Глава 18 Я с тобой

Глава 18

Я с тобой

Первый вопрос:

Ошо, что ты делаешь, если кто-то ненавидит тебя?

Ненавидит тебя кто-то или любит, это не должно иметь никакого значения. Если ты есть, ты остаешься самим собой. Если тебя нет – тогда ты тут же попадаешь под влияние. Если тебя нет – кто угодно может толкнуть тебя куда захочет; тогда кто угодно может нажимать на твои кнопки, и ты будешь меняться. Тогда ты раб, тогда ты не хозяин. Ты становишься хозяином, господином самого себя, когда ты остаешься собой, что бы ни происходило снаружи, когда твое внутреннее существо остается прежним.

Психоаналитик был на конференции. На одной из лекций отталкивающего вида женщина, сидевшая рядом, начала щипать его. В раздражении он уже собирался сказать ей резкость, но удержался: «Зачем мне злиться? – подумал психоаналитик. – В конце концов, ведь это у нее какая-то проблема».

Любит тебя кто-то или ненавидит – это его или ее проблема. Если ты есть, если ты понял свое существо, ты сонастроен с самим собой. Никто не может потревожить твою внутреннюю гармонию. Если кто-то тебя любит – хорошо; если кто-то тебя ненавидит – хорошо. И тот, кто любит, и тот, кто ненавидит, остаются где-то вне тебя. Именно это и значит – «быть себе хозяином». Именно это мы называем кристаллизацией – когда ты свободен от внешних влияний.

Ты спрашиваешь: «Что ты делаешь, если кто-то ненавидит тебя?»

Что я могу сделать? Это проблема этого человека, меня это абсолютно не касается. Если бы не было меня, он ненавидел бы кого-то другого. Он ненавидел бы в любом случае. Если бы не было никого и он был бы один, он ненавидел бы самого себя. Ненависть – это его проблема. Она не имеет ничего общего со мной. По сути это никак не касается меня, я – только повод. Кто-то другой на моем месте прекрасно заменил бы меня, был бы таким же предлогом.

Вы не замечали? Когда вы злитесь, вы просто злитесь. Ваш гнев ни к кому в частности не обращен. Этот «кто-то» – только предлог. В раздражении, когда вы приходите домой с работы, вы набрасываетесь на вашу жену. В раздражении вы выходите из дома, и на работе вы выбрасываете гнев на коллегу, на кого угодно – куда-нибудь. Если вы проанализируете свои состояния ума, то увидите, что все они принадлежат вам. Вы живете в своем собственном мире, но продолжаете проецировать его на других.

Когда вы сердитесь, вы себя сердите, не я. Когда вы полны ненависти, вы полны ненависти – дело не во мне. Когда вы полны любви, вы полны любви – дело не во мне. Как только вы это понимаете, вы живете в мире как лист лотоса: вы стоите в воде, но не касаетесь воды; вода не касается вас. Вы живете в мире, но все же отстранены, и вы не от мира. Тогда никто не может нарушить ваше молчание, никто не может вас потревожить. Ваше сострадание продолжает течь. Если вы любите меня, вы получаете мое сострадание. Если вы ненавидите меня, вы не получите моего сострадания – не потому, что я его вам не дам. Я буду по-прежнему давать его вам, столько же, сколько и тем, кто меня любит, но вы будете закрыты и не сможете его принять.

Как только человек обретает свое существо, он наполняется состраданием, безусловным состраданием. Не может быть так, что в какие-то моменты он сострадателен, а в какие-то моменты – нет. Это его естественное состояние, это его постоянное настроение, это интеграция его существа. Тогда, что бы вы ни делали, его сострадание будет течь к вам. Но будут моменты, когда вы сможете его принимать, когда вы будете открыты, и будут моменты, когда вы не сможете его принимать, потому что вы закрыты.

В ненависти вы его не получите, в любви вы его получаете. И вы можете видеть, какие это разные состояния – потому что тот, кто любит меня, начнет расти, а тот, кто ненавидит, начнет сжиматься. Они станут настолько разными, что вы можете подумать, что, наверное, я даю больше тем, кого я люблю, или тем, кто любит меня, и не даю тем, кто меня ненавидит, или злится на меня, или закрыт ко мне. Но я ничего не делаю.

Есть облака, и они проливаются дождем: если ваш горшок не разбит, он наполнится. Или, если даже ваш горшок цел, но перевернут вверх дном, вы упустите. Ненависть – это когда горшок перевернут вверх дном. Дождь может идти и идти, но вы останетесь пустыми, потому что нет открытости.

Как только вы принимаете нормальное положение, переворачиваетесь вниз дном, – это и есть любовь. Это просто открытость, восприимчивость, приветствие, приглашение: «Я готов – приди».

Баулы продолжают петь: «Возлюбленный, приди». Они продолжают звать. Любить – значит звать; ненавидеть – значит прогонять, отталкивать. Если вы меня любите, вы получите многое – и не потому, что я специально дам вам больше; но если вы меня ненавидите, вы ничего не получите – и не потому, что я ничего не дам, а потому, что вы закрыты. Я же остаюсь самим собой.

Я не отождествлен со своим телом, я не отождествлен со своим умом. Я пришел домой.

Если вы отождествлены со своим телом и кто-то ранит ваше тело, вы будете злиться; он ранит вас. Если вы отождествлены со своим умом и кто-то задевает вас, вы будете злиться, потому что он ранит ваш ум. Если вы отождествлены со своим существом, никто не может вас ранить – потому что никто еще не изобрел способа ранить существо.

Тело можно ранить, можно убить. Ум можно ранить… но существа нельзя даже коснуться. Нет способа его коснуться, нет способа создать в нем боль. Сама его природа – блаженство. Вы можете ранить мое тело – это легко. Если я отождествлен с телом, я должен буду злиться, потому что я буду думать, что вы ранили меня. Если вы меня оскорбите, тогда рана окажется в уме. Если я отождествлен с умом, снова вы будете моим врагом. Но я не отождествлен ни с телом, ни с умом. Я свидетель. Поэтому, что бы вы ни делали, это никогда не достигает моего свидетельствующего центра. Он продолжает свидетельствовать, он остается совершенно незатронутым. Как только ложные отождествления отпадают, вы становитесь беспристрастным. Тогда вы становитесь центром циклона, и вокруг вас могут бушевать бури, но внутри вы остаетесь в тихом, спокойном центре своего существа, совершенно трансцендентном всему, что происходит.

