32. Личное переживание

32. Личное переживание

Иногда во время беседы Махарадж выбирает кого-нибудь из постоянных посетителей и спрашивает о его реакции на то, о чем он говорит. Махарадж может сказать: «Расскажите мне, что вы конкретно взяли из моих бесед, что прочно осело у вас в уме». Или он может спросить: «Прослушав то, что я сказал, к какому твердому заключению относительно вашей истинной природы вы пришли?» Я всегда чувствую, что все, что говорит Махарадж, носит спонтанный характер и поэтому бесполезно пытаться размышлять о конкретных причинах того, почему он проводит такие расспросы и почему именно этих людей.

Первой реакцией на такой вопрос Махараджа является, естественно, замешательство, но, как можно понять, это равнозначно признанию в том, что после слушания бесед Махараджа (Шравана), соответствующая самостоятельная медитация над этим (Манана) не была выполнена, не говоря уже о том, чтобы пребывать в единстве с убеждением (Нидидхьясана), полученным в результате этого – единственный процесс, который Махарадж рекомендует, когда какой-нибудь преданный настаивает на том, чтобы он порекомендовал какое-нибудь «действие».

И вот как раз при таких обстоятельствах Махарадж однажды сказал одному из постоянных посетителей: «Вы – ученый человек, вы слушаете меня уже довольно долго, очень внимательно, очень терпеливо, в глубоком сосредоточении. Скажите мне в нескольких словах, что является самым главным из того, что я пытаюсь донести до вас?» Похоже Махараджа действительно интересовал ответ, поскольку он терпеливо ждал его довольно долго. Преданный, которому был задан вопрос, делал всяческие усилия, чтобы дать ответ, но ясного и точного объяснения не получалось. Во время этого временного затишья, в атмосфере тишины и покоя, в моей голове спонтанно возник ответ: «Пробуждение не может произойти до тех пор, пока сохраняется идея того, что я являюсь ищущим».

Позже, когда беседа закончилась и все, кроме меня и моего друга Мулларапаттана, разошлись, я сказал Махараджу, что мне в голову пришел ясный ответ на его вопрос, но мне показалось некорректным произнести его вслух в тот момент. Махарадж спросил меня, что это был за ответ, и я сказал ему. Он попросил меня повторить его еще раз, что я и сделал медленнее и более отчетливо. Услышав ответ, Махарадж мгновение или два сидел с закрытыми глазами и улыбкой на губах; похоже, мои слова доставили ему большое удовольствие. Затем он спросил мнение Мулларапаттана относительно моего ответа. Мулларапаттан сказал, что у него нет особых комментариев, и на этом вопрос закрыли. А очень жаль, поскольку, если бы мой друг как-нибудь прокомментировал мои слова, Махарадж почти наверняка порадовал бы нас хотя бы кратким изложением этой темы.

Был еще один случай, имевший особое значение для меня лично. В то время как я переводил его беседу, Махарадж внезапно перебил меня. Я должен заметить, что в некоторые дни перевод бывает более гладким, более спонтанным, чем в другие, и это был как раз один из таких дней. Пока я говорил, и наверное, с закрытыми глазами, я не заметил, что Махарадж меня перебил, и только когда мой сосед крепко хлопнул меня по колену, я осознал, что Махарадж просит меня повторить то, что я только что сказал. Мне потребовалось одно или два мгновения, для того чтобы повторить сказанное, и в этот момент я почувствовал в себе какое-то странное превращение – я стал сторонним, почти безразличным наблюдателем последовавшего за этим диалога между Махараджем и мной. Когда через некоторое время я вернулся в свое обычное состояние, я увидел, что Махарадж сидит на своем месте с довольной улыбкой на губах, посетители же глядят на меня широко раскрытыми от изумления глазами. Беседа подошла к своему обычному завершению, но мой перевод с этого момента, как мне показалось стал механическим.

