Глава II. Два Отрицания: Отрицание Материалиста

Глава II. Два Отрицания: Отрицание Материалиста

Он пробудил в себе сознание-силу через аскезу мысли и понял, что Материя есть Брахман. Ибо все сущее рождено от Материи, в Материи живет и в Материю уходит. Тогда он обратился к своему отцу, Варуне, и сказал: «Господин, поведай, что есть Брахман». И ответил ему Варуна: «Пробуди в себе снова сознание-энергию, и ты узнаешь, что есть Брахман; ибо Энергия и есть Брахман».

Тайттирия Упанишада[3]

Воплощение божественной жизни на земле и утверждение бессмертного духа в бренном теле не могут иметь под собой никакой реальной основы, если мы не признаем, что не только вечный Дух обитает в смертном теле, служащем ему лишь временным одеянием и прибежищем, но и сама Материя, предназначенная для создания нашего тела, представляет собой достойный, благородный материал, из которого сам Дух, подобно неутомимому ткачу, постоянно творит для себя все новые одеяния и непрерывно выстраивает все новые жилища для Своего обитания.

Но даже этих аргументов может оказаться недостаточно, чтобы проникнуться уважением к своему физическому телу, если только не повторить вслед за Упанишадами: «Материя тоже есть Брахман», если не попытаться увидеть за внешними проявлениями тождество двух полюсов бытия, Материи и Брахмана, и не оценить по достоинству яркий образ древнего изречения, представляющий материальную вселенную как внешнюю оболочку, вместилище Божественного Существа. Для рационального мышления Дух и Материя являются совершенно несовместимыми противоположностями, если только не ввести между ними целый ряд ступеней, связывающих обе противоположности по восходящей (Жизнь, Разум, Супраментал и промежуточные уровни сознания между Разумом и Супраменталом). В противном случае Дух и Материя останутся противостоящими полюсами, понятиями, которые можно лишь на бумаге объединить в одно неразрывное целое. Определить Материю через Дух или Дух через Материю можно либо искусственным схоластическим путем в противовес логике фактов, либо используя иррациональный, чисто мистический подход.

Если мы признаем существование чистого Духа, Бога или Мировой Души на одном полюсе бытия и лишенной разума субстанции, энергии или Природы – на другом, то мы неизбежно должны прийти либо к отрицанию Бога, либо к утверждению несостоятельности Природы. И Разум, и Жизнь стоят перед необходимостью выбора. Разум склонен отвергать первое как плод воображения или второе – как самообман органов чувств; Жизнь делает акцент на нематериальном и склонна к самозабвенному экстатическому состоянию или к неприятию самой себя как чего-то несовершенного, к отрицанию собственной возможности бессмертия и к утверждению своего животного начала в противовес Божественному. Согласно Санкхье, Пуруша и Пракрити, пассивная исполненная света Душа и механическая активная Энергия, не имеют между собой ничего общего даже в том, что касается их форм проявления в инертном состоянии; их противоречия могут быть разрешены лишь путем затухания инертной Активности до состояния неизменного Покоя, поглощающего бесплотную череду образов, порожденных Действием. У Шанкары безмолвный и пассивный Дух и многоликая Майя в равной степени несопоставимы и непримиримы; их острый антагонизм может разрешиться только посредством растворения иллюзии бесконечной множественности в единой Истине вечного Безмолвия.

Для материалиста все обстоит значительно проще. Отрицая Дух, он может легко прийти к заключению, которое по своей простоте может казаться очень убедительным, являясь выражением настоящего монизма; это будет монистический принцип Материи или Силы. Но ограниченность его позиции не позволит материалисту до конца придерживаться однажды избранной им точки зрения. В конечном счете ему придется постулировать существование непознаваемого с теми же атрибутами, какими в философии Санкхьи наделен пассивный Пуруша или безмолвный Атман; непознаваемое материалиста есть нечто инертное, чуждое познаваемой вселенной. И все это – лишь для того, чтобы заглушить в себе неумолимые требования Разума с помощью сомнительной уступки или чтобы занять позицию, оправдывающую отказ от расширения границ своего поиска и опыта.