Я слышал…

Философ, парикмахер и лысый дурак путешествовали вместе. Они заблудились, и им пришлось ночевать под открытым небом. Чтобы защититься от опасностей, они договорились спать по очереди. Первым должен был сторожить парикмахер, который ради забавы обрил голову философу, пока тот спал. Потом он разбудил его. Философ протянул руку, чтобы почесать голову, и воскликнул:

– Это ошибка! Вместо меня ты разбудил старого лысого дурака!

Главная проблема – в вашем отождествлении. Если вы отождествлены с телом, вам всегда будет трудно. Поскольку тело постоянно изменяется, ваше отождествление никогда не будет точкой, в которой вы сможете расслабиться и остановиться. В один день тело молодое, в другой день оно старое. В один день оно здоровое, в другой день оно больное. В один день вы сияете молодостью, в другой день вы просто развалина. Тело – это постоянный поток.

Именно поэтому люди, отождествленные с телом, будут всегда в замешательстве; они не будут знать, кто они. Вы отождествляетесь с чем-то таким, что ненадежно. В один день оно рождается, в другой день оно умирает. Оно постоянно умирает – и постоянно изменяется. Как вы можете жить спокойно?

Если вы отождествлены с умом, у вас будет еще больше проблем. Потому что у тела, по крайней мере, есть структура: оно изменяется, но изменяется очень медленно. Вы никогда не чувствуете этих изменений. Оно изменяется очень медленно, незаметно, и требуются годы, чтобы действительно почувствовать, что происходят какие-то изменения. Ребенок не становится молодым человеком за один день, молодой человек не становится стариком за один день. На это требуются годы, это очень медленные изменения. Изменения происходят так постепенно, так незаметно, что человек никогда их не сознает. Но если вы отождествляете себя с умом, вы всегда хаотичны; ум изменяется в каждый момент. В это мгновение вы счастливы, в другое мгновение вы печальны. В этот момент вам очень хорошо, вы совершенно счастливы, в другой момент вы оказываетесь в аду и думаете о самоубийстве. Как вы можете отождествлять себя с умом?

Существо – это то, что всегда остается прежним, вечно остается прежним. У него нет формы, поэтому оно не может изменяться; и у него нет содержания, поэтому оно не может изменяться. Существо бесформенно и бессодержательно. У него нет названия, нет формы – на Востоке это называется намарупа. Эти две вещи меняются: имя и форма. Существо – это ни то и ни другое. Это просто существование, абсолютное существование, незаполненное, не имеющее ни содержания, ни формы. Как только вы вошли в эту пустоту, ничто не может вас потревожить, потому что нет ничего, что могло бы быть потревоженным. Ничто не может вас ранить, потому что внутри нет никого, кого можно ранить.

Тогда, если вы ненавидите меня, ваша стрела пролетит сквозь меня. Она ни в кого не попадет, потому что никого нет. Вы не можете сделать меня мишенью. Любите вы меня или ненавидите, вы не можете сделать меня мишенью. Поэтому меня ничто не касается. И я ничего не делаю, я просто остаюсь самим собой.

Однажды Мулла Насреддин сказал мне:

– Да, когда-то я и сам занимался политикой. В своем городе я был собаколовом, но в конце концов я потерял свою должность.

– Что случилось? – спросил я. – Сменился мэр?

– Нет, – сказал Мулла. – В конце концов я поймал собаку.

Именно это я хотел бы тебе сказать: в конце концов я поймал собаку. Теперь для меня не осталось работы. Я безработный. Я ничего не делаю: никаких желаний больше нет, никаких действий не осталось. Я просто здесь. Я с тобой. Если ты меня любишь, ты примешь меня с радостью, и ты будешь вознагражден. Если ты ненавидишь, ты упустишь, и ты будешь за это ответствен. Это твой выбор. Но я ничего не делаю.

Второй вопрос:

Ошо, ты рекомендуешь медитацию или преданность. Я нахожу оба метода полезными; оба они ведут к одной и той же цели – к блаженству, к ананде. Иногда я чувствую, что я сущностный человек, а иногда я чувствую себя экстатичным преданным – поющим, молящимся, танцующим, играющим лилу с божественным. Могу ли я быть тем и другим? В чем моя настоящая природа? Что бы ты предложил для моего роста? За пятнадцать месяцев твоей саньясы страх смерти прошел, тело стало храмом божественного, ум стал Его инструментом. Все твои слова сладки, но еще слаще молчание, из которого я получаю направление для своей жизни: ничего не делать, принимать, действовать – и это очень хорошо для моего роста. Пожалуйста, пролей свет…

Если все так прекрасно, зачем делать из этого проблему? Почему не принять свое собственное понимание? Тебе всегда нужно чье-то свидетельство? Чье-то одобрение? Если меня не станет, что ты будешь делать? Если ты так счастлив, разве это счастье не служит достаточным доказательством того, что ты на правильном пути?

Но ты столько раз ошибался в жизни, что потерял доверие к самому себе.

Это нечто очень важное, что нужно понять и чему нужно научиться заново: доверять себе. Когда все прекрасно и ты счастлив, забудь о том, что я говорю. Не беспокойся об этом. Ты прекрасно знаешь, что все хорошо. Зачем сомневаться в собственном опыте?

Я слышал…

Мулла Насреддин поехал на автобусную экскурсию по Детройту. Проезжая по Джефферсон авеню, водитель автобуса описывал открывающиеся взгляду достопримечательности.

– Справа, – объявил он, – мы видим дом Доджа.

– Джона Доджа? – спросил Мулла.

– Нет, сэр, Хораса Доджа.

