Глава III. Два Отрицания: Отрицание Аскета

Глава III. Два Отрицания: Отрицание Аскета

Все это есть Брахман; этот Дух есть Брахман, и Дух имеет четырехсложную природу.

В нем – не связанном отношениями, не обладающем свойствами, недоступном для мысли – все пребывает в покое.

Мандукья Упанишада[15]

И все же есть еще неизведанные запредельные сферы.

По ту сторону космического сознания есть более удаленная, но все же доступная для нас сфера сознания, еще более трансцендентная не только по отношению к нашему эго, но и к самому Космосу; с этого уровня сознания вселенная выглядит как маленькая картинка на необъятном фоне. Это Сознание поддерживает всю деятельность вселенной или, иначе говоря, терпеливо мирится с ней. Оно охватывает всю Жизнь во всей ее безмерности, если не сказать больше: отвергает ее с высоты Своей бесконечности.

Если, с точки зрения материалиста, оправданна его позиция, настаивающая на том, что Материя реальна, на том, что мир относительного – это единственное, в чем мы можем быть в какой-то степени уверены, а Запредельное есть нечто совершенно непостижимое или же порождение впавшего в мечтательность или сон ума, чисто абстрактная мысленная конструкция, полностью оторванная от реальности, то для саньясина, влюбленного в Запредельное, точно так же оправданна, с его точки зрения, его собственная позиция, настаивающая на том, что единственная реальность есть чистый Дух, неподвластный переменам, рождению и смерти, а наш мир относительности есть порождение ума и чувств, тоже своего рода сновидение, абстракция, но теперь уже в обратном смысле – абстракция-произведение нашего мышления, отвратившегося от чистого и вечного Знания.

Какое доказательство – теоретического ли, опытного ли характера – можно выдвинуть в защиту одной из позиций, чтобы ему невозможно было противопоставить равносильное – как в отношении логики, так и опыта – в защиту противоположной? Реальность материального мира подтверждается его доступностью чувственному восприятию; но наши органы чувств неспособны к восприятию нематериального мира и всего, что по своей организации отличается от грубой Материи, поэтому все сверхчувственное всегда будет для них нереально. Эта грубая, примитивная ошибка наших физических органов чувств нисколько не оправдывается тем, что перемещается в область философских суждений. Совершенно очевидно, что подобные притязания безосновательны. Даже в материальном мире есть вещи, недоступные чувственному восприятию. Тем не менее отрицание сверхчувственного как непременной иллюзии или галлюцинации основано на неизменном отождествлении чувственно воспринимаемого и реального, что само по себе является чистой галлюцинацией. Это самый настоящий пример порочного круга в аргументации, когда просто упрямо утверждают то, что пытаются доказать – метод, не имеющий никакого значения для непредвзятого подхода и беспристрастного рассмотрения.

Бывают не только физические реалии, недоступные чувственному восприятию, – у человека существуют также и органы сверхчувственного восприятия[16] (если можно принимать в качестве доказательства этого утверждения чей-либо опыт или живое свидетельство), способные без помощи телесных органов чувств воспринимать не только объекты материального мира, но и сверхчувственные реалии других миров, иными словами, речь идет об огромной области сознательно воспринимаемого опыта в мирах, устроенных на принципах, отличных от тех, что управляют миром грубой Материи, которая, как может представляться, служит основой существования всей нашей солнечной системы.

Теперь, когда в науке перестали заниматься изучением тайн исключительно материального мира, эта истина, постоянно подкрепляемая опытом и верой уже со времен самого возникновения человеческого мышления, начинает получать подтверждение и в новейших научных исследованиях. Все возрастающее число таких очевидных и убедительных доказательств, как, например, явление, известное под названием телепатия, могут игнорировать разве что люди, живущие в расцвеченной скорлупе прошлого, ограниченные, хотя и пытливые, умы, не способные переступить пределы своего собственного опыта, и те, кто путает просвещение и разум с правоверным повторением давно известных формул, с ревностной преданностью безжизненным или отмирающим интеллектуальным догмам и убеждениям.

