Глава 23. Последняя ночь. Первое утро

Глава 23. Последняя ночь. Первое утро

Перед тем как начать разговор с доктором Уэйдом, Холли велела Бонду ждать в коридоре, не желая, чтобы он услышал разговор о моем состоянии. Но Бонд это почувствовал, остановился у дверей кабинета и услышал достаточно, чтобы понять истинное положение дел — что папа больше никогда к нему не вернется.

Бонд вбежал в палату и кинулся к моей кровати. Рыдая, он стал целовать меня в лоб и гладить по плечам. Затем приподнял мне веки и сказал, глядя в мои пустые бессмысленные глаза: «Папочка, ты выздоровеешь, все будет хорошо». Снова и снова он повторял эти слова с детской верой, что если произнесет это заклинание много раз, то оно осуществится.

Тем временем, сидя в кабинете доктора Уэйда, Холли пыталась осмыслить все, что он ей объяснял.

Наконец, она сказала:

— Думаю, мне нужно позвонить Эбену в колледж и попросить его срочно приехать.

Доктор Уэйд не стал ее отговаривать.

Холли отошла к огромному окну, выходящему на омытые дождем и сияющие горы, достала мобильный телефон и набрала номер Эбена.

В это время Сильвия сказала:

— Подожди, Холли. Дай мне заглянуть к нему еще раз.

Сильвия вошла в палату и остановилась у кровати, рядом с которой сидел Бонд и молча гладил меня по руке. Сильвия осторожно взяла мою руку и тоже ласково погладила ее. Как и всю неделю, моя голова была слегка повернута набок. Всю неделю люди смотрели на мое лицо, особо не вглядываясь. Веки мне поднимали только тогда, когда доктора проверяли, не расширятся ли зрачки, реагируя на свет, или когда Холли или Бонд, вопреки распоряжению докторов, упорно делали это и видели мои безжизненные, направленные в разные стороны, как у разбитой куклы, глаза.

Но сейчас Сильвия и Бонд вглядывались в мое лицо, решительно отказываясь поверить в то, что говорил доктор. Потому что кое-что произошло.

Глаза мои открылись.

Сильвия вскрикнула. Потом она говорила, что испытала настоящее потрясение от моего взгляда. Это был не взгляд взрослого человека, очнувшегося после длительной комы, а новорожденного младенца, который впервые видит мир.

По-своему она была права.

Оправившись от шока, Сильвия поняла, что меня что-то беспокоит. Она бросилась в кабинет, где Холли стояла у окна и разговаривала с Эбеном.

— Холли! Холли! Он пришел в себя! Пришел в себя! Скажи Эбену, что его папа возвращается.

Холли ошеломленно уставилась на Сильвию, затем сказала в телефон:

— Эбен, я перезвоню тебе. Он. Папа возвращается. к жизни.

Холли сначала шагом, а затем бегом направилась к палате, за ней спешил доктор Уэйд. Действительно, я ворочался на кровати. И делал это вполне осознанно, меня явно что-то беспокоило. Доктор Уэйд сразу понял, в чем дело: у меня в горле была дыхательная трубка. Больше она была мне не нужна, поскольку мой организм действительно вернулся к жизни. Он наклонился, перерезал удерживающую ленту и осторожно извлек трубку из моего горла.

Я поперхнулся, делая первый за семь дней самостоятельный вздох, потом произнес:

— Благодарю вас.

Тем временем, входя в лифт с мамой, сидевшей в кресле на колесиках, Филлис все думала о радуге. Они вошли в палату, и Филлис едва не упала, не веря своим глазам. Сидя в постели, я встретил ее взгляд. Бетси прыгала от радости. Сестры обнялись и расплакались. Потом Филлис подошла ближе и заглянула мне в глаза.

Я посмотрел на нее, затем на остальных.

Ко мне сбежались все мои родственники, врачи и медсестры. Они смотрели на меня во все глаза, буквально лишившись дара речи, а я спокойно и радостно улыбался им.

— Все хорошо! — сказал я, весь светясь радостью. Я всматривался в их лица, сознавая божественное чудо нашего существования. — Не волнуйтесь, все хорошо, — повторял я, успокаивая их.

Потом Филлис говорила, что у нее сложилось впечатление, будто я передавал им важную истину, внушенную мне свыше, что мир такой, каким он и должен быть, что нам нечего бояться. И призналась, что, когда чем-то расстроена, часто вспоминает этот момент и находит утешение в сознании, что мы никогда не будем одинокими.

Окончательно поняв, где нахожусь, я спросил:

— Что вы здесь делаете?

На что Филлис ответила:

— Это ты что здесь делаешь?