Джозеф Брант (1742– 1807)

Джозеф Брант (1742– 1807)

Мало кого из американских франкмасонов так хвалили одни и так ругали другие, как Джозефа Бранта, могущественного и влиятельного вождя племени могавков, который во время американской Войны за независимость принял сторону англичан.

Неоднократно ему выпадал случай подать как своим друзьям, так и противникам, пример подлинной масонской братской любви, всепрощения и милосердия. С другой стороны, нередки были случаи, когда он, напротив, выглядел настоящим варваром, жестоким и безжалостным.

Родители Джозефа Бранта проживали на племенной территории могавков в Канайохари на реке Мохок в штате Нью-Йорк. Отец его, Никус, или Николас, принадлежал к роду Волка и, хотя и не был вождем, занимал достаточно высокое положение в племени. Сам же Джозеф родился в 1742 г. на берегу реки Огайо, куда его родители отправились в охотничий поход. Он был наречен индейским именем Тайенданега, что означает «он дважды метнул жребий».

В достаточно юном возрасте Брант был представлен и очень подружился с сэром Уильямом Джонсоном, английским управляющим северными индейскими территориями американских колоний, который пользовался доверием и любовью практически всех подвластных ему индейских племен. Именно в тот период Джонсон поддерживал наиболее тесные связи с племенем могавков, хотя сам проживал на территории ирокезов. В 1759 г. после смерти жены он практически немедленно женился на своей давней любовнице-индеанке, сестре Бранта, причем, что примечательно, по местному индейскому обряду. В значительной степени из-за отношений сестры с Джонсоном с ним сдружился и Джозеф, который воспользовался этим случаем для того, чтобы получить протекцию управляющего индейскими территориями, столь немало стоившую в то время для аборигена. Британское правительство территорий всегда оказывало Бранту покровительство, и именно так началась его карьера.

В скобках отметим, что Джонсон был масоном, и мало того – Бывшим Провинциальным Великим Мастером Нью-Йоркской колонии.

Вскоре Джонсон выбрал Бранта и еще нескольких молодых могавков кандидатами на обучение в Благотворительной школе Мура для индейской молодежи в Лебаноне, штат Коннектикут, которой впоследствии было суждено вырасти в ныне популярный колледж Дартмур. Здесь молодых индейцев учили читать и писать по-английски, а также преподавали им западную литературу и искусство. Насколько известно, из всех своих одноклассников только Брант сумел извлечь максимум пользы из благотворительного образования. Еще школьником он поступил на службу в англиканскую миссию и стал личным переводчиком преподобного Джона Стюарта, местного пастора.

Однако и ему пришлось бросить школу в 13 лет для того, чтобы принять участие во французской 1755– 1759 гг. и индейской 1754– 1763 гг. войнах, где он сражался под руководством сэра Уильяма, будучи отнюдь не только его переводчиком, но и фуражиром, и закупщиком вооружения, и даже литейщиком пуль. Закупая ружья у посредников, он обнаружил в одной партии дефект, из-за которого во время выстрела стволы разрывались, раня стрелка. Он сумел доказать это в суде, за что был награжден медалью. После войны он остался близким другом и советником своего начальника, и даже в течение некоторого времени был управляющим Индейским департаментом, которым англичане руководили из штаб-квартиры в Квебеке. Также он работал переводчиком англиканской миссии на территории своего племени и даже перевел Евангелие от Марка на язык могавков.

Только проявив себя в бою, молодой индеец обретал, по законам племени, право жениться, и в 1768 г. Джозеф Брант женился на дочери вождя племени онейда, своей бывшей однокласснице, по индейскому и англиканскому обрядам. Молодая чета осела в родной деревне родителей Бранта, который, устав от военных лишений, настроился на мирную жизнь и занимался исключительно делами духовной миссии: он отредактировал молитвенник на языке могавков, переводил Деяния Апостолов, регулярно посещал англиканскую церковь и многое сделал лично для проповеди ее учения среди своего народа. Жена его умерла от туберкулеза в 1771 г., оставив ему сына и дочь, и в 1773 г. он женился на сестре покойной жены, которая, к сожалению, также умерла через несколько месяцев после свадьбы, и тоже от туберкулеза.