Правда, картина сверхчувственных реалий, которую представляет наука в результатах своих исследований, еще очень несовершенна и далека от истины, поскольку научные методы исследований слишком примитивны и неполноценны. Но, по крайней мере, установлено, что вновь открытым тонким органам сверхчувственного восприятия действительно доступны те явления физического мира, которые ускользают от телесных органов чувств. Поэтому нет оснований считать ложными и ощущения тонких органов чувств, полученные ими от сверхчувственных реалий, недосягаемых для материальной организации сознания. Подобно тому, как это должно делаться для любого рода данных, как это делается в отношении данных физического восприятия, любые показания и свидетельства тонких органов чувств должны подвергаться анализу, систематизации и контролю со стороны мыслящего интеллекта, получать правильное истолкование и классифицироваться, должны быть строго и тщательно определены область действия тонкого восприятия, законы его функционирования и характерные для него процессы. Но, как бы то ни было, в конечном счете истина высокого плана, постигаемая в опыте восприятия тонких реалий, доступных более тонким органам чувств, не менее важна и значительна, чем истина материальной вселенной. Потусторонние миры существуют, они подчинены своему единому ритму, своим особым законам бытия и развития и располагают присущими им мощными энергиями и просветленными, то есть точными, средствами познания. Потусторонние миры оказывают свое влияние как на бытие нашего физического мира, так и на наше физическое тело; это влияние и воздействие осуществляется ими с использованием их собственных средств, здесь есть их посланцы, здесь есть те, кто может свидетельствовать о них.

Но все сущие миры являются лишь полем нашей деятельности и основой для получения опыта, а органы чувств – лишь вспомогательными инструментами, способствующими приобретению этого опыта и облегчающими наше существование. Сознание – вот что представляет собой единую всеобъемлющую основу, вселенского свидетеля, наблюдающего за развитием мироздания; а органы чувств являются инструментами сознания. Реальность миров со всем, что в них существует, исчерпывается и подтверждается этим сознанием-свидетелем, и нет кроме этого другого подтверждения реальности их бытия, будь то одного или многих миров, физических или сверхчувственных. Согласно одной из существующих точек зрения, такое взаимоотношение сознания и бытия свойственно самой природе всего сущего и не является характерной особенностью человеческого восприятия объективного мира; при этом все проявленное бытие сводится к сознанию, занимающему позицию наблюдателя, и активно развивающемуся объективному миру, причем Действие не может быть совершено без наличия Свидетеля, поскольку вселенная существует лишь в сознании и для сознания и никаким самостоятельным бытием не обладает. Согласно противоположной точке зрения, материальная вселенная вечна и существует сама по себе. Вселенная уже была до того, как возникли жизнь и разум, и ей суждено пережить их; они исчезнут и не будут больше тревожить вечную размеренную и бессознательную жизнь небесных светил своими скоропреходящими стремлениями и мелкой игрой мысли. Различие этих двух позиций, на первый взгляд чисто метафизического характера, имеет огромное практическое значение, так как определяет общий подход человека к жизни, цели, которые он перед собой ставит, и сферу приложения его сил. По существу, это вопрос о реальности космического бытия и, что еще важнее, вопрос о ценности человеческой жизни.

