Заключение

Заключение

«Вопрос о бессмертии личности остается главной проблемой науки, как бы ни старались наши официальные философы и психологи ее обойти, сделать вид, что вообще ее не видят», — справедливо замечает великий философ и психолог профессор Ганс Дриш (Hans Driesch). «Один-единственный, но совершенно явный случай какой бы то ни было деятельности умершего человека имел бы для живущих на Земле людей гораздо большее значение, нежели все, что до той поры значила для них так называемая культура, включая философию… Сознаюсь, что здесь я вижу самый странный феномен всей парапсихологии, феномен, который не позволяет мне полностью и в любой форме отвергнуть спиритическую гипотезу».

Эти слова можно расценить как однозначное заявление мужественного ученого; ведь публично говорить о том, что вероятность жизни после смерти весьма велика, а тем паче рассматривать это как уже доказанный факт — по сей день для ученого шаг рискованный. Но подлинная наука — это формирование знаний. А именно такого знания, которое позволило бы нам осознать то, что мы органично включены в гармонично сплетенную сеть законов природы; знания, из которого можно извлечь убедительные уроки правильного поведения при жизни, и, наконец, знания, позволяющего нам осознать наше значение и место во Вселенной, а также то, что мы неразрывно связаны со всеми импульсами божественно-творческого принципа. Все иное — это не наука, а лишь интеллектуальный ярмарочный товар очередного периода времени, над которым будут смеяться будущие поколения. И если современные ученые ничего не хотят знать об исследованиях проблемы бессмертия, игнорируя или — в лучшем случае — осмеивая все связанное с тем, что уже наработано по решению этой важнейшей проблемы поколениями первооткрывателей и «научными маргиналами», то это свидетельствует лишь об обилии предрассудков в этой области. А предрассудки — это, как говаривал Луи Гийо (Louis Guillox), — раковина улитки, в которую не прочь спрятаться слабые интеллекты. Ведь если попытаться оспорить весь огромный объем материалов, собранных в результате наблюдений, безупречность всех работ и исследований за более чем столетний период, то придется, как писал Артур Кёстлер (Arthur Koestler) в своей книге «Корни случая» («Die Wurzeln des Zufalls»), предположить наличие гигантского заговора тысяч честных ученых и «дилетантов».[79] «Неверие в новые явления — это, как правило, слепая вера в старую систему, в которой нет места ни для чего нового», — говорит Дюпрель, а Карл Людвиг Шлейх поясняет: «Я противник той науки, которая с догматическим честолюбием просто выступает против всего, что находится за пределами огороженного ею методического сада-огорода, где произрастают лишь те овощи и фрукты, что идут на стол приверженца той науки, которая ничего не желает знать о прекрасном и свободном девственном лесе неизведанных возможностей».

К сожалению, сегодня даже среди парапсихологов, официально признанных или терпимых нашим «просвещенным» обществом, не многие найдут в себе мужество утвердительно ответить на вопрос о бессмертии. Причина этого, с одной стороны, пожалуй, кроется в опасениях за свой научный и общественный престиж, а с другой — в повсеместно распространенном страхе перед сверхчувственными явлениями. Но, кажется, истинной причиной все же является подспудный ужас оттого, что «тот свет» действительно есть, а стало быть, и все вытекающие из этого последствия. Этот аспект не стоит недооценивать, так как если считать факт бессмертия человека доказанным, то из этого неизбежно вытекает и ответственность за все его земные дела — этого требует хотя бы закон непрерывного развития. Поэтому и сама мысль о бессмертии многим столь несимпатична, что ее даже не хотят домыслить до логического конца. Вместо этого они по-прежнему мучаются над формулировками витиеватых объяснений тех явлений, которые никак не хотят вписываться в известную нам физическую картину мира. Тут, чтобы привести пример, было бы уместно дать анимистическое толкование случаю, описанному одним учителем гимназии.

Один из его учеников сидел в своей комнате и делал домашние задания. Услышав позади себя шорох, он обернулся и увидел у двери человеческую фигуру, пальцем манившую его к себе. Но так как в следующее мгновение фигура исчезла, ученик счел это обманом зрения и продолжил занятия. Но вскоре шорох повторился, а человеческая фигура манила его к себе все настойчивее. Она будто умоляла его жестами выйти из комнаты и сама начала удаляться от дверного проема. Тогда мальчик и узнал в расплывчатых контурах фигуры свою умершую мать. Гимназист вскочил из-за стола, бросился к двери… В этот самый момент огромный кусок потолка с грохотом обрушился прямо на стол, за которым он только что сидел!

Похожее событие произошло с протестантским священником, глубоко потрясшее его, но одновременно и нерушимо укрепившее его веру в потусторонний мир и в Бога. Имя священника в данном случае роли не играет. Так что я просто вкратце передам то, что он время от времени рассказывал в кругу друзей и знакомых.

