Пророчества монаха Авеля

Пророчества монаха Авеля

Как обычно рассказывают:

Незадолго до смерти Екатерины II монах Авель написал книгу, в которой с точностью предсказывался день и час ее кончины (иногда добавляют, что предсказание содержало и пикантную подробность: удар настиг Екатерину в отхожем месте). Книга попала в руки монастырскому начальству. За подобную «крамолу» Авель был взят под арест. Однако когда его предсказание исполнилось и на престол взошел Павел I, Авеля по приказанию нового императора освободили. Павел, убежденный в провидческом даре монаха, якобы пытался выяснить у него обстоятельства своего будущего царствования, Авель же простодушно заявил, что царствование это будет недолгим, и что Павел погибнет от руки своих подданных. За подобный «прогноз» он был тут же препровожден обратно в тюрьму, где и сидел до 1801 г. После смерти Павла ситуация развивалась по уже известному сценарию: Авель призывается к Александру I, «с порога» предсказывает ему сожжение Москвы французами и отправляется обратно в тюрьму, где находится до 1813 г., когда его по приказанию удостоверившегося в его способностях императора выпускают. Дальше следы его теряются.

Но это еще не все…

Есть и еще одно «ответвление» этой легенды. Рассказывают, что при встрече с Павлом Авель предсказал императору судьбу всех его потомков вплоть до Николая II, а также и грядущую революцию, когда будет «…жид скорпионом бичевать Землю Русскую». Павел приказывает записать это предсказание, положить его в ларец, а ларец хранить в Гатчинском дворце; открыть же ларец, согласно его приказу, должны ровно через сто лет после его смерти. В 1901 г. Николай II открывает ларец, узнает свою судьбу, после чего в его характере начинают проявляются черты фатализма^[52].

На самом деле:

Легенда о вещем монахе Авеле отличается от прочих петербургских легенд тем, что она не «локализована», у нее нет привязки к какому-то конкретному месту в городе. Тем не менее, обойти ее вниманием нельзя. Во-первых, она связана с такими «петербургскими» фигурами, как Павел I и Николай II; а во-вторых, именно эта легенда порождает самые недобросовестные переложения и самые вольные интерпретации на просторах интернета, пройти мимо которых невозможно.

Был или не был?

Скажем сразу, что Авель — фигура абсолютно реальная. Сведений о нем довольно много. Во-первых, сохранились протоколы допроса Авеля (правда, дошли они до нас только в виде публикации в журнале «Русский архив»^[53]). Во-вторых, об Авеле упоминают многие мемуаристы, в их числе — Алексей Петрович Ермолов, будущий герой войны на Кавказе. Наконец, существует и автобиография Авеля (правда, с ней есть проблема — в конце описывается смерть автора…). Показания нескольких не связанных между собой источников абсолютно убедительны, и такое, например, авторитетное издание, как «Словарь Брокгауза и Евфрона», безусловно считает Авеля реальным человеком.

Но историчность Авеля сама по себе не очень интересна. Куда любопытнее другое: делал ли он предсказания? А если делал, сбывались ли они?

Предсказание Екатерине II

Один источник дает абсолютно однозначный ответ на этот вопрос; источник этот — автобиография Авеля (а точнее, «Житие», как он сам его называет), опубликованная в журнале «Русская старина»^[54]. По утверждению автобиографии, предсказывал Авель много и всегда точно. Однако автобиография — источник не самый объективный, а в случае с Авелем, еще и загадочный. Во-первых, издатель настаивает на том, что это именно автобиография, написанная лично Авелем, хотя и в третьем лице. Однако такое утверждение выглядит как минимум странным, учитывая, что в конце этой «автобиографии» описывается смерть Авеля. С другой стороны, это описание довольно путанное, «мистическое», так что вполне возможно, имеется в виду не физическая смерть, а нечто другое. К тому же, как справедливо заметил один исследователь, Авель, считая себя предсказателем (или действительно, будучи таковым) вполне мог описать свою кончину сам. В любом случае, издатель ничего не говорит о происхождении публикуемых документов, так что оценить их достоверность сложно. Отметим, что в пользу принадлежности «автобиографии» перу Авеля может свидетельствовать одно обстоятельство, а именно: в статье в Русском Архиве за 1878 г. опубликованы несколько писем, по утверждению издателя, также написанных Авелем. При чтении сразу бросается в глаза частое (и зачастую неуместное) употребление слов «и прочее», например: «… тогда я вам всю историю скажу, что мне случилось в Высотском монастыре, и прочая таковая и прочая…», «… а я здесь намерен за болезнию прожить от июня один год и прочая». Такие же обороты постоянно встречаются в жизнеописании Авеля.