Проехав чуть дальше, он снова объявил:

– Слева мы видим дом Форда.

– Генри Форда? – предположил Мулла.

– Нет, сэр, Эдселя.

Еще чуть дальше по Джефферсон авеню:

– А сейчас на перекрестке вы увидите церковь Христа.

– Иисуса Христа? – робко спросил Мулла. – Или я снова ошибаюсь?

Я понимаю, такова жизнь – ты выбирал неправильные пути столько раз, что потерял внутреннее ощущение. Ты потерял доверие к самому себе. Ты потерял уверенность, поэтому ты должен кого-то спрашивать. Даже если ты чувствуешь, что ты счастлив, ты должен кого-то спросить: «Я все делаю правильно?» Счастье, блаженство – это показатель.

Есть две возможности: либо ты действительно чувствуешь себя таким счастливым, как говоришь в своем вопросе, – и тогда не нужно меня ни о чем спрашивать; либо ты это только воображаешь, и ты знаешь это сам – и поэтому ты спрашиваешь. Это тоже ты должен решить глубоко внутри себя. Потому что воображаемое блаженство – вообще не блаженство. Ты можешь воображать его. Человеческое воображение очень сильно. Ты можешь просто воображать – потому что я постоянно говорю о блаженстве: о любви, о медитации, об экстазе. Ты можешь уловить эти слова, и твоя жадность начнет играть лилу с тобой – вместо того чтобы ты играл лилу с божественным. Твоя жадность может начать играть лилу с тобой и внушать тебе идеи. Но если эти идеи воображаемые, ты всегда будешь относиться к ним с подозрением, потому что глубоко внутри ты знаешь, что это только фантазии. Если это так, вполне понятно, откуда этот вопрос.

Это можешь решить только ты. Если это действительно происходит, если ты действительно счастлив, если это факт, и ты его не воображаешь, тогда ты на правильном пути – потому что нет другого признака, кроме блаженства.

Если ты чувствуешь себя счастливым, все правильно, и ты движешься точно туда, куда должен двигаться. Потому что счастье, блаженство нарастает по мере того, как ты приближаешься к богу, и не может быть никак иначе. Если ты удаляешься от бога, возникает боль. Ты чувствуешь нарастающее разочарование, нарастающую скуку, страдание. Страдание указывает на то, что ты удаляешься от правильного пути, – это естественное указание, что ты потерял путь истины. Блаженство просто показывает, что ты сонастраиваешься с целым. Все становится гармоничным, сад Возлюбленного становится ближе: воздух прохладнее, и ветер доносит аромат цветов, свежесть, новый трепет, новый энтузиазм. Тогда ты приближаешься к саду Возлюбленного. Может быть, ты еще не видишь его, но направление правильно.

Верь себе. Но если это воображение, отбрось это воображение.

Третий вопрос:

Ошо, из того, что ты сказал мне на даршане, мне стало ясно, что моя медитация – жить тотально здесь и сейчас. Ты показал мне, что я не должна жить в надежде.

Эллиот говорит: «Я сказал своей душе: будь тиха и жди, в молчании и без надежды, потому что надежда будет надеждой на неправильное. Жди без любви – потому что любовь будет любовью к неправильному. И есть еще вера; но вера, надежда и любовь – все они – ожидание».

Можно ли еще что-то сказать?

Этот вопрос от Прадипы.

Она очень хорошо поняла, что я хотел ей показать. Зрелость наступает тогда, когда вы начинаете жить без надежды. Надежда принадлежит детству. Вы становитесь зрелым человеком, когда перестаете строить планы на будущее. Фактически, вы достигаете зрелости, когда у вас нет никакого будущего; вы просто живете в этот момент – потому что это единственная существующая реальность. В прошлом религии говорили о будущей жизни. Это было детство, это были незрелые дни религии. Теперь религия говорит о здесь-и-сейчас; религия достигла совершеннолетия.

В Ведах, в Коране, в Библии главная цель – будущая жизнь. Но человек больше не ребенок. Такой бог и такая религия умерли. Это была религия надежды, это была религия будущего.

Теперь утверждает себя другой вид религии – и это религия здесь-и-сейчас, религия настоящего. Идти больше некуда, и нет другого времени и пространства, чтобы жить; есть только это пространство и это время – здесь и сейчас. Жизнь в это мгновение стала очень интенсивной. Человек, который живет надеждой, рассеивает жизнь. Жизнь мельчает; она слишком растягивается и становится тонкой, мелкой. А когда вы слишком растягиваете жизнь и она становится мелкой, вы не можете быть счастливы. Счастье означает интенсивность, бесконечную глубину. Если вы строите планы на будущее, жизнь растягивается и становится мелкой. Она теряет глубину.

Когда я говорю «отбросьте надежду», я имею в виду: будьте так интенсивны в этот момент, чтобы будущее стало ненужным. Тогда происходит поворот, трансформация. Тогда само качество времени изменяется, и для вас оно становится вечностью.

Чего вы добьетесь своей надеждой? На что вообще вы можете надеяться? Нельзя надеяться ни на что новое. Вы можете надеяться только на старое, на то, что уже случилось раньше, – может быть, с теми или иными небольшими видоизменениями, улучшениями, украшениями. Но надежда есть прошлое и ничто другое: вы что-то испытали, вы что-то пережили, и вы снова и снова на это надеетесь. Это повторение, это хождение по кругу.

Надежда означает, что ты просто проецируешь прошлое в будущее: вчера ты любила какого-то мужчину, ты хочешь любить этого мужчину и завтра. И ты знаешь, что вчера не принесло осуществления, – отсюда надежда. Вчера было недостаточно – отсюда надежда. Вчера ты что-то пропустила. Теперь этот упущенный момент мучит тебя, причиняет страдание. Ты надеешься, что завтра этот мужчина снова будет с тобой, чтобы любить тебя, и завтра ты будешь любить по-настоящему.

