Интегральная наука

Интегральная наука

«Однажды весною, в час небывало жаркого заката, в Москве, на Патриарших прудах, появились два гражданина...» – так начинается, может быть, самый знаменитый в России роман. Недавно в продаже появилась грандиозная «Булгаковская энциклопедия» Бориса Вадимовича Соколова, в значительной степени посвященная источникам, питавшим этот роман. Данная энциклопедия еще раз с немыслимой глубиной и достоверностью доказала, что Булгаков был грандиозным завершителем, великим обобщителем культурного наследия. В этом смысле роман «Мастер и Маргарита» сам является энциклопедией мировой культуры и весь обращен в прошлое человечества. Речь же пойдет о будущем, причем довольно далеком, а потому обратимся к другому произведению. «Белый июльский зной, небывалый за последние два столетия, затопил город. Ходили марева над раскаленными крышами, все окна в городе были распахнуты настежь, в жидкой тени изнемогающих деревьев потели и плавились старухи на скамеечках у подъездов...» – так начинается одно из самых глубоких и неисчерпаемых произведений братьев Стругацких «За миллиард лет до конца света». Произведение братьев-фантастов, как это и положено, целиком обращено не в прошлое, а в будущее человечества, что не помешало авторам продемонстрировать, где возможно, связи с романом Михаила Булгакова. Подробного анализа не будет, однако можно вспомнить, как у Булгакова «соткался из воздуха» человек в кургузом пиджачке, знаменуя самое первое появление нечистой силы. В «Миллиарде» первый гонец неведомых сил, принесший Малянову шикарный продуктовый заказ, также был в кургузом пиджачке. Следующий гость был в огромных противосолнечных очках, что отсылает нас к булгаковскому Абадонне. К Вайнгартену является рыжий – «маленький медно-красный человечек с очень бледным личиком», что напоминает нам об Азазелло («Маленького роста, пламенно-рыжий, с клыком...»). Ну и так далее.

Зачем братьям Стругацким, писателям беспредельной фантазии, понадобилось столь прозрачно намекать на великий роман? Может быть, затем, чтобы мы поняли, наконец, что великие обобщения могут относиться не только к прошлому, но и к будущему.

Смысл обобщения состоит в том, что где-то в далеком будущем сойдутся все самые разнородные знания (маляновская диффузная материя, вайнгартеновская ревертаза, феддинги Губаря, культурное влияние Глухова...), «и это, наверное, будет очень странная точка пересечения»...

Вообще-то мысль о неизбежности создания интегральной науки бродит по миру уже давно. Видимо, с тех самых пор, когда всем стало очевидно, что единая в былом наука о природе все более и более дробится, мельчит и навсегда разделяет ученых на химиков, физиков и биологов, потом на более специализированных биохимиков, нефтехимиков, кристаллохимиков... а потом разделяет уже просто по отдельным проблемам, делая ученых все более глухими к проблемам друг друга.

Логично предположить, что если был период дробления науки, все большей специализации, дифференциального подхода к проблеме, то будет и период воссоединения науки в единое целое, как говорится: время собирать камни и время разбрасывать, точнее, наоборот – разбросали науки, теперь будем собирать. Дифференциальная наука, увлекшись чисто практическими проблемами, резала единое знание по тематическому принципу. Необходимо решать оптические проблемы – возникает оптика, необходимо решать механические проблемы – возникает механика, нужно сделать ядерную бомбу – стремительно развивается ядерная физика, взбрело кому-то в голову, что все горести и радости человеческие запрятаны в генах, – бросились «геном человека» манипулировать.

Совершенно понятно, что интегральная наука движущей своей силой будет иметь все тот же человеческий интерес к решению насущных проблем. Никакие вопли о необходимости единого знания не повернут науку от дифференциальных процессов к интегральным. Всего-навсего наступит момент, когда очередные прикладные проблемы потребуют не разъятия крупных блоков знаний на мелкие, а, напротив, поиска связей между уже существующими доктринами, системами, науками. Псевдоинтеграционные процессы уже идут в науке, когда возникают проблемы, требующие присутствия многих технологий (например, космос), однако новая наука при этом пока не рождается. Так когда же родится интегральная наука, которая, по фигуральному выражению Стругацких, приведет через миллиард лет (а на самом деле всего лишь через 1600 лет) к концу света (а на самом деле всего лишь к концу синхронной истории человечества)?

Согласно структурному гороскопу, правильнее было бы дифференциальную науку назвать ортодоксальной наукой, а интегральную, соответственно, закрытой. Ортодоксальная наука – значит формальная, формульная, ибо только благодаря максимальной формализации наука может стать общеупотребительной, единой для разных людей, для разных народов. Чем меньше в такой науке личного, потаенного, очевидного лишь для избранных, тем лучше. Язык такой науки всегда крайне формален – математические символы и знаки, химические формулы, физические уравнения, конструкторские чертежи и так далее.

