Введение

Введение

Повесть о том, как я пришла к рунам (или, скорее, как руны пришли ко мне) начинается со времён моего раннего детства, когда я ещё жила в Голландии. Присутствие неких сил, которые я впоследствии определила бы как «оккультные», я впервые смутно осознала в четыре года. Одна из первых осознанных «оккультных» мыслей посетила меня, когда я бежала по улице, распахнув плащ и пытаясь поймать ветер, чтобы взлететь. Так играют многие дети, но вот что мне тогда пришло в голову: до чего же странно, что мне не удаётся оторваться от земли! Мне вдруг показалось, что моё тело слишком тяжёлое, и в тот момент я была совершенно убеждена, что у меня есть — или когда-то было — другое тело, способное летать. Нередко я словно бы знала, или, скорее, чувствовала заранее, что произойдёт какое-то событие — и оно действительно случалось. По большей части такие предчувствия касались всяких мелких происшествий; смертей и прочих серьёзных событий я никогда не предвидела. И тем не менее, было во мне что-то такое, что делало меня не такой, как все. Мои родители это заметили и попытались «выбить из меня дурь». Старшие братья тоже меня изводили и обижали, пока, наконец, в дело не вмешались власти. Состоялся суд, и меня передали под опеку тётушки. С того времени — с четырёхлетнего возраста — я жила попеременно то у тётушки, то снова у родителей.

К десяти годам у меня накопилось столько эмоциональных травм, что меня объявили «трудным ребёнком» и отдали в детский дом. Несколько раз меня переводили из одного приюта в другой, и так продолжалось до девятнадцати лет. Последнее из заведений, в которых мне довелось побывать, оказалось чуть ли не настоящей тюрьмой. В общей сложности я провела в заточении девять лет. Меня запирали в карцер; мне кололи ларгактил и другие наркотики; меня «учили жить» некомпетентные социальные работники; нередко я подвергалась и физическому насилию (на которое, впрочем, научилась отвечать, когда немного подросла!). К тому времени, когда меня наконец выпустили на свободу, я не получила никакого систематического образования, но зато успела неплохо познакомиться с тёмными сторонами жизни и стала убеждённой анархисткой. А ещё я умела читать и писать — и этого мне оказалось вполне достаточно, чтобы начать новую жизнь и жить отныне своим умом. (Сейчас мне сорок восемь лет, и, оглядываясь назад, я понимаю, что весь этот нелёгкий опыт был для меня ничем иным, как наилучшим из возможных эквивалентов воинской подготовки, без которой я в дальнейшем не смогла бы исполнить свой вирд.) К счастью, даже в самых тяжёлых испытаниях мне всегда удавалось удерживаться на позиции стороннего наблюдателя, и эту способность я теперь считаю одним из главных своих достоинств. Я постоянно поддерживала связь с оккультными силами и чувствовала их покровительство, хотя в то время и не понимала, что они собой представляют.

Всего через два месяца самостоятельной жизни я вступила в местное спиритическое общество. Там меня обучили начаткам психометрии; кроме того, я начала изучать астрологию. В тот же период, в 1970 году, я встретилась с Джорджем — моим будущим мужем. Он был старше меня на двадцать один год и серьёзно интересовался рунами и музыкой Рихарда Вагнера. К сожалению, наша совместная жизнь оказалась недолгой. В 1972 году Джордж умер от рака желудка, и мне снова пришлось полагаться только на себя. Вскоре я обнаружила, что приверженцы спиритизма в большинстве своём далеко не так честны, как мне показалось на первый взгляд. После смерти моего мужа четверо спиритов из общества, в котором я состояла, «передали» мне от него четыре известия, полностью противоречившие друг другу. Я решила, что с меня хватит, и ушла.