Душный летний день близился к закату, предвещая ночную грозу. Была суббота, и пастор (его супруга недавно умерла) работал в своем кабинете над воскресной проповедью. Своих троих маленьких детей он уже уложил спать. Началась гроза, но дождя еще не было. Раскаты грома становились все громче, молнии сверкали все чаще. Пастор подошел к открытому окну полюбоваться жуткой красотой разбушевавшейся природы. Вдруг распахнулась дверь, и в кабинет влетели все его трое ребятишек, наперебой кричавшие: «Папа, мама вернулась, наша милая мама, она стояла у окна, как раз когда блеснула молния! Мы видели ее так ясно и близко, а она смотрела на нас и улыбалась». «Дети, — возразил обеспокоенный пастор, — ложитесь спать. Вас испугала гроза, и вам привиделась мама». Дети, опечаленные тем, что это была не их мама, а лишь видение, поплелись в спальню.

Гроза все усиливалась. Священник уже собрался продолжить подготовку к проповеди, как все трое вновь появились у него в кабинете, испуганно лепеча, что мама опять показалась у окна, когда вспыхнула молния. «Дети, ваша мама не может прийти к вам. Мама сейчас на небе, а оттуда никто не возвращается… А теперь идите спать, я сейчас закончу и приду к вам». Повинуясь воле отца, едва сдерживая слезы оттого, что отец им не верил, дети отправились в спальню.

С трудом заставив себя успокоиться, пастор продолжил работу над проповедью. Гроза приближалась. Почти сразу за разрядом молнии раздавался удар грома. Пастор не обращал на это внимания. Но тут послышался тихий, робкий стук в дверь, и на пороге снова появились все трое несчастных перепуганных детишек. Самая младшая оказалась самой храброй и робко проговорила: «Папа, милый, ты только не сердись, но мы говорим правду. Только что опять блеснула молния, и прямо посередине комнаты мы увидели маму. Она была очень грустной и помахала нам белым платком».[80] Двое других детей подтвердили то, что сказала их младшая сестренка. «Тогда оставайтесь здесь, — сказал отец, — сядьте пока на диван. Я скоро закончу и пойду с вами в спальню». И тут — Боже правый! — в дом ударила молния, сопровождаемая страшным раскатом грома. И пастор, и его задремавшие дети испуганно вскочили. Но — о чудо! — удар молнии пришелся точно в спальню, превратив в пепел детские кроватки. Остальная часть дома не пострадала… С тех пор пастор уже никогда не говорил, что с неба никто никогда не возвращается.

Иначе об этом происшествии стал бы судить некий «ученый специалист». Он рассуждал бы приблизительно так: все это — рекогниция (то есть предвидение), связанное с ясновидением, причем подсознание детей визуально спроецировало образ матери в их высшее сознание. Иными словами, это был чисто эмоциональный процесс, который «легко» объяснить перегруженностью детских душ страхом грозы, приведшим их в состояние аффекта. Неправда ли, это объяснение звучит гораздо «естественнее», чем предположение о возможности явления духов?

В настоящее время в Риме живет австрийская актриса Мариза Мелл (Marisa Mell) (имеется в виду время написания книги. — Прим. пер.). Как сообщалось в одном журнале, актриса убеждена в реальности духовного мира и полагает, что обладает паранормальными способностями. Она утверждает, что у нее есть два Ангела-хранителя, к чьим советам она постоянно прислушивается. «Нет, я не следую слепо тому, что они говорят, — бодро повествует актриса, — однако до сих пор все оканчивалось благополучно, когда я следовала их указаниям». От одного из своих Ангелов-хранителей, маленького шотландца, она получила короткое стихотворение на итальянском языке. Вот его приблизительный перевод: «Шел снег, моя милая девочка, и самую красивую из всех снежинок я выбрал для тебя». А как же это прокомментирует парапсихолог?

Вот мнение некоего профессора N., по специальности преподавателя высшей школы: «Убежденность Маризы Мелл в том, что умершие находятся вокруг нас, невозможно ни опровергнуть, ни доказать. Такие «послания» могут быть неосознанными актами ясновидения самого медиума. Чтобы подтвердить послание, якобы исходящее от умершего, необходимо наличие документа или свидетеля; от него-то медиум, способный к ясновидению, может их воспринимать». Тот коротенький стишок профессор N. считает продуктом подсознания актрисы…

И это профессорская мудрость второй половины ХХ века! То, что имеется значительное количество в лучшем виде задокументированных случаев получения сведений, о которых никто не мог знать, например, в эксперименте Гластонбери, профессору, к сожалению, ничего не известно. Не читал он, как видно, и ничего из той богатейшей и, без сомнения, доступной ему литературы с описаниями соответствующих свидетельств и исследований, изданной ранее. Так что нам, по-видимому, не остается ничего другого, как дожидаться, пока наше собственное подсознание, может быть, когда-нибудь снизойдет до того, чтобы прислать нам стихотворение.

