Глава VII. Образ человека в символике иудаизма.

Глава VII. Образ человека в символике иудаизма.

Одним из постулатов, под влиянием которых сформировался еврейский ритуал служения Всевышнему, был абсолютный запрет на изготовление статуй и масок, восходящий ко второй из десяти основополагающих заповедей Всевышнего. Иудаизм запрещает создавать изображения, которые могут быть использованы в ритуальных целях. Запрет этот распространяется не только на образы лжебогов или других объектов идолопоклонства — не разрешается изображать в какой бы то ни было форме Самого истинного Б-га и его ангелов, а также создавать изваяния человеческой фигуры* (— Двухмерные изображения человека иудаизм не запрещает ).

На первый взгляд, этот запрет отражает только принципиальное противостояние идолопоклонству в любых его проявлениях, выраженное в отказе от материального изображения Б-жественного в какой бы то ни было форме. Однако чтобы глубже понять смысл этого запрета, следует обратиться к языку пророков, ибо в нем с особой силой отразилось свойство святого языка избегать абстрактных образов, предпочитая им конкретные символы.

Именно поэтому книги Танаха, а также Агада и Кабала изобилуют всевозможными антропоморфизмами, используемыми для описания всех реальностей мира, стоящих как ниже человека, так и выше его, даже для описания Б-жественного. Один из мудрецов сказал, что душа смотрит на мир через призму материального, ибо облачена в плоть. Иными словами, в священных текстах мир изображается с помощью образной системы, сопоставляющей все сущности в нем с органами человеческого тела. Таким образом, святой язык может как «возвысить» предмет материального мира, уподобив его человеку (так, например, говорят «голова горы», «ноги горы»), так и «принизить» сравнением с человеком сущности высших миров и даже Самого Создателя («рука Б-га», «глаза Б-га»).

Такое использование антропоморфических образов и символов настолько характерно для святого языка, что в священных текстах трудно отыскать фразу, которая не содержала бы метафоры, выражающей абстрактную идею с помощью уподобления ее конкретному. Примеры тому мы встречаем чуть ли не в каждом параграфе еврейского законодательства, не говоря уже о литературных произведениях; этот метод самым поразительным образом используется для описания всего относящегося к святости.

Необходимо подчеркнуть, что все эти антропоморфические образы — лишь аллегория, а не буквальное описание реальности. Существовала опасность, что «приземление» священных символов Торы, и особенно Кабалы, воспринятое буквально, может привести к искаженному пониманию Б-жественного. Поэтому и было запрещено любое изображение святой сущности. С этим связано и то, что еврейская традиция не поощряет присущую человеку склонность изображать самого себя.

Это стремление иудаизма сохранить дистанцию между человеком и Б-гом привело к более абстрактному пониманию Б-жественной истины. Благодаря этому евреи развили в себе способность улавливать малейшую фальшь в любых описаниях Б-га. Конечно, есть веские причины тому, что язык Торы, столь склонный к сравнению с человеком всего на свете, все же старается избегать изображения духовного в грубых, материальных формах. Чтобы понять, в чем тут дело, необходимо иметь в виду следующее. Вспомним, что весь наш материальный мир — всего лишь часть обширной системы миров, и все доступное нашему восприятию из происходящего в нем тесно связано со всем, что находится выше нашего мира и ниже его.

Иначе говоря, нефизические сущности других миров проецируются на наш материальный мир, приспосабливаясь к его ограниченности, к его времени и пространству. Таким образом, несмотря на кажущуюся обособленность нашего мира, в нем присутствуют высшие миры, и их влияние порой ощутимо. Более того: каждая деталь материального мира служит чем-то вроде проекции нефизической сущности, выбравшей данную форму физического проявления.

При таком подходе можно сказать, что мир подвергается двойному искажению. Во-первых, искажение неминуемо возникает уже при проецировании духовной сущности на физическую реальность, поскольку они по сути своей совершенно различны; ничто в нашем мире не может являться точным отражением нефизической реальности. Во-вторых, возникает дополнительное искажение в силу того, что наш мир давно уже не находится в здоровом состоянии первозданной чистоты. Различные существа в этом мире стремятся, со своей точки зрения, наилучшим образом выполнить поставленные перед ними задачи и тем самым преображают мир; и, ясное дело, наиболее значительные изменения и искажения в нем вызываются действиями человека.