Но между вчера и завтра есть сегодня. Если ты действительно хочешь любить, почему не любить здесь и сейчас, сегодня? Иначе, когда сегодня станет завтра, ты снова начнешь проецировать в будущее. Незавершенный опыт, нереализованные желания проецируются в будущее. Если ты действительно любишь в этот самый момент, ты никогда больше не будешь думать об этом моменте. С ним покончено, он завершен. Он исчезает, не оставляя в тебе никакого следа.

Именно это Кришнамурти называет «тотальным действием». Тотальное действие не создает кармы: оно не запускает никакой цепочки, не создает никаких оков. Если оно тотально, ты никогда больше не вспомнишь о нем, в этом не будет смысла. Вы вспоминаете только то, что осталось незавершенным. Ум любит завершенность. А у вас так много незавершенных опытов; они продолжают проецироваться в будущее. Прошлое прошло – невозможно завершить что-то в прошлом, а настоящее ускользает из ваших рук, и вы не видите никакой возможности завершить то, что делаете, в настоящем. Будущее длиннее: вы можете проецировать, строить планы – эта жизнь, другая жизнь, этот мир, другой мир – вы можете проецировать вечно. Тогда вам становится легче. Вы говорите: «Ничто не потеряно, еще есть завтра. Еще есть следующая жизнь». И так вы попадаетесь в ловушку. Нет, надежда – неправильная вещь.

Живи в настоящем, так глубоко, так полно, чтобы ничего не оставалось. Тогда не будет никаких проекций. Ты будешь двигаться в завтра с легкостью, без бремени прошлого. А когда тебя не преследует прошлое, тогда нет и завтра. Когда прошлое не опутывает тебя, тогда нет и завтра.

Прадипа поняла правильно. Именно это я и хотел ей показать: надежда – это болезнь, болезнь ума. Именно надежда не позволяет тебе жить. Надежда – это не друг, помни: это враг. Именно из-за надежды ты продолжаешь откладывать. Но ты останешься прежней и завтра, и завтра ты снова будешь надеяться на какое-то будущее. И так может продолжаться вечно. И ты можешь вечно продолжать упускать. Перестань упускать! И кто знает, что откроет тебе будущее? Знать невозможно. Все открыто; все возможности открыты. Никто не может предсказать, что будет дальше. Люди всегда пытались…

Именно поэтому люди обращаются к астрологам, к книгам перемен, таким как И-Цзин, к различным способам предсказывать судьбу. И-Цзин продолжает волновать умы людей, астрологи продолжают влиять на людей. Астрология кажется великой силой. Почему? – потому что люди упускают настоящее и надеются на будущее. Они хотят получить какой-то намек, узнать, что будет дальше, чтобы они могли распланировать будущее.

Все это будет продолжаться, даже если будет научно доказано, что все это вздор. Предсказания, астрологические прогнозы будут существовать всегда, потому они опираются не на науку, они опираются на человеческую надежду. Пока надежда не отброшена, нельзя отбросить и И-Цзин. Пока надежда не отброшена, нельзя отбросить и астрологию. Астрология же будет иметь огромную власть над человеческим умом, потому что вы прикованы к надежде. Вам хочется получить хотя бы намек о будущем, чтобы вы могли двигаться увереннее, чтобы вы могли увереннее проецировать, чтобы вы могли больше откладывать.

Я думаю, если вы будете что-то знать о завтра, вы не будете жить сегодня. Вы скажете: «Зачем? Мы будем жить завтра». И даже не зная ничего о завтра, вы уже это делаете. А завтра никогда не приходит… когда оно приходит, оно всегда приходит сегодня. А вы не умеете жить сегодня.

Таким образом вы попадаете в ловушку. Отбросьте всю эту структуру. Надежда – это оковы человека, надежда – это сансара, надежда – это мир. Как только вы отбрасываете надежду, вы становитесь саньясином. Теперь идти некуда.

Я слышал…

Однажды Мулла Насреддин находился в очень медитативном настроении. Обращаясь к собаке, он произнес такую речь:

– Ты только собака, но желал бы я быть тобой. Когда ты ложишься спать, ты просто немного повертишься и засыпаешь. Когда я ложусь спать, я должен запереть дом, завести часы, выгнать кошку, раздеться, потом просыпается моя жена и бранит меня, потом просыпается ребенок и плачет, и мне приходится идти с ним гулять вокруг дома; когда мне удастся лечь в постель – уже нужно вставать… Когда ты встаешь, ты просто потягиваешься и чешешься, вот и все. А я должен зажечь свет, поставить чайник, побраниться немного с женой, приготовить завтрак. Ты целый день будешь прохлаждаться и забавляться; а я должен целый день работать и трепать себе нервы. Когда ты умираешь, ты просто умираешь; а когда я умираю, я снова должен куда-то идти!

Это «снова куда-то идти»… назовите это адом, назовите это раем, но вы должны снова куда-то идти.

Бог здесь – а вы всегда куда-то идете.

Бог окружает вас со всех сторон, и вы всегда упускаете его, потому что вы упускаете настоящее. У бога есть только одно время – настоящее. Прошлого и будущего нет. Человек существует в прошлом и будущем, но не в настоящем; бог существует в настоящем, не в прошлом и не в будущем. Как может случиться встреча? Мы живем в разных измерениях. Либо бог должен начать жить в прошлом и будущем – тогда вы встретитесь, но тогда он не будет богом, он будет обычным человеком, таким же, как и вы; или вы должны жить в настоящем – и тогда случится встреча. Но тогда вы не будете человеком, вы будете божественным. Лишь божественное может встретить божественное; лишь подобное может встретить подобное.

Отбросьте надежду. Надежда – это та причина, по которой вы упускаете бога. И вот проблема, вот порочный круг: чем больше вы упускаете бога, тем больше вы надеетесь; чем больше вы надеетесь, тем больше упускаете. Если вы глубоко посмотрите внутрь надежды – на ее структуру, на природу ее власти над вами, – надежда отпадет благодаря этому видению, отпадет сама собой. Вдруг вы здесь и сейчас, и вы прозреваете – как будто пелена падает с ваших глаз, пелена падает с ваших чувств. Вы становитесь удивительно свежи и юны, и вы видите вокруг поразительный, сияющий мир. Деревья будут зелеными, но зелеными по-иному – их зелень будет светящейся. Мир станет психоделическим миром. Таков он и есть – но в ваших глазах столько пыли, что вы не видите психоделического, которое окружает вас со всех сторон.

