Полинезийские корни
Полинезийские корни
Хейердал, безусловно, составил впечатляющий список родственных связей между островом Пасхи и Южной Америкой. Однако каждый из его доводов по отдельности был подвергнут сомнению профессиональными археологами. Критика его взглядов началась уже после экспедиции «Кон-Тики». Хотя Хейердал и его спутники совершили необыкновенный подвиг, требовавший немалого мужества и выносливости, он не мог служить образцом морских путешествий, предпринимаемых древними жителями Южной Америки. «Кон-Тики» был сконструирован по образцу вполне определенного типа морских судов, появившихся после того, как испанцы познакомили аборигенов с преимуществами парусного оснащения в XVI веке. Более того, «Кон-Тики» пришлось выводить на буксире на расстояние 50 миль в открытое море, чтобы избежать сильных прибрежных течений, которые помешали многим более поздним энтузиастам, пытавшимся в подражание Хейердалу совершить путешествие на самодельных судах на север, к Панамскому перешейку, и на запад, к островам Тихого океана. Даже немногочисленные современные путешественники, которым удавалось это сделать, в конце концов достигали Маркизских островов и архипелага Туамоту, а вовсе не острова Пасхи, расположенного за тысячи миль к югу. Но почему тогда на этих островах нет никаких следов южноамериканского влияния?
Реконструкция устной исторической традиции острова Пасхи по версии Хейердала попала под тяжелый огонь критики за явно избирательный подход к материалу. Его оппоненты указывают на мифы, записанные в конце XIX и начале XX века, где властелин-основатель Хоту Матуа прибывает с далекого острова, совершив «странствие в сторону восходящего солнца». Незадолго перед смертью Хоту Матуа посетил западную оконечность острова, чтобы бросить прощальный взгляд в сторону своей родной земли. Это свидетельствует о том, что родиной Хоту Матуа была Полинезия.
В ответ Хейердал заявил, что он опирается на оригинальную устную традицию, которая впоследствии была изменена в угоду предрассудкам более поздних исследователей. Тем не менее трудно поверить, что Кэтлин Рутледж, которая провела полтора года на острове Пасхи во время Первой мировой войны, собирая местные предания, слышала лишь одну «искаженную» версию, согласно которой Хоту Матуа приплыл с запада.
Теорию о двух расах, светлокожей с длинными ушами и темнокожей с короткими ушами, тоже можно рассмотреть в ином свете. Ранние исследователи действительно говорили о белых островитянах, но похожие свидетельства имеются в описаниях многих других полинезийских племен, где есть люди с разным оттенком кожи. Манера художника из экспедиции Лаперуза, наделившего статуи и островитян европейскими чертами, указывает на склонность делать их «белее», чем они были на самом деле. У капитана Кука не было сомнений в общем сходстве жителей островов Тихого океана, когда он писал о том, что жители острова Пасхи и Новой Зеландии принадлежат «к одной нации».
Что касается излюбленного Хейердалом разделения «длинноухих» и «короткоухих» на две отдельные расовые группы, оно опирается на единственное устное предание, записанное в 1911 году. Вполне вероятно, что слушатели находились под воздействием предрассудков о «высшей» и «низшей» расе, в европейском понимании этих терминов. Истории о двух группах островитян вполне могли быть интерпретированы в рамках общественной и классовой теории того времени.
Ботанические аргументы в пользу теории Хейердала, казалось бы, наименее подвержены критике, но при более тщательном рассмотрении они тоже оказываются недостаточно надежными. Огромные пальмы, некогда произраставшие на острове Пасхи, возможно, были такими же, как ныне известные в Чили, а тростник тоторо и лечебное растение таваи явно имеют южноамериканское происхождение. Однако они могли быть занесены на остров Пасхи ветром, океаническими течениями или перелетными птицами. Один или несколько этих природных механизмов определенно принимали участие в появлении гигантской пальмы и тростника тоторо на острове Пасхи. Анализ пыльцы показывает, что оба эти вида существовали там по меньшей мере 30 000 лет - задолго до начала заселения Полинезии. Чтобы объяснить присутствие бутылочной тыквы, нет необходимости прибегать к вмешательству человека, поскольку известно, что она распространяется самостоятельно, дрейфуя по морским волнам между островами, иногда на огромные расстояния.
