Дело ленинградских мартинистов

Дело ленинградских мартинистов

В начале XX века идеология масонов («вольных каменщиков») была столь популярна среди российских интеллигентов, что даже знаменитый «красный» террор начала 1920-х годов оказался не в состоянии сразу искоренить ее.

Известно, что, по крайней мере, восемь тайных масонских или полумасонских организаций действовали в двадцатые годы в СССР: «Орден мартинистов», «Орден Святого Грааля», «Русское автономное масонство», «Воскресенье», «Братство истинного служения», «Орден Света», «Орден Духа», «Орден тамплиеров и розенкрейцеров». И пять первых из названных обществ обосновались в Ленинграде.

Самой крупной оккультной организацией 1920-х годов считается «Орден мартинистов», представлявший собой ветвь одноименного французского общества. Одним из наиболее эрудированных и последовательных адептов мартинизма в Советской России считался выходец из Лифляндии, барон Григорий Оттонович Мёбес.

С 1906 года Мёбес преподавал математику в Пажеском корпусе и Николаевском кадетском корпусе. Это не помешало ему в конце 1910 года стать Генеральным инспектором (секретарем) петербургского отделения Ордена мартинистов.

Революция практически ничего не изменила в жизни Григория Оттоновича. Его Орден рос. Он сам читал неофитам лекции по основам оккультных наук. А его жена, Мария Нестерова (Эрлангер), – по истории религии. Помимо чисто теоретических занятий, в его самодеятельной «школе» велась и практическая работа по развитию у членов Ордена способностей к телепатии и психометрии.

Всего известны имена 43 человек, прошедших «школу» Мёбеса в период с 1918 по 1925 годы Среди них выделялись известный военный историк Габаев и поэт Пяст. Однако в целом состав Ордена был вполне зауряден: студенты, бухгалтеры, юристы, домохозяйки, малоизвестные художники и журналисты.

Роковую роль в судьбе ленинградских мартинистов сыграл некто Борис Астромов (настоящая фамилия – Кириченко), считавшийся одним из руководителей Ордена.

Борис Викторович Астромов родился в 1883 году в городе Богучаре (воронежская губерния) в обедневшей дворянской семье. В 1905 году он уехал к двоюродному дяде в Италию, где поступил на юридический факультет Туринского университета. Там он, кстати, познакомился со знаменитым криминалистом и масоном Чезаре Ломброзо.

В 1910 году Борис Астромов возвратился в Россию, но в работе русских масонских лож, по его собственным словам, участия не принимал. Посвящение его в Орден мартинистов состоялось только в 1918 году, после знакомства с Григорием Мёбесом. В следующем году Мёбес назначил Астромова Генеральным секретарем (инспектором) Ордена.

Несмотря на поддержку Мёбеса, положение Астромова среди мартинистов было непрочным. Дело в том, что, хотя Григорий Мёбес являлся номинальным руководителем Ордена, практическое руководство осуществлялось его женой Марией Нестеровой. В сложившемся оккультно-семейном дуэте Мёбес-Нестерова фигура честолюбивого и склонного к авантюрам Генерального секретаря была явно лишней. Поводом же для разрыва послужило закрытие в 1921 году возглавляемой Астромовым ложи «Кубический камень», так как он, Астромов, по мнению Мёбеса, не справился с возложенными на него обязанностями.

Отлучение от Ордена не помешало Астромову сформировать из «свободных братьев» собственную, независимую от Мёбеса и Нестеровой ложу под названием «Три северные звезды». Параллельно с этим Борис Астромов предпринимал энергичные усилия, направленные на объединение под своим руководством других масонских лож Ленинграда: «Пылающего льва», «Дельфина», «Золотого колоса». И хотя состав этих лож был крайне малочисленным и существовали они в основном на бумаге, это дало основание честолюбивому Борису Викторовичу объявить о создании новой независимой от мартинистов организации «Автономное русское масонство» во главе с «Генеральной ложей Астрея».

И вдруг в мае 1925 года Борис Викторович появляется в приемной Объединенного Главного Политического Управления (ОГПУ) в Москве и предлагает свои услуги по освещению деятельности «советского» масонства в обмен на разрешение покинуть СССР. Его предложение заинтересовало чекистов. После допросов и бесед в московском ОГПУ Борис Астромов отправляется в Ленинград, где и начинает «работать» под контролем этой организации. Оперативную связь с ОГПУ Астромов осуществлял через некоего Лихтермана, встречаясь с ним время от времени в конспиративной квартире на Надеждинской улице.

Чтобы как-то мотивировать (или «облагородить»?) свое решение стать секретным осведомителем ОГПУ, Астромов подготовил специальный доклад для чекистов, целиком посвященный возможному сотрудничеству между большевиками и масонами:

«В современной России масонству не уделяется почти никакого внимания и только изредка промелькнет отзыв о нем, как о мелкобуржуазном направлении. Это и не удивительно – мало кто из теперешних деятелей вообще слышал о существовании масонства, а из тех, кто знает о нем, почти никто не знаком с его целями, стремлениями и идеологией. Между тем всё это далеко небезынтересно для правительства СССР. И если кто-либо вдумается в сущность этой вековой ассоциации, то он придет к неоспоримому выводу, что считать масонство врагом коммунизма вообще и Советской власти в частности совершенно не приходится.

