IV. Корнелий Агриппа

IV. Корнелий Агриппа

Безвременная кончина Пико делла Мирандолы произошла, когда другой христианин-каббалист, Корнелий Агриппа из Неттерсхайма, был еще ребенком. Агриппа родился в Кельне в 1486 г. Ему мы обязаны первым методичным описанием каббалистической системы, сгруппированной по трем главным темам: Естественная (натуральная) Философия, Математическая Философия и Теология. Поэтому Агриппа очень важен для нашего изыскания. Его три книги, озаглавленные De Occulta Philosophia, практически стали отправной точкой исследования Каббалы в латиноязычном ученом мире Европы. Незачем и говорить, что его трактат сразу получил признание и пользовался высоким авторитетом. Необходимо только помнить, что книга понималась автором как труд по магии, хотя это не следует воспринимать как ритуал по вызыванию духов – в ней раскрываются философские принципы, по которым, предположительно, действуют все виды магии, и в этом она настолько последовательна, что, когда, вскоре после смерти Агриппы, появилась поддельная Четвертая книга, в которой приводились образцы Магического ритуала, она оказалась поразительно созвучной подлинному произведению, так что не вызвала сомнений в том, что написана самим Агриппой. Вследствие этого можно ожидать, что у Агриппы магический аспект Каббалы, который сосредоточивается на свойствах и практических возможностях Божественных Имен, развит с большей полнотой, чем космология Сефер Йециры или тема Божественных Тайн в Зогаре. Надо также помнить, что, хотя Агриппа и был первым писателем, который познакомил Европу с каббалистической системой, сам он был более близко знаком с философией Греции и Рима, чем с учениями позднего иудаизма. Вместе с тем он был именно тот человек, который мог понять и передать смысл Тайн Божественных Имен и связанного с ними нотарикона. Что касается знания еврейской мистической литературы, то он не говорит о тех источниках, которыми пользовался; не упоминает ни Сефер Йециру, ни Зогар, которые в те времена были доступны только в рукописном виде; и я склонен думать, что его знакомство с Каббалой сформировалось преимущественно на основании «Каббалистических заключений» Пико делла Мирандолы, которые, как мы знаем, появились в Риме в год рождения Агриппы. Остается добавить, что в его делении еврейского алфавита такие серьезные ошибки, которые не мог сделать человек, знакомый с любым авторитетным источником знания, скажем Книгой Творения, не говоря уже о бесчисленных ошибках в передаче буквенного выражения Имен Всевышнего, когда его труд был опубликован.

Замечательно в этой связи то, что учения об оккультных силах, заключенных в словах и именах, излагаются в свете платонистической философии55. И лишь в пределах двенадцати чисел во Второй книге достаточно подробно рассматривается каббалистическая система, но это осталось главным источником сведений по оккультизму до сегодняшнего дня56. Наиболее важные сведения собраны в Третьей книге, посвященной теологии и доктринам, преимущественно каббалистическим, относительно ангелов, демонов и душ людей, но всюду, где можно, с параллелями из классической мифологии. Так, Эйн-Соф отождествляется с Ночью Орфея, а каббалистический Самаэль с Тифоном. Десять сфирот описываются как облачения, инструменты или образцы Архетипа, оказывающего влияние на все тварные вещи сверху донизу по определенному иерархическому порядку.

Было бы нецелесообразно пытаться здесь дать суммарный перечень всех предписаний, а таблицы перестановок, демонстрирующие экстракции из ангельских имен, потребовали бы сложнейших диаграмм для иллюстрации. Моя же задача не иллюстрировать, а с возможной полнотой описать характер изложения Агриппы, который преимущественно поглощен темой так называемой практической магии и лишь слегка касается теософской литературы. Но это не принесло ему удовлетворения, и, прежде чем его тревожная жизнь подошла к трагическому концу, он написал, что каббалистическое искусство, которое он «со всей прилежностью и тщанием пытался открыть», оказалось не более чем «напыщенным суеверием», что все его тайны «надерганы из Священного Писания», а игра с аналогиями на поверку оказывается мыльным пузырем. Что касается пресловутых чудес, совершаемых при его практическом применении, то, по его мнению, не найдется глупца, готового поверить во все эти силы. Словом, «Каббала евреев не более чем пагубное суеверие, при помощи коего они ради своего удовольствия собирают, разделяют и переставляют слова, имена и буквы Писания; и творя одно из другого, разрывают связи истины». То, что евреи сделали с писаниями Ветхого Завета, с греческими памятниками христианства сделали орфиты, гностики и валентиниане, создавшие греческую Каббалу подобно тому, как позднее и с латинскими буквами поступал монах Рабанус.

Думаю, и современный автор едва ли изложил бы свою позицию более ясно, однако главная ее ценность для нас в том, что в ней со всей определенностью продемонстрирована ограниченность Агриппы в плане знания Каббалы. Он был знаком лишь с ее практической областью, и только с ней. Агриппа выдвигает еще один аргумент, и он, с его точки зрения, не мог бы быть выражен лучше: «Если каббалистическое искусство исходит от Бога, как похваляются евреи, и если оно дано ради совершенствования жизни, здоровья людей и Богопочитания, равно как и истины понимания, несомненно, Дух Истины, Который оставил их синагогу и явился научить нас истине, не укрыл бы его от Своей церкви даже до этих последних времен, и еще более того, видя, что Церковь знает все вещи, которые от Бога, притом что Тайны Его Спасения явлены на любом языке, ибо любой язык обладает одинаковой силой, если есть одинаковое благочестие; нет никакого иного имени ни на небе, ни на земле, коим мы могли бы спастись, коим могли бы творить чудеса, кроме единого Имени Иисуса, в коем все вещи пребывают и удерживаются».

Конечно, при последнем анализе этот аргумент бьет мимо цели. В Божественных Именах либо есть мистические силы, либо их нет. Если есть, христианин не может отрицать, что они есть в Имени Яхве; если же нет, то любая тавматургическая доктрина* Великого Имени в христианстве не менее ложна, чем Тетраграмматон или Шемахамфораш. Вместе с тем мы знаем, что постольку, поскольку имена репрезентируют идеи, они являются движущими силами интеллегибельного мира; всякая попытка пользоваться ими без вдохновения и знания обречена на провал, как с любым пустым сосудом. Евреи-каббалисты верили, что могут рассекать имя не теряя живую сущность, его наполняющую, и здесь они заблуждались. Имя Иисуса дарует благодать и спасение миллионам, но оно ничего не дает, если манипулировать буквами, его составляющими, вычленяя их или переставляя. Говорить иначе можно лишь по недомыслию.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.