[Основные механизмы метода осаждения]

[Основные механизмы метода осаждения]

Прежде чем продолжать повествование, я должен вам дать некоторые объяснения по поводу того, что представляет собой метод осаждения. Недавние эксперименты Общества психических исследований весьма помогут вам понять основной принцип этого «ментального телеграфирования». Вы читали в журнале этого Общества, как последовательно осуществляется передача мысли. Изображение геометрической или какой-либо другой фигуры, которую активный мозг запечатлевает в восприимчивом мозгу пассивного субъекта, постепенно отпечатывается в нем. Чтобы создать совершенный и мгновенно действующий ментальный телеграф, нужны два фактора: сильная сосредоточенность оператора (то есть того, кто посылает мысль) и полная пассивная восприимчивость приемника. При нарушении любого из этих условий пропорционально нарушается и результат. «Приемник» видит изображение не таким, каким оно имеется в мозгу «телеграфирующего», а таким, каким оно появляется в его собственном мозгу. Если мысли последнего будут отвлекаться и блуждать, психический ток становится прерывистым, и сообщение дробится, становится бессвязным. В моем случае челе приходилось улавливать обрывки тока, посылаемого мною, как я ранее писал, затем соединять их вместе в меру своего умения. Разве вы не наблюдаете того же самого в обычном месмеризме – майя, запечатленная в воображении месмеризуемого субъекта оператором (месмеризатором), становится то сильнее, то слабее в зависимости от того, держит ли последний задуманное иллюзорное изображение более или менее устойчиво перед своим собственным мысленным взором. И как часто ясновидящие упрекают магнетизера за то, что он удалил их мысли с рассматриваемого предмета? А месмерический целитель всегда засвидетельствует вам, что, если он позволит себе подумать о чем-либо другом, а не о том жизненном токе, который он вливает в своего пациента, он сразу будет вынужден или установить новый ток, или прекратить лечение. Так и я, поскольку в тот момент у меня в уме более ярко высветился психический диагноз текущей спиритуалистической мысли, заметным симптомом которой явилась речь в Лейк-Плезант, неумышленно передал это воспоминание более ярко, чем мои собственные замечания по этому поводу, а также выводы из них. Высказывания «обобранной жертвы» – мистера Киддла – стали «основным моментом» и были более четко сфотографированы (сперва в мозгу челы, а оттуда перенесены на бумагу, – двойной процесс, более трудный, чем простое «чтение мысли»), тогда как остальное – мои замечания по этому поводу и аргументы, – как я теперь обнаружил, только едва различимы и совсем расплываются на лоскуте бумаги передо мною. Вложите в руки загипнотизированного субъекта лист белой бумаги, скажите ему, что на этом листе начертано (или написано) содержание определенной главы из какой-либо книги, которую вы читали, и сосредоточьте ваши мысли на словах, и вы увидите, что – при условии, что он сам не читал этой главы и будет брать ее только из вашей памяти – его чтение будет отражать более или менее ярко последовательные воспоминания языка вашего автора. То же происходит и при осаждении челой передаваемой мысли на (или, вернее, в) бумагу: если полученная ментальная картина слаба, то ее видимое воспроизведение должно быть соответственным. Яркость картины получается пропорциональной силе сосредоточенного на ней внимания. Чела мог бы, будь он только личностью медиумистического склада, использоваться своим Учителем в качестве чего-то вроде психического печатного станка, печатающего литографированные или психографированные отпечатки из того, что было в уме оператора; его нервная система была бы машиною; его нервная аура – типографской краской, а цвета извлекались бы из того неисчерпаемого склада красок (как и всего другого), каким является Акаша. Но медиум и чела диаметрально противоположны, чела действует сознательно, за исключением чрезвычайных обстоятельств во время своего развития, на которых нет надобности останавливаться.

Ну, как только я услышал об обвинении меня (суматоха среди моих защитников донеслась до меня через вечные снега), я сразу велел произвести исследование первоначальных записей отпечатков. Сразу же увидел, что единственной и наиболее виноватой стороной был только я сам – бедный мальчик сделал только то, что ему было сказано. После того как были восстановлены буквы и строки – те, которые были пропущены или расплылись до такой степени, что узнать их мог только первоначальный их породитель, и когда им были возвращены первоначальные цвета и фрагменты, я обнаружил, что мое письмо читается совсем по-другому, как вы увидите. Обратившись к книге «Оккультный мир», к экземпляру, который вы мне прислали, к процитированной странице, я после тщательного прочтения ее был поражен большим расхождением во фразах между мыслями первой части (от 1-й до 25-й строки) и второй – так называемой заимствованной части (плагиата). Казалось, нет никакой связи между ними, ибо что же действительно общего между решимостью наших Руководителей (доказать скептическому миру, что физические феномены так же подчинены законам, как и все другое) – и идеями Платона, которые «правят миром», или «практическим Братством человечества»? Боюсь, что только ваша личная дружба с писавшим это была причиной, которая сделала вас слепым, не заметившим неувязки и бессвязности идеи в этом неудавшемся «осаждении», и что эта слепота продолжается до настоящего времени. Иначе вы не смогли бы не увидеть, что что-то на этой странице неладно, что имеется вопиющий дефект во взаимосвязи. Кроме того, я должен признать себя виноватым еще и в другом прегрешении: я никогда не заглядывал в свои письма после их напечатания до дня этого вынужденного расследования, только прочитывал ваши собственные оригинальные писания, считая лишней тратой времени просматривание моих торопливых обрывков мыслей. Но теперь я должен просить вас прочитать отрывки в таком виде, как они были первоначально продиктованы мною, и сопоставить их с «Оккультным миром».

