Глава 14. ЭГО НА КОНЧИКЕ НОСА

Глава 14.

ЭГО НА КОНЧИКЕ НОСА

10 марта 1977 года, Пуна, Индия

Первый вопрос:

Вы говорите: «Вы тоже можете стать великими лошадьми». Хотя мне уже двадцать шесть, я стремлюсь. Разве я не пытаюсь стать великой лошадью? Можно ли стать великой лошадью путем стремления?

Никогда! Никогда нельзя стать великой лошадью путем стремления. Стремление — единственное препятствие для реализации вашего величия. Сама идея стремления отворачивает вас прочь от самого себя. Стремление означает побуждение двигаться куда-то еще. Стремление означает импульс вовне. Стремление означает, что вы ищете где угодно, кроме собственного существа. Нестремление означает, что вы не смотрите никуда, просто центрируетесь на своем собственном существе, просто пребываете в нем. Когда вы не стремитесь, вы в своем собственном существе. В этот самый момент вы — великая лошадь.

Каждый является великой лошадью, и хороший, и плохой. Плохие устремились по плохим путям, а хорошие устремились по хорошим. Плохие стали преступниками, аморальными людьми, а хорошие стали моральными, праведниками, но и те и другие стремятся. И те и другие всегда в пути. В их жизни есть цель. И они рвутся прочь из себя.

Каждый рождается великой лошадью. Когда вы устанете и разочаруетесь в своем стремлении, вы отбросите все стремления, хорошие или плохие. Тогда вы просто закроете глаза, и тогда великая лошадь окажется здесь. Она всегда была здесь, она — ваша природа.

Никто не рождается невеликим. В существовании не происходит ничего другого, кроме величия, поскольку оно от Бога. Как вы можете не быть великими? Вы велики. Величие не будет реальным величием: глубоко внутри вы знаете, что вы не являетесь великими, глубоко внутри вы знаете, что лишь представляете это, глубоко внутри вы знаете, что это только на поверхности, это маска. Вы притворяетесь, что вы Александр, притворяетесь, что вы Христос, притворяетесь, что вы Будда, притворяетесь и тем и тем.

Вы можете притворяться, можете обманывать целый мир, но как вы можете обмануть себя? Вы всегда будете знать, кто вы. Вы можете притворяться храбрым, но глубоко внутри вы трус. Вы спрятали свою трусость, нарисовав поверх её храбрость. Вы можете улыбаться, но за этим прячутся слезы. Как вы можете обмануть себя?

Так что первое, что нужно запомнить: никто никогда не достиг дома стремлением. Стремление, поиск — это блуждание. Только тот, кто не ищет, приходит домой. Но чтобы стать нестремящимся, нужно сначала стать стремящимся. Стремление — это путь, путь для достижения нестремления. Даже Будда должен стремиться, искать, и блуждать, и страдать. Эта боль — насущная необходимость. Это цена, которую мы платим. Тогда однажды, когда вы обыскали во всех направлениях, во всех измерениях и нигде не нашли то, что вам нужно, когда ваше крушение всеобъемлюще, в самый момент крушения вы отбрасываете все стремления. Внезапно вы возвращаетесь домой. Но чтобы вернуться домой, нужно постучать во многие двери.

Поэтому я не говорю, что вы должны отбросить ваше стремление, если, конечно, вы не запутаны полностью, полностью не разочарованы. Если вы все еще страстно желаете, если все еще есть надежда, что в вашем уме таится стремление, тогда стремитесь, стремитесь, ищите всеми средствами, даже если никто никогда и ничего не достигал путем стремления. Я скажу: «Стремитесь. Стремитесь всеми средствами, так, чтобы вы могли разочароваться, так, чтобы вы могли осознать безнадежность самой попытки». В этой безнадежности есть надежда, в этом разочаровании проступает совершенно новое существование — мир бытия. Искать — это значит становиться.

Для меня вы — уже великая лошадь. Я никогда еще не сталкивался ни с кем, кто не был бы великой лошадью. Он может не думать о себе так — это его проблема. Он может думать или даже верить, что он не является великой лошадью... И люди ведут себя в соответствии с тем, чему верят. Если вы верите, что не являетесь великой лошадью, то будете вести себя подобно невеликой лошади. Если вы верите, что вы хороший, вы и вести себя будете соответственно.

Но ваше притворство — это ваше притворство, ваше представление. Я вижу ваши настоящие лица: я вижу, кто вы есть. В тот день, когда я увидел свою собственную лошадь, в тот самый день все другие виды лошадей исчезли для меня. Я смотрю в каждое лицо, в каждые глаза и вижу великих лошадей. Та же лошадь, что во мне, существует и в вас, двух лошадей нет, это то же величие. В вас волнуется тот же океан волн, что и во мне, что и в Будде, Христе, Кришне.

Но когда вы ищете, стремитесь, вы не можете смотреть внутрь себя. Стремление означает, что вы направились в будущее; стремление означает, что вы уже пошли к цели; стремление означает, что вы уже достигли того, где, как вы полагаете, вы должны быть. Это планирование, полет фантазии, путешествие ума. Нестремление означает, что ум остановлен; нестремление означает, что внутри вас нет движения, вы не собираетесь никуда.

Сиди тихо,

Ничего не делай.

Весна придет,

И трава вырастет сама.

Второй вопрос:

Если группы — более безопасное и более благоприятное место для начала расширения любых мыслимых личных ограничений, то почему вы не поощрили создание индийских групп с индийскими лидерами?

Этот глупый вопрос задается снова и снова, поэтому лучше покончить с ним.

Прежде всего: Восток развил совершенно иной тип психологии, нежели Запад. Потребности иные. Нужны иные лекарства.

