VI. Иоганн Рейхлин

VI. Иоганн Рейхлин

Учитывая, что эти очерки не строятся по биографическому принципу, я не вижу никаких препятствий для того, чтобы представить тему заметок в виде группового портрета, поскольку эта группа наиболее ярко представляет точку зрения и задание нашего исследования в части знакомства с учеными-христианами, серьезно занимавшимися Каббалой. Я уже упоминал о них в своем предисловии. Миссионерское рвение, начавшееся, как можно сказать, с Пико делла Мирандолы, которое, если Луллий был каббалистом, достигло своего апогея в деятельности Doctor illuminatus с Майорки и пошло на спад только к началу XVIII в., приняло форму движения в эпоху от Рейхлина до Розенрота. Это не было единое движение; это не было согласованной деятельностью теософского общества или некоего ученого объединения; оно не вдохновлялось какими-либо оккультными интересами и, пожалуй, еще того менее интересами академическими. То, к чему свелась их литературная деятельность, – это намеренная и успешная попытка вычитать в письменном слове Каббалы христианскую догматику. Это не так ярко проявляется в работе Розенрота, как в собрании Писториуса⁶⁶, может быть, потому, что во времена, когда выходила Kabbala Denudata, было больше интеллектуальной строгости, которая уже не позволяла подобные духовные эксцессы. Она не так сильно сказывается в писаниях Рейхлина, как у Архангелуса Бургонуово. Невозможно дать обзор этих пухлых трактатов, насчитывающих подчас сотни страниц инфолио, которыми представлены энтузиасты, да и, к счастью, в этом нет необходимости. Нам достаточно лишь установить, насколько реальна их связь с Каббалой, и доказать, насколько неправильно понимали ее оккультисты прошлого.

Мы вправе рассматривать Элифаса Леви в известных пределах в качестве рупора оккультной мысли своего времени: именно ему больше, чем кому-либо еще, эта мысль обязана своим поворотом в сторону еврейской традиции и к так называемому абсолюту философии и религии, «союзу вселенского разума и Божественного Мира»⁶⁷. Это он первый заявил, что «все истинно догматические религии вышли из Каббалы и в нее возвращаются», что в ней «ключи от прошлого, настоящего и будущего и т. п.»⁶⁸. С целью «получить инициацию» в эту великую традицию он советует нам, помимо прочих книг, обратиться к «еврейским писателям из собрания Писториуса»⁶⁹. Следуя этому призыву, оккультисты стали воспринимать знаменитое Базельское собрание как сокровищницу подлинной еврейской традиции. Ничего более ошибочного быть не могло. Произведения, собранные Писториусом, – это ни еврейская традиция, ни толковый комментарий к ней. Добавим еще, что эти произведения не принадлежат оккультистам или тем людям, которые верили, будто католическое вероучение или лютеранское «полностью выводятся» из Каббалы. Эти писатели делятся на три типа: 1) еврей, отвергший Израиль и направивший свою полемическую деятельность против него. Его представляет Риччи, и само его присутствие фатально для исходной позиции Леви. Леви рекомендовал христианину стать каббалистом; Риччиус же полагал, что более логично, чтобы каббалист обратился в христианство⁷⁰; 2) христианин по рождению, полагавший, что еврей не прав, упорствуя в иудаизме, когда Каббала учит – как считалось – доктрине Триединства Бога, Божественного Слова и т. п. Он также в оппозиции к Леви, который думал, что еврей на правом пути, поскольку зародыши всех догм можно найти в традициях Израиля. Этот тип представлен Рейхлином⁷¹, ученым прилежным и умеренным, а также Архангелусом Бургонуово, который часто попирал здравый смысл и для которого Каббала была как бы черновиком Нового Завета. Рейхлин заигрывал с лютеранством; Архангелус был католическим прелатом; 3) мистик в чистом виде; им мог быть и еврей и язычник, для которого каббалистические связи не имели никакого значения и для кого христианство было пустым звуком. Его представляет писатель, кстати еврей по происхождению, включенный Писториусом в свой корпус текстов по причине его якобы обращения в христианство. Я говорю об Абарбанеле, чья «Философия любви» особо упоминается Элифасом Леви так, как если бы это был учебник по Каббале. О «Диалогах» мы уже говорили, так что здесь остается заметить, что цитирование их сводит на нет все высказывания нашего ученого каббалиста, поскольку Леви с таким же успехом мог бы ссылаться на «Искусство любви» спиритуализированного Овидия.

Что касается самого Писториуса, то единственный пункт, в котором он поддается оккультистским безумиям, тот, что все его предприятие, помимо прочих причин, было задумано как контратака на соблазны суеверия, которые Каббала привнесла в христианский мир; можно полагать, в виду имелись юношеские амбиции Агриппы и буйный рост чернокнижия. Каббалистические штудии издателя начались с младых ногтей; однако они привели его не к достохвальной убежденности Леви, а, напротив, привели его к протестантам; и, как на члена протестантской церкви, на него была возложена высочайшей милостью миссия излагать от лица конфессии лютеранский Символ Веры на церковном съезде в Аугсбурге. Отметив этот факт как доказательство проявления его устремленности к Абсолюту, позволительно, конечно, отметить, что он приветствовал начавшуюся попытку очищения церкви, желая, однако, чтобы это совершалось в духе милосердия, пусть даже в этом была личная заинтересованность, или, по крайней мере, признать, что это было извинительно по причине природной немощи, памятуя о том, что он долгое время подвергался гонениям, вызвав ненависть монаха-инквизитора за то, что он спасал еврейские книги от конфискации и костра, собирая их по всей Германии. Вместо них сожгли, что подвернулось под руку, а именно De Verbo Mirifico и De Arte Cabbalistica, вклад Рейхлина в дело понимания тайной традиции Израиля⁷². Трактаты тем не менее остались свидетельствами позиции христиан-каббалистов XVI в., и они лишь подтверждают, что в крупнейшем латинском собрании каббалистических писателей вне Kabbala Denudata нет ничего, что давало бы пищу для каких бы то ни было оккультных гипотез.

Нельзя оставить этот краткий и заведомо неполный очерк о Рейхлине и его связях, ни словом не обмолвившись о его талантливом ученике Дж.А. Видманстадте, чье собрание еврейских рукописей, преимущественно каббалистического толка, является украшением Мюнхенской библиотеки. Свою долгую и плодотворную жизнь он посвятил изучению этого рода литературы, особое внимание уделив Зогару и теургической стороне еврейской традиции.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.