VI

VI

То, что теософы, придерживающиеся ортодоксальной и официальной науки, пытаются совершить в своей собственной области, оккультисты или теософы «внутренней группы» изучают в соответствии с методом эзотерической школы. Если до сих пор этот метод демонстрировал свое превосходство лишь для своих приверженцев, то есть для тех, кто связал себя обетом не раскрывать его, это обстоятельство вовсе не доказывает ничего против него. Не только термины магия и теургия так никогда и не были поняты должным образом, но искажено и само название теософии. Определения, даваемые ей в словарях и энциклопедиях, столь же абсурдны, сколь и гротескны. Уэбстер, например, объясняя значение слова теософия, уверяет своих читателей, что это «прямая связь или общение с Богом и высшими духами»; и, далее, что это «достижение сверхчеловеческого и сверхъестественного знания и сил посредством физических процессов, [?!] а также теургических операций платоников или посредством химических процессов огненных философов». Данная формулировка совершенно бессмысленна. Это все равно, как если бы мы заявили, что можно превратить мозг ненормального человека в мозг человека, подобного Ньютону, и развить в нем гениального математика, проезжая каждый день по пять миль верхом на деревянной лошади.

Теософия – это синоним джнана видьи и брахма видьи[23] индусов, а также дзиан трансгималайских адептов, науки истинных раджа-йогов, которая намного доступнее, чем кажется. У этой науки есть много школ на Востоке, но ее ответвления еще более многочисленны, причем каждое из них в конце концов отделилось от родительского ствола – Древней Мудрости – и видоизменило свою форму.

Однако в то время как формы эти варьируются, удаляясь от Света Истины, все более и более с каждым поколением, основа инициирующих истин остается всегда одна и та же. Символы, используемые для выражения одних и тех же идей, могут различаться, но в своем глубинном смысле они всегда выражают одни и те же мысли. Рагон, самый эрудированный масон из всех «вдовьих сынов», говорил то же самое. Существует священный жреческий язык, «язык мистерий», и если не знать его достаточно хорошо, невозможно продвинуться в изучении оккультных наук. Согласно Рагону, «построить или заложить город» означает то же самое, что «основать религию»; таким образом, когда эта фраза встречается у Гомера, она эквивалентна выражению, распределить «сок сомы», в Брахманах. Оно означает «основать эзотерическую школу», а не «религию», как утверждает Рагон. Ошибался ли он? Мы так не думаем. Но так же как теософ, принадлежащий к Эзотерической секции, не в праве разглашать обычному члену Теософского общества то, о чем он дал обет хранить молчание, так и Рагон имел обязательство раскрывать лишь относительные истины своим тринософам. И все же совершенно очевидно, что он проводил, по крайней мере, элементарное изучение ЯЗЫКА МИСТЕРИЙ.

Нас могут спросить: «А как же обучиться этому языку?» Мы отвечаем: изучайте все религии и сравнивайте их друг с другом. Чтобы изучить его тщательно, необходим учитель, гуру; чтобы достичь успеха в одиночку, нужно быть более чем гением; это потребует такого же вдохновения, каким обладал Аммоний Саккас. Поощряемый церковью Климента Александрийского и Афинагора, поддерживаемый учеными людьми синагоги и академии, почитаемый язычниками, «он овладел языком мистерий, проповедуя общее происхождение всех религий и общую веру». Поступая так, он, несомненно, должен был учить согласно древним канонам Гермеса, которые были столь хорошо усвоены Платоном и Пифагором, и из которых они и вывели свои философии. Должны ли мы исходя из этого удивляться, что, обнаруживая в первых же стихах Евангелия от Иоанна те же самые доктрины, которые содержатся в трех вышеупомянутых философских системах, он при любом удобном случае заключал, что великий назорей намеревался возродить возвышенную науку древней Мудрости во всей ее первоначальной целостности? Мы думаем так же, как и Аммоний. Библейские рассказы и истории о богах имеют лишь два возможных объяснения: либо это великие и глубокие аллегории, показывающие универсальные истины, либо же это бесполезные басни, предназначенные лишь для того, чтобы усыплять невежд.

Таким образом, все эти аллегории – как еврейские, так и языческие – содержат истины, которые могут быть поняты лишь тем, кто знает мистический язык древности. Посмотрим, что говорит по этому поводу один из самых знаменитых теософов, убежденный платоник и гебраист, знающий греческий язык и латынь, как свои родные, профессор Александр Уилдер из Нью-Йорка:[24]

«Коренной идеей неоплатоников было существование Единой и Высшей Сущности. Это был Дьо, или «Господин Небес» арийских народов, идентичный с ’??? (Иао) халдеев и евреев, Яхве самаритян, Тиу или Туисто норвежцев, Дану древних племен Британии, Зевс фракийских племен и Юпитер римлян. Это Бытие – (Небытие), Безликое, конечное и бесконечное. От него в процессе эманации произошло все сущее. Возможно, однажды некий здравомыслящий человек сведет вместе все эти системы в единое целое. Названия этих различных божественных представлений зачастую давались без учета их этимологического значения, но главным образом в зависимости от того или иного мистического смысла, придаваемого числовому значению букв в их орфографии».

