Парижский Конгресс: «сумерки религий»

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Парижский Конгресс: «сумерки религий»

«Незначительные усилия» потребовались от Вивекананды, по его собственным словам, на Парижском Конгрессе Истории Религий, но причина была в том, что он привык к славе и силе. К тому же религия как нечто «историческое» требовала от прибывших на конгресс не представлять религию, а лишь объяснять ее основы. Иными словами, никто не ждал здесь религиозной жизни, а речь шла об изучении объектов веры. Вивекананда всего дважды выступил с речью, причем на французском языке, но столкнулся с предрассудками, заполонившими научный мир, что было страшнее слепоты обывателей. Так, почитание Шива-лингама пытались представить как фаллический культ дикарей, хотя даже в древнейшую эпоху индуизма ритуальный символизм никогда не сводился к заботам о плодородии, а служил способом вступить в духовный контакт с вечным Брахманом. Кроме того, бытовала теория арийского завоевания Индии, по которой индуизм – лишь переделанный космос древнегреческого язычества. Вивекананда испытывал крайнюю усталость от ученого невежества, в котором его отсылали к данным языкознания, тогда как духовные факты обретаются только путем религиозной практики и прямого опыта. Многих удалось ему убедить, но он не торжествовал, ведь он уже был искушен в переменчивости западных умов.

После конгресса Вивекананда неспешно вращался в высших кругах, встречаясь с учеными и артистами, подолгу беседуя со священниками. В волшебном свете вечерних фонарей Парижа все города Европы словно померкли для него, хотя он оставался в курсе политических событий, предвещавших начало Первой мировой войны. Своим пророческим взором он видел будущее яснее, чем кто бы то ни было, и однажды прямо указал, что после смерти австрийского императора (наступившей через пять лет!) Германия и Россия столкнутся в порыве присвоить осиротевшие земли. «Европа похожа на военный лагерь, – писал он, – и если поток духовности не остудит проснувшийся вулкан, то вся она вскоре будет охвачена огнем!»

Давно прошли первые «детские» восторги Вивекананды, вызванные стремительным научно-техническим развитием Запада, видимостью демократических порядков и могуществом в управлении народами. Теперь он ясно различал, что «прогрессивный» западный дух заражен жадностью и эгоизмом и склонен к борьбе за богатство и власть. Зрелый опыт Вивекананды сводился к ясному заключению в религиозной формулировке: «Западная жизнь подобна аду!»

Медитативное погружение Вивекананды усиливалось с каждым днем пребывания на Западе и достигло такой степени, что, казалось, он перелистывает последние страницы жизненного опыта без всякого интереса к концу своей судьбы. Во время тура по Европе он выглядел смертельно уставшим и отрешенным от всего вокруг, с полным безразличием взирая на новые места и людей, как незаинтересованный свидетель происходящего. «Почему я должен беспокоиться, если весь мир должен исчезнуть? – заметил он однажды. – В индуизме все миры приходят к концу, и это правильно! Но в действительности все, что сейчас против меня, должно остаться вместе со мной в последний момент… Разве я не воин Матери?»

Так бесстрастно и бесстрашно двигался он сквозь роскошь и жестокость Запада, сохраняя простые привычки – одеваться в два куска ткани, есть руками сидя на полу, оставаясь индийским монахом в Америке и Европе. В глубоком убеждении, что царство и нищенство – две стороны одной мелкой монеты, за которую покупается мирская жизнь, Вивекананда веровал в себя – в божественность человека, странствующего по миру как гражданин Вселенной.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.