Если мы будем придерживаться логики материализма последовательно и до конца, то неизбежно придем к выводу о незначительности и нереальности жизни как отдельного человека, так и целого народа, что оставляет нам только один выбор: либо отчаянно стремиться взять от жизни все, что можно, так как жизнь дается только один раз, либо бесстрастно и бесцельно служить своему народу, сознавая при этом, что отдельный человек – это нечто вроде краткоживущей фантазии возбужденного мышления, а народ – чуть более долговечная коллективная форма все той же разновидности судорожного, время от времени повторяющегося возбуждения Материи. В труде и радости мы подчинены воздействию импульсов материальной энергии, что заставляет нас считать жизнь преходящей иллюзией или верить в существование абсолютных моральных целей и в постигаемость умом истины, что также является лишь заблуждением, хотя и более благородного характера. Материализм, подобно спиритуалистическому монизму, приходит к утверждению о наличии Майи, которая одновременно существует и не существует; существует – потому что мы ощущаем ее и зависимы от нее, и не существует – потому что проявления ее носят чувственный и преходящий характер. С другой стороны, если мы делаем слишком сильный акцент на нереальности объективного мира, то приходим другим путем, но к аналогичным результатам и к не менее категоричным выводам, а именно – к нереальности индивидуального эго, к нереальности и бессмысленности человеческого существования и к необходимости возвращения к Небытию или к совершенно обособленному от мира Абсолюту, как к единственно разумному выходу из бессмысленных хитросплетений чувственной жизни.

И тем не менее этот вопрос не имеет логического разрешения, основанного на нашем обыденном опыте физического бытия, так как этому опыту всегда недостает того, что могло бы придать состоятельность и приводимым аргументам. У нас, как правило, нет ни полного опыта космического или супраментального сознания, не связанного с жизнью человеческого тела, ни, с другой стороны, уверенных, основанных на опыте свидетельств, доказывающих, что наше субъективное «я» действительно зависит от своей физической формы и не способно ни продлить свое бытие после разложения этой формы, ни хотя бы расширить это бытие за пределы физического тела. Извечный спор может быть разрешен либо расширением нашего сознания, либо в результате совершенствования доступных нам инструментов познания, на что, правда, вряд ли приходится надеяться.

Расширение нашего сознания непременно предполагает внутреннее перерастание индивидуального бытия в бытие космическое. Поскольку, если Свидетель, о котором шла речь выше, и существует, то он представляет собой не индивидуальное сознание, воплощенное в проявленном мире, а Сознание космическое, охватывающее всю вселенную и во всем многообразии своих действий предстающее в виде имманентного Разума, Сознание, для которого мир или существует реально и вечно как выражение динамического аспекта Его собственного бытия, или созидается и поглощается Им в акте присущего Ему знания или сознательного усилия. Свидетель бытия скрывается не в отдельном разуме во вселенной; Космический Свидетель бытия, Владыка вселенной, есть вечный и невозмутимый разум, тот, что одинаково присутствует в живом организме земли и живом теле человека и для которого все наши чувства и рассудок – лишь временный подсобный инструмент.

Современная психология постепенно начинает признавать возможность воплощения в человеческом существе космического сознания, равно как и других более гибких и совершенных средств познания, хотя их и продолжают считать галлюцинацией даже в тех случаях, когда допускают, что они обладают ценностью и эффективностью. Психология Востока всегда признавала космическое сознание реальностью и целью нашего индивидуального развития. Достижение космического сознания сводится по сути к преодолению внутренних барьеров, связанных с природой нашего эго, и по меньшей мере к приобщению, а в лучшем случае – к самоотождествлению со скрытым духом-знанием, который незримо пребывает во всех формах жизни и во всем, что кажется нам неодушевленным.