Еще одним странным феноменом, проявляющимся время от времени, являются «загадочные метательные снаряды». По своей сути они «родственны» призракам, которым до сей поры не найдено никакого вразумительного объяснения: просто летят камни, иногда видимые уже со значительного расстояния, будто брошенные невидимой рукой, летят в конкретную цель. Или же они становятся видимыми в закрытых помещениях, «зависая» над самым полом. В Германии такое «камнеметание», наделавшее особенно много шума, произошло в 1890 году на Эльзасской улице в Берлине. Длилось оно шесть недель. Несмотря на активное вмешательство полиции и высокое вознаграждение, объявленное за поимку преступника, дело так и осталось нераскрытым. На Рю де Гре в Париже три недели бомбардировке камнями подвергался дом, стоящий посреди большого сада. Тяжелые камни явно прилетали с такого большого расстояния, на которое их не смог бы добросить ни один человек. С крыш близлежащих домов зеваки наблюдали за невероятным действом. Камни, как снаряды, пролетали высоко над их головами, с удивительной точностью попадая в цель. Полиция была бессильна. Когда были разбиты все окна и двери, их забили досками, причем в одном окне между досок случайно осталась узкая щель. Отныне камни соответствующей формы летели прямиком в эту щель…

Во всех случаях «камнеметание» велось по какой-то определенной цели — камни летели в какую-то точку, определенное место или человека. То есть налицо всегда было явное намерение попасть в кого-то или во что-то. Иными словами, ни о каких слепых силах природы речи быть не могло, потому что они действовали с определенной целью и, стало быть, были разумными силами. Однако их источники не были идентифицированы ни в одном случае.

В ратуше Гербольцгейма можно, наверное, и сейчас еще увидеть камни, которые с октября 1949 года по 30 января 1950 года неведомые силы каждый вечер швыряли в один из домов на Фридрих-штрассе. Несмотря на все усилия уголовной полиции, место, откуда вылетали камни, установлено не было. Подобные случаи происходили и в других населенных пунктах (Тэш, Церматтерталь, 1955 год), и в Вазенальпе (Валлис). Там виновниками объявили юношей в подростковом возрасте. Вот только никто не мог объяснить, как эти камни пролетали сквозь стены или окна, проникая в закрытые помещения, не оставляя никаких разрушений, почему они становились видимыми лишь над самым полом и на ощупь были горячими. Я далек от мысли приписывать все подобные происшествия действиям «духов», ибо то, что здесь могут проявляться неосознанные душевные силы, не подлежит сомнению. Однако когда подобные феномены принимают «разумный», целенаправленный характер, анимистическая гипотеза оказывается несостоятельной. Не говоря уже о том, что все эти пролетающие сквозь стены камни в очередной раз ставят нас перед проблемой вездесущего четвертого измерения пространства,[81] предлагая нам вновь попытаться разгрызть твердый орешек — загадочную проблему де— и рематериализации.

Или возьмем, например, уникальный феномен «принцессы Ноны». В 1928 году у одной молодой учительницы из Блэкпула начал проявляться дар внечувственного восприятия. Под умелым руководством музыковеда доктора Фредерика Х. Вуда (Frederic H. Wood) ее талант развился до автоматического письма и, наконец, до способности говорить (передавать сообщения) в состоянии полутранса. Однажды через нее объявилось существо по имени Нона. Нона сообщила, что была урожденной вавилонской принцессой, ставшей впоследствии одной из жен фараона Аменхотепа III, жившего в 1400-х годах до Рождества Христова. Сначала Нона говорила на английском — родном языке медиума. Но в августе 1931 года учительница, выйдя из длительного транса, проговорила услышанные в трансе слова, звучавшие как «А йит а сула». Доктор Вуд записал их в фонетической транскрипции, но что они означали, не знали ни медиум, ни ученый. Поэтому доктор Вуд обратился за помощью к египтологу Говарду Халму, составителю древнеегипетской грамматики и словаря (иероглифы — это ведь нечто вроде стенографии, и состоят они лишь из согласных; что находится между ними — неизвестно). Через три недели пришло письмо от доктора Халма: «А йит а сула» означает на древнеегипетском — «На этом мы заканчиваем».

Со временем через медиума приходило все больше египетских слов и целых фраз. «Обычно, когда говоришь, — замечала учительница, — то ведь сначала думаешь. Но когда через меня говорит Нона, я не думаю. Мои губы двигаются, произнося слова; но как это получается, я не знаю. Иногда у меня возникает чувство, будто я разговариваю во сне. Сначала слова всегда приходят медленно. Но как только я полностью расслабляюсь, я начинаю слышать целые фразы, быстро следующие одна за другой. Однако ничего из сказанного я никогда не знаю заранее и не могу впоследствии вспомнить».

Нона говорила еще в течение 25 лет (!), невольно давая уроки древнеегипетского языка. С ее помощью до 1961 года были записаны в общей сложности 4912 древнеегипетских слов и выражений из эпохи известной 18-й династии, что позволило реконструировать тот язык, на котором тогда говорили древние египтяне. Следует подчеркнуть, что в данном случае речь идет о давно исчезнувшем языке, сведения о котором не могли быть переданы медиуму его современниками телепатическим путем. Предположим, что в случае «Ноны» речь шла о «раздвоенном «я» или о какой-то части личности медиума. Но такое предположение — по моему глубокому убеждению — означает гораздо более сильную веру в чудеса, чем просто вера в существование «духов», то есть в то, что личность продолжает жить после (земной) смерти, или, иными словами, в существование бестелесных людей. В том, что Нона говорила еще и по-английски, спиритологи могут усмотреть доказательство того, что в потустороннем мире можно, так сказать, продолжать учиться и что из-за этого вовсе необязательно реинкарнироваться. Для возвращения на Землю Нона называла три причины: 1) восстановить утраченный язык древних египтян; 2) наполнить свое мертвое прошлое новой жизнью. И наконец, 3) возвращением одной из «душ», жившей на Земле 3300 лет тому назад, доказать абсолютное (а не только ограниченное во времени) существование личности после физической смерти, поведав о том, чему она научилась в духовном мире.