Совсем другое дело – наука закрытая, она же интегральная, у нее нет цели быть единой в своих символах и знаках. Интегральная наука допустила бы несколько систем химических элементов, несколько систем классификации животного мира и так далее. У закрытой науки нет цели достичь единой для всех истины, нет системы объективных критериев, нет главного божества ортодоксальной науки – системы экспериментальной, опытной проверки научных данных. (Именно соответствие теории эксперименту позволяет ученым легко договариваться друг с другом.) Закрытая наука будет в значительной степени эстетизирована и индивидуализирована и в этом смысле станет посередине между наукой и искусством. Грубо говоря, научные статьи станут высокой прозой или даже поэзией, а чертежи будут скорее предметами живописи. Вместо понятия тождества главными станут понятия подобия и аналогичности. Критерием истины станет не многократно проведенный один и тот же эксперимент, а многократно и многосторонне (из разных систем) проработанная аналогия. В этом смысле интегральная наука оторвется от земли и станет в определенном смысле религиозной, ибо будет апеллировать к неким принципам бытия. Красота станет важнее точности, некрасиво – значит, неверно. Таким образом, закрытая, интегральная наука объединит науку, искусство и религию.

Столь серьезная разница между двумя науками должна демонстрировать и принципиальное отличие в объектах исследования. Но где же взять для новой науки новый объект? Все очень просто – объектом в новой науке будет тот, кто в старой науке был субъектом. Необходимо признать, что великая, могучая и непобедимая дифференциально-ортодоксальная наука, добившись грандиозных успехов в расщеплении ядра, распознании вирусов и бактерий, а также прокладывании борозд в космическом пространстве, необычайно слабо выступила в гуманитарных науках. Более чем скромны достижения в философии, психологии, нет науки о семье, о коллективе, историческая наука не двинулась дальше описательного этапа, не все так уж хорошо в медицине.

Провал дифференциальной науки в изучении человека можно было бы объяснить слишком малой мощностью усилий. Конечно, смысл жизни менее важен для мировых держав, чем ядерная бомба. Однако дело не только в финансировании, не только в актуальности тех или иных задач. Изначальные неудачи ортодоксальных историков, философов и психологов породили целый комплекс, комплекс непознаваемости истории, непознаваемости человека. Истоки этого комплекса в том, что человек и все, что с ним связано, принадлежит к иному миру, иной стихии, чем природа. В природе все так или иначе воспроизводимо, отсюда преклонение перед опытными исследованиями, экспериментом. Человек же невоспроизводим принципиально; невоспроизводимо общество, государство, невоспроизводима история. Человеку нельзя дать формулу, как серной кислоте или закону всемирного тяготения. Невозможность определить человека вообще потребует создания многих систем аналогий, подобий, поиска, на пересечении которых и будет расшифрована загадка бытия.

Можно брать различные стороны научной жизни, и везде интегральная наука будет действовать противоположным образом. Так, если дифференциальная наука ставит крупную задачу, а затем дробит ее на тысячи мелких, решая их последовательно, то интегральная наука пойдет другим путем – она будет решать частные задачи (задачи личности), постепенно укрупняя их масштаб, пока эти задачи не укрупнятся до масштаба Вселенной.

Необходимо отметить некоторые принципиальные особенности интегральной науки. Ведущую роль в этой науке будет играть не мужчина, как это было в науке дифференциальной, а женщина. Это вытекает из многих положений, в частности из учения о третьей эпохе. Главная особенность женского мышления состоит в способности отказа от единой системы мировосприятия, в стремлении к совмещению на первый взгляд несовместимых систем. Именно эти особенности мешали женщинам быстро продвинуться в науке дифференциальной, требующей абсолютно цельного мышления, но помогут в науке интегральной, гораздо менее принципиальной. Кроме того, объект новой науки – человек (точнее, мужчина) гораздо интереснее именно женщинам, чем мужчинам, более тяготеющим к явлениям и таинствам природы.

Другой особенностью науки будет ее русское (российское) происхождение. Быть может, 1000-летнее существование имперской Руси главной своей целью имеет именно создание для человечества интегральной науки о смысле бытия. Не будем забывать, что дифференциальную науку человечеству подарила имперская Англия, живущая под знаком эмпирической Крысы. Россия же обозначена знаком Лошади, прославленной бесконечным поиском структур (Норберт Винер, Грегор Мендель, Дмитрий Менделеев).

Ну и, наконец, последнее замечание. Начало интегральной науки, надо полагать, положит медицина, поскольку проблема здоровья наиболее четко сформулирована, наиболее актуальна. Кроме того, в XXI веке человечество вступает в медицинский возраст Змеи. Ну и, наконец, самое главное – интегральная наука станет гораздо более возрастной, а для этого необходимо оздоровить народ, иначе ему будет не до науки.

Пока же нам очень важно сбросить скорость продвижения и привыкать к тому, что в интегральной науке штурм не дает ничего, а самый короткий путь – это движение петляющее, те самые «глухие кривые окольные тропы», которыми заканчивается книга братьев Стругацких.

1998

Данный текст является ознакомительным фрагментом.