Таким образом, остается лишь сладкий картофель и посевы маниоки. С маниокой дела обстоят не совсем понятно, так как испанцы, видевшие ее в 1770 году, не были ботаниками, а Иоганн Форстер, ботаник в экспедиции капитана Кука, посетивший остров Пасхи лишь четыре года спустя, ничего не говорит о маниоке. Официальные сведения о ней встречаются лишь с 1911 года, после неоднократных контактов с Южной Америкой. Наилучшим кандидатом на роль импортированной культуры является сладкий картофель, который размножают черенками. Хотя семена редко прорастают, это все же иногда случается, и есть возможность, что птицы перенесли семена картофеля на Маркизские острова, откуда они впоследствии попали на остров Пасхи и другие острова Полинезии.
Итак, «ботанические доказательства» Хейердала можно объяснить, не обращаясь за помощью к колонистам из Южной Америки. На самом деле, изучение флоры острова Пасхи скорее опровергает его теорию, а не поддерживает ее. Если остров был заселен людьми, отплывавшими с побережья Южной Америки, то почему колонисты не привезли с собой кукурузу, бобы или кабачки - наиболее важные из своих растительных культур?
Что касается археологических памятников, то нельзя отрицать черты сходства между статуями и мегалитическими платформами на острове Пасхи, с одной стороны, и монументами в Перу и Боливии, с другой стороны. Но Хейердал грешит против истины, когда утверждает, что в Полинезии Нет ничего подобного. Там есть каменные статуи, включая коленопреклоненную фигуру высотой б футов с острова Рараива неподалеку от Таити. Общий план платформ похож на Полинезийские мары (святилища в честь божественных предков), а в строении наиболее древних платформ прослеживаются четкие параллели с конструкциями на острове Тимоа в районе Мангаревы. Наибольший интерес представляет возможная связь с ближайшей населенной сушей, островом Питкерна, расположенным примерно в 1400 милях к западу. Когда знаменитые мятежники с корабля «Баунти» высадились там в 1790 году, они обнаружили следы прежних обитателей, включая большие каменные статуи на платформах, которые затем, к сожалению, были сброшены в море.
Самым убедительным архитектурным доказательством контактов с Южной Америкой являются массивные стены из обработанных камней, на которых расположены некоторые платформы. Они действительно очень похожи на каменную кладку древних инков. Однако и здесь доказательство нельзя считать решающим. Южноамериканские стены строились из сплошного камня, в то время как стены на острове Пасхи возводились вокруг галечной насыпи, которая затем закрывалась внушительным фасадом. Опять-таки, мегалитическую архитектуру можно видеть на островах Полинезии. Самым знаменитым примером является 16-футовый трилитон (два стоячих камня, соединенных на вершине горизонтальной перекладиной) из коралла на острове Тонга, датируемый XII веком н. э. Доктор Питер Беллвуд, археолог из Австралийского национального университета, рассматривает мегалитическую архитектуру как наиболее сильный элемент теории Хейердала:
«Аху (платформа) I в Винапу, возможно, была сооружена до 1520 года… Ее лицевая поверхность из превосходно подогнанных каменных блоков так похожа на каменную кладку перуанских инков того же периода, что, на мой взгляд, какой-то ограниченный контакт между этими двумя культурами все же имел место. Однако следует отметить, что «Винапу I» - единственная аху этого типа из более чем трехсот, разбросанных по всему острову. Возможно, она появилась в результате случайного прибытия на остров плота с командой перуанских индейцев, знакомых с инкской техникой строительства».
Осторожное предположение Беллвуда указывает на то, что перуанцы могли внести определенный вклад в культуру острова Пасхи на позднем этапе, но не были ее основателями.
В противоположность утверждениям Хейердала, существуют и полинезийские аналоги домов острова Пасхи. Строения в форме перевернутых лодок имеются на островах Мангарева, Рапа и Туамоту, а здания с низкими каменными стенами и плетеными крышами известны на островах Содружества. Даже сводчатые крыши со ступенчатым выступом можно найти на Гавайях.
Археологи, критикующие теорию Хейердала, указывают на характерные элементы южноамериканской культуры, которые не встречаются на острове Пасхи (и вообще где-либо в Полинезии). В первую очередь, это керамические предметы и хлопковые ткани, которые производятся во всех обществах, упоминаемых Хейердалом, однако полностью отсутствуют на острове Пасхи. Следует также отметить, что на острове Пасхи использовалась совершенно иная, менее эффективная технология каменных орудий, чем в Южной Америке. Это обстоятельство заставило Уильяма Маллоя, главного археолога норвежской экспедиции 1955 года, заявить о своей «неуверенности в том, что американские индейцы когда-либо высаживались на острове Пасхи».