Сама я медиумом не была — вопреки заявлениям других медиумов, утверждавших, что у меня будто бы есть «дар». Однако у меня волчье чутьё на всякий бред — и это очень мне пригодилось, когда я стала работать в технике сейта и спе (подробнее об этом я расскажу в главе, посвящённой женским мистериям). Следующее моё духовное приключение началось в 1972 году: я вступила в Орден розенкрейцеров (AMORC) и оставалась в его рядах семь лет. В этот период я заинтересовалась Алистером Кроули, но не нашла его книг в переводах, а потому решила выучить английский язык. Я стала заниматься по самоучителям и слушать лингафонные курсы в той же Британской библиотеке в Амстердаме, где вскоре начала изучать и труды Кроули. От мужа мне осталось в наследство немного денег, которые я вложила в образование более практического толка и со временем получила квалификацию врача-ортопеда.

К следующему шагу в своей жизни я готовилась несколько лет — с того самого дня, как в одном голландском журнале мне попалась статья о ведьмах и о Музее ведьм на острове Мэн. Я вырезала эту статью и спрятала её — тогда я ещё была «вся в себе»; по-моему, она хранилась у меня ещё лет пятнадцать. Прочитав её, я дала себе торжественную клятву, что рано или поздно я примкну к этой традиции. И в 1979 году я исполнила свой обет. В одной из книжных лавок в Амстердаме я нашла английскую книгу под названием «Языческие ритуалы». Я купила её и, не теряя времени, исполнила обряд посвящения. Расскажу, как я это сделала. В книге был описан ритуал посвящения Богине и Богу (абстрактным, не принадлежащим ни к какому конкретному пантеону), проводить который полагалось по меньшей мере вдвоём. Я работала одна; мой друг, с которым я жила в то время, не знал английского. Поэтому я записала реплики священнослужителя на магнитофонную плёнку, оставив паузы для своих ответов. Хотите верьте, хотите нет, — но это сработало. Вскоре я получила письмо из Теософского общества, в котором состояла заочно. Меня известили о том, что в Голландии пройдёт летняя конференция, в которой будет участвовать некий голландец, якобы посвящённый в тайны Ремесла [4]. Я пришла послушать его. Особого впечатления он на меня не произвёл, но это меня не смутило. В канун 1980 года, в новогоднюю ночь, я совершила ритуал воззвания к Богине и, так сказать, поставила ей ультиматум: либо она помогает мне найти путь к Ремеслу, либо я отказываюсь от своих намерений и примыкаю к движению Алисы Бейли (это «осовремененный» вариант теософского движения, оформившийся в 70-е годы).

Я понятия не имела, куда идти и что искать. Мои познания в английском языке ещё оставляли желать лучшего — но и это меня не остановило. Я отправилась в Англию. Я купила там дешёвую книжку под названием «Альтернативный Лондон» и нашла в ней адрес Максины Сандерс — верховной жрицы одного из английских ковенов [5]. Я пришла на собрание её группы, и там мне дали номер телефона её бывшего мужа, Алекса Сандерса, которого британская пресса когда-то подняла на щит как «короля ведьм». Я позвонила Алексу, и он сказал: «Приходите немедленно». Я пришла — но, увы, не застала его дома. Мне открыла дверь очередная его верховная жрица, Бетти. И от неё я узнала, что Алекс, оказывается, уже две недели ждёт гостей из Голландии: он получил на духовном плане известие о моём приезде. Насколько я поняла, это совпало по времени с тем самым ритуалом, который я провела в новогоднюю ночь. Спустя много лет, когда я уже активно работала в Рунической гильдии, мне встретился один человек, в прошлом состоявший в ковене Алекса Сандерса. Он рассказал мне, что на протяжении всего 1979 года — и вплоть до моего приезда в Лондон в начале 1980 года — Алекс разрабатывал германский ритуал в контексте своего направления Викки. Так и выяснилось, что Алекс «притянул» меня в Англию своими трудами в области германской магии. Именно с этой сфере мне и было предназначено работать, но сначала я должна была пройти посвящение в викканскую традицию, чтобы получить надлежащую подготовку (общество «Асатру» тогда ещё не обрело широкую известность). Однако в то время я ещё не интересовалась германской магией — более того, я даже не подозревала о её существовании! Когда один молодой человек в моём присутствии принялся разглагольствовать о Вотане и о том, как он в прошлой жизни был начальником нацистского концлагеря, я просто встала и вышла из комнаты (мои родители были активными участниками Сопротивления, и я ненавидела нацистов до глубины души).