Итак, автобиографичность «Жития» остается под сомнением, хотя и не исключается. В этом документе сказано, что Авелем была написана книга, а в ней «… написано: якобы государыня Вторая Екатерина, лишится скоро сей жизни. И смерть ей приключится скоропостижная, и прочая таковая написано в той книге»^[55]. По этому поводу заметим вот что: предсказание становится предсказанием, только когда оно сбывается. При этом предсказания чьей-либо смерти, как и прогноз погоды, сбывается всегда, только даты не всегда совпадают. Поэтому нам не видится ничего невероятного в том, что монах Авель писал или говорил о скорой смерти императрицы, тем более, что «скорый» — понятие расплывчатое, а Екатерина в то время уже немолода, ей 67 лет. Нас гораздо больше интересует то, насколько точными были эти предсказания. Но поскольку загадочная книга, написанная Авелем, не сохранилась, то и удостовериться в его способностях пророчествовать не представляется возможным.

Бесстрастные протоколы

Обратимся к другому источнику, а именно, к протоколу допроса Авеля в Тайной Экспедиции в 1796 г^[56]. Как это ни удивительно, в нем ни слова не сказано о том, что в книгах, написанных Авелем, содержались предсказания смерти императрицы. Есть, правда, косвенный намек на них. Авель утверждает, что слышанные им голоса приказывали ему сказать Екатерине, что царствовать она будет сорок лет, то есть, по мнению голосов, императрица должна была скончаться в 1801. Это показание, на наш взгляд, удачно дополняет предыдущий источник. Действительно, если Авель считал, что Екатерина умрет в 1801, то в 1796 он вполне мог предсказывать ее «скорую» кончину. Однако вовсе не это занимает следователя; допрашивающий в основном интересуется утверждением Авеля о том, что наследник престола «восстанет» на свою мать, а также о том, что Петр III был женой низвергнут с престола. Авель же поясняет, что обо всем этом он слышал от каких-то мужиков, а также от солдат, которых он поил в кабаке. Все это выглядит вполне правдоподобным. Слухи о свержении Петра III, равно как и о взаимоотношениях Екатерины с Павлом, вполне могли ходить в народе, тем более в среде старых, еще при Елизавете служивших, солдат. При этом, естественно, именно сведения о «злоумышлениях» Павла против матери должны были в первую очередь заинтересовать следователей: ведь допрос проводился 5 марта 1796, когда Екатерина была еще жива.

Итак, автобиография Авеля красноречива, но не вызывает доверия; официальные документы — надежны, но, увы, рисуют Авеля лишь как политиканствующего болтуна.