Человеческий разум не может найти удовлетворения в этих бесплодных противоречиях. Он всегда и во всем ищет окончательное, всеохватывающее решение, которое можно найти лишь примирением двух противоречий с позиции просветленного сознания. Чтобы достичь такого примирения, человеческая мысль должна преодолеть границы своего внутреннего сознания, путем ли объективного анализа Жизни и Разума наравне с Материей, или путем субъективного синтеза и озарения, и прийти к окончательному единству противостоящих сторон, исключающему отрицание множественности форм их самовыражения. Только при таком полном и всеобъемлющем подходе можно найти гармонию разнообразных, по видимости противоречивых форм бытия и сложных по своему происхождению противоборствующих сил, которые управляют нашим разумом и жизнью, и прийти к единой Истине, которую они здесь собой символизируют и различным образом представляют. Только тогда наш Разум, получив подлинную, надежную основу и прекратив бесполезные блуждания, начнет действовать подобно Брахману в Упанишадах и обретет целенаправленность и устойчивость во всех сферах своего проявления в жизни, а наша жизнь, осознав стоящую перед ней цель, будет стремиться к ее достижению с ясной и непреходящей радостью, светом и мудро направленной энергией.

Но поскольку это гармоничное состояние когда-то было нарушено, человек должен вновь и вновь проходить через опыт и обращаться к рассмотрению двух полюсов бытия в их крайних проявлениях. Таким естественным для себя способом человеческий разум пытается вернуть утраченную основу совершенного мировосприятия. В своих попытках он может временно остановиться и задержаться на промежуточных этапах поисков, сводя все явления в мире к проявлению Жизненной Энергии, или к чувственным восприятиям, или к Идеям; но все подобные однобокие решения проблемы всегда несут на себе отпечаток нереальности. Они лишь временно могут удовлетворить логическое мышление, которое имеет дело с чистыми идеями, но никогда – чувства реальности, присущего разуму, поскольку разум знает, что за ним стоит нечто большее, чем Идея; с другой стороны, он также знает, что в нем самом скрыто то, что превосходит Дыхание жизни. Разум может на время удовлетворить свое чувство реальности, обращаясь к Духу или Материи в качестве объекта конечной реальности, чего нельзя сказать ни об одном из принципов, относящихся к промежуточным по отношению к этим двум полюсам планам. Поэтому разум должен испытать все крайние проявления Духа и Материи, прежде чем вернуться к плодотворному синтезу двух крайностей в единое целое. Причина этого в том, что человеческий интеллект, по своей природе наделенный способностью отчетливого восприятия только отдельных фрагментов бытия и способностью самовыражения в форме речи, которая достигает наибольшей точности и ясности лишь за счет выделения и разграничения отдельных языковых средств и образов, вынужден добиваться единства, выбирая для себя что-то одно как главное и безжалостно отбрасывая все остальное. Практически это сводится к тому, что в угоду утверждения какой-либо одной идеи или подхода отвергаются и отбрасываются все остальные возможные принципы и взгляды. Чтобы увидеть истинный источник единства, избежав при этом исключения всего многообразия в пользу одного избранного принципа, интеллект должен либо выйти за пределы своей собственной природы, либо проделать весь долгий путь анализа и опыта, чтобы понять, что все многообразие бытия сводится к Единому, который хотя и не поддается никакому определению или описанию, все же абсолютно реален и достижим. Каким бы путем мы ни шли, он всегда неминуемо приведет нас к Единому, лишь бы мы сумели дойти до конца избранного пути.

Поэтому для нас служит хорошим предзнаменованием то, что сегодня, имея столь большой объем накопленного опыта, в определенной мере нашедшего и свое вербальное выражение, мы вновь стоим перед двумя крайностями, двумя полярными принципами, на практике выдержавшими самые суровые испытания, в результате которых универсальный инстинкт человечества, незримый судья и страж Духа Истины, отказывается принять что-то одно, Дух или Материю, и удовлетвориться этим как единственно возможной истиной. В Европе и Индии, соответственно, материалистическое отрицание Духа и аскетическое отрицание Материи пытались утвердить себя в качестве единственно возможной истины и правды Жизни. В Индии, несмотря на накопление огромных духовных богатств, это привело к полному банкротству в сфере Жизни. В Европе погоня за материальными богатствами и победоносное покорение сил природы закончились равным по глубине банкротством в области Духа. Человеческий интеллект, который искал решения всех проблем исключительно в сфере Материи, не нашел удовлетворения в полученных им ответах.

