Чёрт в племянниках

Чёрт в племянниках

В самом начале 1990 года в доме семьи, что жила в одном из сёл под городом Николаевом на Украине, поселилась какая-то нечистая сила. И здесь, как и в Енакиево, очень похоже вели себя и эта «сила», и разгадывавшие её загадки эксперты-графологи.

Всё началось с того, что «виновник» всех событий — озорной заводила девятилетний Саша — перед самым новым годом разрушил взрывпакетом дымоход в одном из пользующихся дурной славой пустующих домов этого села. Вскоре дома у Саши начались перемещения мелких предметов, непонятные стуки и шорохи. С 5 февраля начались самовозгорания. Но ещё до этого стали появляться записки — на разных листах бумаги, иногда вырванных из Сашиных тетрадей. Записки неграмотные, корявые, смесь русского и украинского языков, нередко — сплошная нецензурщина. Их содержание — брань, угрозы, предупреждения, нелепые с точки зрения посторонних требования, а также вымогательства. Иногда вместо С писалось S.

Одно из главных требований этих записок — починить разрушенный Сашей дом: «Заложить дымоход, убрать сквозняки и разрисовать крышу». Пошли ремонтировать: отца Саши на крышу не пустила «незримая сила», сосед упал вместе с лестницей и сломал руку. Второму соседу ничто не мешало, он стал беспрепятственно складывать кирпичную трубу дымохода, но некоторые кирпичи почему-то падали вниз, да с таким грохотом, что, казалось, обвалилась вся крыша.

Как-то, когда мать Саши обедала на кухне, на обеденный стол упала записка: «Пока ты здесь ешь, там у тебя всё горит». Побежала в другую хату — а там полно дыма, на кухонном столе навалены вещи, край стола и всё, что на нём, горит. Усадила Сашу на скамейку перед домом, его дважды сбросило на землю. Позвала к Саше соседей, сама побежала тушить огонь. А Сашу при соседях что-то приподняло, унесло метров на 15 и уложило на землю, руки сведены судорогой, во рту закушена палка. Его подняли, усадили, растёрли руки. Но повторилось то же самое: опять его что-то приподняло и отбросило: руки заломлены назад и скрючены, ноги сплетены, в зубах палка.

Саша стал раздражительным, грубым, капризным. Обзывал родных, требовал отстать от него, дрался, дёргал их за волосы, плевался. Часто прятал голову под подушку, что-то бормотал, разговаривал с каким-то «дядей». Однажды стал метаться: его, мол, зовёт «дядя». Вырвался, выбежал из дома и помчался по дороге. На бегу сорвал с себя и бросил пальто, шапку, пиджак. Бежал так быстро, что нельзя было догнать. Сели в машину, догнали лишь через полтора километра. Один из мужчин схватил Сашу, но тот с какой-то неимоверной силой вырвался и вновь стал убегать. Еле поймали и успокоили.

Соседка, шестидесятипятилетняя Зинаида Прокопьевна, решительно требовала реабилитации: в одной из записок объявлено, что всё это «наслано» ею.

Тем более, что незадолго до того, как всё началось, она поссорилась с бабушкой Саши: обменялись проклятиями, пожелали друг другу всяких неприятностей. В той записке она была названа «тётка Зина». Зинаиде Прокопьевне обидно: «Ещё не хватало, чтобы всякие там черти у меня в племянниках ходили!»

Графологическая экспертиза семи записок установила, что пять из них были написаны почерком Саши, две — почерком его деда. «Шалят старый и малый!» — решили мудрые эксперты…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.