На этот раз я переписываю их моею собственною рукой, тогда как имеющееся у вас письмо было написано челой; я прошу вас также сравнить этот почерк с почерком некоторых более ранних писем, которые вы получили от меня. Помните также настойчивое отрицание Старой Леди в Симле, что мое первое письмо я писал сам. Тогда мне было досадно за ее сплетню и замечания; теперь они могут пригодиться. Увы! Ни в коем случае мы не «боги», особенно если вы вспомните, что со времени тех дней расцвета «отпечатков» и «осаждений» К.Х. возродился в новом, более высоком свете, и даже тот свет никоим образом не самый ослепительный, какой можно получить на этой Земле. Истинно, Свет Всезнания и безошибочного Предвидения на этой Земле, тот, что светит высочайшему Чохану, еще так далек от меня.

Прилагаю дословную копию с восстановленных фрагментов, подчеркивая красным[391] пропущенные фразы, чтобы легче было сравнивать:

«...Феноменальные элементы, дотоле немыслимые… наконец, начнут проявлять тайны своих сокровенных свойств. Платон был прав, что снова признал все элементы предположений, от которых Сократ отказался. Проблемы универсального бытия не являются непостижимыми или не стоящими постижения. Но последние можно разрешить лишь путем овладения теми элементами, которые сейчас вырисовываются на горизонте непознанного. Даже спиритуалисты со своими ошибочными, нелепо искаженными взглядами и представлениями смутно осознают новую ситуацию. Они пророчествуют, и их пророчества не всегда бывают лишены истины, так сказать, интуитивного предвидения. Некоторые из них вновь утверждают старую аксиому, что “идеи управляют миром”; и по мере того, как умы людей будут получать новые идеи, отбрасывая старые и бесплодные, мир будет продвигаться вперед; мощные революции вспыхнут от них; общественные институты (даже верования и державы – они могли бы добавить) будут распадаться перед их победоносным маршем, сокрушенные присущей им собственной силой, а не неодолимой силой «новых идей», предлагаемых спиритуалистами! Да, они и правы, и не правы. Когда настанет время, будет точно так же невозможно противостоять их влиянию, как остановить морской прилив – будьте уверены! Но что`спиритуалистам не удается постичь, как я вижу, и что` их «духи» не в состоянии объяснить (так как последние не знают более того, что можно найти в мозгах первых), так это то, что все это наступит постепенно и прежде, чем это наступит, они, как и мы, должны исполнить долг, задание, поставленное перед нами, а именно – смести как можно больше мусора, оставленного нам нашими благочестивыми прадедами. Новые идеи должны появиться на чистой почве, ибо эти идеи касаются наиболее важных проблем. Не физические феномены или посредство, называемое спиритуализмом, но именно эти всемирные идеи мы должны тщательно изучить: ноумены, а не феномены, ибо, чтобы понять последние, мы должны понять первые. Они, действительно, касаются истинного положения человека во Вселенной, однако лишь в отношении его будущих, а не прежних существований. Физические феномены, какими бы удивительными они ни были, никогда не смогут объяснить человеку его происхождения, не говоря уже о его окончательной участи или, как один из спиритуалистов выразился, отношения смертного к бессмертному, временного к вечному, конечного к бесконечному и т.д. Они говорят очень многословно о том, что рассматривают как новые идеи, более широкие, обобщенные, грандиозные, понятные, и в то же самое время они признают вместо вечного царствования нерушимого закона всемирное царствование закона как выражения божественной воли (!). Забывчивые по отношению к своим прежним верованиям и к тому, что «сожалел Господь, что сотворил человека», эти мнимые философы и реформаторы будут внушать своим слушателям, что выражение вышеупомянутой божественной воли является «постоянным и неизменным, что существует только одно вечное настоящее, тогда как для смертных (непосвященных) время есть либо прошедшее, либо будущее, в связи с их ограниченным существованием на этом материальном плане, о котором они знают так же мало, как и о своих духовных сферах, – в грязное пятно превратили они последние, как и нашу Землю, а будущую жизнь изобразили такой, что истинный философ постарался бы скорее избегнуть, нежели добиваться ее. Но я вижу сны с открытыми глазами… Во всяком случае, это не их собственные привилегированные учения. Большинство этих идей взято по частям у Платона и александрийских философов. Это то, что мы изучаем и что многие разрешили...» и т.д.