Обладая свободой выбора и возможностью навязывать свою волю другим созданиям в материальном мире, человек, в определенном смысле, не зависит от сил других миров, низших и высших. Поэтому все его мысли и дела, а в особенности — его грехи и слабости, способны не только выводить из строя элементарные формы в физическом мире, но и наносить урон другим мирам.

Потому-то наш мир не является точной копией высших миров. Лишь в своем первоначальном виде, когда он представлял собой райский сад, наш мир был по своей структуре более или менее совершенным единством физического и духовного в мироздании. С тех пор все миры — и наш в частности — все более и более искажаются и большинство первозданных сущностей в них так или иначе изменились. И только людям, проникшим в тайны мироздания, дано познать, в какой степени миры вое еще продолжают отражать друг друга, и постичь основное сходство между физическим миром и мирами духовными. Лишь эти люди могут пробираться тайными тропами конкретной реальности, ведущими к высшим мирам, или видеть в чем-либо реально существующем символы и модели высших миров, приводящих нас шаг за шагом к самой Вершине и Источнику всех уровней бытия.

Наш мир, в определенной степени, является отражением высших миров, но в еще большей степени — в принципе, до высшей точки Б-жественного откровения — внутренняя сущность миров отражается в человеке. Можно сказать, конечно, что все существа в мире — и высокоорганизованные, и примитивные — служат символами и моделями различных аспектов жизни высших миров, однако только в образе человека находят свое отражение взаимоотношения различных сторон бытия. Итак, человек — это, с одной стороны, деталь общей системы творения, с другой же — обладатель совершенно особого свойства, свободы воли, и свобода эта — уникальное выражение Б-жественной реальности. Ибо устройство всех миров определяется действующими в них причинно-следственными связями физического и нефизического характера, и лишь человек может сознательно, по своей воле нарушать эти связи.

Итак, человек — единственный носитель творческой воли в мироздании. Благодаря искре святости, горящей в его душе, человек воплощает в себе Б-жественный свет, которым пронизаны все миры. И поэтому человек, в некотором смысле, — подобие Б-га. Он как бы служит проекцией созидательной Б-жественной энергии на физическую реальность и в то же время представляет собой отражение в материальном мире Б-жественного откровения, явленного высшим мирам.

Естественно, Б-жественное проявление в человеке далеко от того, чтобы быть полным; ни тело человека, ни его душа не в состоянии точно выразить Высшую сущность. И все же человека во всех его физических и духовных аспектах можно рассматривать как нечто, символизирующее высшую власть в мире и дающее понятие об устройстве десяти сфирот в мире излучения.

Слово адам — «человек» — имеет общий корень со словом домэ — «подобный», что указывает на подобие человека Всевышнему, ибо Б-г наделил его способностью созидать. Человеческое тело представляет собой модель структуры каждого из миров, взаимоотношения его частей символизируют систему отношений между мирами, и в этом подобии — ключ к пониманию всей совокупности заповедей. Все органы человеческого тела соответствуют высшим сущностям других миров, а в целом оно подобно древу десяти сфирот.

Поэтому когда пророки говорят о «руке» или «глазах» Всевышнего, следует понимать, что речь идет о сущностях, никоим образом не сходных в физическом смысле с человеческой рукой или глазами. И в то же время здесь все же есть глубинная связь с устройством человеческого тела. Например, различия между правой и левой рукой отражают различия между сфирой Хесед, которой соответствует правая рука, и сфирой Гвура, которой соответствует левая. Так же обстоит дело со всеми остальными частями тела.

Итак, человека можно рассматривать как модель или символ Б-жественной сущности, а его внешний облик и внутренняя структура отражают различные аспекты Высшей сущности и взаимосвязь между ними.