Нона настаивала на привлечении к сотрудничеству еще и других египтологов. Доктор Вуд отослал несколько экземпляров своих первых публикаций ведущим египтологам тех лет Гардинеру и Ганну (A. H. Gardiner, B. Gunn). Гардинер ответил просто: он не может всерьез относиться ни к чему, что исходит из таких источников. Профессор Ганн реагировал еще резче и даже отказался участвовать в сеансе с Ноной или хотя бы прослушать магнитофонную запись такого сеанса (как те ученые, которые в свое время отказывались взглянуть в телескоп Галилея). Профессор Ганн, правда, написал критический очерк о докладе доктора Вуда, однако отказался публично обосновать свою точку зрения.

Тогда Нона попросила сделать еще одну магнитофонную запись сеанса, что и произошло 14 июля 1938 года в Международном институте психологических исследований (International Institut of Psychic Research). Когда запись была переведена, оказалось, что Нона дала египтологу Ганну ответ, который мог бы дать ему повод подать на нее в суд за оскорбление. Однако в суд он не подал. Ведь тогда ученому пришлось бы признать, что язык Ноны отнюдь не какая-то галиматья. С другой стороны, Нона вступилась за своих противников, сказав как-то доктору Вуду: «Попытайся понять этих людей. Они затратили годы на то, чтобы прочесть и перевести утраченный язык египтян с помощью обычных методов. Неудивительно, если теперь, узнав, что какой-то медиум говорит на этом языке, легко передавая то, что они искали с таким трудом, они столь предвзято относятся к результатам, достигнутым сравнительно легко». Воистину благородные слова!

Постоянно натыкаясь на отрицание уже, казалось бы, достаточно доказанной возможности общения с миром, находящимся по ту сторону наших чувств, поневоле задаешь себе вопрос, да чего же такого еще нужно натворить обитателям этого мира, чтобы убедить нас в своем существовании?! Чтобы для нас, наконец, стало достоверным фактом то, что они не «мертвы», а живы? Что смерть, которой все так боятся, это всего лишь переходная стадия, ведущая к продолжению оконченной на Земле жизни в измененных условиях? Что еще должно грянуть ОТТУДА, чтобы в запудренных материализмом мозгах земного человечества, развязывающего одну войну за другой, наконец «начало светать»?

Может быть, массовая материализация «духов» — сразу, вдруг, да еще и так, чтобы каждый смог увидеть ее, не выходя из дома? Впрочем, очень скоро ученые мужи объяснили бы это «массовой галлюцинацией, обусловленной атмосферными явлениями». Кроме того, для общения с потусторонним миром необходимы определенные физические предпосылки — точно так же, как для некоторых химических реакций нужна определенная температура. А может быть, изобретение «потустороннего телефона» произвело бы переворот в умах?[82] Однако я уверен, что и тут можно ожидать отпора со стороны ученых примерно такого рода: «В данном случае имеет место подключение к накопившимся в мировом эфире мыслям, которые новый прибор преобразует в радиочастоты». А если речь зайдет о диалогах, то, скажут ученые, «это не что иное, как пока еще не исследованные возможности коммуникации с собственным или чужим подсознанием, что наблюдается при медийных феноменах; то есть из этого нельзя сделать вывод, что умершие разговаривают с нами».

Что бы ни произошло, кто бы чего ни делал, все вместе и каждое явление в отдельности можно истолковать и так, и этак. Такова уж природа человека, что необычные явления, противоречащие его знаниям о законах природы, он либо благоговейно считает чудесами, либо отрицает. И то, и другое неверно. Ведь еще Гераклит учил, что как раз в силу сомнительности истину не удается познать, она как бы уходит от познания. Шопенгауэр заметил, что каждая проблема, прежде чем получит всеобщее признание, проходит три стадии (на первой она кажется смешной, на второй с нею начинают бороться, на третьей о ней говорят, как о чем-то само собой разумеющемся). Так не пора ли нашим ученым мужам перестать косо смотреть на парапсихологию и насмехаться над исследованиями потустороннего мира? «Ученый, смеющийся над чем-то, что в принципе возможно, — почти идиот», — сказал как-то с грубоватой прямотой Виктор Гюго. От основной массы наших профессоров и ученых нам не приходится ожидать каких-либо объяснений паранормальных явлений, потому что они об этом совершенно ничего не знают, хотя бывают, конечно, приятные исключения. Да и не хотят, не готовы они этим заниматься. Им мешают малодушие, отсутствие интереса, а зачастую и заурядное тщеславие. Если прав Цёльнер (Z?llner), предполагая, что профессорское тщеславие приводит к деградации функций разума, то дела с наукой о сверхчувственном у нас по-прежнему плохи. Можно ли ожидать от открытого в Западном Берлине Исследовательского института парапсихологии большего, чем уже накоплено в этой области, — это покажет время. Надеяться на государственные дотации вряд ли имеет смысл. А удастся ли с помощью метода символического тестирования (Symboltestverfahren), разработанного Райном, найти достаточное количество сенситивных, то есть способных к восприятию сверхчувственного, тоже весьма сомнительно. Во-первых, потому что этот метод (согласно доктору Рицлю) ставит тяжелейшие требования к людям с еще неразвитым даром внечувственного восприятия и, во-вторых, потому что людям, владеющим сенситивным даром, будет не так-то просто решиться на то, чтобы стать «подопытным кроликом», к тому же постоянно натыкаясь на недоверие, заявленное как «научный скепсис». И все же, исполнимся надежды и пожелаем молодым берлинским ученым подойти к этой столь запущенной области исследований с надлежащим настроем, который позволит им добиться успехов. Однажды, находясь в Вене, Дюпрель получил от некоего молодого человека, находившегося в глубоком трансе и выступавшего в роли медиума, сообщение, написанное зеркальным шрифтом. Вот этот текст (в русском переводе), зафиксированный, кстати, в присутствии одного известного ученого:

