3. Синтез: Божественное откровение как конкретно-историческое событие спасения

3. Синтез: Божественное откровение как конкретно-историческое событие спасения

a) Откровение – фундаментальный богословский трактат

Когда богословие в одном из своих собственных трактатов принимает в расчет «откровение» в христианском понимании, сама собой напрашивается необходимость превратить это событие Божественного самовозвещения в путеводную нить рефлексии. Так в фундаментальной богословской перспективе трактат «религия» приводит к трактату «откровение», а за ним следует трактат «Церковь»[290]. Догматика отдает отчет в том, что вся совокупность ее трактатов сопровождается событием откровения[291]. Это справедливо по отношению к учению о Боге точно так же, как для христологии и пневматологии; справедливо по отношению к учению о творении и антропологии и не в меньшей степени – по отношению к экклезиологии и учению о таинствах. «В Церкви, как едином целом, во всех видах ее деятельности – и в высшей степени в слове Церкви и ее таинствах, – а также во всех установленных для этого устроениях, структурах и функциях, в церковной традиции, в усилиях по ее сохранению и украшению, откровение, как целое, и его различные измерения традиции всегда сохраняют свое присутствие и всякий раз сообщаются и раскрываются»[292]. К тому же то, что имеет в виду эсхатология, также заключено в откровении[293]. Поэтому неудивительно, что многие богословские публикации избирают своей темой (в числе прочего) откровение и трактуют его с весьма различной степенью детализации и различной расстановкой акцентов. В частности здесь стоит назвать следующее:

Во-первых, исследования понятия откровения, показывающие, что оно никоим образом не есть нечто само собой разумеющееся. В этом можно удостовериться, исследуя вопрос как в исторической перспективе – достаточно напомнить о том, что во времена св. отцов речь шла о [понятии, выраженном словом] oikonomia («домостроительство»), – так и с точки зрения философии[294] или богословских споров[295].

{121} Во-вторых, разъясняется, что христианское откровение в контексте тех откровений, с которыми мы встречаемся в других религиях[296], с необходимостью должно уточняться с постоянной оглядкой на фигуру Иисуса Христа.

В-третьих, христианское понятие откровения, как необходимое в богословском дискурсе, берут под защиту перед лицом обвинений в его инфляционном использовании и отдают ему должное как объемлющему понятию для совокупного содержания веры и богословия.

В-четвертых, христианское откровение осмысляется в его отношении к человеку. Здесь существенную помощь оказывает разъяснение как богословских, так и антропологических подходов.

Наконец, должна существовать возможность возводить все многообразие богословских попыток конкретизировать откровение и связать его с жизнью верующих и Церкви в целом к единому началу – свободно дарованному Богом человеку и исполненному во Христе событию откровения как возвещению Бога о Себе и предании Себя делу нашего спасения.

Поэтому в синтезе сказанного в этом разделе мы отказываемся от суммарного изложения различных оспариваемых точек зрения, способов мышления и их результатов и возведения их к единому принципу. Этот синтез, скорее, подхватывает то понимание откровения, которое, будучи определенным в первую очередь высказываниями II Ватиканского Собора об откровении, накладывает свой отпечаток на современные богословские воззрения. Тем самым, мы маркируем определенную рамку, которая охватывает всю главу «Откровение» в этом учебнике.