Западная психология, формировавшаяся на протяжении веков, является экстравертной; она направлена вовне. Психология, развитая на Востоке, является интровертной; она направлена вовнутрь. Для настоящего восточного человека группы роста не нужны. Ему нужны медитации, такие, как випассана или дза-дзэн, в которых он может забыть весь внешний мир и просто утонуть в своем собственном существе. Ему не нужны никакие взаимоотношения. Не нужны связи. Ему нужно только отключить себя от мира, быть в состоянии полного, предельного уединения. Нужно глубокое одиночество.

На протяжении столетий Восток развивал интроверсию; для настоящего восточного человека совершенно естественно быть интровертом. Я говорю «настоящий восточный человек», поскольку очень трудно найти настоящего восточного человека. Запад отравил каждого. Западное образование, победы Запада над природой, доминирование Запада над Востоком отравило каждого. Настоящему восточному уму не нужны никакие группы роста.

Группа роста нужна потому, что в вас есть потрясающая потребность в связи, любви, общении. Основная проблема на Западе — как общаться, как связываться. Здесь много людей с Запада. Когда они приходят ко мне на даршан, их проблемы на сто процентов — проблемы взаимоотношений, общения.

Нет ни одного индийца, который пришел бы и сказал: «Как строить взаимоотношения?» Это не является проблемой. Он говорит: «Как быть молчаливым? Как быть в своем собственном Существе?» Его проблема в том, как отбросить взаимоотношения. Он хочет быть отключенным, он хочет сломать все существующие мосты. Он хочет знать, как жить в мире и вместе с тем жить так, как если бы он не жил здесь, как если бы он был далеко в Гималаях. Даже если нужно жить в мире, он хочет жить в мире Гималаев, по крайней мере, духовно, внутренне. Нет ни одного индийца, который бы говорил: «Моя проблема в том, как общаться с женой, как общаться с сыном, как общаться с матерью, как общаться с друзьями». Взаимоотношения — это вопрос групповой динамики. Индиец спрашивает: «Как не общаться? Как забыть жену, как забыть детей, как забыть работу, как просто быть одному в самом себе — кристально чистым, неотражающим, без единого движения даже тени?»

Это другая психология. Обе психологии — пути достижения предельного: одна есть медитация, другая есть любовь. Восток развил ум для медитации, Запад — для любви. Любовь означает взаимоотношение, медитация означает отсутствие взаимоотношения.

Вот почему я не посылаю в группы восточных людей, за исключением японцев. Я послал нескольких японцев, поскольку Япония — самая западная часть Востока. Я посылал индийцев только один или два раза — и они были индийцами лишь по именам. Они родились на Востоке, но их ум не развит в соответствии с восточной концепцией, их ум западный. Их обучали христианские миссионеры в христианских школах. Все их образование и воспитание западное.

Вот первое, что нужно понять. Запад легко движется через любовь и посредством любви придет к себе. Это более длинный путь. Медитация короче. Любовь означает: «Я иду в другого, смотрю в глаза другого, сталкиваюсь с другим — и во встрече с другим я узнаю о себе. И тогда я возвращаюсь. Через другого, но я возвращаюсь к себе». Любовь также приходит к внутреннему одиночеству, но это длинный путь. Он идет через другого. Это большой круг.

Медитация — короткий путь, сведенный к минимуму. Вы не идете к другому, вы просто закрываете глаза и тонете в самом себе. Вы впадаете в самого себя.

Оба пути совершенно правильные. Все зависит от человека, от того, что ему нужно. Некоторым западным людям я тоже не предлагаю групп. Когда я вижу западного человека, которому не нужно общения, тогда я не предлагаю групп, тогда я говорю, что в этом нет необходимости.

Но психологическое формирование людей шло, по крайней мере, пять тысяч лет в различных направлениях. Это нужно отметить. Я не говорю, что восточные и западные люди — это одно и то же, нет. Во внутренней сердцевине они одно и то же, в их существе, но в их умах — нет. Их подходы различны. Им нужна различная методология.

Если придет западный человек и я прямо дам ему методы, подобные випассане, то он просто потеряется, он не поймет, что происходит. Это пытка. Он почувствует себя просто мазохистом — зачем мучить себя? Зачем он сидит в сиддхасане в позе Будды с закрытыми глазами? Для чего? Западный ум хочет двигаться, общаться, танцевать, петь, праздновать. Западный ум динамичен. Он хочет некоторого процесса, так чтобы он мог шаг за шагом идти вперед. Однажды западный ум придет к тишине, к состоянию медитации, но сначала он должен пройти через группы роста. Тогда это будет проще.

Если послать в группу роста восточного человека, он просто потеряется. Даже японцы теряются. Были вопросы от японцев вроде такого: «Бхагаван, почему вы посылаете нас в эти группы роста? Вы не посылаете индийцев, почему вы посылаете нас?» Они чувствуют себя плохо, они беспокоятся. Им очень трудно общаться так же, как могут общаться западные люди. Они не так открыты. И они не видят в этом смысла. Они не видят никакого смысла. Зачем идти в группу? Когда вы знаете короткий путь, зачем идти длинным? Восток всегда знал короткий путь, но для Запада он был другим.

Вот вопрос:

В чем разница между просветленным человеком, Учителем и мессией?

Он касается обсуждаемой проблемы. Просветленный человек — это тот, кто пришел домой, для которого исчезли все проблемы, у которого нет проблем для решения, который просто живет, чья жизнь не обременена больше никакими вопросами, чья жизнь абсолютно лишена веса. Не всякий просветленный человек обязательно является Учителем. Из ста просветленных людей, самое большее один или два станут Учителями. Просветленный человек — это один из тех, кто пришел домой, а Учитель — это тот, кто имеет сострадание к другим, и хотел бы помочь им. Учитель — это тот, кто интересуется только личностями, общается с личностями — там, здесь — но у него нет идеи общества. Вот что такое Учитель.