Жизнь рождается из смерти,

А источник света — прах.

Что вы видели, поверьте,

Не нуждается в словах.

Вне времен, пространств витаем

В вечности, в мирах иных.

И дары свои являем,

Тем лишь, кто достоин их.

Последнюю строчку, право же, стоит прочесть дважды, так как она содержит ключевой вопрос — «А достойны ли мы?» Почему мы думаем, что получили свыше абонемент на некие таланты, на то, чтобы проникать взором в высшие сферы, — способности, которые сумел приобрести кто-то другой? Вправе ли мы на основании нашего поведения, так сказать, претендовать на доступ к знаниям и познаниям, которые другим достались тяжким трудом? И не вправе ли те, кто там, по ту сторону, отказывается метать бисер перед свиньями? Ответы на эти вопросы пусть каждый даст себе сам.

Итак, если — как мы теперь знаем — этот мир, тесно связанный с миром иным, может считаться лишь частью того мира, который уже в силу своей очевидной безграничности превосходит этот мир, является первичным и тем самым первоначальным, то из этого следует, что человек по своей сущности и происхождению укоренен в потустороннем мире. Стало быть, существование человека в грубой материальной оболочке — это лишь преходящее, адаптированное к миру иному явление. Уже тот факт, что мы располагаем только пятью органами чувств, должен бы заставить нас призадуматься. Правда, их хватает для осознания и выполнения наших земных задач, но во всем сущем они открывают нам лишь малую часть, да и ту только внешне. Сколько остается сокрытым от нас, не может с точностью сказать никто. И если мы берем на себя смелость отрицать само по себе весьма возможное наличие потусторонних существ (они же флюидные люди или «духи»), то точно так же слепой от рождения человек может усомниться в наших утверждениях. Например, относительно цветов радуги; ведь цвета нельзя ни пощупать, ни понюхать, ни услышать, ни попробовать на вкус. Он способен воспринимать мир лишь четырьмя органами чувств, и нам пришлось бы отнестись к его сомнениям с пониманием. Нам же белый свет является настолько богаче, прекраснее и огромнее лишь потому, что нам дано на один-единственный орган чувств больше. Потому что мы можем видеть и — слава Богу — не нуждаемся в описаниях поводыря — в силу понятных причин несовершенных и лишь приблизительно соответствующих действительности. А что если бы мы обладали еще одним, шестым чувством? Вряд ли кто-то усомнится в том, что мир явил бы нам свои совершенно новые, доселе неизвестные стороны.

В своей книге «Размышления о каузальном мышлении и каузальности в медицине и генетике человека», Мюнстер, 1956 г. («Betrachtungen ?ber kausales Denken und Kausalit?t in Medizin und Humangenetik») профессор доктор Хайнрих Шаде (Heinrich Schade) также указывает на то, что наше мышление в таких аспектах, как каузальность (причинность), пространство и время, адекватно (то есть сообразно с нашими органами чувств) воспринимает лишь отдельные фрагменты данностей космоса и что кроме этого имеются факты, выходящие за рамки наших мыслительных категорий. Он полагает, что в человеке заложены возможности входить в контакт с областями жизни по ту сторону рационального мышления. Правда, эти возможности сильно запущенны. Иными словами, мы все же можем вновь проторить эти пути, если прекратим пренебрегать возможностями и постараемся вновь полностью развить наши психологические предрасположенности. То есть наряду с уроками физической культуры следует ввести еще и уроки душевной, психологической культуры или психотренинга. Если в органической природе какие-либо органы не тренируются или вовсе не используются, они атрофируются. Но активными упражнениями атрофию можно преодолеть. Это касается как мускулов, так и талантов.

* * *

Как известно, знания, не применяемые на практике, не приносят плодов, лежат мертвым капиталом. Поэтому сейчас мы в концентрированной и запоминающейся форме перечислим самое существенное изо всего того, что нам известно благодаря современным исследованиям потустороннего мира.

1) Человек и мир. — Мы, земные люди, уже сейчас являемся гражданами двух миров, причем ТОТ или ИНОЙ мир — это уже в силу логики нашего языка противоположность (и одновременно подобие) ЭТОГО мира. А стало быть, следует предположить, что он существует.