Авель глазами современников: Ермолов

Автор статьи про Авеля в «Русской старине» утверждает, что упоминания о нем содержаться в записках Ермолова^[57]. Но это не совсем так. Упоминания о монахе-предсказателе есть в записках, составленных неизвестным нам родственником Ермолова, который зафиксировал истории, рассказанные самим Ермоловым в разное время^[58]. При этом записаны исключительно остроумные высказывания известных людей, смешные или необычные случаи, иными словами, «байки». Это, конечно, не значит, что мы должны сомневаться в достоверности каждого отдельного рассказа. Но это означает, как минимум, что либо сам Ермолов, либо человек, записывающий за Ермоловым, старался подобрать материал определенным образом, сделать его ярким и захватывающим для читателя; а это, в свою очередь, могло вести к преувеличениям и искажениям, желанию добавить красочные детали и т. п. Конкретно про Авеля Ермолов сообщает следующее: «В это время, проживал в Костроме некто Авель, который был одарен способностью верно предсказывать будущее. Находясь однажды за столом у губернатора Лумпа, Авель предсказал день и час кончины императрицы Екатерины с необычайной верностью^[59].» «В это время», т. е. в конце царствования Екатерины II, Ермолова в Костроме не было. Он находился здесь позже, уже при Павле, следовательно, сам Авеля не видел, за обедом не присутствовал и узнал эту историю от кого-то. Значит, история могла подвергнуться искажению на любом из нескольких этапов. Губернатор Лумп, рассказывая ее Ермолову (предположим, что именно губернатор был первоисточником) мог преувеличить точность предсказания, чтобы произвести впечатление на собеседника; сам Ермолов мог впоследствии сделать то же самое по тем же причинам; приукрасить эту историю мог и записывающий за ним.

Кроме того, у Ермолова была дополнительная причина приукрасить рассказ о предсказании Авеля. Дело в том, что дальше в записках Ермолова говорится следующее: «Простившись с жителями Костромы, он объявил им о намерении своем поговорить с государем Павлом Петровичем, но был, по приказанию его величества, посажен в крепость, из которой однако скоро выпущен. Возвратившись в Кострому, Авель тоже предсказал день и час кончины императора Павла. Добросовестный и благородный Исправник, Подполковник Устин Семенович Ярлыков, бывший Адьютантом у Генерала Воина Васильевича Нащокина, поспешил известить о том Ермолова. Все предсказанное Авелем буквально сбылось»^[60]. То есть вырисовывается следующая ситуация: Авель делает предсказание о кончине Павла (разбор сведений об этом предсказании впереди). Разумеется, находящийся в это время в опале Ермолов (да и не он один) связывает со смертью этого императора самые радужные надежды. Понимая этого, друг Ермолова, некий Ярлыков, извещает ссыльного о пророчестве. Ермолову, естественно, хочется верить в провидческий дар Авеля, ведь в том, чтобы это пророчество сбылось, Ермолов лично заинтересован. Ну а человек, желающий во что-то поверить, обязательно найдет для своей веры основания, истолковав имеющиеся сведения нужным образом, или просто предавшись самообману.

Разумеется, все это не более чем предположения. И все же достоверность показаний Ермолова о «необычайной верности» предсказания Авеля весьма сомнительна.

Авель глазами современников: Энгельгардт

В записках Л. Н. Энгельгардта есть сообщение об Авеле: «В Соловецком монастыре был монах Авель, предсказавший смерть императрице Екатерине и потом императору Павлу со всеми обстоятельствами краткого его царствования. За год до смерти императрицы Екатерины сей Авель, пришед к настоятелю того монастыря, требовал, чтобы донести до сведения ее, что он слышал вдохновенный глас, который должен он был ей объявить лично. По многим отлагательствам и затруднениям, наконец, донесено было ей, и приказано было его представить: тогда он ей объявил, что слышал он глас, повелевший ему объявить ей скорую кончину. Государыня приказала его заключить в Петропавловскую крепость. По кончине государыни император повелел, освободя его, представить к нему; когда он ему предсказал, сколько продолжится его царствие, государь в ту же минуту приказал его опять заточить в крепость. Смерть, однако ж, исполнилась в назначенный срок. По вступлении на престол Александра I он был освобожден. За год до нападения французов Авель предстал пред императором и предсказал, что французы вступят в Россию, возьмут Москву и сожгут. Государь приказал его опять посадить в крепость. По изгнании неприятелей он был выпущен. Сей Авель после того был долго в Троицко-Сергиевой Лавре и Москве; многие из моих знакомых его видели и с ним говорили: он был человек простой, без малейшего сведения и угрюмый; многие барыни, почитая его святым, ездили к нему, спрашивали о женихах их дочерей; он им отвечал, что он не провидец и что он тогда только предсказывал, когда вдохновенно было велено ему, что говорить. С 1820 года уже более никто не видал его, и неизвестно, куда он девался».^[61]

