Дела благие
Дела благие
Спустя некоторое время Ксения в глазах петербуржцев стала нравственным мерилом правды, искренности и совестливости. В ее поступках и словах людям виделся особый смысл. Начали замечать: у кого блаженная берет копеечку – человек добрый, благочестивый; к кому в дом заходит – быть в семье миру и благополучию. Если на базаре она брала у кого-то булку или другую еду, товар у такого продавца раскупался мгновенно.
Если Ксения дарила что-то, одаренного ею человека ждала нечаянная радость. Если же она кого-то о чем-то просила (что случалось крайне редко), того ожидала беда или утрата, ему стоило поостеречься. Ее наперебой зазывали в гости, старались угостить чаем в надежде привлеч в дом удачу. Многие старались прикоснуться к ее одеждам: считалось, что осенявшая Ксению милость Божия распространялась на каждого, кто соприкасался с ней. Удача и благополучие неизменно сопутствовали всем, кто оказал ей хотя бы малую помощь или внимание.
Даже грубоватые извозчики наперебой просили ее проехать с ними «хоть до уголка», и, если она соглашалась, от богатых заказчиков в этот день отбоя не было. На улице матери подходили к ней с детьми, и если она целовала ребенка, это считалось хорошим знаком.
Особенно часто бродила она в окрестностях Смоленского кладбища. В то время там возводили новую каменную церковь. Чем выше становились стены, тем медленней шло дело: кирпичи для кладки приходилось поднимать по строительным лесам все выше и выше. И тогда стали происходить непонятные вещи: приходят утром мастеровые – а кирпичи уже лежат наверху. Сговорились рабочие посмотреть, что за неведомая сила им помогает. Оказалось, это Ксения по ночам носила на леса кирпичи для строителей, делавших богоугодное дело. Строители спрашивали ее:
– Когда же ты спишь, Андрей Федорович?
– Некогда, надо делать добрые дела, – отвечала блаженная.
Каждое утро она обходила строящуюся церковь, осматривала фундамент, поглаживала стены, приговаривая: «Много тебе вынести придется, но ничего. Устоишь».
И действительно, многое довелось вынести церкви… Особенно тяжелым было наводнение 1824 года, когда разбушевавшейся стихией было снесено множество крестов на кладбище и смыто несметное количество могил. Храм же, к удивлению многих, устоял.
Особый талант был у Ксении к устройству семейной жизни. Да и могло ли быть иначе, если сама блаженная, можно сказать, родом из разрушенного домашнего очага и утраченной любви. Десятки счастливых браков устроила она, посылая невесту туда, где она должна была встретить своего суженого, благословляла супружество, предостерегала от ошибочного выбора.
Провидение вело и направляло блаженную Ксению, и оно же дало ей редкий дар предвидения. О ее прозорливости по городу ходили легенды. Из уст в уста передавали рассказы о том, как, зайдя в гости к семейству Голубевых, у которых часто и охотно бывала – очень ей нравилась дочь хозяйки, скромная красавица, – Ксения сказала девушке:
– Ты вот сидишь, завтракаешь сладким, а твой муж на Охте жену хоронит.
– Откуда ж у меня муж? – засмущалась девушка. – У меня даже и жениха-то еще нет.
– Иди! – строго приказала Ксения. – Он тебя ждет.
Мать, почитавшая Ксению за угодницу Божию, подхватила дочку, и они отправились на Охтинское кладбище. Там как раз шла панихида по женщине, жене молодого доктора, умершей при родах. Когда могилу зарыли, все стали расходиться, а вдовцу-доктору стало дурно. Мать и дочь Голубевы подбежали к нему, помогли, как умели. Так они и познакомились, а через год девушка вышла за него замуж. Жили они долго и счастливо, до конца дней своих с благодарностью вспоминая блаженную Ксению.
А однажды обычно тихая Ксения буквально ворвалась в свой бывший дом и с порога замахала палкой на Параскеву Антонову, свою знакомую, которой дом этот оставила:
– Бросай все и беги скорей на Смоленское кладбище! Бог тебе ребенка дает!
Параскева, женщина одинокая и бездетная, подхватилась и помчалась туда. Путь был не близок, шла она долго, а когда вышла на улицу, ведущую к кладбищу, на ее глазах извозчик сбил зазевавшуюся беременную женщину. Страдалица от удара родила прямо посреди улицы и скончалась. Параскева подхватила новорожденного, завернула в головной платок и унесла домой. Позже, как ни искала петербургская полиция, да и она сама, найти отца ребенка не удалось, как не удалось даже установить, как звали сбитую лошадью женщину.
Только помощью высших сил или высотой духовного совершенства можно объяснить феномен Ксении Петербургской: а как бы иначе босая, плохо одетая женщина в далеко не южном климате выстояла, выдержала столько лет подобной жизни? Конечно, окружающие изумлялись стойкости юродивой и объясняли это Божественной благодатью, изливаемой на нее. А народная молва соединила ее имя с редким даром пророчества.
Однажды Ксения перекрестилась вслед моложавой купчихе Крапивиной, которая ее постоянно радушно принимала, и произнесла грустно:
– Зелена крапива, да скоро увянет.
Ее слова вспомнили, когда полная здоровья женщина в скором времени заболела и стремительно угасла.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.