Теперь пришло время – и человечество пытается выработать новый всеобъемлющий подход к жизни как на интеллектуальном плане сознания, так и в плане внутреннего и внешнего опыта и в свете этого интегрального подхода заложить новый глубокий фундамент самореализации человеческого бытия и на индивидуальном, и на общественном уровне.

Из разницы в отношении Духа и Материи к Непознаваемому, которому оба причастны, возникает различие в характере материалистического и аскетического отрицания. Отрицание материалиста, хотя и кажется большинству людей более осязаемым и наглядным, со скорейшим успехом склоняя их на свою сторону, отличается относительно непродолжительным влиянием на людские умы и, в конечном счете, не имеет того эффекта, который оказывает более глубокое и опасное отрицание аскета. Отрицание материалиста несет в себе исцеляющее от него самого средство. Самая сильная сторона материалистической позиции – это агностицизм; но, утверждая исходную непознаваемость объективного мира, он безосновательно раздвигает границы непознаваемого, относя к этой сфере все, что пока еще не познано. Материализм исходит из того, что физические органы чувств являются нашим основным орудием познания, и разум поэтому, как бы высоко ни устремлял полет своей мысли, не может выйти за пределы, положенные ему органами чувств; разум всегда должен оперировать лишь фактами, доступными чувственному восприятию; и даже те выводы, которые мы делаем на основе чувственных восприятий объективного мира, не должны выходить за рамки границ, доступных чувственному восприятию. Иначе говоря, мы не можем использовать полученный опыт, чтобы соприкоснуться с его помощью с другой сферой, где действуют другие законы, предполагающие меньше ограничений и больше возможностей, где инструменты познания отличаются от тех, что нам хорошо известны.

Этот основополагающий принцип материализма несет в себе приговор своей собственной несостоятельности. Его можно принять, лишь закрыв глаза на весь тот опыт и аргументы, которые ему противоречат, отрицая или умаляя достойные и полезные свойства человеческого существа, применяемые более или менее осознанно или же, в худшем случае, скрыто присутствующие в человеке, и отказываясь исследовать явления сверхфизического порядка, помимо тех, которые по видимости относятся к сфере материи и воспринимаются как производная активность материальных сил. Как только мы приступим непосредственно к исследованию деятельности разума и супраментала без всякой предвзятости, которая с самого начала усматривает в них лишь производные от Материи формы, мы столкнемся с множеством явлений, не подпадающих под узкие, ограниченные определения материалистических догм. И материалистические положения агностицизма исчезнут в тот самый момент, как только на основе накопленного опыта мы признаем, что во вселенной есть познаваемые реалии, выходящие за границы чувственного восприятия, а в человеке есть силы и способности, определяющие и влияющие на сферу чувственного восприятия независимо от органов чувств, которые являются своего рода буфером между этими способностями и чувственным миром и представляют лишь внешнюю оболочку нашего истинного и совершенного бытия. Это и есть отправная точка для более углубленного и всеобъемлющего решения извечной проблемы.

Но сначала нужно воздать должное той великой и полезной миссии, которую выполнил рационалистический материализм за короткий период времени, когда увлек за собой умы человечества, поскольку мы можем без опасения ступить на широкий путь опыта и познания, вновь открывающийся перед нами, только тогда, когда человеческий интеллект прошел суровую школу строгого аскетизма. Ибо подобного рода опыт может привести недостаточно подготовленный рассудок к опасным искажениям истины и обманчивым фантазиям. Именно поэтому в прошлом часто бывали случаи, когда найденная истина обрастала таким комом извращающих ее предрассудков и абсурдных догм, что дальнейшее продвижение по пути истинного знания становилось невозможным. Тогда возникала необходимость отступить на время как от истины, так и от скрывающих ее нагромождений, чтобы расчистить путь, а затем вернуться к ней, увидеть ее по-новому и продолжить уверенное движение вперед. Материализм с его рационалистическими методами познания сослужил человечеству добрую службу.

