Клинкор и Иблис

Клинкор и Иблис

Об этом сюжете, связанном с легендами о святом Граале, упомянуть просто необходимо.

Был ли хозяин волшебной крепости из историй о Граале тем самым павшим ангелом, что так страстно ждет часа своего спасения?

Обратите внимание на систему Эшенбаха. Когда он говорит о различных планетах, то обязательно употребляет арабские названия. Например, Венеру он называет Аллигафиром, то есть Аль Лукафиром — Люцифером. Утренней звездой. В тексте Эшенбах упоминает и о другом, не совсем звездном Люцифере, легендарном вожаке павших ангелов. Ведь «благодаря» ему Грааль попадает на землю. И именно от судьбы Люцифера мудрец Треврицент предостерегает Парсифаля. Последний, правда, и не думает прислушиваться к нему и находит Грааль.

Когда Парсифаль успешно завершает свои поиски Грааля, Треврицент более не понимает мир. Еще никогда Грааль не обретали силой. Только после этого он рискует рассказать Парсифалю кое-что интересное. Об этом он умолчал при их первой встрече: о судьбе ангелов, оставшихся нейтральными во время космической битвы между Богом и Люцифером. Эти ангелы были прокляты на все времена.

Не кажется ли вам это несколько противоречивым? Лично у меня сразу же возникает вопрос: откуда Тревриценту вообще известно об этом? И потом, сам-то Парсифаль ни в коем случае не остается нейтральным. Наоборот, он отвергает прорицания волшебницы Кундри, что, мол, он тоже проклят и его ожидает ад, — восстает и побеждает. Вот что заявляет Парсифаль у Эшенбаха:

Бог? Да что там Бог! Если бы Он воистину был всемогущ… Я служил Ему как верный Его вассал, надеясь заслужить Его милость. Но теперь я отказываюсь служить Ему. И если Он способен на вражду со мной, я готов ее принять.

Довольно смелое, даже люциферовское замечание, не правда ли?

Если уж даже Парсифаль, которого Треврицент сравнивает с Люцифером, смог победить свою судьбу, то почему должны быть прокляты оставшиеся нейтральными, неприсоединившимися ангелы?

Возможно, Эшенбах осмелился на очень дерзкое для его времени утверждение: если уж Парсифалю удалось преодолеть судьбу, то почему бы не дать второй шанс Люциферу?

Один аспект его «Парсифаля» скорее всего предполагает именно эту возможность: это история Клинкора. Великий немецкий композитор Рихард Вагнер прекрасно понял, что с этим персонажем связано нечто дьявольское. У самого Вольфрама фон Эшенбаха Клинкор напоминает дьявола из мифа о сотворении мира, бытовавшего в секте богомилов в Византии. В наказание Бог лишил этого дьявола сил, в данном случае выраженных в способности плодиться и размножаться. Эшенбах предполагает, что только наказание Клинкора стало толчком к обретению знаний, то есть Познанию. Двойной пол Люцифера, который одновременно является и Венерой/Утренней Звездой, иллюстрируется у Эшенбаха посредством имени партнерши Клинкора — Иблис. Иблис, вернее, Эблис есть не что иное, как еще одно имя Люцифера. Взято оно Эшенбахом из исламской мифологии, с которой поэт, судя по его привязанности к арабским наименованиям, был отлично знаком.

Следует признать, что ни один другой поэт Грааля не заходил столь далеко в своей дерзости, как Эшенбах. В большинстве историй о хозяине волшебной крепости говорится крайне невнятно. Разве что Кретьен де Труа пишет, что был тот одноног и хромал; типичный атрибут дьявола — именно хромота. Можно провести параллели между этим одноногим хозяином волшебной крепости и богом Сатурном: последнего довольно часто сравнивали с чертом. По крайней мере, в христианском Средневековье [4]. Однако до сих пор мы рассматривали только связь между падением Люцифера и падшим Клинкором. А ведь мы хотели понять, возможно ли для него возвращение к Богу?

Во всех историях Грааля, в которых упоминается волшебная крепость мага, того самого, которого Эшенбах называет Клинкором, ее завоевание представляет своего рода вызов. Иногда даже кажется, что Клинкор ждет своего завоевания. И совсем не собирается бороться с помощью магических трюков. У Кретьена де Труа одноногий хозяин сидит перед крепостью и что-то вырезает из дерева. Он не может создать ничего нового, только придает форму имеющемуся под рукой материалу. Кретьен ясно дает понять, что в волшебной крепости отсутствует творческо-созидательный элемент. Здесь нет даже взрослых мужчин; помимо женщин, в ней живут только юноши, которым еще предстоит стать рыцарями. Так, может, Гавейн, ставший завоевателем волшебной крепости, это альтер эго Парсифаля? Он является не просто освободителем женщин и пажей, но и своего рода спасителем для Клинкора? Это объяснило бы, почему во многих интерпретациях именно Гавейна называют солнечным героем: его физические силы зависят от положения солнца на небе. Только такой солярный герой мог принести свет в окружающую Клинкора тьму.

Из «Псевдопарсифаля, создания благородного рыцаря Галахада»:

…Симон и Парсифаль по южной лестнице покинули пещеру и направили стопы свои в близлежащий лес. Дыхание солнца отражалось в лужах на дышащей матери-земле, а теплые капли утренней росы покрывали лица мужчин.

Симон заговорил с Парсифалем:

— О твоем прибытии сообщила мне посланница Бога. Она явилась мне в золототканых одеждах неописуемой красоты и принесла мне весть о скором твоем прибытии. Твое наследие — сокровище любви, чаша, ведь так? — И Симон в задумчивости вгляделся в черты Парсифаля.

— Не только чаша, но и камень, — заметил прекрасный ликом рыцарь Грааля.

— Да. С давних пор камни были нашими союзниками и хранителями мудрости всех времен, будь то знание этого мира или мира вышнего. Камни — хранители мистерий, говорят Мудрым и молчат пред Незнающими. А ты везешь с собой камень мудрости.

В старой дубовой роще утро просыпалось во всей красе Творения, и солнце уж странствовало по небосклону.

— Тот Бог, которому я поклоняюсь, учил меня делить хлеб и вино, — проговорил Парсифаль, обращаясь к Симону. — Я делю хлеб с тобой, Симон, ибо хлеб есть символ учения любви, тайны которого тоже хранит в себе чаша-камень.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.