В 1774 г. умер и сэр Уильям Джонсон, передав власть сыну, сэру Джону Джонсону, и зятю, полковнику Гаю Джонсону. Оба наследника также были масонами. Эти двое Джонсонов, Брант и лидеры партии тори полковники Джон Батлер и Уолтер Батлер (оба также масоны) возглавили зарождавшееся в то время на северо-востоке штата Нью-Йорк так называемое «Лоялистское террористическое движение сопротивления», имевшее своей целью борьбу против все возраставших сил колонистов, намеревавшихся отвоевать у Великобритании страну, которую они считали безраздельно принадлежащей только возделывающим ее землю – то есть им, колонистам.

Сторонником английского владычества выступал сформировавшийся между 1570 и 1600 годами племенной союз, возглавлявшийся ирокезами, так называемая «Лига шести народов», проживавших на территориях к югу от нынешнего штата Пенсильвания. Это были могавки, онондага, каюга, сенека, онейда и тускарора. В основном, причиной их противостояния идее освобождения колоний было их относительное материальное благополучие, потому что английское колониальное правительство поддерживало на их территориях достаточно высокий уровень жизни, выделяя средства на строительство комфортабельных домов, обработку полей, посылая им семена злаков на рассаду и охотников – для помощи в обеспечении индейцев дичью. В общем и целом, политика английского правительства имела своей целью скорее ассимиляцию индейцев и постепенное становление единого смешанного государства на территории колоний, в противовес политике колонистов, которые, будучи изначально пришельцами, а не хозяевами, на этой земле, были нацелены на полное «освобождение» страны от аборигенов и захват их земель, каковую политику они проводили изначально и которая – забегая вперед – фактически и была «успешно» осуществлена в конечном итоге.

В августе 1775 г., когда Лигой было получено сообщение о битве при Банкер-Хилле и для всех стало очевидно, что полномасштабной войны не избежать, племенной союз собрался на Большой Костер Совета недалеко от Олбани и после долгих споров постановил, что грядущая война – это все-таки внутреннее дело колонистов и англичан, а поэтому индейцам следует воздерживаться от участия в ней. Джонсоны и вместе с ними Брант, используя все свое влияние, оспаривали это решение, небезосновательно полагая, что в стороне от событий, конечно, оставаться можно, но в случае победы колонистов это может привести к полной утрате индейцами их земель. Наконец им удалось убедить четыре из шести племен вступить в военный союз с англичанами. Былым сторонникам нейтралитета также не удалось остаться в стороне, и в конце концов онейда и тускарора заключили союзный договор с колонистами.

В 1776 г. Брант практически возглавил Лигу, а впоследствии, в чине капитана – все индейские воинские подразделения, сохранившие верность английскому престолу. Тогда же он впервые посетил Англию, посвятив поездку изучению политического строя и общественного уклада этой великой страны, а также жалобам и протестам во все инстанции военного министерства на политику главнокомандующего английскими вооруженными силами в Канаде, отказывавшегося принимать индейцев на службу. Бранта отлично принимали в Англии; он был вхож в высшие круги английского общества, причем, не просто как экзотический персонаж, «индейский король», как банально окрестили его газетчики, а как вполне европейский, образованный, обходительный, далеко не глупый и даже отчасти светский человек. Знать гордилась знакомством с ним, ему дарили ценные подарки, приглашали в свои замки, его портреты рисовали знаменитейшие мастера того времени – Рейнолдс и Ромни.

Сохранился исторический анекдот о посещении Брантом постановки «Ромео и Джульетты» Шекспира, когда некая леди Оссори спросила его в антракте: «Что вы думаете о такой любви, капитан Брант?» «Слишком уж ее много, ваша светлость, – отвечал Брант. – Никакой мужчина, достойный внимания дамы, не стал бы тратить время на всю эту говорильню. Если бы мужчины моего народа так выражали свою любовь, наше племя не просуществовало бы и двух поколений».

От правительства он получил заверения в том, что индейцы-лоялисты будут востребованы Короной.

Тогда же, в первых числах апреля 1776 г. Джозеф Брант был посвящен в Братство Вольных Каменщиков в ложе «Сокол» (Falcon) или в ложе «Хирамс Клифтониан» (Hiram’s Cliftonian) №417, причем, масонский запон на него возложил лично король Георг III, а уже 26 апреля он был возведен в степень Мастера.