Это числовое значение является одной из ветвей «тайного языка», или древнего жреческого языка. Этой науке обучали в «малых мистериях», однако сам язык предназначался только лишь для высших посвященных. Кандидат должен был с честью выйти из суровых испытаний «великих мистерий», прежде чем получить наставления в этом языке. Именно потому Аммоний Саккас, подобно Пифагору, требовал от своих учеников дать клятву никогда не разглашать высшие доктрины никому, за исключением тех, кому уже были переданы предварительные знания, и кто, таким образом, был уже готов к инициации. Другой мудрец, живший тремя веками раньше, поступал со своими учениками так же, объясняя им, что он говорил «притчами» (или метафорически) «для того, что вам дано знать тайны Царствия Небесного, а им не дано… потому, что они видя не видят, и слыша не слышат, и не разумеют» [От Матфея, 13:11,13].

Таким образом, «притчи», используемые Иисусом, были частью «тайного языка», сакральным наречием посвященных. Рим утратил ключ к нему. Отрицая теософию и провозглашая анафему оккультным наукам, он теряет его навсегда.

«Любите друг друга», – говорил великий Учитель тем, кто познавал таинства «Царства Божия». «Проповедуйте альтруизм, сохраняйте единство, взаимопонимание и гармонию в ваших группах, все те, кто пребывает среди неофитов и искателей Единой ИСТИНЫ», – слышим мы от других Учителей. «Без единства, без интеллектуального, а также без эмоционального взаимопонимания, вы ничего не достигнете. Тот, кто сеет раздор, пожнет бурю…»[25]

У нас нет недостатка в ученых каббалистах, больших знатоках Зогара и его многочисленных комментариев, среди наших членов в Европе и особенно в Америке. К чему это привело, и какую пользу принесли они на сей день Обществу, в которое они вступили для работы в нем? Большинство из них вместо того, чтобы объединиться для взаимопомощи, смотрят друг на друга с большим подозрением, всегда готовые высмеять друг друга и втянуться во взаимную критику. Зависть, ревность и в высшей степени прискорбное чувство конкуренции царят в обществе, главной целью которого является братство! «Посмотрите, как любят друг друга эти христиане!» – говорили язычники первых веков об отцах церкви, которые низвергали друг друга во имя Учителя, завещавшего им мир и любовь. Критик и посторонний человек с полным правом может сказать то же самое о теософах. Посмотрите, во что превращаются наши журналы: все они, за исключением нью-йоркского «Пути»; даже «Теософист», старейший из наших ежемесячников, после того, как президент-основатель отбыл пять месяцев тому назад в Японию, направо и налево поливает грязью своих теософских коллег и сотрудников. Чем же мы лучше христиан эпохи первых соборов?

«В единстве сила». – Вот одна из причин нашего бессилия. Мы не призываем публично рыться в грязном белье. Напротив, лучше открыто признать чьи-то недостатки, другими словами, все же порыться в чьем-то грязном белье, чем пачкать белье своих братьев по теософии, как это любят делать некоторые люди. Если же говорить в общем, признаем наши ошибки, отвергнем все, что не является теософским, но пусть это делают сами отдельные члены; это относится к сфере их индивидуальной кармы, и теософские журналы здесь не причем.

Тем, кто хочет достигнуть успеха в абстрактной или практической теософии, следует помнить, что разобщенность – это первое условие неудачи. Пусть все трудятся вместе, каждый в соответствии со своим собственным вкусом, в том или ином направлении универсальной науки, который каждый выбирает сам для себя, но непременно с симпатией относясь к своему ближнему. Это будет иметь благотворное влияние даже на рядовых членов, которые не стремятся к философским исследованиям. Если такая группа, сформированная с учетом эзотерических правил, состоит из одних только мистиков; если они, стремясь к истине, помогают друг другу тем светом, который у них, возможно, имеется, мы гарантируем, что каждый член этой группы достигнет большего прогресса в изучении сакральной науки за один год, чем за десять лет индивидуальных занятий. В теософии требуется дух соревнования, а не соперничество и конкуренция; иными словами, тот, кто гордится своим первенством, будет последним. В истинной теософии наименьший становится величайшим.

И все же в Теософском обществе есть больше учеников, одержавших победу, чем принято полагать. Так как вместо того, чтобы пустословить, они занимаются работой и самосовершенствованием. Это наши самые ревностные и преданные теософы. При написании статей они забывают свои имена и подписываются псевдонимами. Некоторые из них в совершенстве владеют тайным языком, и многие из древних книг или манускриптов, не поддающиеся расшифровке нашими учеными или кажущиеся им простым нагромождением небылиц в сравнении с современной наукой, открыты для этих людей.

Эти немногие преданные мужчины и женщины являются колоннами нашего храма. Они одни стойко сражаются против непрерывной разрушительной деятельности наших теософских «термитов».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.