Вот это правильная копия первоначального документа в том виде, как он восстановлен, это «Розеттский камень» в инциденте с Киддлом. А теперь, если вы правильно поняли мои объяснения о процессе [осаждения], изложенные чуть раньше, вам нет надобности спрашивать меня, как это произошло, что, хотя и несколько бессвязные, эти фрагменты, переписанные челой, большею частью являются именно теми, которые теперь считаются плагиатом, в то время как «недостающие звенья» представляют собой фразы, которые показывают, что эти фрагменты являются просто воспоминаниями, если не цитатами – основным тоном, вокруг которого группировались мои собственные размышления в то утро. В те дни вы еще боялись признавать в оккультизме и в феноменах Старой Леди что-нибудь большее, чем разновидности спиритизма или медиумизма. В первый раз в жизни я уделил серьезное внимание высказываниям в поэтических «средствах информации», так называемому вдохновляющему красноречию английских и американских лекторов, его качеству и ограниченности. Я был поражен всем этим блестящим, но пустым словоизлиянием и впервые полностью распознал его пагубную интеллектуальную тенденцию. М. знал о них все, я же никогда не имел к ним отношения и мало ими интересовался. Именно их грубый и отвратительный материализм, неуклюже прячущийся под призрачным духовным покровом, привлек тогда к ним мое внимание. В то время как я тогда диктовал вышеприведенные фразы – малую часть из того многого, над чем я размышлял в те дни, – эти мысли выступали наиболее рельефно, заслоняя при осаждении мои собственные вводные замечания. Если бы я просмотрел отпечатанную матрицу, то еще одно оружие было бы сломлено во вражеских руках. Так как я пренебрег этой обязанностью, карма заложила семена того, что медиумы будущего и «Знамя» могут назвать «Торжеством Киддла». Грядущие века разделят общество, наподобие ваших современных бэконистов и шекспиристов, на два враждебных лагеря «киддлистов» и «кутхумистов», которые будут сражаться, решая важную литературную проблему: кто из них у кого заимствовал? Мне могут сказать, что тем временем американские и английские спиритуалисты уже тайно злорадствуют над сиданом[392] «Синнетт – К.Х». Пусть их великий оратор и поборник и они сами наслаждаются своим триумфом в мире и счастье, ибо ни один «Адепт» никогда не бросит своей гималайской тени на них, чтобы омрачить их невинное блаженство. Вам и немногим другим верным друзьям я считаю своим долгом дать пояснение. Всем другим я предоставляю право рассматривать мистера Киддла, кто бы он ни был, как вдохновителя вашего смиренного слуги. Я закончил, и теперь вы, в свою очередь, делайте с этими фактами все, что вам угодно, за исключением использования их в печати или даже сообщения их вашим оппонентам не иначе как в общих выражениях. Вы должны понять, из каких соображений я так поступаю. Мой дорогой друг, Адепт полностью не перестает быть человеком и не теряет из-за этого своего достоинства. Как таковой он, несомненно, во всех случаях остается совершенно равнодушным к мнению внешнего мира. Человек же всегда проводит черту между невежественным предположением и умышленным личным оскорблением. От меня нельзя ожидать, что я воспользуюсь преимуществами первого (то есть человека. – Ред.), чтобы всегда прятать сомнительного «Адепта» под полой двух предполагаемых «шутников»; а как человек я в последнее время имел слишком много опыта в подобных вышеупомянутых оскорблениях со стороны господ С. Мозеса и Ч.К. Мэсси, чтобы дать им еще более благоприятную возможность не доверять слову «К.Х.» или видеть в нем грубого обманщика, что-то вроде преступного хитрого Бабуґ перед судьями и присяжными заседателями из суровых европейских юристов.

У меня нет времени, чтобы полностью ответить на ваше последнее длинное деловое письмо, но я отвечу позднее. Также не буду отвечать мистеру Уорду, так как это бесполезно; я очень одобряю его приезд в Индию и настолько же не одобряю его прихоть привезти с собою сюда мистера Ч.К. Мэсси. В результате моего письма получился бы вред нашему делу среди англичан. Недоверие и предвзятые мнения заразительны. Его присутствие в Калькутте настолько же влияло бы на дело, для которого я существую, как присутствие и услуги мистера Уорда: оно принесет добрые последствия. Но я настаиваю, чтобы он какое-то время провел в штаб-квартире, прежде чем приступить к намеченному им любимому труду среди чиновников.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.