Когда я наконец разыскала Алекса в каком-то пабе, он обнял меня и воскликнул: «Завтра вечером вы пройдёте посвящение». Я ушам своим не поверила! Но на следующий день к Алексу приехал Джим Беннетт, верховный жрец американского Общества Гарднера [6]. Вечером он провёл обряд посвящения, а на следующий день я попрощалась со своими новыми друзьями и направилась обратно в Голландию.

В десять часов вечера, когда с момента посвящения не прошло и суток, у меня внезапно началось менструальное кровотечение — самое ужасное, какое только было за всю мою жизнь, и на десять дней раньше срока. Тогда я испугалась, но теперь вспоминаю об этом со смехом — совершенно очевидно, что это было следствие обряда. Через два месяца, в марте, я снова приехала в Англию — на большую ежегодную конференцию по оккультизму. Там я познакомилась с человеком, которому предстояло стать моим спутником жизни на четырнадцать лет, — Лайонелом Хорнби. Он, в свою очередь, познакомил меня с очень надёжным ковеном, где объединились люди здравомыслящие и честные. А в июне 1981 года мы с Лайонелом основали свой ковен. Поначалу я чувствовала себя совершенно уютно в традиции Ремесла и с энтузиазмом занималась делами ковена, но спустя какое-то время меня стали мучить вопросы. Приверженцы Ремесла постоянно повторяли: «старые боги», «старая религия». Но что означали эти слова для меня лично — в свете моего происхождения? Викканцы работали в основном с богами греко-римского пантеона или, в крайнем случае, кельтского. Но я-то была голландкой! «Интересно, — подумала я, — а есть ли у нас свои боги?» И очень скоро выяснилось, что есть. Я поняла, что голландцы — северный народ, а это значит, что боги у них те же, что и у скандинавов и англосаксов: Водан, Донар, Фрейя и так далее. Я почувствовала, что эти имена обладают надо мною некой особой властью. И я принялась серьёзно исследовать свои религиозные корни — искать богов, которых я от всей души могла бы назвать «своими».

И очень скоро эти боги сами протянули мне руку помощи. В один прекрасный день молодой человек, состоявший в том же ковене, что и я, повёз меня в Суррей познакомиться с женщиной, которая намеревалась посвятить себя Ремеслу. У неё, кстати, жили очаровательные кошки, Виктория и Альберт (настоящие долгожители — им было по двадцать лет!). Женщина эта увлекалась рунами и предложила погадать мне. Она достала комплект маленьких глиняных табличек, на которых были вырезаны руны, и листок бумаги, на котором были выписаны их значения. Она велела мне выложить руны в круг. И как только я прикоснулась к ним, случилось нечто важное. Я вдруг ощутила мощную связь с рунами. Я почувствовала с полной уверенностью, что они — мои. Такого впечатления на меня не производила до тех пор ни одна система гадания.

А через несколько месяцев произошло событие, которое стало для меня решающим шагом на пути к северной традиции. Весной 1983 года у меня начались неприятности в личной жизни: мой друг увлёкся одной жрицей, приехавшей к нам в гости. Я страшно разозлилась и тут же перебралась из комнаты, где мы жили вдвоём, в подвал нашего дома. Я нуждалась в помощи свыше, но уже утратила веру в богов и богинь Ремесла. В отчаянии я воззвала к Водану — и он ответил. С того момента и по сей день я остаюсь его верной почитательницей.