Дело в том, что сверхчувственные способности, проявляясь в материальной сфере, воплощаясь в физическом теле, идут в одной упряжке с человеческими эмоциями, желаниями и побуждениями и, в силу подобного смешения, они могут, скорее, ввести в заблуждение, чем доставить свет истины. Такой опасности впасть в заблуждение особенно подвергаются те, кто, используя сверхчувственные способности, не обладает строгостью и чистотой чувств и ума и пытается подняться в высшие сферы духовного опыта. В какие только чадные, призрачные миры, миры туманного полусвета, а то и мрака, мерцающего порой вспышками, способными скорее ослепить, чем озарить и просветить, не бросает таких путешественников поспешность и преждевременность предпринимаемых ими действий! Подобного рода путешествия – потребность Природы: таков избранный ею путь поступательного развития, она любит развлекаться и во время работы, но именно для Разума они могут оказаться поспешными и преждевременными.

Отсюда следует, что истинное Познание всегда должно основываться на чистом, ясном и приученном к дисциплине интеллекте. Знанию в процессе его развития также необходимо исправлять допущенные ошибки, возвращаясь время от времени на почву ограниченной чувственной реальности, к конкретным фактам физического мира. Прикосновение к Земле всегда служит источником силы и вдохновения для ее сыновей, даже если они стремятся к сверхчувственному Знанию. Можно даже сказать, что сверхчувственными способностями можно действительно владеть во всей полноте только в том случае, если ваши ноги прочно стоят на земле. «Земля – Его основа»[4] , – сказано в Упанишадах о Духе, проявленном во вселенной. И абсолютно верно то, что, чем больше мы расширяем круг наших знаний о физическом мире, чем точнее и надежнее эти знания, тем более широкую и прочную основу мы закладываем для достижения высшего знания и его наивысшей ступени – Брахмавидьи, знания Брахмана.

Поэтому, покидая эпоху материализма как пройденный этап на пути человеческого познания, мы должны быть очень осторожны, чтобы в спешке огульно не осудить и не отбросить как ненужную даже малую крупицу полезного опыта и знания, накопленных в этот период, перед тем как приобретем новые силы и способности, которые будут в состоянии надежно и уверенно заменить собой прежние. Мы, скорее, должны относиться с уважением и восхищением к заслугам атеизма перед Божественным и с удивлением к тому, как агностицизм подготовил почву для безграничного расширения знания. В нашем мире ошибка всегда указывает путь Истине, так как ошибка – это по сути своей не что иное, как полуправда, приобретающая отрицательную окраску из-за своих ограничений. Нередко под личиной ошибки скрывается сама Истина, чтобы незамеченной ближе подойти к своей цели. И как хорошо, если бы ошибка, как это было в великую эпоху материализма, всегда была верной, строгой и сознательной – в своих пределах служанкой Истины и несла бы в себе по-своему прекрасную и чистую полуправду, а не безоглядное и самоуверенное безумие.

Всякому истинному знанию присуща определенная степень агностицизма, так как в конце любого избранного нами пути вселенная является нам как символ или образ непознаваемой Реальности, которая представлена здесь, на земле, в зашифрованном виде в различных системах ценностей, будь то физические, витальные и чувственные, интеллектуальные или духовные ценности. Чем реальнее становится для нас Божественное, тем больше мы осознаем, что Оно всегда остается за пределами мысли и словесных формулировок. «Ни мысль, ни слово не достигают Его»[5] . Но как сторонники идеи иллюзорности проявленного мира преувеличивают нереальность всего существующего, так же возможно и преувеличение непознаваемости Непознаваемого. Когда мы говорим о Нем как о непознаваемом, мы на самом деле имеем в виду, что Его нельзя постичь мыслью и словом, инструментами интеллекта, которые всегда исходят из выявления различий и оперируют определениями, как средством выражения некоего содержания. Но недосягаемое для мысли, Оно доступно для постижения высшим усилием сознания. Существует даже такой вид Знания, с помощью которого Оно познается; это Знание через отождествление. Конечно, такое Знание непередаваемо ни мыслью, ни словом, но в результате овладения этим Знанием нам открывается новое видение Божественного в символах нашего космического сознания, и не в одном отдельном символе, но во всех возможных; обретение подобного Знания влечет за собой радикальное преобразование нашего внутреннего, а вслед за ним и внешнего существа, всей нашей жизни в целом. Более того, существует область Знания, через которое Божественное раскрывает себя в тех именах и формах феноменального мира, что пока недоступны обычному человеческому мышлению. Именно этого высокого, но еще не высшего Знания можно достичь, преодолев границы материализма и подвергнув тщательному исследованию Жизнь, Разум и Супраментал в их собственных характерных проявлениях, а не только в тех производных формах, которые связывают их с Материей.