Отбросьте надежду.

Но когда я кому-то говорю, что нужно отбросить надежду, он думает, что я предлагаю ему впасть в отчаяние. Нет, я этого не говорю. Когда вы отбрасываете надежду, отчаяние невозможно, потому что отчаяние существует только благодаря надежде. Вы надеетесь, и надежды не сбываются, – возникает отчаяние. Вы надеетесь, надеетесь снова и снова, и все тщетно, – возникает отчаяние. Отчаяние – это разочарованная надежда. В то мгновение, когда вы отбрасываете надежду, отброшено и отчаяние. Вы просто остаетесь без надежды и без отчаяния. И это самый прекрасный момент, который возможен в жизни человека, потому что в этот момент человек входит в храм бога.

Четвертый вопрос:

Ошо, несмотря на все то, что ты сказал, я не могу решиться и сделать выбор между путем медитации и путем любви. Мое сердце слишком любит мир, чтобы сказать «довольно», а мой ум слишком циничен, чтобы сдаться. Гурджиев говорит о четвертом пути, который включает одновременно работу над телом, сердцем и умом. Есть ли какая-нибудь возможность следовать этому пути?

Будь бдителен и пойми, что ты хитришь с собой. Ты не можешь сдаться здесь – и ты думаешь, что сможешь сдаться Гурджиеву? Проблема не во мне и не в Гурджиеве, проблема в том, что ты не можешь сдаться. А Гурджиев был мастером, решающим трудные задачи, одним из самых опасных мастеров во всей истории – может быть, самым опасным после Бодхидхармы. Проблема в тебе. Посмотри на ее суть. Вот в чем суть: если я говорю о любви, люди приходят и говорят: «Для нас это слишком трудно; нельзя ли нам медитировать?» А если я говорю, чтобы они медитировали, они говорят: «Это слишком трудно; нет ли другого пути?» Им хочется откладывать на потом.

Ты спрашиваешь: «Нельзя ли нам следовать Гурджиеву?» Спроси себя вот о чем: готов ли ты вообще следовать? Следовать трудно. Следовать – значит сдаться. Следовать – значит отложить свой ум в сторону. Теперь ты делаешь Гурджиева предлогом, чтобы можно было думать про себя: «Если я не могу сдаться этому человеку, по крайней мере, я готов сдаться Гурджиеву». Но где ты найдешь Гурджиева? А если ты когда-нибудь найдешь его, ты начнешь думать о других мастерах, – потому что всегда есть возможности. Ты задашь тот же вопрос и Гурджиеву… «Мне трудно тебе сдаться, очень трудно работать одновременно над телом, умом и душой», – потому что даже над чем-то одним трудно работать. Работать над тремя вещами одновременно, конечно, будет труднее, тяжелее. И тогда ты скажешь: «Нельзя ли мне следовать пути баулов?»

Именно так ты путешествовал много жизней. Помни: ты не первый раз на этой земле. И знай: ты был со многими мастерами – иначе ты не был бы здесь. Ты ничего этого не помнишь, но ты упускал много раз. Ты упускаешь не в первый раз. Может быть, ты ходил по земле рядом с Буддой, может быть, ты ходил по земле рядом с Иисусом. Я знаю людей, которые без всяких сомнений жили рядом с Иисусом, и они упустили. Есть люди, которые жили рядом с Буддой, и они упустили. Но поиск продолжается…

Когда кто-нибудь хочет, чтобы я дал ему посвящение, прежде всего я пытаюсь понять: это новичок или старый грешник? До сих пор я не встретил ни одного человека, который интересовался бы религией впервые. Нет – каждый был со многими мастерами, путешествовал по многим путям, но никогда и нигде не был тотален.

Теперь ты можешь упустить и эту возможность.

Я слышал…Шестидесятилетней паре удалось выдержать сорок пять лет семейной жизни, в которой было столько же вражды, сколько и дружбы.

Когда в свой шестьдесят пятый день рождения муж вернулся с работы, жена подарила ему два галстука. Он был так тронут, что не смог позволить ей готовить ужин. Он предложил пойти и поужинать в хорошем месте, как только он примет душ и переоденется. Это было редкое мгновение нежности. Через несколько минут муж спустился в вечернем костюме и в одном из подаренных галстуков. Жена поглядела на него в новом галстуке, и ею овладел многолетний дух противоречия.

– В чем дело? – проворчала она. – Чем тебе не понравился другой?

Человек может надеть только один из двух галстуков. «Чем тебе не понравился другой?»

Если тебе просто хочется противоречить, тогда ты можешь следовать Гурджиеву. Но ты будешь просто избегать возможности, доступной тебе здесь.

Делай что-нибудь! Если ты хочешь следовать Гурджиеву, следуй. Следуй Гурджиеву – но, пожалуйста, следуй по-настоящему. Не продолжай играть с собой в прятки. Человек умеет хитрить, человек умеет обманывать себя. Когда ты обманываешь других, это не так опасно, потому что рано или поздно они обнаружат, что ты их обманываешь. Это не может продолжаться долго. Но когда ты обманываешь себя, все осложняется. Кто это обнаружит? Кроме тебя никого нет, и если ты обманываешь сам себя…

Я слышал об одном человеке, который ехал в поезде и раскладывал пасьянс. Сосед по купе наблюдал за ним и заметил, что этот человек жульничает, хотя играет сам с собой.

– В чем дело? – спросил он. – Что вы делаете? Жульничаете?

– Я жульничал и хитрил всю жизнь, – ответил игрок.

– Но разве вы не можете поймать себя? – спросил сосед.