Мессия — это тот, кто имеет сострадание к целому обществу. Он не беспокоится о личностях, но воспринимает все общество как одно целое. На Востоке существовали просветленные люди, существовали Учителя, но никогда не было мессии. Мессия — это совсем не восточная концепция. Будда — это не мессия; мессией не является ни Махавира, ни Кришна. Они Учителя, совершенные Учителя; их подход индивидуален, направлен, личностен. Иисус — это мессия, мессиями являются и Моисей, и Мухаммед. Их подход не индивидуален, их подход социален, направлен на общество. Они заинтересованы в изменении всего человечества. Иудаизм, христианство, ислам — все мессианские; индуизм, буддизм, джайнизм — не мессианские.

Все основные восточные религии говорят, что общества нет — есть только индивидуумы. А все западные религии говорят, что индивидуум — это часть общества; реально общество, группа. Существует группа, не индивидуум. Индивидуум существует только в группе. Оба правы по-своему, потому что оба правы наполовину. Существуют и общество и индивидуум: индивидуум не может существовать без общества и общество не может существовать без индивидуума. Можете ли вы представить себе общество, где нет индивидуума? Общества не было бы вовсе. Можете ли вы представить себе индивидуума без общества? Индивидуума не было бы вовсе. Даже индивидуум, живущий в Гималаях, один, даже он живет в обществе. Он был рожден матерью, он был принят отцом, он жил в обществе. Сама идея, что нужно отречься от всего и пойти в Гималаи, была дана конкретным обществом. Теперь, сидя там, в Гималаях, что он делает? Он должен медитировать. Эта медитация дана Патанджали или Буддой. Что он будет делать? Он будет думать о Боге, созерцая. Тот Бог пришел из общества. И в глубочайшей сердцевине своего существа он знает, что общество существует. Если внезапно он однажды узнает, что общество, которое он оставил, полностью исчезло с земли, он будет шокирован, он будет потрясен, он начнет дрожать, вибрировать. Он побежит назад к родным местам посмотреть, что стало с обществом. Хотя он жил один, он все еще оставался тонкой частичкой общества.

Индивидуум не может существовать без общества; общество не может существовать без индивидуумов. Так что оба правы. Но подходы различны.

Иисус говорит, что общество может спастись целиком. Если люди будут двигаться в группах, в коммунах, они достигнут спасения. Будда говорит, что это невозможно. Каждый должен двигаться в одиночку, каждый должен двигаться по-своему, каждый должен достичь Бога в одиночестве. Группа не может двигаться. Поэтому все виды социальных философий исходят из христианства, и ни одна социальная философия не родилась на Востоке.

Коммунизм исходит из христианства. Это та же мессианская идея. Хотя коммунизм говорит, что Бога нет, а религия — опиум для народа, он все же исходит из той же идеи — идеи о том, что общество важно и может достичь более высокого состояния. Индивидуум несущественен. Фашизм, социализм, демократия или другие идеологии — все рождены на Западе, все являются частью той же мессианской идеи. «Мессия» — это западная идея, идея о том, что общество может спастись, что группа как группа может стать просветленной.

На Востоке существовали Учителя, но не мессии. В высказываниях Иисуса были слабые следы политики, может быть, поэтому он был распят. Будду не распяли, потому что он никогда сильно не беспокоил общество. Он совсем не говорил об обществе, он говорил об индивидуумах. Если вы заняты изменением индивидуумов, общество может быть спокойным, ему не из-за чего беспокоиться. Но когда человек говорит, что он собирается изменить все общество, тогда возникает страх.

Может быть, это причина, по которой был отравлен Сократ, убит Мансур, распят Христос. Ни Будда, ни Махавира, ни Кришна не были убиты, распяты или отравлены. Почему? Должна быть какая-то причина. Они были очень опасными людьми — более опасными, чем Иисус, или, по крайней мере, такими же опасными, как Иисус, но их подход был индивидуалистическим. Общество не беспокоится об индивидуумах. Если один индивидуум становится медитирующим, это не меняет всего общества. Это все равно, как если бы капля воды изменяла океан — кого это волнует? Но Иисус имел идею окрасить весь океан. Тогда и священники, и политики — все испугались; их деятельность ставилась под угрозу, их опрокидывали. Их сбрасывали с трона, их вырывали с корнем.

Мессия, естественно, должен иметь какое-то отношение к политике; Учитель не имеет никакого отношения к политике. Это становится проблемой. Христианские миссионеры приходят ко мне и говорят, бывало: «Это хорошо — помогать людям медитировать, но что же общество? Что вы делаете для общества? Люди голодают, испытывают жажду, болеют. Почему вы не думаете о том, чтобы построить больше больниц, школ? Почему вы не помогаете людям помогать другим? Только медитация? Да, это хорошо, человек становится тихим, но разве этого достаточно?» Я понимаю, почему они задают этот вопрос. Этот вопрос исходит от мессианского идеала, от мессии. Учитель должен быть мессией.

На Востоке — нет. На Востоке Учитель — это просто Учитель. Его подход индивидуальный, его подход связан скорее с медитацией, чем с политикой, скорее персональный, чем социальный. На Востоке — одна психология, на Западе — другая. Это нужно понять раз и навсегда.

Если группы — более безопасное и более стимулирующее место для начала расширения любых мыслимых личных ограничений, то почему вы не поощрили создание индийских групп с индийскими лидерами?