Достигнув космического сознания, мы можем по Его подобию жить универсальной, вселенской жизнью. И тогда, вследствие того, что все наше сознание и чувственное восприятие меняются, мы начинаем ощущать Материю как единое бытие, а отдельные физические тела – как формы проявления этой Материи, в которых единое материальное бытие самоотчуждается в отдельном физическом теле от всех других форм, а затем с помощью физических средств устанавливает связи между бесконечным множеством форм своего бытия. И Разум и Жизнь мы будем воспринимать также как единое бытие, распадающееся на множество отдельных форм и видов и вновь стремящееся к единству, используя для каждой сферы свои соответствующие средства. Можно пойти еще дальше и, преодолев многие промежуточные ступени, достичь супраментального сознания, вcеленская деятельность которого определяет все процессы более мелкого масштаба. Приобщаясь к космическому сознанию, мы не просто осознаем наличие или присутствие этого плана бытия, мы начинаем усваивать его сознание, поскольку это бытие становится доступным нашему чувственному опыту и познанию. Как раньше мы жили на уровне сознания нашего эго, так теперь – на уровне космического сознания, все активнее вступая в контакт и даже достигая единства с другими ментальными, витальными и физическими существами, что оказывает влияние как на наше собственное моральное и ментальное существо, так и на других людей, а также на весь физический мир в целом и на те события, что в нем происходят; причем наши средства влияния и воздействия на окружающее нас бытие приближаются к божественным и отличаются от тех, что доступны сознанию нашего эго.

Для тех, кто соприкоснулся с космическим сознанием или живет будучи постоянно погруженным в него, оно обладает большей реальностью, чем мир физический; оно реально само по себе, реальна его деятельность, реальны плоды этой деятельности. И как космическое сознание реально по отношению к нашему миру, который является его воплощением и выражением, так же и наш мир реален по отношению к космическому сознанию, не являясь, правда, независимым от него бытием. Обладая этим высоким и менее ограниченным опытом, мы воспринимаем сознание и бытие не как нечто противоположное и отличное друг от друга, но, напротив, в этом состоянии для нас все бытие и есть высшее сознание, а сознание, в свою очередь, есть вечное, самосущее, реальное в своих действиях бытие, оно – не мнимость и не процесс становления. Этот мир реален как раз потому, что существует только в пределах сознания, ибо именно Сознательная Энергия порождает Сознательное Бытие, составляя с последним неразрывное единство. Самостоятельное бытие отдельной материальной формы, независимое от принимающей эту форму самопросветленной энергии, противоречило бы истинному положению вещей и представляло бы собой фантасмагорию, кошмарный сон и немыслимую ложь.

Сознательное Бытие, представляющее собой истину бесконечного супраментального сознания, превосходит вселенную и живет независимо в Своей собственной невыразимой бесконечности и космической гармонии. Мир живет Им, но Оно не живет миром. И, подобно тому как мы можем достичь космического сознания и слиться с космическим бытием, точно так же мы можем достичь сознания, трансцендентного по отношению к космическому бытию, и превзойти уровень космического сознания. Теперь мы возвращаемся к вопросу, который уже был поставлен ранее: не означает ли этот выход в Трансцендентное еще одно отрицание – отрицание теперь уже космического бытия? В каком отношении находится наша вселенная к Запредельному?

Ибо у порога Трансцендентного обретается простой в себе, совершенный Дух, о котором говорится в Упанишадах, исполненный света, чистый, поддерживающий мироздание, но непосредственно в жизни мира не участвующий, чуждый всякой двойственности и раздробленности, единый, ничем не связанный, лишенный множественности – чистый Дух последователей Адвайты[17] , пассивный Брахман, трансцендентное Безмолвие. Человеческий разум, если он внезапно, резким скачком – вместо постепенного перехода с одной промежуточной ступени на другую – возносится к этому пределу и пересекает этот порог, с очевидной ясностью ощущает нереальность всего проявленного физического мира и воспринимает Безмолвие как единственную существующую реальность; это одно из самых ярких и значительных по силе воздействия и убедительности переживаний, доступных человеческому рассудку. Здесь, в этом восприятии чистого Духа или стоящего за ним Небытия, кроется причина второго отрицания, противоположного отрицанию материалиста, но более полного, категоричного и опасного своими последствиями как для человека, так и для общества – когда они склоняют свой слух к его полному притягательной силы зову к бегству в пустыню, к уединению и отшельничеству, – отрицания аскета.