– Я для этого слишком хитер…

Хитрости могут стать серьезным препятствием, потому что хитрости – не понимание, не разум. Это просто самообман, нечестность. Сознавай это. Если хочешь, следуй пути Гурджиева. Очень хорошо; этот путь хорош и совершенен. Но что тогда ты делаешь здесь, зачем ты тратишь время напрасно? Следуй своему пути. Чего ты ждешь? А если ты здесь, забудь о Гурджиеве и обо всем другом. Если ты хочешь быть здесь, со мной, будь со мной и делай что-то такое, что имеет корни в действительности.

Но это случается сплошь и рядом: люди переходят от одного мастера к другому, из одного места в другое. Каждый раз, когда они чувствуют, что дело заходит слишком далеко, и они могут слишком вовлечься, они меняют место. Снова они начинают играть в ту же самую игру – где-нибудь еще. Когда они чувствуют, что вот-вот придет момент, когда им придется что-то сделать – они снова меняют место.

Это своего рода женитьба… быть со мной – это значит, что мы поженились. Люди остаются со мной до тех пор, пока продолжается легкий флирт. Как только они сталкиваются с необходимостью принять какое-то решение, вовлечься, они пугаются. Они начинают думать о каком-то другом пути. Подойдет любой путь – потому что дело не в одном или другом пути, дело в том, чтобы сдаться. Сдайся на любом пути, и истина случится с тобой – потому что она случается не из-за пути, она случается из-за того, что ты сдаешься.

Я слышал…

Крестьянин вез политика в двуколке. Какое-то насекомое кружилось вокруг головы лошади и вокруг головы политика.

– Дядюшка, что это за насекомое? – спросил политик.

– Слепень, – ответил старик.

– Слепень?

– Ну да, слепень, такая муха, которая летает вокруг лошадей, мулов и ослов.

Так как муха все еще кружилась вокруг него, политик захотел немного подшутить над стариком и спросил:

– Дядюшка, не хочешь ли ты сказать, что я лошадь?

– Нет, конечно, вы не лошадь.

– Значит, ты хочешь сказать, что я мул?

– Нет, вы не мул, – ответил крестьянин, начиная сердиться.

Тогда политик сказал с чувством:

– Неужели, дядюшка, ты считаешь, что я похож на осла? Ты что же, считаешь меня ослом?

– Нет, сэр, я не называю вас ослом и не говорю, что вы на него похожи. Но слепня не проведешь.

Не хитри, не лукавь, потому что существование не проведешь. Ты можешь провести только самого себя. В конечном итоге ты не можешь провести никого, только самого себя. Поэтому внимательно следи за своим умом, наблюдай каждое его движение. Я не говорю: «Следуй мне», я просто говорю: «Следуй». Где угодно, – куда бы тебя ни вело твое сердце, где бы ты ни чувствовал гармонию между собой и мастером, иди туда, следуй. Главное – следуй. Просто думать недостаточно.

Ты не можешь обмануть существование.

Пятый вопрос:

Ошо, иногда за пределами ашрама мне бывает очень трудно, потому что я вижу, как жестоки люди, и как они наступают друг на друга. Это очень больно – иногда даже физически, – и я чувствую себя ранимым, как маленький ребенок. Пожалуйста, скажи мне, что с этим делать.

В мире всегда есть проблемы; мир всегда есть, и мир всегда будет. Если ты начнешь над этим работать – пытаться изменить обстоятельства, изменить людей; думать об утопическом мире и пытаться изменить правительство, социальное устройство, экономику, политику, образование, – ты потеряешься. Это ловушка, известная под названием «политика». Именно так люди тратят свои жизни напрасно.

Пусть это будет тебе абсолютно ясно: единственный человек, которому ты прямо сейчас можешь помочь, – это ты сам. Сейчас ты не можешь помочь никому другому. Это может только отвлечь тебя, это может быть только трюком, уловкой ума. Смотри на свои собственные проблемы, смотри на свои собственные тревоги, смотри на свой собственный ум. И попытайся сначала изменить себя.

Так бывает со многими людьми: как только их начинает интересовать религия, медитация, молитва, ум тут же говорит: «Что ты делаешь! Сидишь в молчании? Ты нужен миру; в нем столько бедных. В нем столько конфликтов, насилия, несправедливости. Что ты делаешь! Молишься в храме? Иди и помогай людям!»

Но как ты можешь помочь этим людям? Ты точно такой же, как и они. Ты можешь сделать так, чтобы им стало еще хуже, – но ты им не поможешь. Именно так терпят поражение все революции. Ни одна революция еще не была успешной, потому что революционеры плывут в той же лодке, что и те, кому они пытаются помочь.

Религиозный человек – это тот, кто понимает: «Я очень мал, я очень ограничен. С такой ограниченной энергией, даже если мне удастся хотя бы изменить самого себя, это будет чудо». И если тебе удалось изменить себя, если теперь ты совершенно иное существо, с новым светом в глазах, с новой песней в сердце, может быть, тогда ты сможешь помочь и другим, потому что тогда тебе будет чем поделиться.

Недавно Шива прислал мне прекрасную историю из жизни Басё. Басё был величайшим поэтом Японии, мастером поэтической формы хайку. Но он был не просто поэтом. Он был мистиком. То, что он выразил в своих прекрасных стихах, он черпал в глубоких слоях своего существа. Он был медитатором.

Говорят, что Басё начал путешествие в ранней юности. Это путешествие было попыткой найти себя. Вскоре после того, как начались его поиски, он услышал, что в лесу плачет заблудившийся ребенок – наверное, Басё сидел под деревом и медитировал, пытался медитировать; и он услышал, что в лесу плачет заблудившийся ребенок. Он долго медитировал, пытаясь почувствовать, что он должен сделать. Потом он взял свою сумку и пошел своей дорогой, оставив ребенка на произвол судьбы.

В своем дневнике он написал: «Прежде чем сделать что-то для другого, человек должен сделать то, что нужно ему самому».