Так что же сближает Автономное Русское масонство с коммунизмом? Прежде всего – пятиконечная звезда, являющаяся малым гербом СССР и принятая в Красной Армии. Эта звезда – весьма почитаема в масонстве, как символ гармонично развитой человеческой личности, победившей свои страсти и нейтрализовавшей крайности добра и зла.

Дальше, коммунизм на своем знамени начертал: ВСЕОБЩЕЕ САМООПРЕДЕЛЕНИЕ И БРАТСТВО УГНЕТЕННЫХ НАРОДОВ. Русские масоны тоже призывают к такому братству, называя себя гражданами мира, – и в этом заключается новое сходство между указанными двумя направлениями.

Наконец, стремясь к установлению равенства воспитания и жизненных условий, масонство ничем не отличается от коммунизма, ставящего себе те же задачи, причем лозунг коммунизма об УНИЧТОЖЕНИИ ЧАСТНОЙ СОБСТВЕННОСТИ встречает полный отклик в масонстве, которое также (правда, по другим соображениям) – против частной собственности, развивающей излишний эгоизм и другие инстинкты, которые привязывают людей к жизни.

Итак, преследуя одни и те же цели, признавая справедливыми и подлежащими проведению в жизнь одни и те же воззрения, коммунизм и Р [русское] масонство совершенно не должны подозрительно смотреть друг на друга, наоборот, пути их параллельны и ведут к одной вершине».

Как видите, Астромов всячески выпячивал некоторое сходство между коммунистическими идеями и теми доктринами, которые проповедовало его «Автономное русское масонство». На то же самое он указывал и в своих беседах с чекистами.

Семь месяцев продолжалась провокационная деятельность Бориса Астромова, пока наконец работавшие с ним чекисты не поняли, что их подопечный явно не та фигура, с которой можно иметь серьезные отношения. Дело в том, что Астромов пользовался у масонов незавидной репутацией неуравновешенного, лживого и морально нечистоплотного человека. Ни о каком уважении к нему со стороны учеников не могло быть и речи. Весь авторитет Астромова среди «братьев» основывался на присущей ему силе гипнотического воздействия на собеседника. Особенно же много нареканий вызывало практикуемое Астромовым принуждение своих учениц к вступлению с ним в половую связь в извращенных формах – так называемое «трехпланное посвящение», якобы распространенное в некоторых эзотерических ложах Западной Европы.

Впрочем, моральный облик Астромова мало интересовал следствие. Другое дело – секреты Ордена, политические взгляды отдельных мартинистов и их заграничные связи.

«Братья» очень быстро догадались о контактах Астромова с ОГПУ и, разумеется, не одобрили их. Смута, возникшая в связи с этим в масонской среде, закончилась в конце концов тем, что 16 ноября 1925 года астромовская ложа была закрыта. Это означало конец Астромова, поскольку как частное лицо он чекистов совершенно не интересовал.

И действительно, 30 января 1926 года Борис Астромов был арестован. Следом начались усиленные допросы ленинградских оккультистов: Мёбеса, его жены Нестеровой и других.

Григорий Оттонович и Мария Нестерова держались на допросах стойко. Не скрывая собственного отношения к оккультизму, они при этом отказались раскрывать псевдонимы своих учеников. Принципиальная позиция отказа от «сотрудничества» с органами, занятая руководителями мартинистов, заслуживает всяческого уважения. Однако это уже не могло спасти Орден: Астромов сделал свое черное дело, а чекисты были настроены решительно.

Сам Астромов, сообразив, что сотрудники органов не только не собираются продолжать «взаимовыгодное» сотрудничество, но и намерены повесить на него всех собак, предпринял дерзкую попытку спастись, предложив свои услуги лично Иосифу Сталину. 11 февраля 1926 года он подготовил письмо вождю, в котором развивал старую мысль об использовании «красного» масонства для объединения коммунистически мыслящих интеллигентов.

Сразу же после ареста Бориса Астромова дошла очередь и до других членов «Русского автономного масонства» и Ордена мартинистов.

В ночь с 16 на 17 апреля 1926 года ОГПУ провело обыски на квартирах наиболее активных деятелей этих лож. «Улов» чекистов поражал всякое воображение: огромное количество книг, масонских значков, мечей, шпаг, плащей, ленточек и других предметов масонского ритуала, которые были немедленно изъяты. Сложнее обстояло дело с масонским алтарем и молельней, обнаруженными на квартире у Мёбеса, – было решено оставить их на месте под расписку хозяина.

После этого ленинградских оккультистов стали одного за другим вызывать для дачи показаний в ОГПУ. Причем под арестом держали одного только Бориса Астромова: нравы тогда были еще очень мягкие.

20 мая 1926 года Борису Астромову, Григорию Мёбесу и другим оккультистам Ленинграда было предъявлено официальное обвинение.

Опасения, что широкая огласка этого дела могла бы привлечь к нему внимание «еще не окрепших идеологически» групп населения привели к тому, что судьба ленинградских мартинистов была решена во внесудебном порядке. 18 июня 1926 года дело было рассмотрено Особым совещанием Президиума коллегии ОГПУ. Самое тяжелое наказание – три года лагерей по статье 61 УК РСФСР получил Борис Астромов. Остальные обвиняемые подлежали административной ссылке в отдаленные местности СССР сроком на те же три года.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.