Историческое (и современное) значение структурализма

Историческое (и современное) значение структурализма

Одно из основополагающих различий между структурализмом и феноменологией (или зоной 1 и зоной 2) состоит в том, что феноменология рассматривает содержимое (или феномены) ума, которое появляется в непосредственном опыте или сознавании, в то время как структурализм ищет паттерны, которым следуют эти феномены или переживания. Феноменология ищет непосредственные переживания и феномены, а структурализм – паттерны, объединяющие данные феномены. Эти паттерны или структуры управляют феноменами, но изнутри самих феноменов они недоступны прямому восприятию.

Хорошим примером этого могут послужить карточные игры – например, покер. Если вы будете наблюдать за игрой в покер с позиции феноменолога, то попытаетесь описать каждую карту, каждый феномен с большой точностью и включённостью в настоящее: вы будете обращать внимание на все фигуры, на отметки на каждой карте, их цвет, размер, форму, материал и так далее. Вы переживёте настолько интенсивный опыт каждой из этих карт, насколько сможете. Но карты на самом деле подчиняются определённым правилам, и эти правила нигде на самих картах не обозначены. Структуралиста же интересуют именно правила – паттерны, целостные структуры, – которых в реальности придерживаются ментальные содержания или карты. Вы можете смотреть в свой ум, наблюдать за ним изнутри, и всё же вы никогда не увидите в нём этих правил: они невидимы для интроспекции, невидимы для медитации, невидимы для феноменологии вообще. (Именно поэтому вы можете десятилетиями сидеть на коврике для медитации и ни разу не увидеть ничего, что напоминало бы уровни спиральной динамики. И наоборот: вы могли бы до посинения изучать спиральную динамику, так никогда и не обретя сатори, или просветления).

Исторически школа структурализма (в узком значении этого термина) начиналась в качестве подхода к зоне 4 в нижне-левом квадранте (например, Леви-Стросс, Якобсон). Иными словами, она предпринимала попытку сделать для «мы» то же самое, что Кэрол Гиллиган сделала для «я»: изучить эти внутренние реальности посредством объективных, научных подходов от 3-го лица (хотя она и делала это за много десятилетий до Гиллиган, Грейвза, Кигана и др.). Вскоре стало очевидно, что изначальный подход структурализма (бывший неисторическим и коллективистским) являлся неудовлетворительным и нуждался в улучшении. Первый шаг заключался в построении структурализма (или генеалогии), учитывавшего бы историческую перспективу и/или перспективу развития; вторым шагом было его подразделение на подходы, направленные на индивидов (ВЛ) и на культуры (НЛ).

Структуралистский подход к развитию (developmental structuralism) в применении к индивидам (зона 1) впервые был сформулирован новаторским гением одного из величайших американских психологов Джеймса Марка Болдуина в начале 1900-х (его учеником был и Жан Пиаже). Фактически Болдуин опередил более известных исследовавших развитие структуралистов, включая Жана Гебсера и Шри Ауробиндо. Модель Болдуина была гораздо более проработанной, нежели модели кого-либо из них. Болдуина, невоспетого героя своего времени, сейчас пытаются реабилитировать те, кто понимает его значимость. Куда менее совершенная и адекватная структурная модель Жана Гебсера, появившаяся спустя 40 лет после модели Болдуина, тем не менее, оказала большое влияние на науку – возможно, благодаря своей простоте. Эта широко известная сейчас однолинейная модель включает следующие основные стадии: архаическую, магическую, мифическую, рациональную и интегрально-аперспективную. Эта модель будет приведена ниже на иллюстрациях.

Интересно, что в то время как Болдуин одним из первых стал заниматься подходом зоны 2, его современник Уильям Джеймс предложил одну из самых по-научному строгих концепций зоны 1, или феноменологию внутреннего сознания и его переживаний, включая феноменологию религиозного опыта («Многообразие религиозного опыта»). Там, где Джеймс закреплял модернистский подход, Болдуин засеивал семена постмодернистского подхода, создавая тот структурализм, который будет двигателем раннего постмодернизма, а затем и позднего постмодернистского постструктурализма.

Наконец, одна из новаторских форм структуралистского подхода к развитию (или генеалогии) в применении к коллективному «мы» и особенно к его лингвистически порождённым мировоззрениям была предложена Мишелем Фуко. Его теория помогла внести в структурализм наиболее свежие волны постмодернизма – как здоровые, так и не здоровые (или сильно гипертрофированные) их вариации – и стала доминирующей системой в академическом мире гуманитарных наук на протяжении последних сорока лет. И, тогда как эпистемология модернизма подтачивала великие традиции с одного конца (считая их ненаучными), эпистемология постмодернизма принялась с другого конца (находя их подавляющими, притесняющими, патриархальными и монологичными). Как мы увидим, есть противоядия для обеих критик, которые, однако, были крайне разрушительными и зачастую справедливыми.

Таким образом, любой, кто сегодня изучает стадии развития различных аспектов внутреннего мира человека, идёт по следам великих первопроходцев, таких как Джеймс Марк Болдуин. В 1950-е наступила пора временного ослабления ВП-позитивизма, доминирующего в американском (англосаксонском) научном сообществе, поэтому вновь возник интерес к общим методологиям зоны 2, сопровождавшийся исследовательским бумом и появлением целого ряда гениев исследований развития, таких как Эрик Эриксон, Абрахам Маслоу, Клэр Грейвз, Лоуренс Колберг и Джейн Лёвинджер.

Исследователи стадий индивидуального развития продолжают использовать различные варианты методологий зоны 2 (включая структурализм, но не ограничиваясь им) в ВЛ квадранте. В число исследователей входят Роберт Киган, Уильям Перри, Роберт Селман, Сюзанна Кук-Гройтер, Кэрол Гиллиган, Клэр Грейвз (спиральная динамика), Дженни Уэйд, Майкл Бассеше, Уильям Торберт, Патрисия Арлин, Джон Броутон, Курт Фишер, Говард Гарднер и множество других крупных учёных.

Отметьте значение, которое эти открытия незамедлительно обрели для созерцательных и медитативных традиций: эти подходы предоставляют информацию об аспектах сознания, которые невидимы для медитации, созерцания или центрирующей молитвы. Эти стадии попросту невозможно увидеть при помощи медитации, интроспекции, феноменологии или любого другого подхода зоны 1 – неважно, западный он или восточный. Вот почему можно много лет просидеть на коврике для медитации, так и не увидев уровней спиральной динамики, и вот почему эти уровни не упоминаются ни в одном духовном или созерцательном тексте мира.

Данный факт играет жизненно важную роль в принятии созерцательных традиций современным и постсовременным миром. Однако в настоящий момент нет ни одной ведущей школы медитации, созерцания или молитвы, которые бы учитывали такой тип стадий. То же самое касается альтернативных школ и подходов, большинство из которых и не подозревает об открытиях зоны 2, – опять же потому, что их нельзя увидеть в медитации или почувствовать в непосредственном опыте.

Другая проблема состоит в том, что горизонты любой зоны могут иметь дисфункции, и нельзя увидеть болезнь, если вы не видите зону, в которой она наблюдается. «Бумерит», или «плюралит», является дисфункцией некоторых стадий зоны 2, и такого рода болезни невозможно увидеть с помощью медитации, феноменологии или осознанного чувствования. И посему созерцательные традиции, стремящиеся освободить вас от разнообразных пут, лишь стягивают их узел (что было сразу же отмечено исследователями зоны 2). Таким образом, те, кто занимается сегодня созерцательными практиками, непреднамеренно наносят им наибольший урон.