Именно этот бунт Духа против Материи вот уже два тысячелетия, с того момента, как буддизм нарушил равновесие старого арийского мира, с возрастающей силой властвует над умами индийцев. Но это не означает, что идея космической иллюзии исчерпывает всю индийскую ищущую мысль; есть в Индии и другие философские учения и религиозные устремления. Самими философскими школами, порой придерживающимися даже противоположных взглядов, предпринимались попытки примирить Дух и Материю. Но на всех на них все-таки лежит тень великого Отрицания и конечная цель жизни неизменно связывалась с одеяньем аскета. Преобладавшая концепция бытия основывалась на буддийской теории Кармы с вытекавшим из нее противоречием между свободой и зависимостью; рождение в мире связывает человека узами зависимости, свободу от которых можно обрести, выйдя из круговорота рождений. Поэтому мнения всех философских и религиозных направлений сходились в одном: в этом мире, где царствует борьба противоположностей, нет места царству Божию. Его следует искать в запредельных сферах: либо в вечной радости Вриндавана[18] , либо в блаженстве Брахмалоки[19] , в неизреченной Нирване[20] за границами всего проявленного, или там, где отдельная жизнь исчезает в бескачественном единстве не поддающегося никаким определениям Бытия. На протяжении веков многочисленные свидетельства святых, пророков и учителей, владевших умами Индии и священных для индийского народа, постоянно говорили об одних и тех же высоких и далеких истинах: единственный путь к знанию лежит через самоотречение, физическая жизнь – оплот неведения, цель жизни – выход из круговорота рождений по зову Духа и отвержение Материи.

Спустя целую эпоху после того, как в Индии сам дух аскезы утратил свою былую притягательность и общее сочувствие – и времена отшельничества уже прошли или, во всяком случае, проходят также во всем мире, – можно с легкостью объяснять былое широкое распространение аскетического движения упадком жизненной энергии древнего сообщества, утомленного давлением принятого им бремени, широким участием в общечеловеческом прогрессе, истощившего свои силы, чтобы помочь человечеству осуществить свои устремления в самых разнообразных областях деятельности, много давшего человечеству в сфере познания. Но мы уже убедились в том, что за аскетизмом стоит определенная истина бытия, высший уровень сознательной реализации наших возможностей. На практике дух аскезы является непременной составляющей человеческого совершенства, и, несмотря на его определенную узость, без него нельзя обойтись до тех пор, пока человек не освободит свой разум и витальную природу от власти животного начала, которое столь настойчиво дает себя знать в этих частях человеческого существа.

Мы же, безусловно, пытаемся найти более широкую и полную основу для синтеза Духа и Материи. Мы считаем, что идеал индийского аскета, выраженный в великой ведантистской формуле «Единый и другого нет», должен быть дополнен другой равновеликой формулой: «Все это есть Брахман». Страстная человеческая устремленность ввысь, к Божественному до сих пор не обрела должной связи и согласованности с нисхождением Божественного, извечно обращенного к Своему творению. Значение Его действия в Материи не постигнуто в той же мере, как Его истина в Духе. Реальность, которая составляет предмет поисков саньясина, исследована по всей «вертикали», но по «горизонтали» – не в той степени и полноте, как это было у древних последователей Веданты. Как бы то ни было, в нашем стремлении к всеобъемлющему синтезу Духа и Материи мы не должны умалять и преуменьшать значение и роль чисто духовного импульса. Если материализм, как мы видели, внес свой вклад в осуществление целей Божественного, то аскетизм сослужил еще большую службу Жизни. В своем окончательном устроении всеобщей гармонии мы сохраним истины, открытые материалистической наукой, и ее практические достижения, даже если отчасти или полностью исчезнут ныне существующие формы научных исследований, представления результатов и их приложений. Но с еще большей бережностью должны мы обращаться с наследием древней арийской расы (как бы ни приуменьшалось и ни умалялось его значение), чтобы должным образом сохранить все его богатство.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.