Отсутствие всех вышеперечисленных элементов не могло быть вызвано недостатком сырья, так как хлопок хорошо растет на острове Пасхи, качественная глина для керамических изделий была обнаружена членами норвежской экспедиции, а местный обсидиан как нельзя лучше подходит для южноамериканских способов изготовления каменных орудий.
Не удивительно, что археологи согласились с Хейердалом по вопросу о наличии полинезийских выражений в языке Жителей острова Пасхи; однако они были не согласны с его Рассуждениями о забытых наречиях Южной Америки, связанных с этим островом. Испанцы, провозгласившие остров Пасхи владением короны в 1770 году, были совершенно незнакомы с полинезийскими языками, поэтому они, естественно, не могли понять речь островитян. Едва ли можно полагаться на испанские записи о языке туземцев, играющие центральную роль в аргументах Хейердала о неполинезийском источнике наречия острова Пасхи. Лишь четыре года спустя капитан Кук отметил, что первый островитянин, посетивший один из кораблей, считал от одного до десяти на языке, знакомом его переводчику, таитянину Махине.
Однако, как подчеркивает Хейердал, Кук добавил, что «язык-туземца остался непонятным для нас». Несмотря на все попытки наладить общение, Кук в итоге составил список, где значилось лишь 17 полинезийских слов и выражений, используемых островитянами. На первый взгляд, это поддерживает теорию Хейердала. Однако лингвисты установили, что небольшие сообщества людей, которые в течение долгого времени находятся в изоляции (как это произошло с жителями острова Пасхи), постепенно начинают говорить на местном наречии, почти непонятном для чужаков.
Как насчет сладкого картофеля, называемого kumara на острове Пасхи и ситаг на языке перуанских индейцев кечуа, потомков древних инков? Даже здесь нельзя прийти к полному согласию, так как обычным словом для обозначения сладкого картофеля на языке кечуа было apichu, и нигде на побережье Южной Америки термин ситаг не использовался. Кечуа позаимствовали это слово из языка родственной народности, обитающей во внутренних районах континента. Другая трудность для теории Хейердала заключается в том, что сладкий картофель под сходным названием был распространен по всей Полинезии, вплоть до Новой Зеландии - вероятно, задолго до появления инков.
Наиболее важным потенциальным доказательством происхождения островитян являются их физиологические признаки. По словам Хейердала, исследование скелетов жителей острова Пасхи, проведенное Джиллом, показало, что они имеют характерное строение челюстной кости, изогнутой в виде «кресла-качалки», свойственное уроженцам Южной Америки, но неизвестное в Полинезии. На самом деле Джилл пришел к противоположному выводу. Челюстные кости в виде «кресла-качалки» указывают скорее на полинезийское, чем на южноамериканское происхождение, так как у американских индейцев обычно плоские челюсти. Однако большинство скелетов, изученных Джиллом, имеет сравнительно недавнее происхождение, что оставляет открытым вопрос о ранних поселенцах из Южной Америки.
В последнее время для того, чтобы установить происхождение жителей острова Пасхи, применялся анализ ДНК. Исходным материалом были кости островитян, датируемые от 1100 до 1868 года. Результаты анализа четко указывают на тип ДНК, известный на Гавайях и островах Чатнэма рядом с Новой Зеландией. Доктор Эрика Хагельберг из Кембриджского университета в Англии, руководившая исследованиями, заметила: «Наши результаты подтверждают родственные связи коренных жителей острова с полинезийцами».
Итак, полинезийцы действительно жили на острове Пасхи задолго до их прибытия туда согласно теории Хейердала. Однако это еще не вся история, поскольку анализ ДНК не доказывает, что все первоначальные поселенцы были родом с Полинезии. Возможно, на острове Пасхи существовали разные генетические группы, одна из которых имела южноамериканское происхождение. В каждой группе браки заключались между членами своего сообщества, и анализ ДНК до сих пор позволил определить лишь полинезийскую часть населения.
К какому выводу мы можем прийти на основании этой, внешне противоречивой информации? Полинезийское присутствие на острове Пасхи не подлежит сомнению. Контакты с Южной Америкой весьма возможны, но, если они вообще происходили, то лишь на позднем этапе истории острова. У нас нет оснований полагать, что они сводились к иммиграции с континента, и тем более нет убедительных доказательств в поддержку теории Хейердала о том, что остров Пасхи был первоначально заселен американскими индейцами, приплывшими от побережья Перу на бальсовых плотах.