Это было бы невозможно. Даже если нужно создать группу для индийцев, лидерами были бы западные люди. Прежде всего, было бы трудно найти индийских участников, но если бы я даже справился с этим — ведь есть совсем немного людей, которые перестали быть восточными или являются ими лишь постольку поскольку — то и тогда лидером должен быть человек с Запада. Будет очень трудно найти восточного лидера группы, потому что у такого человека не будет понятия лидерства, не будет нюансов этого, не будет настоящего духа этого. Да, он может вести группу, но это будет механически. Он не будет Тирзой, он не будет Сомендрой, он не будет Дивьей — у него не будет такого понимания. Он не будет Амитабом, он не будет Анамом — нет, у него не хватит понимания. Развитие такого понимания занимает столетия. То же происходит и в других областях. Ученый — это, в основном, порождение Запада. Есть индийские ученые — один или два даже имеют Нобелевскую премию, — но я до сих пор еще не встречал настоящего ученого на Востоке, никогда. Их ум не имеет склонности к науке. Они учатся, тратят на это свой разум, они учат все, что может быть выучено, но духа у них недостаточно. Если вы посмотрите на их личную жизнь, вы не найдете их научными. Их подход будет ненаучным. Когда они в своей лаборатории, они могут быть научными, но когда вы войдете в их дома, вы найдете, что они делают пую, поклоняются статуе или произносят мантру и плачут.

В лаборатории они могут быть объективными, но когда они в своем доме, они более не объективны. Они будут такими же суеверными людьми, как и любой обыкновенный человек. Они могут даже следовать за Сатьей Саи Бабой и думать, что чудеса возможны. Такие они люди!

Это очень ненаучно. Ученый не может верить, что возможны чудеса. Никаких чудес не может быть — это фундаментальный закон науки. Все согласуется с законом, а чудо — это нечто, не согласующееся с законом. Поэтому — какие могут быть чудеса? Чудо означает, что происходит что-то, что не должно происходить. Наука не может доверять этому. Если что-то происходит, оно должно согласовываться с еще не открытым законом. Тогда это не чудо. Или, может быть, это какой-то фокус, какой-то трюк, какая-то ловкость рук — тогда это просто, это просто для научного ума. Но можно найти индийских ученых, которые следуют за Сатьей Саи Бабой и верят, что что-то появляется из ничего.

Их ум не является научным, их ум столетней давности, — а научный слой очень тонок. Они отправились на Запад, они отправились в Оксфорд, в Кембридж, они выучили всё, они разумные люди, — но они не являются научными. Самое большее, они являются техническими работниками — они знают методы. Но если вы посмотрите глубоко в них, вы найдете восточного религиозного человека, верящего во что-то, верующего, легковерного, вы не найдете настоящей логики. Вся логика является лишь поверхностной.

Пока дело касается их работы, они будут логичными, но когда дело коснется их жизни, вы увидите их идущими к хироманту или астрологу. Если женится их сын, они не подумают ни о каком научном подходе в этом деле, они пойдут справиться к астрологу, будет ли супружество удачным или нет, будет ли пара счастлива или нет.

Научный человек должен пойти к ученому, чтобы справиться, смешиваются ли пробы крови, подходят ли друг другу гормоны. Он должен спросить компьютер. Компьютер должен быть снабжен всей информацией об этой паре, и компьютер должен показать, что может получиться из их встречи. Подходят ли они друг другу? Это будет более по-научному, чем идти к астрологу, который посмотрит на их карты рождения, подумает о звездах и в соответствии со звездами примет решение. И этот ученый никогда не посмотрит на то, что происходит с самим астрологом — с ним и его женой. Они убивают друг друга!

Восточный ум, в основном, не является научным. Можно изучать науки, но чтобы быть ученым, нужен совершенно другой дух.

И что-то подобное происходит на Западе. Западный человек может стать религиозным, может научиться, может прийти на Восток, может стать религиозным, но глубоко внутри преобладает научный подход. Он остается логичным. Иногда так случается, что пишут книги о дзэне. Дзэн — это алогичный подход, абсурдный подход, фундаментально восточный, а на Западе пишут книги о дзэне, объясняющие алогичное логически, пытающиеся найти, в чем логика этой нелогичности! Должна быть в этом какая-то логика. Они пытаются найти объяснение и находят его — когда вы упорствуете, вы обязательно найдете. Можно заполнять пробелы, можно увидеть то, чего нет. Дзэн просто алогичен; в нем нет логики.

Так что, если вы читаете западные книги, написанные о дзэне, вы найдете логику. Они могут сказать, что дзэн алогичен, но тут же объяснят почему. Они всегда будут пытаться найти причину. Западный подход — это рационализм; Восток иррационален.

Так что подготовить какого-нибудь индийца к роли лидера группы можно, но он будет поддельным лидером, он не сможет войти в эту роль глубоко. И он не сможет быть в ней подлинным. Что-то будет упускаться.

Тем не менее, много людей исходит любопытством, и продолжают спрашивать снова и снова, почему же индийцам не разрешено руководить группами. Я могу разрешить, но вы же сами будете недовольны этим. Вы будете потрясены, полностью потрясены, и велика вероятность, что вы просто сбежите от меня и никогда не вернетесь, и никогда не сможете описать, что же это было. Вы потеряете способность воспринимать религию.

Кто-то гневается и бьет подушку или бьется головой в стену и сходит с ума. Индиец, глядя на это, будет сидеть и говорить: «Что происходит? Какой смысл во всем этом? Как это человек собирается стать медитирующим, сходя с ума? Все это нужно отбросить. Стоило ли ради этого приходить в группу и платить за это? Все это можно делать и дома. Как помочь такому человеку, когда он так гневен, так агрессивен, так насильственен?» Индиец не поймет этого, потому что индийцы не страдали две тысячи лет от христианства. Он не знает, что христианство сделало с Западом. Две тысячи лет подавления. Это подавление накопилось в глубине живота, там тяжело, тому, что подавлено, запрещено выходить наружу. Все было под принуждением.