2-го мая того же года я начала работать с рунами. Перечитывая записи в своём магическом дневнике, я прихожу к выводу, что работа эта сыграла в моей жизни очень важную роль. Метод, к которому я прибегла, оказался весьма эффективным, и я готова порекомендовать его всем, кто желает войти в контакт с рунами. Я испекла двадцать четыре квадратных лепёшки и украсила каждую руной в порядке футарка. Каждый вечер я взывала к Водану и Фрейе с просьбой благословить очередную руну, а затем съедала лепёшку. Потом я просто сосредотачивалась на этой руне и записывала все ассоциации, которые приходили мне в голову в связи с ней. Эти записи — в общей сложности шесть страничек — я храню до сих пор. Из них родилась эта книга.

Некоторые мои впечатления от этой работы с футарком заслуживают особого внимания. При знакомстве с руной Турисаз я почувствовала, как на меня снизошёл луч сверкающего-белого света. Он вошёл мне в темя, пронизал моё тело насквозь и вышел в землю через стопы. А в тот самый день, когда я работала с руной Кеназ, умер один из моих друзей. Кеназ — руна преображения, и одно из её значений — погребальный костёр (или современный его эквивалент). При работе с руной Йера я вдруг заинтересовалась своими личными связями с северной традицией и, в особенности, с Воданом. Я знала, что Водан, среди всего прочего, был покровителем жертвоприношений, как свидетельствует о том Тацит, римский историк I в. н. э. День недели, посвящённый Водану, — среда, а его магическое число — девять. Как же я удивилась, осознав мистический смысл своего дня рождения — среда, 9-е ноября! Название ноября месяца происходит от латинского novem — «девятый». Более того, англосаксы называли ноябрь «Blotmonath» — «месяц жертвоприношений». Далее я вспомнила, что в семье с четырнадцатью детьми я была девятым ребёнком. И вообще, число девять всегда играло в моей жизни особую роль. К примеру, в детских домах я провела девять лет. Признаться честно, я убеждена, что была избрана или от рождения призвана стать жрицей Водана. В мифах можно найти немало героев, лично связанных с Воданом (или Одином, как называют его скандинавы), — либо по своему происхождению, либо в результате особого обряда посвящения. Так, Зигмунд, Зиглинда и Зигфрид считались потомками Водана, а Старкад был ему посвящен. Все эти персонажи росли в необычных условиях, чаще всего без родителей, в чём я также нахожу сходство с историей своей жизни. Осознание этого избавило меня от последствий психологических травм и помогло примириться с лишениями, которые я претерпела в детстве и ранней юности.

Когда я работала с руной Эйваз, произошло кое-что весьма примечательное. Один человек, живший в одном доме с нами и другими членами нашей группы, безо всякой видимой причины стал проявлять по отношению к нам враждебность. Наши верования внезапно вызвали у него неприязнь, хотя до тех пор он относился к ним совершенно спокойно. Проблемы начались именно тогда, когда я принялась за работу с рунами. Быть может, этот парень был слишком восприимчив и невольно настроился на какие-то энергии, исходившие от рун. В пятницу 13-го мая 1983 года мы с Лайонелом вернулись домой в полночь. Чтобы поработать с рунами, я направилась в помещение, которое служило мне святилищем, — и тут обнаружилось, что этот человек повесил перед входом в святилище двойной топор. Я очень рассердилась. Я поднялась в нашу комнату и сообщила Лайонелу о своей находке. «Ударь по нему рунами», — посоветовал он. Так я и сделала. Я вернулась в святилище, по дороге заглянув на кухню и прихватив фломастер. Я сняла топор, внесла его в святилище, обратилась к хранителям четырёх сторон света и воззвала к божествам — Водану, Донару, Фрейе и Хель. Несмотря на то, что рун я ещё практически не знала, мне удалось войти в транс и начертить на топоре четыре руны, очень подходящие к случаю. Это были руны Турисаз, Наутиз, Иса и Хагалаз — сочетание, ныне хорошо известное в кругах рунических магов. Затем я провела ритуал закрытия святилища, сделала уборку и пошла спать. На следующий день мой обидчик впал в настоящую одержимость, чему было по меньшей мере пять свидетелей. Что за дух им овладел, мы так и не поняли. Но припадок продолжался довольно долго, часа два. Едва ли он притворялся — нелегко было бы разыграть одержимость так убедительно. Конечно, полной уверенности быть не может, но я думаю, что припадок был вызван именно силой рун, к которым я воззвала накануне.