2) Флюидный человек. — Каждый из нас без исключения обладает наряду с грубоматериальным еще и вторым, тонким флюидным телом. Последнее состоит из способной к перемещениям тонкой материи, и (как подтверждает разработанный в России Кирлиан-метод) его следует считать собственно телом или первичным телом. Оказалось, что именно это тело является носителем памяти, ощущений и осознания собственного «я»; кроме того, оно практически не разрушается.

Странным, но сегодня уже неоспоримо доказанным фактом является возможность человека временно покидать свое физическое тело (сознательно и бессознательно), оставаясь при этом способным к восприятию и действию. Карл Дюпрель по праву делает из этого следующий вывод: то, что можно делать, не используя земное тело, наверняка можно делать, и не обладая им.

3) Смерть. — В процессе умирания происходит окончательное разделение (расставание) двух наших сущностных половинок, причем все признаки личности и характера остаются у флюидного тела.

Смерть тем самым изменяет не нас самих, а только то, как мы воспринимаем окружающее. Всеобщее незнание природы процесса умирания уже обретает характер научного скандала.

4) Жизнь после смерти. — Продолжение жизни личности после смерти можно считать доказанным. Факты остаются фактами, даже если их кто-то не хочет признавать. Наша жизнь после смерти состоит в осознании собственного «я» (АЗ ЕСМЬ) и в способности думать и действовать.

Характер нашей будущей жизни определяется исключительно нашим поведением в земной жизни. Это полностью соответствует закону постоянного (неуклонного) развития, согласно которому природа не делает скачков.

То есть наша жизнь ТАМ может быть лишь логическим продолжением жизни в ЭТОМ мире; так же и земную жизнь следует рассматривать как последствие нашего существования до рождения, потому что иначе никак нельзя логически объяснить кажущуюся несправедливость в распределении столь разных человеческих судеб.

5) Потусторонний мир. — Потусторонний мир начинается уже в ЭТОМ мире; один плавно переходит в другой подобно цветам спектра.

Разделительная черта между ними — это лишь следствие ограниченных возможностей наших органов чувств; Дюпрель называет это «порогом восприятия». У сенситивных личностей этот порог зачастую сильно снижается.

Состояние нашего флюидного тела, которое, в свою очередь, внешне отражает нашу подлинную сущность, обуславливает и характер потусторонней окружающей среды, в которой нам предстоит обитать в будущем. Таким образом, каждый закономерно попадает в сферу, адаптированную к состоянию его существа, в сферу, к существованию и структурированию которой он лично приложил руку.

Сословие, происхождение, земное богатство или раса не играют ТАМ никакой роли; единственное, что там ценится — это способность любить и внутреннее благородство.

6) Самоубийство. — Убийство и самоубийство относятся к опаснейшим человеческим заблуждениям. Наше «я» не поддается никакому уничтожению. Отсюда и невозможность «лишить» себя или другого жизни.

Говоря шире, обширный материал, накопленный до настоящего времени исследователями потустороннего мира, доказывает, что ни одно несправедливое или бессердечное действие не остается без обусловленных законами природы последствий для того, кто его совершил (закон кармы). Пусть к этим словам в особенности прислушаются люди, открывающие дорогу широкомасштабному разрушению нравственных ценностей, безумно надеясь построить на крови и слезах лучший общественный строй. Всякая вина влечет за собой расплату, но это необязательно должно происходить на Земле.

7) Цель земной жизни. — Облагораживание и самосовершенствование являются наряду с продолжением рода и адаптацией третьим основным законом земного творения.

Ничто не дается без труда. И то, что мы упустили в плане нашего развития, нам рано или поздно придется в той или иной форме наверстывать — может быть, даже в тяжелых условиях.

Однако у нас есть все основания взяться за тяжелый труд по совершенствованию собственного характера и по освоению наших земных задач с тем ощущением счастья, которое исходит от уверенности в личном бессмертии и от ожидания более радостного будущего, чем наша земная жизнь.

8) Защита и безопасность. — Каждого человека с самого рождения сопровождают один или несколько помощников. Это, как правило, его близкие, уже перешедшие в мир иной. Если человек отворачивается от добра, то есть сходит с предназначенной законами творения тропы, изменяя тем самым своему предназначению, то Ангел-хранитель начинает быстро терять влияние на «подопечного», поневоле уступая место другим силам. Таким образом, в немецком выражении «быть покинутым всеми добрыми духами» заложена глубокая истина.

Наши Ангелы-хранители — наши лучшие друзья. Они самоотверженно выполняют свои нелегкие обязанности. Хорошо, если бы беседа с ними для каждого мыслящего и посвященного человека вошла в привычку.

9) Наше будущее. — Все послания из мира иного однозначно свидетельствуют о том, что наше потустороннее счастье и несчастье зависят исключительно от наших моральных усилий в этом мире.

Прожить нашу жизнь так, чтобы нам хотелось стремиться к ее продолжению за гробом, чтобы нам уже не нужно было бояться перемены, именуемой смертью, это не что иное, как заповедь человеческого разума и мудрости.

