Уход

Уход

Первые явные признаки ухудшения здоровья Шри Ауробиндо появились в 1949 году, когда приглашенный из Калькутты врач, близкий ученик Шри Ауробиндо, осмотрев его, забил тревогу. Однако тревожных опасений он не высказал, предупредив лишь, что следует внимательно следить за состоянием здоровья. Предупреждение врача помогло Шри Ауробиндо, поскольку, точно зная источник проблем, легче было приложить Силу в нужном месте. По всей видимости, Шри Ауробиндо так и поступил, поскольку, встретившись с хирургом спустя несколько месяцев, заверил его: «Меня это больше не беспокоит: я вылечился». Понятно, что окружающие вздохнули с облегчением. Однако улучшение здоровья оказалось недолгим, и вскоре тревожные симптомы возобновились.[403] Буквально за одну ночь Шри Ауробиндо как бы замкнулся в себе и отдалился от всего. Говорил он все меньше и меньше, по сути сведя разговор к отрывочным «да» или «нет». В лучшем случае, если ученик настойчиво пытался заговорить с ним, он одаривал его блаженной улыбкой сочувствия. Однако привычных занятий Шри Ауробиндо не прерывал: «Ежедневное чтение газет, внимательное просматривание множества журналов, еженедельников, ежеквартальников и т. д., которые редактировали связанные с Ашрамом люди, а также статей, написанных на четырех-пяти языках, стихов, очерков, писем, диктовка ответов на вопросы и, в довершение всего, подготовка собственных книг и книг других авторов, внимательное отношение к рукописям и корректурам ипр. – такова была его каждодневная работа».

Первый шок испытал на себе ученик, который был личным секретарем Шри Ауробиндо, когда тот вдруг произнес: «Займемся «Савитри»: я должен скоро закончить ее». «Савитри»? – ученик был изумлен и озадачен. Этот великий эпос, начало которому было положено еще в дни работы Шри Ауробиндо в Бароде, и по объему и величию был соотносим лишь с духовным восхождением самого Шри Ауробиндо. В процессе создания этой великой Поэмы он поднимался все выше, достигая новых духовных вершин, и по мере этого восхождения в духовном сознании переписывал и переосмысливал свой труд с позиций достигнутого им самим нового уровня духовного сознания и опыта. Одни черновики сменяли другие, у каждой песни существовало четыре-пять вариантов, как позднее написал ученик: «Какое переосмысление! Каждое слово должно было быть mot juste[404], каждая строка совершенна, даже знаки препинания расставлены безупречно. Один предлог изменялся по пять раз; а чтобы исправить какой-то знак препинания, подчас приходилось перечитывать целый раздел».[405]

«Мы знаем, насколько глубоки и обширны были исправления и переосмысления в «Савитри». Можно только изумляться тем невероятным усилиям, которые он предпринимал, чтобы довести «Савитри» до совершенства… Поразительно, как ему удавалось так диктовать стихи, словно открыли водопроводный кран и оттуда полился поток, но не мощной струей, а медленным, очень медленным течением. Иногда приходилось перечитывать целые отрывки, чтобы не нарушить связь или последовательность, но когда наступала очередь «Книги Йоги» или «Книги Вечного Дня», строки слетали с его губ одна за другой, подобно легкому и ровному течению ручья, и уже на следующий день он дорабатывал созданное, чтобы не упустить звено в цепи продолжения. Утром в небольшой тетради, которую он называл «блокнот», он набрасывал несколько новых строк, не вошедших в первоначальный текст. В наибольшей степени это касалось «Книги Судьбы». Иногда появлялись два или три варианта одного и того же отрывка. Когда зрение его стало ослабевать, буквы тоже постепенно становились менее разборчивыми, и мне приходилось расшифровывать написанное и зачитывать ему вслух. У меня было хорошее зрение, но что еще важнее – благодаря предварительной подготовке, которую я получил, ведя объемную переписку еще до несчастного случая, – способность расшифровывать его иероглифы. Иногда, когда я запинался, он мне подсказывал, но случалось, что мы не справлялись оба. Тогда он обычно говорил: «Дай мне, разреши, я попробую». Он брал очки с большими увеличительными стеклами и сосредоточенно впивался глазами в написанное, чтобы вскоре признаться: «Нет, не могу разобрать». Я эгоистично фыркал про себя при каждой тщетной попытке, бормоча: «Если я со своим зрением не могу ничего разобрать, то на что же рассчитываете вы, сэр?»

Тем не менее, работа продолжалась неспешно и величаво. И тут вдруг такая спешка – «Займемся «Савитри». Я должен скоро закончить ее». Безмолвный вопрос, застывший во взгляде ученика, остался без ответа.

Затем произошла еще одна странная вещь. Шри Ауробиндо упорно не позволял фотографам делать снимки – ни себя, ни Матери. Но в 1950 году по случаю Дня Даршана один известный француз-фотограф вдруг получил разрешение сфотографировать и Шри Ауробиндо, и Мать, и даже Даршан! И этот вопрос – почему вдруг сделано исключение – тоже остался без ответа.