Когда Вивек впервые пришла сюда, она не могла даже рыгнуть! Подавлена, абсолютно подавлена. Отрыжка — прекрасная вещь, но на Западе вы не рыгаете! С самого детства ребенок должен заучивать: «Не рыгай». Что за чепуха! У нас на Востоке совершенно иная концепция. Если вы приглашены на празднество в чей-либо дом и не имеете отрыжки, то это оскорбительно. Это означает, что вы не удовлетворены едой.

В детстве я, бывало, ходил с моим отцом. Он великий рыгальщик. Когда он приходил в чей-то дом, он громко рыгал. Поэтому я спросил его: «Почему вы делаете это так сильно? Вы никогда не делаете это так сильно дома?» Он сказал: «Так нужно делать, иначе люди подумают, что мы не удовлетворены». Рыгание является выражением удовлетворения. Оно говорит, что живот наполнен и совершенно удовлетворен и счастлив. Это физическое выражение.

Я читал одну из книг Янова, где он приводит несколько высказываний с признательностью от пациентов, которым помогла его основная терапия. В одном высказывании пациент говорит: «Я очень, очень благодарен вам, потому что после вашей терапии я начал рыгать впервые в жизни». Он говорил, что это забавно. Я тоже говорю, что это забавно. Чтобы рыгать, вам нужна основная терапия! Такая подавленность!

Вы не знаете, какое бедствие приключилось с западным умом. Его всегда принуждали. Вас вынуждают любить — любовь исчезает. Вас вынуждают не гневаться, и гнев уходит в глубь живота, он становится твердым, как скала. Вас вынуждают улыбаться, вы должны показывать каждому лицо — это этикет. Учат фальши, обману. Перед тем как войти в медитацию, нужно отбросить этот обман.

Для восточного ума такой проблемы нет. Его никогда не учат обману. Поэтому и трудно: если я пошлю в группу индийца, он может даже начать обманывать, пытаясь гневаться. Он скажет: «Все делают это, поэтому это нужно делать». Он придет к другой крайности — так нужно делать, потому что все так делают, и им помогают, и они растут, и они наслаждаются этим, и они чувствуют себя так восторженно. «Я упущу что-то, если не буду делать так же», — и он начнет делать так.

Тогда он просто устанет, выдохнется. Он поймет, что его чувства просто растрачиваются, не расширяются. Вот почему я не разрешаю.

И тогда он начнет создавать слухи — в этом одна из основных странностей. Снова и снова индийцы спрашивают, почему я не разрешаю им создавать группы. Их любопытство объясняется тем, что они хотят посмотреть, что тогда произойдет. Если кто-то будет голым — это кое-что! Индиец будет наслаждаться наготой больше, чем чем-либо еще. И тогда он пойдет распространять эту новость повсюду и присочинит столько, сколько сможет — в этом индийцы большие мастера! А для группы возникнут неприятности, вот и все.

Последнее: Запад ориентирован на «как». Восток ориентирован на «почему». «Как» означает методологию, технологию; «почему» не означает ни метод, ни технологию, ни усилие. Запад ориентирован на усилие, Восток не предполагает усилий. Весь подход Востока заключается в том, как расслабиться, чтобы знать; подход Запада — как напрячься, сконцентрироваться, чтобы знать, как быть более внимательным, чтобы знать. Восточный подход заключается в том, как быть настолько расслабленным, чтобы ничего не было, — это род эйфории, несконцентрированности, род неопределенности, неомраченности, где границы исчезают и различия не имеют больше значения, когда все встречается и сливается друг с другом. Человек познает, когда все границы затуманиваются в этой неопределенности, неуловимости, в облаке безразличия. Методы же нуждаются в прояснении. У Запада нет видения «почему», а Восток не имеет обеспечения для «как».

Но теперь все перемешивается. Восток больше не Восток, Запад больше не Запад. Люди путешествуют, получают образование здесь и там, люди приезжают на Восток, чтобы научиться религии, люди едут на Запад, чтобы научиться науке — все сближается и сливается.

Вы, должно быть, слышали знаменитые строки Редьярда Киплинга: «Запад есть Запад, Восток есть Восток, и вместе им не сойтись». Они сходятся. В дни Киплинга можно было сказать почти с уверенностью, что они не сойдутся никогда. Они сходятся. Все изменяется. То, что было немыслимым, становится возможным. Восток и Запад сходятся.

Есть только одна проблема и только одно опасение, — что Редьярд Киплинг может оказаться прав с другой стороны. Проблема в том, что Запад может стать настолько восточным, а Восток настолько западным, что они снова могут не сойтись. Это единственная проблема. Восток может стать Западом, а Запад может стать Востоком, и вместе им снова не сойтись. Это возможно. Поэтому здесь не так много восточных людей. Восток больше не интересуется тем, что я говорю. Можно найти много восточных студентов в Гарварде, можно найти много восточных студентов в Оксфорде, сидящих в ногах у ученого, учащихся у ученого, но вы не найдете так много восточных людей, сидящих в ногах у мистика и учащихся медитации. И можно найти западных людей, рвущихся сюда, — началось великое паломничество.

Вы приходите с Запада, отбросив Оксфорд, и Кембридж, и Гарвард в поиске внутреннего пространства, а молодые люди с Востока рвутся на Запад, чтобы узнать больше о технологии, технике, химии, физике, математике. В этом есть опасность.

Так случилось однажды, что в одном маленьком городке жили великий атеист и великий теист. Оба были великими. И весь городок был обеспокоен и озадачен.