Из девяти приведенных выше тезисов напрашивается четкий, принципиальный вывод, вернее, осознание того, что человек как существо, наделенное разумом, умом и относительной свободой воли, бессмертен и сам отвечает за свои действия. Наше пребывание на Земле — явление преходящее, имеющее определенную цель. Цель нашего индивидуального развития стоит на гораздо более высоком уровне. Самое позднее, в момент смерти мы осознаем, что были чем-то большим, чем думали (Дюпрель). Смерть лишается своего ужасного жала — она помогает нам осознать, чего мы достигли в жизни, а чего нет.

Вообще-то давно уже излишне доказывать мыслящим людям XX (а теперь уже и XXI века. — Прим. пер.) существование некоего огромного (больше, чем наш мир), одухотворенного мира и логичность, закономерность продолжения жизни личности после смерти. Ведь наука сама довела свой официальный базис, материализм, до абсурда, опровергла его; теперь она избегает делать выводы из этого факта. Нет никакой необходимости и в постоянно требуемом доказательстве существования Господа Бога: ведь если мы говорим о законах природы, то косвенно признаем наличие некоего законодателя.[83] Сама природа или материя не могут быть законодателями, так как не обладают разумом. То же касается и всех сил природы, как, например, волн или лучей. Кроме того, они совершенно лишены какой-либо интеллигентности. Так что у нас просто нет иного выбора, как называть таинственного законодателя «Богом» — по крайней мере пока не доказано противоположное… По-моему, это должно быть очевидно каждому, ведь истина, как правило, бывает довольно простой.

Наука о сверхчувственных явлениях, если ее правильно практиковать, без сомнения заслуживает быть королевой всех наук. Она одна в состоянии дать нам достоверные и полезные ответы на то, откуда мы приходим и куда уходим. Как никакая другая наука, она могла бы плодотворно и прогрессивно влиять на все аспекты жизни.

В увлекательной и — тем не менее — поучительной форме эта книга призвана на основе достоверно доказанных эмпирических данных, а также благодаря краткому абрису различных областей парапсихологии еще раз разъяснить и подтвердить старую как мир мысль о бессмертии души. А верить ли написанному в этой книге, или — по крайней мере — счесть написанное возможным, а может быть, даже отвергнуть — это уже зависит от способности к анализу каждого непредвзятого читателя.[84]

Я сознательно избегал сухого и утомительного перечисления имен, дат и фактов. Вряд ли это кому-нибудь пошло бы на пользу. Мне было гораздо важнее вновь раскрыть пласт знания, заваленного вековыми отложениями, знания о бессмертии личности, вновь оживить то, что у многих все еще подспудно тлеет как некая догадка, превратить эту догадку в уверенность.

Поэтому в этой книге не названы некоторые имена, не упомянуты какие-то факты многокрасочного и многомерного мира парапсихологии. Однако если принять во внимание, что — по оценке профессора Оберта — на сегодняшний день вышло из печати 27 тысяч книг соответствующего содержания, то, конечно, трудно отделить зерна от плевел, и что касается зерен, то непросто найти те из них, что дадут ростки — прорастут. За долгие годы научных занятий я прочел и проанализировал сотни таких книг. И зачастую должен был констатировать, что специальная литература, вышедшая уже много лет назад, более содержательна, чем издания последних лет. Именно поэтому в этой книге наряду с новыми и новейшими источниками часто цитируются старые источники.

Ради читателя я отказался от тяжеловесных размышлений, от детального взвешивания всех «за» и «против». Я ведь и не собирался писать ученый труд. Но специалистам, я думаю, пойдет на пользу та или иная литературная ссылка. А подробные ссылки на источники я делал для того, чтобы лишний раз упомянуть тех, кто достоин упоминания. Или, говоря проще, я не хочу приписывать себе чужих заслуг.

Что касается анимистической точки зрения, то я хочу подчерк-нуть, что было бы смехотворно отрицать ее с порога. Но столь же ненаучным подходом было бы полное отрицание спиритической гипотезы. И анимистам, и спиритистам пора наконец признать, что ни один из их методов не может претендовать на абсолютное превосходство; в зависимости от ситуации предпочтение отдается то одному, то другому методу по принципу большей вероятности, а иногда и тому, и другому. Столетняя война анимистов со спиритистами уже утомила всех, и было бы лучше, закончив ее, начать плодотворное сотрудничество. Спиритология, если она хочет, чтобы ее принимали всерьез, не может отказаться от анимизма. Да она и не делает этого. Напротив — как некий «адвокат дьявола» анимизм принуждает спиритологию к тому, чтобы при анализе паранормальных процессов применять жесткие критерии, не пренебрегая лишней проверкой. Подводя итог, можно сказать: расхожее выражение «оттуда еще никто не возвращался» (то есть никто не в состоянии ничего сказать о мире ином, столь часто и бурно оспоренном), может, высказанное глупцами, глупцам и понравится, ибо оно покоится на абсолютном незнании. Непредвзятый человек вряд ли проявит подобное легкомыслие в отношении чего-то, возможного в принципе — даже, если он еще ничего на слышал об исследованиях потустороннего мира.