Переработка «Савитри» началась со всей серьезностью и вскоре была завершена. Предполагалось, что Эпическая поэма будет включать в себя 12 книг и Эпилог. Переработано было все, кроме 8-й книги и Эпилога. Когда была продиктована последняя строка и поставлена последняя точка, Шри Ауробиндо, довольно улыбнувшись, сказал ученику: «А все-таки закончили!» и потом добавил: «Что еще осталось?» – «Книга Смерти и Эпилог», – был ответ. «Ах, это?» – воскликнул Шри Ауробиндо. – Насчет этого посмотрим позже». Восьмая Книга и была «Книгой Смерти», а Эпилог, который представлял картину рождения нового мира, на самом деле был ее продолжением. Только победа над Смертью возвещала о новом мире, а Смерть требовала великой жертвы – Шри Ауробиндо. И он позволил Смерти взять над собой реванш как последнюю плату за победу его Идеала – проявления Супраментального сознания на земле.[406]

Болезнь безжалостно прогрессировала, и ученики только беспомощно переглядывались, не зная, что предпринять. В мозгу каждого бился вопрос, на который не было ответа: «Почему болезнь прогрессирует? Почему он не воспользуется Йогической Силой, чтобы остановить и отвести болезнь?» Он, излечивший сотни людей, подаривший надежду тем, кто, казалось, навеки ее лишился, – почему он позволяет Враждебным силам восторжествовать над собой? Долгое время никто не решался задать ему этот вопрос, пока один из близких учеников не собрался с духом и не спросил его об этом, чтобы в ответ услышать: «Не могу объяснить; вы не поймете».

Приближался ноябрьский Даршан. От одного из астрологов пришло письмо, предупреждающее об опасности, которая грозит жизни Шри Ауробиндо. Ученики посмеялись над предсказанием, но Шри Ауробиндо попросил: «Не могли бы вы узнать, что именно там написано? Я чувствую, что он знает правду». «Его вопрос озадачил нас, – записал один из учеников. – Известный астролог из Калькутты однажды предсказал, что в возрасте 63 лет Шри Ауробиндо серьезно заболеет, но при этом заметил, что с помощью йогической силы он преодолеет опасность и доживет до глубокой старости». Сейчас ему было только 78 лет, до глубокой старости он еще не дожил.

Даршан закончился. Несмотря на боль и неудобства, Шри Ауробиндо долгие часы Даршана провел сидя, озаряя духовной любовью и благословением каждого, кто проходил мимо него. Но сразу же после Даршана болезнь обострилась. Послали за учеником-хирургом в Калькутту: было ясно, что по его прибытии будет проведено энергичное лечение. Едва приехав, врач прошел к Шри Ауробиндо, который встретил его неизменной улыбкой.[407]

Первые два дня декабря Мать оказалась чрезмерно загружена: ей пришлось присутствовать на большой спортивной программе и других мероприятиях в Образовательном Центре ашрама. В эти два дня, как по заказу, в состоянии здоровья Шри Ауробиндо наметилось некоторое улучшение. Однако 3 декабря 1950 года оно опять ухудшилось: появились лихорадка и признаки нарушения дыхания. Врачи настаивали на антибиотиках и переливании крови, но Мать сказала, что ортодоксальные методы лечения для Шри Ауробиндо непригодны и принесут больше вреда, чем пользы. «Он может добиться чего угодно, если будет необходимо», – сказала она, но увидев его состояние 3-го декабря, призналась врачам: «Он в полном сознании, но потерял к себе всякий интерес». И снова повторила спустя несколько часов: «Не знаю, но он потерял к себе всякий интерес».

Утром 4-го декабря Шри Ауробиндо выглядел немного лучше. Он сел в постели, и Мать помогла ему принять легкий завтрак. Врач сидел рядом с постелью, делая Шри Ауробиндо легкий массаж. Шри Ауробиндо открыл глаза и спросил, который час. Было 10 часов утра. Он немного поговорил с врачом. Мать снова зашла в его комнату в час дня и, понаблюдав за ним, сообщила помощнику, находившемуся в соседней комнате: «Он уходит».[408]

В 5 часов дня наступило некоторое улучшение. Шри Ауробиндо помогли встать с постели и пересесть в кресло.[409] Спустя какое-то время он снова вернулся в постель. Признаки нарушения дыхания усилились. Когда Мать вернулась со спортивной площадки, врач вновь попросил разрешения сделать внутривенное вливание. Спокойно и твердо Мать ответила: «Я же говорила, в этом нет необходимости. Он потерял к себе интерес. Он уходит».

Примерно в 11 вечера Мать снова вошла в комнату Шри Ауробиндо с чашкой томатного сока.[410] В полночь она вернулась еще раз, встала в ногах Шри Ауробиндо, несколько мгновений не сводя с него пристального взгляда, затем ушла.