Неизвестное не есть Непознаваемое[6] ; оно может остаться непознаваемым только в том случае, если мы сами предпочтем пребывать в неведении или будем упорствовать в своем изначальном ограниченном подходе к жизни. Так, всему непознанному, но познаваемому, всем вещам во вселенной соответствуют определенные вселенские познавательные способности; такие способности всегда существуют и в человеке, в микрокосме, и на определенном этапе они поддаются развитию. Мы, конечно, можем эти способности не развивать, и даже там, где они частично присутствуют, мы можем, никак не содействуя их росту, доводить их до своего рода атрофии. Но по существу все, что принципиально познаваемо, доступно постижению человека. И поскольку Природа вложила в человека неугасимое стремление к самовыражению и полной самореализации, любая насильственная попытка интеллекта искусственно ограничить деятельность наших способностей пределами некой заданной области обречены, в конечном счете, на неудачу. Теперь, когда мы научились исследовать Материю и пришли к пониманию ее скрытых возможностей, само полученное нами знание, которое даже в рамках временных ограничений оказывается столь значительным и полезным, должно взывать к нам, подобно ведическим стражам: «Ступайте вперед, исследуйте иные сферы»[7] .

Если бы современный материализм представлял собой просто невежественную поглощенность сугубо материальной стороной жизни, то вряд ли можно было бы прогнозировать заметное поступательное движение человечества вперед. Но поскольку самая сущность материализма – это стремление к Знанию, человечество не сможет остановиться на достигнутом; по мере приближения к барьеру чувственного познания и соответствующего ему уровня сознания человечество, влекомое неудержимой устремленностью к знанию, шагнет далеко за пределы материалистического мировосприятия. И можно надеяться, что та стремительность и уверенность, с которой люди овладели знанием о видимой части вселенной, является залогом успеха в преодолении человечеством нового барьера и в завоевании областей, лежащих за границами материального. Сегодня мы наблюдаем еще неосознанное начало этого победоносного движения вперед.

Характерным свойством всякого знания, каким бы путем оно ни достигалось, является тяготение к единству, и не только в какой-либо окончательной концепции, но и в магистральных направлениях, формируемых получаемыми с помощью этого знания основных общих результатах. В этом отношении достойно удивления, что современная наука с такой точностью, даже в том, что касается формулировок, подтверждает этот принцип в сфере исследования Материи, открыв его заново и другим методом, отличным от метода Веданты (имеется в виду первоначальная Веданта Упанишад, а не более поздняя, получившая отражение в метафизических философских системах). С другой стороны, понятия и представления Веданты зачастую раскрывают перед нами свой полный смысл и значение, все богатство своего содержания, только когда мы рассматриваем их в свете открытий современной науки. В качестве примера можно привести ведантистское изречение, описывающее все сущее в Космосе как единое зерно, которое благодаря воздействию универсальной Энергии принимает разнообразные формы проявления[8] . Особенно характерны в развитии современных научных взглядов тенденции, ведущие к монизму, совместимому с множественностью, что обнаруживает их связь с ведантистской идеей о единой сущности, имеющей множество форм становления. И даже если придерживаться дуалистического разделения Материи и Силы, это не будет, по сути, противоречить монистическому принципу, так как очевидно, что Материя как некая сущностная вещественность для органов чувств не существует и представляет собой лишь умозрительную формулу субстанции, как Прадхана в Cанкхье. Фактически наука уже близка к тому, чтобы признать, что различение реальности в форме вещества от реальности в форме энергии – это не более чем произвольная умственная операция.

В конечном счете Материя выражает себя как форма проявления некоторой неизвестной Силы. Так же и Жизнь, эта неизведанная тайна, начинает раскрывать себя как омраченная энергия чувственного восприятия, заключенная в узы материальной формы. И когда мы избавимся от своего неведения, которое понуждает нас столь резко разграничивать Жизнь и Материю, то нетрудно предположить, что тогда Разум, Жизнь и Материя предстанут перед нами как три вида единой Энергии, что будет соответствовать тройственному миру ведийских провидцев. И тогда рухнут наши представления о том, что Разум есть производное от грубой материальной Силы. Энергия, создающая мир, не может быть ничем иным, как Волей, а Воля, в свою очередь, – сознанием, полагающим себя в действии и его результате.