Возвратившись в августе того же года в Америку из тепла и блеска паркетных полов лондонских бальных залов и таинственного полумрака ложи, Брант немедленно с головой окунулся в новые тяготы походной жизни и воинских невзгод, потому что практически немедленно по приезде принял участие в сражении при Лонг-Айленде, а потом вынужден был бежать на родину, скрываясь, перемещаясь только по ночам, потому что колонисты выставили часовых и разведчиков в высокогорьях на побережье Гудзона и вокруг Олбани. Повсюду, где бы он ни появлялся, Брант рассказывал индейцам о своей поездке в Англию, о величии этой страны, о том, как она поддерживает его народ в борьбе с «проклятыми бостонцами», как противно интересам индейцев решение ирокезов присоединиться к колонистам и о том, что настанет день, и его народ «напьется крови бостонца». Везде его встречали шумными приветствиями, и целые индейские деревни становились под ружье под английским флагом.

6 августа 1777 г. Брант командовал индейскими соединениями в сражении при Орискани; 17 сентября 1778 г. его индейцы наголову разбили отряд немецких пластунов у Херкимера.

В богатой событиями, бурной и переменчивой военной биографии Бранта наибольший интерес для нас в данном случае представляют, однако, два отдельных эпизода, не оказавших, признаться, существенного влияния на исход боевых действий во время Войны за независимость, однако напрямую относящихся к нашей теме и лишний раз подтверждающих наличие в мире неких уз, которые могут соединять в нашем мире единомышленников, да и просто людей, даже вступая при этом в противоречие с отношениями между теми или иными группами, к которым они принадлежат – будь то религиозные, общественные или политические институты, идеи или материальные устремления.

Во время массовой сдачи в плен колонистов после поражения при реке Св. Лаврентия в 1776 г. Брант приложил максимум усилий к тому, чтобы предотвратить массовое уничтожение пленных, которое было в порядке вещей, если в сражении участвовали индейские рекруты, потому что, верные своим племенным традициям, они немедленно бросались снимать скальпы с убитых и раненых, оставшихся на поле боя, а также с пленных, проявляя в отношении них особую жестокость, о чем свидетельствуют многочисленные показания очевидцев.

В истории Американской войны за независимость и мирового масонства особенно ярким пятном запечатлелся случай с капитаном Джоном Маккинстри, членом ложи «Гудзон» (Hudson) №13, которого ирокезы, пленив, намеревались просто-напросто сжечь живьем. В отчаянии капитан Маккинстри сделал, совершенно непонятно, на что надеясь (разве только на то, что мимо случайно пройдет какой-нибудь английский офицер, но такое случалось редко, потому что во время индейских расправ над пленными после боя сами англичане старались держаться от них подальше, и неизвестно, чего было больше в этом, брезгливости или простого страха за собственную жизнь), масонский знак призыва и помощи. Каковы же были его восторг и изумление, когда к нему бросился точно такой же, как его мучители, в боевой раскраске и головном уборе из перьев, индеец, немедленно властно отогнавший новоявленных «инквизиторов» и освободивший его. Брант и Маккинстри остались друзьями на всю жизнь, и в архивах ложи «Гудзон» осталось упоминание об их совместном посещении собрания в 1805 г. На стене ложи и сегодня висит эпическое полотно, изображающее сцену спасения американского офицера английским офицером – индейским вождем.

А в 1779 г. генерал колонистов Салливан, кстати, тоже масон, после длительного марш-броска по долине Дженесси, разрушив и предав огню множество индейских деревень, взял в кольцо войска англичан и индейцев-лоялистов под Ньютоном, штат Нью-Йорк. Высланные им в разведку лейтенант Бойд и рядовой Паркер были захвачены в плен. Позднее приятель Паркера писал в своих мемуарах: «Как только лейтенант Бойд понял, что им не удастся бежать, он тут же начал требовать встречи с Джозефом Брантом, который, как ему было известно, командовал индейскими подразделениями в этом районе. Им повезло: он оказался где-то рядом и тут же пришел. Тогда лейтенант Бойд тут же показал ему какие-то знаки, известные только тем, кто был посвящен в некие таинства и связан клятвой всегда оказывать помощь брату в беде, и просил не казнить его. И Брант тут же заверил его, что ни он, ни Паркер не будут казнены ни при каких обстоятельствах».