В целом, Энгельгардт производит впечатление сухого и точного повествователя. Причин относится к его рассказу с недоверием, как кажется, нет. Другое дело, что Энгельгардт лично не встречался с Авелем и передает расхожий слух о его пророчествах. А доверять слухам не стоит.

Таким образом, мы можем утверждать, что Авель, скорее всего, действительно делал какие-то заявления о скорой смерти императрицы Екатерины. Однако точность сделанных им предсказаний сомнительна.

Предсказание Павлу I: документы

Теперь попытаемся ответить на два вопроса: имел ли Авель свидание с Павлом I и сделал ли Авель предсказание о его смерти?

О свидании Авеля с Павлом рассказывают два источника. Во-первых, об этом говорится в «Житии» Авеля. Источник этот, как уже было сказано, непонятного происхождения и с трудом поддается характеристике. Кроме того, «Житие» составлено в апологетическом духе и, следовательно, предвзято; ведь для «авторитета» Авеля как предсказателя личное свидание с императором, конечно, значимо. Так что особого доверия к рассказу в «Житии» быть не должно.

Второй источник — статья в Русском Архиве. Автор статьи о своих источниках пишет следующее: «…самое делопроизводство о нем [Авеле]сохранилось под заглавием: Дело о крестьянине вотчины Льва Александровича Нарышкина Василии Васильеве, находившимся Костромской губернии в Бабаевском монастыре под именем иеромонаха Адама, и потом названном Авелем и о сочиненной им книге. Начато марта 17-го 1796 года 67 листов». Дело это отослано было 29-го августа 1812 года к министру юстиции Дмитриеву по предложению его, а в 1815 году возвращено в архив от министра юстиции Трощинского. Представляем извлечение из этого дела.

Про свидание Авеля с Павлом в статье написано следующее:

«2-го декабря Шлиссельбургский комендант Колюбякин получил письмо от нового генерал-прокурора князя Куракина, в котором объявлялось высочайшее повеление прислать в Петербург „арестанта Васильева“, с прочих же всех, на ком есть оковы, оные снять. В тот же день Колюбякин за усердие и порядочное исправление должности пожалован в бригадиры.

13-го декабря, как отмечено в деле, сочиненная Васильевым книга взята князем А.Б. Куракиным и поднесена его величеству.

Государь беседовал с загадочным прорицателем и спрашивал у него „по секрету, что ему случится“.»

Сразу заметно, что если в первых двух абзацах автор явно цитирует выдержки из документов и точно указывает даты, то в третьем абзаце даты нет. Фраза же «по секрету, что ему случится» является прямой цитатой из «Жития», которым, видимо, автор пользовался. Так что, похоже, в «деле» Авеля упоминаний о его встрече с государем не было.

Но даже если мы предположим, что свидание Авеля с Павлом состоялось (хотя это и сомнительно), остается без ответа главный вопрос: сделал ли Авель подробное предсказание о царствовании и смерти Павла?