В час ночи (5 декабря) она опять вошла взглянуть на Шри Ауробиндо. Приведем далее слова врача: «Никаких признаков страдания, страха или беспокойства на ее лице не было. Ни единой мысли, ни единого чувства я не мог разобрать в его выражении. Глазами она сделала мне знак удалиться в другую комнату и пошла следом за мной. Она спросила: «Что вы думаете? Могу ли я на час отойти?» Это был знаменательный час: Мать уходила – ее сознание покидало ее тело, и никому не позволено было входить в ее комнату или звать ее. Такова была ее воля. – Я пробормотал: «Мать, это не в моей власти». Она сказала: «Позовите меня, когда пробьет час».

Я встал позади Учителя и принялся поглаживать его по волосам. Нирод и Чампаклал сели по обеим сторонам кровати, разминая ему ступни. Мы все смотрели на него, не произнося ни слова. Теперь мы знали, что это может произойти в любую минуту, и спасти нас и весь мир может только чудо. Я почувствовал легкую, почти неощутимую дрожь его тела. Он приподнял руки и сложил их на груди крест-накрест – и потом все кончилось…

Почти в ту же секунду в комнату вошла Мать. Она встала в ногах Шри Ауробиндо… Ее взгляд был исполнен такой энергии, что я не мог смотреть в ее глаза. С этим горящим взглядом она простояла там… более получаса».

Наутро потоки народа стекались в Ашрам, на последний Даршан тела Учителя. Они не могли поверить, что Шри Ауробиндо больше нет. Тело казалось спокойным и безмятежным. «Оно сохранило свой прекрасный золотисто-белый оттенок, отличавший его при жизни, и тление не коснулось его». Назначенный ранее час похорон был отменен, поскольку Мать объявила: «Сегодня похороны Шри Ауробиндо не состоятся. Его тело настолько исполнено супраментальным светом, что нет никаких признаков тления, а потому оно останется на одре столько, сколько будет возможно».

Тело Шри Ауробиндо хранило Супраментальный свет более 111 часов.[411]

9 декабря Мать заметила, что Свет стал отступать, и дала разрешение на похороны. Церемония похорон была простой, без религиозных обрядов, и золотое тело Золотого Пуруши вечером 9 декабря было опущено в склеп.

Мать сказала: «Люди не знают, какую огромную жертву принес он миру. Примерно год назад, во время какого-то разговора я заметила, что чувствую, как будто покидаю тело. Он проговорил очень твердо: «Нет, этого не может быть никогда. Если это необходимо для трансформации, то уйду я, а тебе придется довести до конца нашу йогу супраментального нисхождения и трансформации».[412]

«Наш Господь всецело пожертвовал собой ради нас… Никто не принуждал его оставлять свое тело, он сам предпочел сделать это, руководствуясь соображениями, недоступными для человеческого разума… А если человек не в состоянии что-либо понять, единственное, что ему остается, – хранить почтительное молчание». (26.12.1950).

* * *

«Мы пребываем в Присутствии Того, кто пожертвовал своей физической жизнью ради более полного воплощения своего дела трансформации». (18.1.1951).

* * *

«Главная ответственность за то решение, которое Шри Ауробиндо принял относительно своего тела, кроется в недостаточной восприимчивости земли и людей. Но одно определенно: то, что происходило на физическом уровне, ни в малой степени не сказывается на истинности его учения. Все, что он говорил, – это совершенная истина, каковой и останется. Время и ход событий докажут это».

* * *

«Предаваться печали – значит оскорбить Шри Ауробиндо. Он с нами – понимающий и живой».

* * *

«Когда я попросила его вернуться к жизни, он ясно ответил: «Я оставил тело намеренно. Я не вернусь к нему. Я проявлюсь снова в первом супраментальном теле, сотворенном супраментальным образом».

* * *

«Господи, сегодня утром Ты дал мне уверенность в том, что пребудешь с нами до тех пор, пока не свершится дело Твое, не только как сознание, которое направляет и озаряет, но и как Динамическое Присутствие в действии. Ты недвусмысленно обещал, что весь Ты пребудешь здесь и не покинешь земную атмосферу, пока земля не будет трансформирована. Сделай так, чтобы мы были достойны этого Присутствия и все в нас впредь сосредоточилось на исполнении Твоей возвышенной Работы». (7.12.1950).

* * *

«Тебе, который стал материальным воплощением нашего Господа, Тебе наша бесконечная благодарность. Перед Тобой, кто сделал для нас так много, кто столько работал, боролся, страдал, надеялся и терпел, перед Тобой, кто наставлял нас во всем, подготовил и достиг для нас всего, перед Тобой мы низко склоняем голову и молим: не дай нам никогда, ни на мгновение, забыть о том, чем мы обязаны Тебе».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.