В том же году я почувствовала, что мне необходима гадательная практика, и стала работать в Камденском центре парапсихологии. Я добилась заметных успехов и даже получила несколько благодарственных писем от клиентов. Но, к сожалению, через три месяца мне пришлось бросить эти занятия, так как плата за аренду киоска в Камденском центре оказалась мне не по карману. И я принялась изучать древние традиции, намереваясь построить или частично воссоздать магическую систему, опирающуюся на традиционное знание, но включающую также элементы современного оккультизма. Эта книга — плод исследований, которые я проводила в тот период. В то же время я организовала в Лондоне воскресные курсы рунической теории и практики. Мне удалось привлечь много слушателей, и в конце концов я стала ездить с лекциями по всей стране.

В большинстве современных книг, посвящённых рунам, речь идёт преимущественно о руническом гадании. Поэтому я уделяю гадательным техникам не так уж много внимания. Умение гадать — это врождённый дар, который следует развивать самостоятельно, в соответствии со своими индивидуальными наклонностями. В качестве общих ориентиров я привожу лишь несколько техник, которые я разработала сама и нахожу вполне эффективными.

Очевидно, настало время объяснить, почему я взялась писать эту книгу и почему я сочла необходимым, чтобы изложенный в ней материал стал достоянием широкой публики. Традиция северной магии остаётся тайной за семью печатями даже для тех, кто испытывает к ней неподдельный интерес. О существовании такой традиции свидетельствуют и памятники литературы, и многочисленные археологические находки. Общеизвестно, что различные мистические культы и эзотерические практики существовали в Древнем Египте и в Древней Греции. Даже в средневековой Испании действовала знаменитая Толедская школа магии. И я не сомневаюсь, что северная эзотерическая традиция была распространена в дохристианскую эпоху в Северной Европе столь же широко, как и средиземноморская традиция — в южных странах. Доказать это нелегко, так как письменных свидетельств о соответствующих ритуалах и культовой практике до нас не дошло. Единственным указанием на то, что традиция северных мистерий действительно существовала, остаются руны. Тщательный и глубокий анализ рунических символов, выходящий далеко за рамки примитивной ворожбы и даже серьёзных гаданий, позволяет проникнуть в структуру рунической системы и расшифровать скрытый смысл, заключённый в алфавитной последовательности футарка. И тогда становится ясно, что руны — это сложная и глубокая система эзотерической философии. Если же соотнести руны с северной мифологией и дать правильную интерпретацию обнаружившимся параллелям, то перед нами начнёт вырисовываться согласованная и чёткая система посвящений. В этой книге я постаралась привести веские аргументы в поддержку этой гипотезы. Я убеждена, что руны — это зафиксированный в особой форме свод традиционных знаний, накопленных народами Северной Европы с глубокой древности. И мне хотелось бы со всей определённостью установить соответствия между рунами и элементами германской мифологии и доказать раз и навсегда, что вне этой традиционной мифологической системы применять руны не имеет смысла.