Предсказание Павлу I: слухи

Об этом предсказании повествуют два уже названных выше источника, мемуары Ермолова и Энгельгардта. Эти источники во многом схожи. Ни Ермолов, ни Энгельгардт лично не были свидетелями того, о чем писали. Ермолов, как уже было сказано, известие о предсказании Авеля получил от своего друга, некоего Ярлыкова. Что же касается Энгельгардта, он 1796 г. находился в Уфимском полку и о происходившем в столице знал лишь по рассказам других: «Говорят, что императрица сделала духовную, чтобы наследник был отчужден от престола, а по ней бы принял скипетр внук ее, Александр, и что сие хранилось у графа Безбородки. По приезде государя в С. — Петербург, он отдал ему оную лично; правда ли то, неизвестно, но многие, бывшие тогда при дворе, меня в том уверяли»^[62]. Проверить надежность информаторов ни Ермолова, ни Энгельгардта мы не можем; при этом заметим, что Ермолов производит впечатление не очень осведомленного мемуариста, ведь у него мы читаем, что при Павле I Авель возвращался в Кострому, а это противоречит показаниям других источников. Что же касается Энгельгардта, заметим, что его повествование укладывается в четкую схему: предсказание о смерти Екатерины — встреча с Екатериной — заточение — смерть Екатерины и освобождение — предсказание о смерти Павла — заточение — смерть Павла и освобождение — встреча с Александром, предсказание о сожжении Москвы — заточение — сожжение Москвы и освобождение. Схема эта очень правильна: Авель последовательно встречается с тремя монархами, делает три предсказания, каждый раз события развиваются абсолютно одинаково. Именно эта последовательность выдает искусственность рассказа Энгельгардта: впечатление такое, что он пересказывает слух, уже успевший стать популярным анекдотом и прошедший соответствующую переработку, обретший цельность и схематизм. Показания Энгельгардта противоречат более надежным свидетельствам: и в «Житии», и в извлечениях из «Делопроизводства» сказано, что Авель при Павле был посажен в тюрьму не сразу, а через несколько лет после его свидания с императором. Так что показания Энгельгардта, похоже, основываются на сплетнях, ходивших по Петербургу, и особого доверия не заслуживают.

Пока что у нас вырисовывается неутешительная картина: жил да был некий монах «без малейшего сведения», любивший поболтать в кабаке на актуальные политические темы и, возможно, слышавший голоса. За свою болтовню подвергался аресту; вполне возможно, имел встречу с Павлом I, который мог отнестись к его болтовне серьезно; вполне возможно, делал предсказания и сам верил в то, что они внушены ему свыше. Но всерьез поверить в истинность его пророческого дара очень и очень сложно.

Казалось бы, легенда о предсказателе развеяна, скептики могут торжествовать. Однако впереди нас ждет сюрприз…

Предсказание Александру I

Слухи, пересказываемые Энгельгардтом, приписывают Авелю пророчество о сожжении Москвы. О том же говорится в «Житии»: «…и составил еще третию книгу: в ней же написано, как будет Москва взята и в который год. И дошла та книга до самаго императора Александра. II приказано монаха Авеля a6иe заключить в Соловецкую тюрьму, и быть там ему дотоле, когда сбудутся его пророчества самою вещию»^[63]. О невысокой надежности обоих источников уже было сказано. Однако…

В статье в Русском Архиве сказано: «Но и самое делопроизводство о нем [Авеле] сохранилось под заглавием: „Дело о крестьянине вотчины Льва Александровича Нарышкина Василии Васильеве, находившимся Костромской губернии в Бабаевском монастыре под именем иеромонаха Адама, и потом названном Авелем и о сочиненной им книге. Начато марта 17-го 1796 года 67 листов“. Дело это отослано было 29-го августа 1812 года к министру юстиции Дмитриеву по предложению его, а в 1815 году возвращено в архив от министра юстиции Трощинского».

Разумеется, тот факт, что министр юстиции требует к себе дело Авеля за две недели до взятия Москвы, является очень сильным, практически неотразимым аргументом в пользу того, что соответствующее предсказание Авелем действительно было сделано. С другой стороны, автор статьи неоднократно замечен в неточностях и вольном обращении со своими источниками. Но если бы удалось найти подлинники цитируемых им документов и доказать, что дело действительно было затребовано министром, нам пришлось бы признать как минимум одно предсказание Авеля, а после этого и наше отношение ко всем остальным его пророчествам тоже, разумеется, изменилось бы.