Примечателен, однако, исход истории. Будучи вынужден отлучиться по должности на несколько часов, Брант отбыл в расположение штаба, оставив Бойда и Паркера на попечение полковника Батлера, как мы помним, также масона. И произошло следующее. Лейтенанта Бойда поставили на колени. По сторонам от него встали двое индейцев. Третий, стоя сзади, занес над его головой томагавк, в то время как полковник Батлер трижды задал Бойду некий вопрос, отвечать на который лейтенанту запрещали его долг офицера и присяга. Бойд так ничего и не ответил – и тогда Батлер отдал его на растерзание индейцам.

Вернувшись, Брант увидел только изуродованные обезглавленные тела Бойда и Паркера. Единственное, что мог он сделать, – это приказать похоронить тела по-христиански и воткнуть в свежий могильный холм ветку дикой сливы, символически исполняя свой последний братский долг.

Не правда ли, наглядное свидетельство преимуществ души «природного человека», еще не до конца испорченного влиянием европейской «цивилизации», сохранившего в сердце понятия о дружбе, истинном братстве, человеческих отношениях, долге перед Богом и своим ближним, – перед циничным и холодным расчетом «цивилизаторов», привыкших строить свою жизнь лишь по законам алчности, жестокости и личной выгоды, прикрываясь при этом любыми масками и принимая любое обличье, используемое лишь как средство достижения своекорыстных целей? (Отметим также, что сама обстановка допроса и казни Бойда и Паркера просто не может не натолкнуть человека, мало-мальски осведомленного в масонской легендарной истории и символике, на мысль о том, что Батлер разыгрывал злую и отвратительную пародию на само масонство, издеваясь и над Бойдом, и над отсутствующим Брантом, что просто неописуемо. )

Не следует, однако, писать портрет Бранта одной лишь белой краской, потому что он был всего лишь человек, а человек – существо несовершенное. Нельзя отрицать, что история сохранила лишь два случая поразительной (для обычного человека) его верности братскому долгу и закону милосердия. Вполне вероятно, что в остальных случаях он или, подобно англичанам, «умывал руки», сквозь пальцы глядя на зверства своих подчиненных, или даже принимал в них участие, ибо можно ли отрицать, что, во-первых и в-главных, он был и оставался индейским вождем, а следовательно, по самой должности, обязан был быть первым из своих воинов. А воины его жили и действовали в соответствии с жестокими законами первобытного строя, помноженными на холодную палочную дисциплину английской армии и возведенными в степень кровавой и продолжительной войны, перемирия в которой не могло быть по определению, ибо это была борьба за выживание целого народа, за установление нового строя и образование нового государства.

После разрушительного рейда генерала Салливана в 1779 г. и карательной экспедиции против индейцев под его же руководством Лига признала свое поражение и в 1784 г. заключила с колонистами унизительный Форт-Стэнвикский мирный договор.

Как и предсказывал Брант, в ходе войны ирокезы потеряли практически все свои земли, хотя и продолжали жестокие набеги на тылы американских войск вплоть до подписания англичанами капитуляции при Йорктауне и даже в течение некоторого времени потом. После войны Джозеф Брант в 1782 г. в третий раз женился на Кэтрин Кроган, полуиндеанке-полуирландке, вместе с которой поселился на выделенной ему в провинции Онтарио территории в 675 000 акров, куда он увел остатки своего племени – 1843 могавка, которые заложили там основание к нашему времени уже практически опустевшей резервации Гранд Ривер. Позднее к ним присоединились стекавшиеся отовсюду несколько тысяч бывших лоялистов.

Там же он был аффилиирован в ложе «Мохок Вилледж» №11, которую вскоре возглавил в качестве Досточтимого Мастера, а потом также был аффилиирован в ложе «Бартон» №6 (или 10) в Гамильтоне, провинция Онтарио. Позднее именем Джозефа Бранта был назван городок Брантфорд, в котором впоследствии при его личном участии была основана ложа «Брантфорд» №31.

В 1785 г. Брант снова отправился в Англию, на этот раз для того, чтобы разрешить некоторые трудности, возникшие с законным оформлением передачи земли и обустройства резервации, поскольку прежний хозяин земли, некий сэр Халдиманд, бежал столь спешно, что просто не успел передать индейцам никаких документов, закрепляющих право собственности. Бранту удалось решить материальные вопросы, особенно помог ему в этом благотворительный фонд Первой Епископальной церкви Верхней Канады, однако юридические проблемы остаются нерешенными до сих пор (! ), и только авторитет исторической фигуры масштаба Бранта спасает резервацию в наш век прагматиков и выжиг от полного перехода в собственность другого землевладельца.