Это кажется жестокостью… плачущий ребенок, один в лесу – а этот человек медитирует и пытается понять, должен ли он что-то сделать, должен ли он помочь или нет, правильно ли будет попытаться помочь. Ребенок, беспомощный ребенок плачет в лесу, он заблудился, он один, ему страшно, а Басё медитирует над этим и, в конце концов, решает для себя: как он может помочь кому-то другому, если он еще не помог самому себе? Он сам заблудился в лесу, ему самому одиноко и страшно, он сам плачущий ребенок. Как он может помочь кому-то другому?

Эта история кажется жестокой, но в ней скрыт глубокий смысл. Я не говорю, что ты должен пройти мимо, если ты найдешь в лесу плачущего ребенка. Но попытайся понять: твой собственный свет еще не зажжен, а ты хочешь помогать другим. Ты сам живешь в страдании, а хочешь служить другим людям. Ты не пережил внутренний бунт, а уже готов стать революционером. Это полный абсурд, но эта идея возникает в каждом уме.

Кажется, это так просто – помогать другим. На самом деле, изменить других стремятся именно те люди, которым следовало бы изменить себя. Это дает им возможность чем-то занять себя, забыться.

Таково мое наблюдение. Я видел много социальных работников, реформаторов, сарводай, и никогда не встречал среди них ни одного человека, который обладал бы внутренним светом, чтобы кому-то помогать. Но они изо всех сил стараются помочь всем. Они помешаны на том, чтобы трансформировать общество и умы людей; и они совершенно упускают из виду, что еще не сделали этого сами для себя. Но это дает им возможность оставаться занятыми.

Когда-то у меня в гостях был старый революционер и реформатор. Я сказал ему:

– Ты совершенно поглощен своей работой. А ты никогда не думал, что будет, если все, чего ты хочешь, исполнится? Если каким-нибудь чудом это действительно случится, и за одну ночь мир изменится, что ты будешь делать на следующее утро? Ты когда-нибудь думал об этом?

Он засмеялся – и это был пустой смех, – потом ему стало грустно. Он сказал:

– Если бы это случилось, я бы растерялся. Если бы мир стал точно таким, каким я хочу его видеть, тогда я не знал бы, что делать дальше… Я мог бы даже покончить жизнь самоубийством.

Эти люди занимают себя; это их одержимость. И они выбрали такую одержимость, которая никогда не осуществится. Вы можете пытаться изменить других, вы можете продолжать делать это много жизней. Но кто вы такие?

Это также определенного рода эго: другие люди жестоки друг с другом, они наступают друг на друга. Сама мысль о том, что другие жестоки, дает тебе ощущение собственной доброты.

Нет, это ощущение обманчиво. Может быть, это твоя собственная амбиция – помогать людям, помогать им стать добрыми, помогать им стать сострадательными.

Халиль Джибран написал небольшой рассказ.

В одном городе жил пес, можно сказать, он был великим революционером, который всегда учил других собак. Он говорил им:

– Мы не растем, не развиваемся из-за вашей глупой привычки лаять. Вы лаете напрасно, вы тратите силы зря.

Идет почтальон – и вдруг… Идет полисмен, идет саньясин… Собаки против униформы, любой униформы! Они революционеры. Они тут же начинают лаять.

Этот собачий лидер говорил им:

– Перестаньте! Не тратьте силы даром, ведь ту же самую энергию можно употребить на что-то полезное и творческое. Собаки могут править миром, а вы тратите энергию бесцельно. Эту привычку нужно бросить. Это единственный грех – первородный грех.

И собаки всегда чувствовали, что он совершенно прав. Логически он был прав: зачем лаять? Столько энергии теряется; собака устает. На следующее утро она снова начинает лаять – и к вечеру снова устает. Какой во всем этом смысл? Собаки понимали, что их лидер прав, но они также понимали, что они простые собаки, бедные собаки. Идеал был велик, и их лидер был настоящий пророк, потому что он практиковал то, что проповедовал. Он сам никогда не лаял. Он проявлял характер: он сам делал все то, чему учил других.

Очень скоро собаки устали от его постоянных проповедей. И однажды они решили – это было в день рождения лидера – они решили сделать ему подарок и хотя бы на один вечер удержаться от искушения полаять. Хотя бы на один вечер они почтят своего лидера и не будут лаять – чтобы сделать ему приятное. Ничто не сделает его счастливее. В этот вечер все собаки перестали лаять. Это было очень трудно, почти невозможно. Им было точно так же тяжело, как вам – перестать думать и начать медитировать! Это была настолько же трудная задача. Они перестали лаять… Они не были великими святыми; они были обычными, простыми собаками. Они сделали все, что могли. Это было очень, очень тяжело. Они закрывали глаза и стискивали зубы, чтобы ничего не видеть, ничего не слышать. Это была великая садхана. Лидер обошел весь город. Он был в недоумении: «Кому проповедовать? Кого учить? Что случилось?» – полная тишина.

И вдруг, когда наступила полночь, он разозлился, потому что в глубине души он никогда не ожидал, что собаки его послушаются. Он знал, что они никогда не послушаются, что собакам от природы свойственно лаять. Его требования были против природы, но собаки его послушали. Все его лидерство оказалось под угрозой. И вдруг он осознал, что из-за постоянного проповедования ему никогда не хотелось лаять. Он расходовал на свои проповеди столько сил, что они заменяли ему лай.

Но в тот вечер никто ни в чем не провинился. И псу-проповеднику все сильнее и сильнее хотелось лаять. Ведь, в конце концов, пес есть пес. И он забрел в самый темный переулок – и… залаял. Когда другие собаки услышали, что кто-то нарушил уговор, они возмутились:

– Почему мы должны страдать? – и тоже залаяли.

Лидер вернулся к ним и сказал:

– Глупцы! Когда вы престанете лаять? Из-за вашего лая вы остаетесь собаками. Иначе мы могли бы править миром…

Всегда помни, что реформатор, слуга людей, революционер требует невозможного – и это делает его постоянно занятым. А когда ты занят чужими проблемами, то забываешь свои собственные. Сначала реши свои проблемы, потому что это твоя первоочередная и главная задача.