Синтез рун и мифов с привлечением современных разработок позволил мне реконструировать достаточно стройную магическую систему. Надеюсь, что воссозданный мною путь северных мистерий станет для многих современных оккультистов достойной альтернативой западному пути. Кроме того, я восстановила систему рунических инициаций, основанную на футарке и эддических текстах и включающую в себя элементы древнего североевропейского шаманизма, которому я отдала предпочтение по той причине, что северные мистерии — традиция индивидуальная, опирающаяся главным образом на личный опыт, а не такая формализованная и организованная, как, к примеру, друидизм. Я беру на себя смелость заявить, что если бы наша исконная северная религия развивалась так же беспрепятственно и естественно, как в те времена, когда на основе примитивных анимистических культов складывался полноценный языческий пантеон, то следующим шагом на пути её эволюции стало бы формирование школы мистерий, подобной тем, что процветали в эллинистическую эпоху в Древней Греции и Египте. Но этого, к сожалению, так и не произошло. На пути естественного развития северной религии встало христианство, и довольно быстро исконная традиция прервалась. Мы лишились своего наследия. И теперь нам остаётся только одно: вернуться к истокам традиции, попытаться экстраполировать наметившуюся тенденцию в будущее и проследить эту воображаемую линию развития вплоть до наших дней. Только так мы сможем реконструировать древнюю северную религию в целостной форме, приемлемой для современного человека, дополнив и подкрепив её современными оккультными техниками, но не запятнав её чистоту сомнительными «достижениями» современной политики.

Первое издание этой книги я опубликовала за свой счёт в 1989 году, а спустя год она вышла массовым тиражом в издательстве «Ллевеллин». Для нынешнего переиздания меня попросили переработать эту вводную часть, что я и сделала с большим удовольствием. В целях предосторожности я включила в первое издание не так уж много личной информации. Но теперь, когда большинство людей, о которых здесь идёт речь, скончались или нашли себе более тучные духовные пастбища, я чувствую себя вправе привести достаточно подробную автобиографическую справку. Кроме того, я могу теперь рассказать о тех событиях, что последовали за выходом в свет первого издания этой книги.

Прежде всего, я получила множество писем от читателей, желавших ещё глубже проникнуть в тайны северной традиции. Под влиянием этих писем в сентябре 1991 года я открыла заочные курсы и разработала программу обучения в соавторстве с Бернардом Кингом, который в то время был моим близким другом и единоверцем. Курсы имели успех, но вскоре стало ясно, что программа нуждается в доработке. По ряду причин личного характера Бернард отказался от дальнейшего участия в работе, но мне пришёл на помощь другой мой коллега, Квельдульв Гундарссон. А Бернард Кинг тем временем опубликовал свою собственную книгу — «Введение в рунологию» (King B. Elements of the Runes). Она принесла ему известность, и я от души желаю ему дальнейших успехов. Что же касается наших заочных курсов, то на их основе вскоре сформировался Рунический семинар последователей Асатру. (К тому времени древнескандинавское слово «Асатру», означающее «вера в асов» или «верность асам», стало одним из популярных названий северной традиции в целом.) Позднее, по просьбе Эдреда Торссона, основателя и Irmin Drighten Рунической гильдии США, этот семинар был преобразован в Руническую гильдию Великобритании. Но… «волк таится в лесу», как справедливо утверждает «Норвежская руническая поэма» (строфа 1, стих 2). Точнее говоря, волк таился прямо в моём доме, и он был не одинок. Не стану вдаваться в детали — достаточно сказать, что происки недоброжелателей принесли свои плоды и моё участие в работе Рунической гильдии оказалось недолгим. В конце концов, и сама гильдия по требованию Irmin Drighten была расформирована, а большинство её членов влились в состав организации «Родичи Водана», на основе которой впоследствии возникла британская ветвь «Кольца Трот». (Англосаксонское слово Troth — эквивалент древнескандинавского tru, означающего «верность» или «вера».) Это произошло после моего лекционного турне по США в марте 1993 года, во время которого руководители американского «Кольца Трот» предложили мне организовать филиал этого общества в Великобритании. Спустя немного времени, в ноябре 1993 года, благодаря бесценной помощи моего брата-волка Квельдульва Гундарссона и самоотверженной поддержке Лайонела, умершего через полтора месяца после этого события, я достигла предела своих духовных мечтаний — мне удалось пройти обряд личного посвящения Одину. Прекрасное начало для нового жизненного этапа и нового большого проекта!