Атеист доказывал всем, что Бога нет, и его аргументы были великолепными. Потом теист доказывал, что Бог есть, и его аргументы также были великолепными. Поэтому городок пребывал в большом затруднении. Как быть? Весь городок запутался. По двадцать четыре часа, день за днем, эти два человека спорили друг с другом, и весь городок дошел до точки, когда все начали чувствовать, что сходят с ума. Аргументы обеих сторон были настолько великолепны, что невозможно было принять решение. Они были почти равны. Они отрицали друг друга. Но тогда люди оставались как бы в вакууме.

Лишь чтобы сохранить свой здравый ум, городок решил попросить этих двух людей устроить великие дебаты и убедить друг друга. Или атеист должен стать теистом, или теист должен стать атеистом — что бы они не решили, городок с этим согласится. Должны решить они. Уже достаточно долго они тянут с решением.

Итак, были организованы великие дебаты, и атеист доказывал, что Бога нет, а теист доказывал, что Бог есть, а под утро произошло странное дело. Теист стал убежденным в том, что Бога нет, а атеист стал убежденным в том, что Бог есть. Проблема осталась той же самой, городок так и остался в замешательстве.

Возможно, что Запад станет Востоком, а Восток — Западом, и снова останется та же полярность. Этого нужно избежать. Впервые стало возможным создать один мир. Впервые имеется конкретная возможность создать одну землю. Впервые возможно отбросить концепции Востока и Запада и создать новую, третью, психологию — я называю её «Психология Будды». Я пытаюсь делать это.

Но я вынужден смотреть в ваше прошлое. Моя цель — создать медитативное пространство. Как оно создается, к делу не относится. Если вам нужны группы, я дам вам группы, но должно быть создано медитативное пространство. Если вам не нужны группы, если вам нужны простые медитации, я дам вам простые медитации, но должно быть создано медитативное пространство. Только в этом медитативном пространстве исчезнут Восток и Запад, исчезнут восточная и западная психологии, исчезнет разделение.

Надвигается великий эксперимент. Может быть, вы не осознаете, насколько вы счастливы. Может быть, вы не осознаете, что здесь происходит нечто, имеющее потрясающее значение, нечто, что может положить начало великому единению. Может возникнуть великое Дао. Мы можем достичь первородного единства.

Группы предназначены для того, чтобы разрушать западную психологию, а простые медитативные методы предназначены для того, чтобы разрушать восточную психологию. Когда отброшены обе, тогда вы — человек, ни восточный, ни западный. На самом деле, именно тогда вы существуете, существуете без ума. Это состояние не-ума — цель.

Третий вопрос:

Я решил принять санньясу, хотя и не знаю, зачем я это делаю. Можете ли вы пролить какой-нибудь свет на это?

Если вы решили, то какой смысл знать причину этого? Если вы уже решили принять санньясу, то зачем это страстное желание знать причину? Разве всегда должна быть причина тому, что вы делаете? Действительно она необходима? Разве все в своей жизни вы делали в соответствии с определенными причинами?

Это снова западный ум, западная психология. Должна быть причина — иначе почему, почему вы должны принимать её? Сможете ли вы предпринять какой-либо шаг без причины? Если нет, вы не сможете жить, поскольку жизнь иррациональна, она не имеет причины. Почему вообще вы здесь? Можете ли вы указать какую-либо причину того, что вы здесь? Почему вы родились? Почему вы дышите? Почему вы любите? Почему вы счастливы? Почему вы печальны? Для чего?

Из-за этого «почему», из-за этого страстного желания знать причину Запад стал таким самоубийственным. Тогда возникает проблема, почему вообще жизнь. Какова её причина? Когда вы чувствуете, что нет причины жить, то почему бы не совершить самоубийство?

Но я должен рассказать вам одну вещь. Был великий греческий философ Ксенон. Он учил своих людей, что нет причины жить. Но сам он дожил до глубокой старости — восемьдесят девять лет. Он жил долго. И говорят, что из-за его учения многие люди совершили самоубийство. Он говорил: «Нет причины, почему вы должны жить. Каждое утро вставать, снова отправляться в постель, снова вставать... для чего?» Он озадачил многих людей.

Если вы на самом деле спрашиваете «почему», то в глубине этого «почему» нет. Внутри вас будет только очень тревожное пространство — почему? А Ксенон был великим ученым и великим логиком. Он доказывал людям, что нет причины жить. Кто-то спросил его: «Но почему вы-то живете?» Он сказал: «Я должен учить людей, что нет причины жить. Это моя причина».

Когда он умирал — в восемьдесят девять лет — кто-то спросил его на смертном ложе: «Очень озадачивает и смущает, что вы прожили так долго, потому что, по крайней мере, пятьдесят лет вы учили, что нет причины жить». Он сказал: «Это правда, но я также не мог найти причину, чтобы совершить самоубийство. Для чего?»

Посмотрите на этого человека. Его жизнь, должно быть, была потрясающим страданием. Нет причины жить и нет причины умереть.

Я слышал:

Молодой человек пришел к старому еврею. Он был влюблен в дочку этого еврея. Он сказал старику: «Сэр, я хочу жениться на вашей дочери».

Старик посмотрел на него и, как это склонны делать евреи, спросил: «Но, молодой человек, каковы ваши причины? Почему вы хотите жениться на моей дочери?»

Молодой человек пожал плечами и сказал: «Совсем нет причин. Я влюблен».

«Совсем нет причин. Я влюблен». Любви не нужны причины.

Санньяса должна быть любовным делом. Вы не должны спрашивать о причинах, иначе санньяса станет очень мирской.