Будучи принят английским королем, Брант отказался встать на одно колено и приложиться к его руке, сказав: «Я никому не кланяюсь, потому что среди своих считаюсь чем-то вроде принца крови, но с радостью пожму вашу руку». Его снова радушно принимали в лучших домах Лондона, он тесно сдружился с Принцем Уэльским, с которым проводил много времени в течение всего срока своего пребывания в Англии.

Нельзя, однако, сказать, что визит Бранта был успешен на всех фронтах. Чуть ли не главной его целью было добиться заверений английского правительства в возможной поддержке индейских племен в случае если разразится полномасштабная война между вновь образованным американским государством и индейскими племенами. Такие заявления английское правительство делать остереглось, и в 1786 г. Брант вернулся на родину, несолоно хлебавши. Как ни патетично звучит, но именно тогда, скорее всего, и был произнесен приговор великой расе американских индейцев, которых колонисты – не в ходе полномасштабной кровопролитной войны, которой опасался Брант, а постепенно, медленно, шаг за шагом, десятилетие за десятилетием, – загоняли в резервации, спаивали, ассимилировали, и со временем довели до нынешнего положения ряженых на чужой ярмарке, из жалости присвоив им исполненный пафоса титул «коренных американцев»…

Впоследствии правительство Соединенных Штатов неоднократно прибегало к помощи Бранта в разрешении территориальных споров с индейцами, и фактически его единоличными усилиями, его авторитетом были прекращены набеги племен его союза на тогдашнюю территорию нового государства. Это, однако, не спасло ни индейцев, ни новую нацию – американцев – от конфронтации после начала завоевания Дикого Запада – американского «дранг нах вестен».

В 1792 г. Джозеф Брант даже был вызван для консультаций к президенту Вашингтону, от которого вернулся с 1000 гиней на развитие своего поселения и обещанием выплатить 20 000 фунтов в случае заключения мирного договора с индейцами Огайо. Брант же, напротив, приложил все усилия к разжиганию конфликта, потому что это означало, что «пристальное внимание» федерального правительства в гораздо меньшей степени будет уделяться его скромной резервации, где он продолжал всеми силами крепить единство племенного союза, спокойно переводить Библию на родной язык и проповедовать Евангелие среди собратьев.

В 1795 г. Бранта постигла страшная трагедия. Его старший сын Исаак, напившись, набросился на 53– летнего отца, и тот, спасая свою жизнь, выхватил кинжал и нанес сыну рану, которая оказалась смертельной. Кроме страшных мук утраты родного сына и укоров совести, Бранту еще пришлось предстать перед судом человеческим, который, к счастью, его оправдал.

Умер Джозеф Брант 24 ноября 1807 г. и был похоронен перед построенной им в 1785 г. на средства Георга III Часовней Ее Королевского Величества у Могавков, старейшим церковным зданием в провинции Онтарио. В 1850 г. масоны реставрировали его могилу, возвели новое надгробие, а в 1886 г. на нем появился памятник великому человеку и масону, на котором были высечены его последние слова, адресованные племяннику, стоявшему у его смертного одра: «Пожалей бедных индейцев. Если добьешься расположения сильных мира сего – твори им столько добра, сколько только сможешь сотворить…».

Это был поразительный человек. Он действительно мог сегодня, надушенный и напомаженный, держать в одной руке лорнет, а в другой – чайную чашку китайского фарфора, рассуждая о раннем Бернсе и характере драпировок на полотнах Гейнсборо, а завтра – в крови и грязи, в боевой раскраске и с перьями в волосах, недрогнувшей рукой посылать боевой томагавк в голову противника (к слову сказать, владение огнестрельным оружием так никогда и не заменило индейцам владения этим оружием, о чем свидетельствуют историки, – так что это не просто поэтический образ). Он мог месяцами самолично строить бревенчатые бараки для первых своих «подданных» на новой земле, но неоднократно растолковывал своим друзьям, что с колонистами никак нельзя иметь дела, потому что от них, мол, «воняет навозом, и они даже не знают, что такое вилка, а едят прямо руками». Он был противоречив, как противоречивы мы все, как противоречива вся природа, как чередуются черные и белые клетки на мозаичном полу ложи.

Но в американской и мировой истории он навсегда останется ярким и чистым образом истинного масона, истинного патриота и истинного человека.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.