Британское «Кольцо Трот» вскоре обрело статус независимой организации, но продолжало поддерживать тесные связи с одноимёнными группами в США и Австралии. Позднее, с согласия большинства членов, оно было переименовано в «Европейское кольцо Трот», так как в состав его уже входили граждане большинства западно- и восточноевропейских государств, от Литвы до Испании. Благодаря всем этим преобразованиям бывшая лондонская группа превратилась в преуспевающий «сад» (garth, «Гарт Оук-Харроу», названный так по месту проведения ритуалов) — истинную жемчужину в короне Трот. Этот «сад» я основала в декабре 1995 года. Вскоре после того я покинула Лондон и вместе с двумя бывшими «родичами Водана» перебралась в Шотландию. Так было положено начало шотландской общине Асатру. Этому проекту я дала имя «Гладсхейм» — так назывался один из чертогов Одина в Асгарде, место куда более мирное, нежели Вальхалла.

К настоящему времени, к 1998-му году, мой вирд снова преобразился до неузнаваемости. Двое моих спутников, с которыми я приехала в Шотландию, покинули меня, но осенью 1997 года я возобновила работу над проектом. К счастью, у меня ещё оставалось немного денег; а самое главное — мне на помощь пришёл один молодой борец за охрану окружающей среды, не только оказавший финансовую поддержку, но и с готовностью взявший на себя часть организационной работы. Барри не принадлежит ни к одной из языческих традиций Европы: он — сын одного моего друга, который работает в традиции североамериканских индейцев. И это прекрасно. Ведь в наши дни всем язычникам следует держаться сообща и помогать друг другу по мере сил и возможностей. Когда я в очередной раз оказалась в безвыходном положении, меня выручили приверженцы кельтской Викки — люди совершенно посторонние. Теперь они тоже вошли в большую семью Гладсхейма. Ни в коей мере не отрекаясь от «верности асам», я, тем не менее, не устаю повторять, что все свободомыслящие люди должны действовать сообща и сотрудничать друг с другом на благо Матери-Эрды (Земли).

Сейчас, когда я пишу эти строки, секретарь ООН находится в Багдаде и прилагает все усилия к тому, чтобы сохранить перемирие. Мы, язычники, не можем закрывать глаза на то, что происходит в масштабах всей планеты. Но не менее важно и трудиться на местах и в своих общинах — там, где мы живём. Я мечтаю о том, чтобы Гладсхейм превратился в образовательный центр с богатой библиотекой оккультной литературы и действующим хофом (древнескандинавское слово hof означает «святилище» или «священная постройка») с постоянной жрицей (ст. — норв. hof gythia) и по меньшей мере одним жрецом-готи (ст. — норв. gothi), то есть культовым центром, способным удовлетворить разнообразные запросы самых разных людей и тех богов и богинь, которых они чтут. Одним словом, я стараюсь организовать полноценный Хоф со жреческой общиной — в той форме, в какой это будет угодно богам. Кроме того, мы развернули масштабный природоохранный проект и планируем в дальнейшем возродить в Шотландии леса из местных пород деревьев. К участию в этом проекте я приглашаю всех приверженцев языческих традиций — за исключением шарлатанов и наркоманов.

Несмотря на то, что в международном сообществе Асатру я завоевала себе славу одержимой одинистки, я всегда повторяла, что других богов и богинь также следует признавать и чтить по достоинству. Так, в «Кольце Трот» и других британских организациях Асатру растёт число «очагов» (англ. hearth; небольших семейных групп), уделяющих больше внимания ванам и дисам (другим родам богов). Кроме того, существует процветающий Торсхоф (хоф Тора), и не вызывает сомнений, что в дальнейшем разнообразие в среде приверженцев северной традиции будет только возрастать. Асатру в настоящее время насчитывает больше последователей и распространено шире, чем когда-либо за все века, истекшие после прихода христианства. Наше движение стремительно набирает силу и уже может по праву считаться одной из самых известных, деятельных и преуспевающих коренных религий.

HEILSA!

— Фрейя Асвинн

21 февраля 1998 г.