Когда вы идете на рынок и покупаете что-то, то для этого определенно должна быть причина. Вы идете на рынок, чтобы купить автомобиль. Это товар. Для покупки должна быть некоторая причина. Он вам нужен. Он полезен. Но если вы влюбляетесь в женщину или мужчину, в этом нет пользы. Какая польза в любви? Какое применение имеет любовь? Вы смотрите на цветок розы и волнуетесь. Какова причина этого волнения? Что тут есть? Вы смотрите на луну, и что-то в вас как будто связывается с ней, что-то начинает изменяться в вашем существе, вы чувствуете прохладу. В чем причина этого? Если вы будете искать причину, вы разрушите всю красоту, любовь, истину, Бога, медитацию — все.

Пожалуйста, оставьте в жизни несколько вещей без причины. Пусть санньяса будет одной из таких немногих вещей.

Но я понимаю. Побуждение Запада — сделать все рациональным, найти причину каждого действия, иначе вы чувствуете себя неуютно. Поэтому вы пытаетесь найти некоторый род разумного объяснения. Причины нет, но разумное объяснение вы можете найти. Вы можете изобрести его. Зачем беспокоиться, спрашивая меня? Вы сами можете изобрести разумное объяснение: вы хотите искать истину, вы хотите продолжать поиски Бога, вы хотите достичь самореализации или стать просветленным. Все это оправдания, все это рационализирующие объяснения.

Незнакомец зашел в магазин Муллы Насреддина за сигаретами. На одной стене была надпись: «Этот магазин будет закрыт 28 августа по причине погоды». Поскольку было только 15 августа, человек спросил Муллу, как он может знать, какая будет погода за столько дней. «Ну, — сказал Насреддин, — если небольшой дождь, я пойду на рыбалку. Если сильный дождь, я останусь дома и буду работать со своими инструментами».

«Но откуда вы знаете, что будет дождь?» — спросил человек.

«Не имеет значения, будет дождь или нет, — ответил Насреддин. — Если будет солнце, я пойду на рыбалку или буду работать со своими инструментами, так или иначе. Все зависит от погоды».

Вы можете найти что-то. «Все зависит от погоды». Вы можете найти рациональное объяснение, оправдание.

Если вы решили, то пусть это решение будет чистым — не испорченным никакой причиной. Посмотрите на красоту того, что я говорю. Если вы можете делать что-то без всякой причины, то это означает, что вы можете делать это без вмешательства в это ума. Если вы можете делать что-то без причины, то это означает, что вы можете делать это, исходя из не-ума. Если вы можете делать что-то без причины, то это означает, что это что-то случилось, не вы сделали это. Пусть санньяса случится. Зачем беспокоиться о причинах?

Вы должны влюбиться в моих оранжевых людей. Вы должны влюбиться в меня, вы должны влюбиться в то пространство, которое создано здесь. Пусть это будет любовным делом, не вносите в это причину. И тогда ваша санньяса пойдет глубже. Она может пойти очень глубоко. Она может преобразовать вас. С причиной она будет поверхностной. Это на ваш выбор.

Если вы хотите причину, вы можете найти её, но мое ощущение таково: попытайтесь быть смелыми, иногда делайте что-то, совсем не имеющее причины. Вы могли бы избежать этого, вы могли бы управиться без этого, но вы все же допустили, чтобы это случилось. Пусть с вами случается что-то большее вас. Вы не можете сформулировать, что это такое. Санньяса — это путь в неизвестное. Санньяса — это путь в незнакомое, непредначертанное. Санньяса — это путь без приготовлений к тому, куда вы собираетесь, для чего собираетесь; просто путь, как если бы вас тащила некоторая сила, что сильнее вас.

Пятый вопрос:

Предпочитает ли человек Дао пробовать многих женщин, или он остается с одной до тех пор, пока способен вкушать Учителя?

Первое: для человека Дао нет много и нет одного. Для человека Дао все женщины — одна женщина, поскольку человек Дао смотрит на энергию, а не на форму. Для человека Дао одна женщина отличается от другой только обрамлением — небо одно и то же. Для человека Дао есть энергия женского начала и есть энергия мужского начала, инь и ян, стоите ли вы у одного окна и смотрите на небо, или вы стоите у другого окна и смотрите на то же небо, разницы нет. Так что первое — это то, что все женщины — одна женщина, потому что есть только одна энергия женского начала. Одно небо, обрамленное различными окнами.

Второе: для человека Дао одна женщина — это все женщины, потому что когда вы смотрите из окна на небо, если вы не очень заняты обрамлением, тогда это то же самое небо, одно небо. Так что для человека Дао одна женщина — это все женщины и все женщины — это одна женщина, потому что человек Дао думает, созерцает в понятиях энергий, но не форм. Он думает в понятиях бесформенного. Когда я смотрю на вас, я совсем не обращаю внимания на обрамление, в котором вы существуете; я смотрю на картину, я не смотрю на раму. Рамы меняются, но картина остается. Это один Бог, одно и то же небо.

И на самом деле для человека Дао мало-помалу начинают исчезать и мужчина, и женщина. Есть только одна энергия, назовите её XYZ. Даосы называют её Дао. Она ничего не означает. Она означает неизвестное. Есть только одна энергия — Дао. Она действует двумя путями: мужским и женским. Это та же самая энергия. Чтобы функционировать, она должна создать полярность, иначе она совершенно не сможет действовать.

Эти две мои руки — одна и та же энергия. Я в обеих. Но если я захочу хлопать ими, я смогу хлопать, я могу приложить их друг к другу. Я могу ударить своей правой рукой по левой, или я могу ласкать свою левую руку правой. Но я теку в обеих моих руках. Я есть Дао. Правая рука — ян, левая рука — инь. Вы — Дао. Мужское начало — ваша правая рука, женское начало — ваша левая рука. Теперь вы можете ими двумя или издать лязг, или создать гармонию. Но лязг это или гармония — энергия остается одной и той же.