Но что есть это действие и результат, если не самоинволюция Сознания в форму, а затем его самоэволюция из формы с целью реализации высших возможностей во вселенной, которая была создана этим Сознанием? И к чему сводится воля Сознания в человеке, как не к стремлению к бесконечной Жизни, к беспредельному Знанию, к неограниченной Силе? Сама Наука сегодня мечтает о победе над физической смертью и, выказывая неутолимую жажду знаний, пытается привести человечество к своего рода земному всемогуществу. В этой работе до бесконечно малых величин сжимается пространство и время; Наука стремится всеми возможными способами сделать человека независимым от обстоятельств и облегчить для него таким образом бремя причинно-следственных связей. Все идеи об ограниченных возможностях и всевозможных преградах начинают отходить на второй план, и их сменяет представление о том, что настойчивая человеческая воля и в самом деле способна передвигать горы, так как Сознание на уровне нации или народа в конечном счете найдет выход из любого положения. Это всемогущество Сознания получает свое выражение не на уровне отдельной личности, но на уровне коллективной воли человечества, которая использует отдельную личность как средство для достижения своих целей. Но если мы подойдем к делу глубже, то увидим, что не коллективная сознательная Воля, а сверхсознательная Сила использует индивида как средство и средоточие, а человечество – как условие и поле своей деятельности. Тогда что же это, как не Бог, проявляющийся в человеке, бесконечное тождественное в Себе Существо, многоликое Единство, Всеведущий и Всемогущий, сотворивший человека по Своему образу и подобию, вложивший в него эго, как побудительный мотив к действию, создавший человечество, коллективного Нараяну[9] , вишваманаву[10] , как среду формирования и обитания личности, и стремящийся воплотить в них некий образ единства, безграничного Знания и всемогущества, что и составляет содержание Божественного самосознания? «То, что бессмертно в смертных, есть Бог, пребывающий внутри как энергия наших богорожденных сил»[11] . Именно этому широкому и мощному движению, объемлющему весь космос, подчиняется современный мир, почти не догадываясь о стоящей перед ним цели, но подсознательно стремясь к ее осуществлению.

Но существуют пределы и препятствия – ограничения материальной сферы в области Знания, барьеры материальных механизмов в сфере проявления Силы. Необычайно важны для будущего обозначившиеся в последнее время тенденции, поскольку они говорят о возможности более высокой степени свободы в этом отношении. По мере приближения передовых достижений научного Знания к границе, отделяющей материальное от нематериального, высшими практическими достижениями науки считаются те, что стремятся к упрощению и даже устранению материальных механизмов, что дает наибольший эффект. Беспроволочный телеграф – это примечательная веха и указание Природы на то, в каком направлении нам следует двигаться. Материальные механизмы, участвующие в промежуточной передаче физических сил, сигнала, устранены; они остались только на двух концах – приема и передачи сигнала. В конечном счете и здесь они должны исчезнуть: когда изучение законов и сил сверхчувственного мира будет производиться с самого начала на правильной основе, Разум сам найдет средства, которые будут наилучшим образом решать задачу передачи физической энергии на расстоянии, он достигнет способности непосредственно управлять этой энергией и посылать ее в нужную цель. Как только мы это осознаем, перед нами откроются широкие перспективы будущего.

Тем не менее, даже если бы мы и обладали полным знанием о мирах, лежащих сразу же над материальным уровнем, и могли управлять ими, нам и в этом случае пришлось бы столкнуться с определенными ограничениями, так как оставались бы непознанными миры, расположенные еще выше. Последнее препятствие на пути к нашей свободе скрыто там, где внешнее сливается с внутренним в единое целое, где наше эго уменьшается и исчезает вовсе, а законом, определяющим наши действия, становится, наконец, единство, охватывающее все многообразие форм бытия, в отличие от того, что происходит в настоящее время, когда мы пытаемся свести все многообразие к некоему подобию единства. Есть центральный престол космического Знания, возвышающийся над всеми обширными его владениями; у этого престола внутренний мир человека сливается с миром его внешней жизни[12] , а тот и другой – в его полной власти, там человеческая жизнь[13] соединяется с вечным совершенным Существом, и в нашем человеческом бытии мы достигаем реализации Его божественной природы[14] .

Данный текст является ознакомительным фрагментом.