Только представьте: возможно серьезное доказательство самого настоящего предсказания! Однако, увы, пока что поиски ни к чему не привели, и надежды на успех дальнейших разысканий мало…

Гатчинский ларец

Стараниями современных копипастеров этот сюжет действительно обрел статус более-менее общеизвестной легенды. Как выяснилось, породить предание в обществе XXI века, имеющем благодаря интернету мгновенный доступ практически к любой информации, совсем несложно. Все, что нужно сделать, это пересказать сомнительную историю, но без ссылки на источник, а потом продублировать ее на сотне дешевых сайтов. И вот у людей уже создается впечатление, что история эта — нечто общеизвестное, нечто настолько само собой разумеющееся, что объяснять ее происхождение нет необходимости; мол, это и так все знают. Однако зачастую именно то, что знают все, оказывается на поверку самым недостоверным.

Первый источник: Нилус

Итак, источников у легенды о гатчинском ларце два. Первый — книга «На берегу божьей речки»^[64], принадлежащая перу С. А. Нилуса, религиозного писателя ультраправого толка (Нилус также известен как один из издателей «Протоколов сионских мудрецов»; любопытно, что именно в этом качестве он упоминается в романе Умберто Эко «Пражское кладбище»). Вообще сюжет о ларце пользуется большой любовью у монархистов и православных радикалов, ярким представителем коих Нилус и является. Книжка его — любопытнейшее произведение. В ней Нилус выступает против кипячения освящаемой в церквях воды, считая, что таким образом «полену дров оказано было больше доверия, чем Богу»; всерьез утверждает, что архиепископ, споткнувшийся о ковер и разбивший себе лицо, был самим Богом наказан за распоряжение отреставрировать лик старинной иконы; доказывает, «… что Наполеон, действительно, готовился сознательно и сам, и что его готовил сатана в антихристы»^[65]; и это лишь наугад выбранные места, которые даже не пришлось специально отыскивать в книге, достаточно было просто несколько раз открыть ее на случайной странице.

Однако главная цель автора книжки — привести набор происшествий, каждое из которых может быть истолковано как предвестие близкого апокалипсиса и пришествия антихриста (при этом истолкования, разумеется, производятся самим автором и, разумеется, достаточно вольно). В этом смысле история с предсказанием о конце династии идеально подходит для целей Нилуса, который ссылается на рассказ Марии Федоровны Герингер, фрейлины императрицы Александры Федоровны. Вот что он пишет: «При особе ее императорского величества государыни императрицы Александры Феодоровны состояла на должности обер-камерфрау Мария Феодоровна Герингер, урожденная Аделунг, внучка генерала Аделунг, воспитателя императора Александра II во время его детских и отроческих лет. По должности своей, как некогда при царицах были „спальные боярыни“, ей была близко известна самая интимная сторона царской семейной жизни, и потому представляется чрезвычайно ценным то, что мне известно из уст этой достойной женщины.

В Гатчинском дворце, постоянном местопребывании императора Павла I, когда он был наследником, в анфиладе зал была одна небольшая зала, и в ней посредине на пьедестале стоял довольно большой узорчатый ларец с затейливыми украшениями. Ларец был заперт на ключ и опечатан. Вокруг ларца на четырех столбиках, на кольцах, был протянут толстый красный шелковый шнур, преграждавший к нему доступ зрителю. Было известно, что в этом ларце хранится нечто, что было положено вдовой Павла I императрицей Марией Феодоровной и что ею было завешано открыть ларец и вынуть в нем хранящееся только тогда, когда исполнится сто лет со дня кончины императора Павла I, и притом только тому, кто в тот год будет занимать царский престол России.

Павел Петрович скончался в ночь с одиннадцатого на двенадцатое марта 1801 года. Государю Николаю Александровичу и выпал, таким образом, жребий вскрыть таинственный ларец и узнать, что в нем столь тщательно и таинственно охранялось от всяких, не исключая и царственных, взоров.