Человек, достигший Дао, ушел за пределы мужского и женского. Он — Дао.

Шестой вопрос — и как гром среди ясного неба:

Ли-цзы никогда не существовал, не правда ли?

Существовал Ли-цзы или нет — не имеет значения. Так это или нет — не имеет совершенно никакого значения.

Западные ученые были очень озадачены по поводу Ли-цзы: существовал он или нет. Проведены большие исследования. Они годами работали, чтобы найти, существовал ли этот человек на самом деле или нет. Для восточного ума вся эта ученость выглядит глупой, поскольку не имеет значения, существовал он или нет. Если вы спросите меня, существовал он или нет, я отвечу, что это все равно. Кто бы ни написал эти красивые истории, он был Ли-цзы. Одно известно точно: кто-то написал эти красивые истории. Это совершенно определенно, поскольку эти истории существуют.

Какая разница, написал ли действительно эти истории кто-то по имени Ли-цзы, или их написал кто-то с другим именем? Это не добавит ничего нового к этим историям, они совершенны. Это и не отнимет ничего от этих историй, от них ничего нельзя отнять. Как на эти истории может повлиять, был ли Ли-цзы исторической личностью или нет? Эти истории так прекрасны, они обладают неотъемлемой ценностью. Одно известно точно: кто-то написал их, — но зачем беспокоиться о его имени, был ли это Ли-цзы или кто-то другой?

Возможно, что они были написаны многими людьми, и тогда тоже нет проблемы. Кто бы ни написал какую-нибудь из этих историй, он должен был прикоснуться к сознанию Дао, иначе история не была бы написана. Эти истории мог написать один человек или многие, но когда писались эти истории, кто-то проник в сознание Дао, кто-то понял, что есть жизнь, кто-то имел видение.

На Западе же вопрос авторства имеет большое значение. Люди пишут и пишут книги о том, существовал ли Шекспир или нет. Как будто есть какая-нибудь разница. Пьесы, написанные Шекспиром, так прекрасны — почему бы не смотреть эти пьесы и не наслаждаться ими? Мне кажется, что спрашивать, существовал ли Шекспир или нет, это все равно, что блуждать в потемках. И вопрос этот возникает потому, что думают, что Шекспир был необразованным человеком и поэтому не мог написать такие прекрасные вещи. А что, вы знаете хорошо образованного человека, который бы написал что-нибудь прекрасное?

Думают, что настоящим автором был не Шекспир, а лорд Бекон. Но я не верю этому, потому что я читал другие книги лорда Бекона — их нельзя даже сравнивать с Шекспиром. Лорд Бекон очень ординарен. Он, возможно, был очень образованным человеком, он, возможно, был великим ученым, но его книги обыкновенны, ординарны, ерунда. Кто обманется лишь тем, что он лорд Бекон и это очень знаменитое имя? Слышали ли вы какое-нибудь название книги лорда Бекона? Кого это волнует? Как мог лорд Бекон написать эти шекспировские пьесы? Под своим именем он не написал ни единого шедевра, так как он мог написать хотя бы один под псевдонимом? И если он мог писать такие прекрасные пьесы, как пьесы Шекспира, под псевдонимом, то, что он делал, когда писал под своим собственным именем? Это не похоже на правду.

Итак, не имеет смысла, был ли Шекспир известен как Шекспир или нет. Какое-то сознание определенно существовало, чтобы дать рождение этим прекрасным пьесам. Что неправильного в том, чтобы называть это сознание Шекспиром?

То же относится и к Ли-цзы: по его поводу есть подозрение. На Востоке подозрения нет, мы никогда не беспокоились по такому поводу. У нас в Индии много книг, написанных одним человеком, Вьясой. Достаточно указать на Махабхарату. Для одного автора вполне достаточно написать книгу, подобную Махабхарате. Это как Британская Энциклопедия. Она прославит человека на века. И это только одна из книг, написанных им, — есть сотни книг, авторство которых приписывается Вьясе.

Западные ученые не могут поверить, что один человек мог написать так много книг. Я понимаю это. Это выглядит невозможным. И эти книги не написаны в одну эпоху: одна книга написана пять тысяч лет назад, другая — три тысячи лет назад, еще одна — две тысячи. Что же, этот человек существовал на протяжении тысяч лет?

На Востоке это никогда не волновало нас. Что же, мы не видим проблемы? Конечно же, мы видим проблему, но наш подход другой. Мы говорим: «Какое имеет значение, кто написал их?» Книги прекрасны, очень красивы, потрясающе значительны. Мы наслаждались ими на протяжении столетий, мы любили их, мы размышляли над ними. Авторство же не имеет отношения к делу.

И почему один человек? В действительности дело вот в чем. Коль скоро имя Вьяса стало знаменитым, то другие авторы и не думали подписываться своими собственными именами. Они говорили: «Этого достаточно. Имя Вьясы хорошее и широко известно, его и достаточно». Так что на протяжении столетий, кто бы ни написал красивую книгу и ни полагал, что она достойна Вьясы, он подписывал её именем Вьясы. Она достойна человека, написавшего Махабхарату, так что, как же можно подписывать её своим собственным именем? Это выглядело бы неправильным. На самом деле она так прекрасна, что один только Вьяса мог написать её, и автор подписывался именем Вьяса.

Эти люди были прекрасны, они не имели своего собственного эго. Они были только как средства для выражения мыслей. На самом деле позднее имя «Вьяса» стало синонимом слова «автор». «Вьяса» означает «автор», написанное автором. Это не означает ничего другого. На Востоке мы знаем, что если книга написана Вьясой, то это означает: написано автором. Естественно, каждая книга написана автором. «Вьяса» стало синонимом «автора».