Внутренний смысл заповедей, предписывающих человеку совершение конкретных действий или произнесение определенных слов, состоит в том, что эти действия и слова являются отражением происходящего в высших мирах. С другой стороны, любое движение человека, каждый его жест влияют на мироздание.

Для большинства людей все это остается тайной; в лучшем случае они лишь в весьма ограниченной степени осознают значение собственных действий, их высший смысл. Но даже среди тех немногих, кто проник в эту тайну, лишь избранные достигают такого уровня, когда это знание непосредственно отражается на их собственном поведении. Человек, находящийся на этом духовном уровне, выполняя какую-либо заповедь, просто передвигаясь или, скажем, танцуя, сознательно или бессознательно отражает отношения между сущностями высших миров и сам, в свою очередь, вызывает в них изменения, происходящие в результате движений его тела.

Теперь можно понять, почему был наложен столь строгий запрет на изваяния человеческой фигуры: ведь сам человек, как сказал один мудрец, уже является «изображением Царя», и потому любой, кто пытается сотворить подобие человека, создает тем самым идола. Каждый должен знать, что его тело — не только вместилище души, что оно само по себе — выражение высшей сущности; и потому ему следует ясно осознавать, что все его действия, движения, жесты — проявления Б-жественного.

Поскольку тело человека, как и его душа, связано с высшими сущностями, язык Кабалы часто использует названия органов человеческого тела для описания происходящего в других мирах. В кабалистической литературе часто можно встретить описания самых разнообразных, порой невозможных, немыслимых телодвижений, и эти описания позволяют постичь таинственные пути Колесницы в мирах.

И, как уже говорилось, именно по причине частого использования антропоморфической символики необходимо соблюдать крайнюю осторожность при любой попытке дать конкретное, физическое толкование высшим сущностям.

Отсюда можно понять, почему у евреев нет культовой живописи — такой, как иконы. Правда, в свитом Храме было несколько скульптурных символов, но они изображали не Святого Творца, благословен Он, а крувим, несущих Колесницу. Однако даже эти изображения поместили во внутреннем зале Храма, недоступном людским взорам, — из опасения, что скульптуры эти могут стать объектами поклонения, ибо в истории неоднократно случалось, что предметы, обладавшие чисто символическим или историческим значением, превращались в объекты идолопоклонства. Вот почему на протяжении всей истории народа Израиля еврейская традиция строго запрещала изображения такого рода.

Вместо этого традиция предлагает нам как способ выражения Б-жественной воли целостную систему заповедей, символами которой являются тело и разум человека. Ибо действия, связанные с исполнением заповедей, во всех их мельчайших деталях, в определенном смысле являются образами Б-жественного откровения. Реальности высших миров находят свое выражение в неких конкретных действиях, однако они и эти действия — не одно и то же. При этом, если действие совершено в точном соответствии с заповедью и верно передает смысл откровения, то его значение выходит далеко за рамки нашего мира. Весь мир состоит из моделей и символов, объединенных по воле Творца в единую картину, совершенство которой исключает возможность любых заведомо неадекватных изображений ее фрагментов.

Не только человеческое тело, но и любой предмет в материальном мире служит неким символом. Тем, кому известно внутреннее значение этих символов, реальность представляется более ясной и постижимой. Так, к примеру, есть особый смысл во всех цветах спектра и их взаимных отношениях: каждый из них символизирует одну из сфирот, плоды, цветы, все живые существа и даже минералы — все они обладают собственным, индивидуальным символическим значением и в то же время образуют единую грандиозную систему, все компоненты которой влияют друг на друга. Громадная эта картина — величайшее произведение искусства во времени и пространстве.

В иудаизме понятие красоты связано со сфирой Тиферет, которой соответствуют такие понятия и свойства, как правда. Тора, красота, сострадание, восходящие к одной общей категории — гармонии. Термин «гармония» не является сугубо эстетическим. Так, например, «красота» в еврейском языке — синоним слова «добро»: все, что красиво, — хорошо, а все, что хорошо, — красиво, ибо и красота, и добро связаны с гармонией. Поэтому Тиферет — это сущность правды, добра и красоты, которая не может быть отражена в виде конкретного эстетического образа.