— В утро 12 марта 1901 года, — сказывала Мария Феодоровна Герингер, — и государь и государыня были очень оживлены и веселы, собираясь из царского Александровского дворца ехать в Гатчино вскрывать вековую тайну. К этой поездке они готовились как к праздничной интересной прогулке, обещавшей им доставить незаурядное развлечение. Поехали они веселые, но возвратились задумчивые и печальные, и о том, что обрели они в том ларце, то никому, даже мне, с которой имели привычку делиться своими впечатлениями, ничего не сказали. После этой поездки я заметила, что при случае государь стал поминать о 1918 годе как о роковом годе и для него лично, и для династии».

Правда или полуправда?

М. Ф. Герингер — личность вполне историческая; однако никаких записок она не оставила и проверить достоверность ее якобы имевшего место устного разговора с Нилусом невозможно. Заметим, что Нилус охотно использует прием смешения достоверного с недостоверным, вкладывая сомнительный рассказ в уста реального (и даже близкого к императорской семье)лица. К этому же приему он немедленно прибегает еще раз, пересказывая еще одну историю, также якобы слышанную им от Герингер. История касается известного происшествия 6 января 1905 г., когда во время церемонии водосвятия император Николай II чуть было не был убит случайным выстрелом пушки из Петропавловской крепости, по ошибке заряженной картечью вместо снаряда для фейерверка. Событие действительно имело место (см. «Правительственный вестник», 8 (21) января 1905, № 5, стр. 1.), однако подтвердить слова, якобы сказанные после этого императором («… до 18 года мне ничего не страшно») и переданные Нилусу Герингер тоже, разумеется, невозможно. Сама же по себе книга Нилуса не заслуживает доверия; надеемся, с этим все согласятся.

Однако к этому произведению охотно обращаются многие современные «историки». Вот, например, выдержка из книги Б. С. Романова «Император, который знал свою судьбу»: «…В те годы при Александре Федоровне на должности обер-камерфрау состояла Мария Федоровна Герингер, внучка генерала Аделунг, воспитателя императора Александра II во время его детских и юношеских лет. По должности ей была известна самая интимная сторона царской семейной жизни. Вот что писала она о том дне…»^[66] Дальше идет приведенный выше отрывок из Нилуса. Нетрудно заметить, что Романов лукавит, выдавая рассказ тенденциозного демагога Нилуса за рассказ заслуживающего доверия очевидца.

Второй источник: Кирибеевич

Но есть у легенды о Гатчинском ларце и второй источник, который копипастеры также любят воспроизводить. Источник этот — книга Шабельского-Борка (настоящее имя — Петр Николаевич Попов) «Вещий инок». Автор книги — крайне правый монархист, член черносотенных организаций, позже сотрудничавший с нацистами, участник покушения на лидера партии кадетов Милюкова в 1922 г. (в результате этого покушения был убит Владимир Набоков, отец известного писателя), Повесть «Вещий инок» была издана в 1930 г. в Берлине. Чтобы характеризовать стиль этого опуса, приведем небольшой отрывок: «В лучах догоравшего заката в дворцовой зале царила тишина и торжественность. Пристальный взор императора Павла Петровича встретился с кроткими глазами стоявшего пред ним монаха Авеля, о прозорливости которого уже давно шла широкая молва. К его келии в Александро-Невской Лавре шел и простолюдин, и знатный вельможа, и никто не уходил от него без утешения и пророческого совета»^[67] Как видит читатель, перед ним беллетристика самого низкого пошиба. Дальше следуют поразительно точные предсказания о судьбе потомков Павла, а также о войне и революции, которую автор — ярый антисемит — называет «игом жидовским». Полагаем, что ни о каком доверии к подобному произведению речи быть не может (характерно, что многие современные «исследователи» петербургской мистики просто перепечатывают живописные отрывки из этой книги, даже не удосуживаясь предупредить читателя, чем именно они его «потчуют»).

Данный текст является ознакомительным фрагментом.