Известный психолог ради развлечения купил ферму. Каждый раз, когда он сеял пшеницу, стая черных ворон пожирала зерна. В конце концов, подавив свою гордость, психолог обратился за советом к соседу, Мулле Насреддину.

Мулла пришел на поле и совершил всю процедуру посева, но только без зерен. Вороны слетелись, возмущенно покаркали и улетели прочь. Мулла повторил тот же процесс на следующий день, потом еще и еще раз, и каждый раз птицы улетали одураченными и голодными. В конце концов, на четвертый день, он засеял поле зернами – ни одна ворона не двинулась с места.

Когда психолог стал благодарить Муллу, тот проворчал:

– Вы когда-нибудь слышали об элементарной психологии?

Помни: это элементарная психология – не суй свой нос в чужие дела. Если другие делают что-то неправильное, их дело – это осознать. Никто другой не сможет заставить их это осознать. Пока они сами не решат осознать, никто им не поможет; а ты потратишь впустую свое ценное время и энергию. Твоя первоочередная задача – трансформировать свое собственное существо. А когда твое существо будет трансформировано, все начнет случаться само собой. Ты станешь светом, и благодаря твоему свету другие люди начнут находить свой путь. Не потому, что ты ходишь и заставляешь их… Твой свет, зажженный свет, будет достаточным приглашением; и люди будут приходить к тебе сами. Каждый, кому нужен свет, придет к тебе. Тебе не нужно будет ходить за каждым и объяснять ему, что делать, потому что это очень глупо. Никто еще никого не изменил против его собственной воли. Так не бывает. Ты когда-нибудь слышал об элементарной психологии? Если ты что-то понимаешь, держи это при себе.

Шестой вопрос:

Ошо, я не знаю, что мне делать. Я чувствую все больше и больше энергии, и кажется, я вот-вот отпущу свое существо. В последнее время я часто ощущаю, что падаю во что-то подобное морю или безграничным небесным облакам удивительной красоты. Но чем сильнее я это чувствую, тем сильнее становится другая часть меня – мое эго. Оно пытается сдержать меня, снова усыпить меня, сказать мне, что все это чушь и фантазии. Это невероятно мощно, и кажется, во мне нет ничего подобного воле. Я чувствую себя совершенно беспомощной, временами это приводит меня в отчаяние. Пожалуйста, помоги мне.

Этот вопрос от Ананд Марии. Мария, кажется, у тебя в голове какая-то путаница. Это не эго пытается внушить тебе, что ты живешь в фантазиях. Ты живешь в фантазиях. Но фантазии прекрасны. Тебе снятся сладкие сны. Не эго тянет тебя вниз – эго видит сны и уходит в фантазии. Та сила, которая тянет тебя вниз, – твоя осознанность. Ты совершенно все путаешь.

Осознанность всегда возвращает тебя к реальности. Эго – это сновидение, это ложная сущность. Эго никогда никому не мешает двигаться в фантазии, потому что эго питается фантазиями. Эго само есть величайшая фантазия. Как оно может мешать тебе двигаться в фантазии? Оно хочет, чтобы тебе снились сны, оно хочет, чтобы тебе снились прекрасные, духовные сны.

Это не эго тянет тебя с небес на землю. Та часть, которая тянет тебя обратно в реальность, – твоя осознанность, но ты осуждаешь осознанность и хочешь идти все дальше и дальше в фантазии. Нет, Мария, все это какая-то ерунда.

«Я чувствую больше и больше энергии, и кажется, я вот-вот дам свободу своему существу. В последнее время я часто ощущаю, что падаю во что-то подобное морю или безграничным небесным облакам удивительной красоты…» Ничего этого нет, это только твое воображение.

«Но чем сильнее я это чувствую, тем сильнее становится другая часть меня – мое эго. Оно пытается сдержать меня, снова усыпить меня, сказать мне, что все это чушь и фантазии». Это в самом деле чушь. Тебе будет тяжело это слышать.

Позволь мне рассказать тебе анекдот…

Учительница спрашивает класс, кто был величайшим человеком на земле. Тот, кто ответит правильно, получит шиллинг.

Первый ребенок, который отвечает, – американец. Он говорит:

– Джордж Вашингтон.

За ним отвечает Патрик О’Келли, и он говорит, что самым великим человеком на земле был святой Патрик. Индийский ребенок называет Гаутаму Будду, китайский – Лао-цзы. В конце концов, учительница спрашивает маленького Эйба, и тот без колебаний отвечает:

– Иисус!

Учительница тут же дает ему шиллинг.

– Почему же, – спрашивает она, – ты, маленький еврей, не верующий в Иисуса Христа, назвал его самым великим человеком на земле? Ты нам расскажешь?

– Расскажу, – говорит Эйб. – Разумеется, в душе я знаю, что это Моисей, но бизнес есть бизнес.

В душе ты тоже знаешь, что все это чушь. Именно поэтому тебя снова и снова тянет обратно на землю. Вернись на землю! Воображение не поможет.

Есть поэзия, иного рода поэзия, которая возникает из реальности. Да, есть прекрасные облака и безграничные океаны красоты, но они рождаются из укорененности в земле. Между красотой и реальностью нет противоречия. Эта красота – не что иное, как сама реальность, проявляющая себя во всей своей славе. Но прямо сейчас, что бы ты ни делала, это только фантазии. Это эго фантазирует, это осознанность тянет тебя вниз.

Позволь осознанности работать больше и больше. И не трать время на сны.

Я слышал…

Два рыбака делились впечатлениями от улова. Один сказал, что поймал лосося в триста фунтов весом.

– Лососей в триста фунтов не бывает, – сказал другой рыбак.

– И тем не менее, я его поймал. А что ты поймал?

– Ничего особенного, – сказал второй рыбак. – Только ржавую старую лампу. Но на ее днище было написано: «Собственность Христофора Колумба, 1492 год». Когда я открыл лампу, то к своему изумлению нашел внутри свечу. И представляешь, свеча до сих пор не погасла!

Данный текст является ознакомительным фрагментом.