Я почувствовал, что тогда произошло что-то из ряда вон выходящее. К сожалению, Мулларапаттана в тот день на беседе не было, и я не мог спросить его об этом. Поэтому я взял на время магнитофонную запись беседы. Однако качество записи было очень плохим, вопросы и ответы тонули в постороннем шуме. Но пленка все-таки оказала необходимую мне помощь, поскольку, пока я медитировал во время ее проигрывания, то, что произошло во время беседы, внезапно всплыло у меня в памяти. Не удивительно, что посетители были потрясены до предела! Я вел диалог с Махараджем и при этом разговаривал с ним на равных, чего никогда не могло случиться, если бы я действительно осознавал, что я говорю. И скорее, не слова, а мой тон разговора, моя твердая уверенность поразили посетителей, впрочем, как и меня самого во время прослушивания ленты. Меня смог несколько утешить лишь тот факт, что в конце нашего диалога Махарадж, казалось, был счастлив, даже, можно сказать, удовлетворен.

Диалог между мной и Махараджем происходил следующим образом:

Махарадж: Вы не могли бы повторить то, что вы сейчас сказали?

Ответ: Я сказал: «Я есть сознание, в котором возникает мир. Следовательно, абсолютно все, что составляет проявленный мир, не может быть не чем иным как тем, чем являюсь я».

Махарадж: Как вы можете быть «всем»?

Ответ: Махарадж, как я могу не быть всем? Все, чем является тень, никогда не может выходить за пределы того, что ее дает. Может ли отражение в зеркале быть чем-то большим или меньшим, чем то, что отражается?

Махарадж: Чем же вы тогда являетесь на самом деле?

Ответ: Я не могу быть «чем-то», я могу быть только всем.

Махарадж: Как вы тогда существуете в мире? В какой форме?

Ответ: Махарадж, как я могу существовать в какой-то форме как «некое я»? Но в абсолютном смысле я всегда присутствую, в относительном же – я есть сознание, в котором отражен весь проявленный мир. Существование может быть только объективным, относительным, поэтому я не могу иметь какого-то личного существования. «Существование» включает в себя «несуществование», возникновение и исчезновение – продолжительность. Но «Я» всегда присутствую. Мое абсолютное присутствие как Безвременности является моим относительным отсутствием в ограниченном мире. Нет, Махарадж, в этом нет ничего эгоистического (вероятно, Махарадж поднял бровь). В действительности, только когда эго исчезает, все это может быть постигнуто и осознано. И любой может сказать это – только нет никого, кто бы мог это сказать. Все, что есть – это постижение.

Махарадж: Хорошо, давайте продолжим.

Беседа продолжилась, и я переводил вопросы посетителей и ответы Махараджа до самого ее конца. Позже я задумался о связанности и освобождении, как эту тему излагает Махарадж, и попытался ясно определить, что все это значит для меня в моей повседневной жизни. Я кратко изложил самому себе все, что я впитал за это время, что подобно «жеванию жвачки», как часто выражается Махарадж.

Когда Безличностное Сознание персонифицировало себя посредством отождествления с живым объектом, думая о нем, как о «я», результатом была трансформация «Я», являющегося по своей сути субъектом, в объект. Именно эту объективизацию чистой субъективности (ограничение неограниченного потенциала), именно это ложное отождествление можно назвать связанностью, «рабством». И именно от превращения себя в сущность мы ищем освобождения. Следовательно, освобождение не может быть не чем иным кроме постижения или непосредственного понимания того, что ложное – это ложное и того, что самоотождествление – это и есть ложное. Освобождение – это видение того, что все это – лишь сознание, ищущее непроявленный источник проявленного и не находящее его, поскольку сам ищущий и есть искомое!

Если я достиг глубокого понимания этого, какой смысл это имеет для «меня» в отношении обычной жизни? Главное мое понимание сейчас состоит в том, что не может быть никакого индивидуального существа как такового с независимым волеизъявлением. Следовательно, как «я» могу в будущем выражать какие-то намерения? И если у меня не будет никаких намерений, как могут возникнуть какие-то психологические конфликты? При отсутствии намерения не может быть никакой психологической основы для каких-то отношений с кармой. И тогда у меня будет совершенная сонастройка со всем, что может произойти, принятие событий без какого-либо ощущения достижения или разочарования.

Такая жизнь была бы жизнью, свободной от волеизъявления (отсутствия как положительного, так и отрицательного волеизъявления, отсутствие как намеренного деяния, так и намеренного недеяния), проживанием предначертанного «мне» срока жизни, без каких бы то ни было желаний и стремления избежать чего-либо; и таким образом эта «жизнь» (продолжительность сознания, нашедшего подобно затмению на мое изначальное истинное состояние) закончится в положенное время, оставив меня в моем абсолютном присутствии. Чего еще может желать (концептуальный) «некто»?