Причина, по которой я в этой книге довольно часто обращаюсь к трудам Карла Дюпреля, заключается не только в их неизменной актуальности. Я хочу воздать должное памяти этого великого человека и тем самым уберечь его ныне почти забытые работы от грозящего ему забвения. Изучая его труды, приятно поражаешься тому, что свои научные выкладки он сумел изложить ясным, понятным каждому языком, так что они доступны даже человеку без высшего образования.

Подходя к концу, хочу подчеркнуть, что не стоит ожидать от меня каких-либо инструкций по практике проведения спиритических, гипнотических или магических сеансов. Давайте мы все удовольствуемся нашим знанием о личном продолжении жизни после смерти с полным осознанием собственного «я». Мы и так окажемся в большом выигрыше, если приведем наш образ мышления и жизни в соответствие с этим знанием. А тот, кто все же попытается установить связь с потусторонним миром, поставить себе на службу силы, которых он не знает, а потому и ложно оценивает, — что ж, пусть он делает это на свой страх и риск, под собственную ответственность. Мое дело предупредить. И напомнить о том, что «Безумье коротко, да покаянье долго».

Разве не достаточно знать, не верить — знать, что наши близкие, ушедшие в мир иной, отнюдь не «мертвы», а живы? И что однажды мы вновь соединимся с ними? Настоящая любовь — это связующая нить, которую смерть не в силах разорвать. Поэтому хватит печалиться о дорогих нам людях — мы встретимся с ними! Кроме того, техника сейчас так бурно развивается, что скоро все равно можно будет так или иначе общаться с потусторонним миром — об этом уже неоднократно сообщалось ОТТУДА. Тогда парализующее волю незнание ответов на важнейшие вопросы нашей жизни уступит место ЗНАНИЮ, воистину заслуживающему этого названия. И с радостью в сердце мы все сможем сказать: «И к новым берегам зовет нас новый день!» Пока же наша насущная задача состоит в том, чтобы продолжать работу, способствуя всеобщему признанию парапсихофизических исследований. Мы не имеем права допустить, чтобы они были сведены к состоянию, достигнутому еще задолго до начала ХХ века. Карл Дюпрель и другие первопроходцы заложили основание нового взгляда на жизнь, нового мировоззрения, пронизанного светом знания. На этом фундаменте нетрудно представить себе грандиозное здание, и теперь нам предстоит продолжить начатое и довести его до гармонического завершения. В этом здании осуществилась бы мечта об «alma mater» по-настоящему живой науки, которая никому из своих учеников никогда не дала бы камня вместо хлеба.

Многие из нас могли бы внести свою лепту в этот устремленный в будущее проект — тем более что в обществе становится заметен интерес к парапсихологическим вопросам и проблемам. Это внимание заслуживает всяческого поощрения.[85] Наряду со все более многочисленными и добротными публикациями, уже выпускаемыми именитыми издательствами, нужно бы начать издание общедоступного, то есть научно-популярного журнала, охватывающего все области науки о сверхчувственных явлениях, а также ставящего конкретные задачи — основание научно-исследовательских институтов и специальных кафедр. Когда-то начинать нужно. Может быть, эта книга послужит импульсом к такому изданию.

Например, некоторые читатели захотят сообщить о своих собственных сверхчувственных переживаниях, умножая уже имеющийся исследовательский материал. Другим, обнаружившим у себя или знакомых более или менее ярко выраженные способности к сверхчувственному восприятию, могут понадобиться компетентные консультации. Может быть, они даже захотят сотрудничать с учеными и исследователями, заслуживающими доверия.

А вообще-то утомительные дискуссии о том, «кончается ли все» со смертью или что нас ожидает после нее, излишни. По той простой причине, что однажды это каждый узнает сам. Каждый. Без исключения. Тогда мы будем знать больше, чем сейчас, — вы, я, все мы. А до той поры ЭТОТ мир ставит перед нами многообразные требования. Выполнить их — одна из наших обязанностей.

Одно из правил этой жизни гласит: умный человек предусмотрителен. Этому правилу следуют многие. Человек строит дом для своей семьи, создает запасы, заключает договоры страхования жизни и по старости. Вся деятельность, все мысли человека направлены на то, чтобы заранее позаботиться о себе и близких, обезопасить их от непредсказуемого будущего. Может быть, тогда стоит подумать и, так сказать, позаботиться о будущей жизни в мире ином? Во всяком случае, вряд ли кому-нибудь повредила бы предусмотрительность еще и в этом отношении. Ведь «нам не дано предугадать…» К тому же и риск невелик: нужно всего лишь постараться достойно и честно прожить свою жизнь. А это, пожалуй, задача выполнимая. Если, конечно, кто-то непременно хочет быть одним из тех, о ком Иоган Шеффлер (Ангелус Силезиус) сказал:

Для мира бренного на вечность ты плюешь?

Гляди — глупей себя едва ль кого найдешь!

Ну а если, спросят с легкой иронией циники, несмотря на всю гипотетическую вероятность, иного мира и жизни после смерти нет, что тогда?

Ну, тогда, оглядываясь перед смертью на прожитую жизнь, можно, по крайней мере, утешиться тем, что ты был порядочным человеком. А это, по-моему, тоже чего-то стоит!

Данный текст является ознакомительным фрагментом.