Святой пророк Илия[240]

Святой пророк Илия[240]

Принцип иконы – передавать лишь основное, и на первый взгляд кажется странным, что эпизодический момент из жития пророка Илии, когда он, скрываясь в пустыне, питается пищей, приносимой ему воронами (см.: 3 Цар. 17:36), принят в качестве особой иконографической темы. И тем не менее наряду с другими изображениями этого пророка тема эта очень распространена в православной иконографии, особенно в русской.

Имя Илия в переводе с еврейского языка означает «крепость Господня». Таким его и описывает Библия: строгий подвижник, ревнитель веры в Бога истинного, пылающий огнем любви к Нему, дерзновенный проповедник, по наружности муж космат (4 Цар. 1:8). Таким изображает его и православная иконография. Передавая в образе и красках характер пророка, она часто подчеркивает его (например, в чине) словами самого пророка, написанными на развернутом свитке: Ревнуя поревновах по Господе Бозе Вседержителе (3 Цар. 19:10). Пророк Илия, самый грозный и могучий из ветхозаветных пророков, получивший власть над стихиями природы, заключавший небеса (см.: 3 Цар. 17:1) и отверзавший их (см.: 3 Цар. 18:45), особенно почитается людьми, наиболее ощутимо связанными с природой, – земледельцами. В силу этой власти над стихиями природы, и в частности над огнем, он почитается также как защитник от пожара. Внутренний огонь его ревности к Богу знаменовался явлением огня видимого: силой своей молитвы он неоднократно сводил огонь с неба (см.: 3 Цар. 18:37–38, 4 Цар. 1:10–12) и в огненной же колеснице был взят живым на небо (см.: 4 Цар. 2:11). Православная иконография особенно сильно подчеркивает эту связь пророка Илии с огнем. Так, например, очень распространено изображение его вознесения на небо в огненной колеснице, влекомой огненными конями, которых ведет ангел. Эта связь выявляется и в его поясных изображениях, как, например, в замечательной новгородской иконе XIV столетия (в Третьяковской галерее в Москве), где мощный внутренний пламень его очей подчеркнут фоном огненно-красного цвета.

Наша икона изображает ветхозаветного праведника как одного из тех, ихже не бе достоин весь мир, в пустынях скитающеся и в горах и в вертепах и в пропастех земных (Евр. 11:38). Мощная фигура пророка, его голова, заросшая косматыми, спутавшимися волосами, мужественное с высоким лбом лицо полны несокрушимой силы. В левой его руке обычный атрибут пророка – свиток. Он спокойно и с уверенностью встречает и созерцает явление ворона, приносящего ему небесные дары, протягивая правую руку для их приятия. Эта сцена раскрывает все значение этого, казалось бы, несущественного момента жития пророка, когда в ответ на его пламенную любовь к Богу по воле Божией изменяется естественный мировой порядок.

Св. пророк Илия. Мозаика. VI в. Фрагмент сцены Преображение Господне. Монастырь Св. Екатерины. Синай

Огненное вознесение пророка Илии. Псков. Первая половина – середина XVI в. Псковский музей-заповедник

Святитель Василий Великий дает этому моменту следующее толкование: «Илии служил жилищем Кармил, гора возвышенная и необитаемая; пустыня вмещала в себя пустынника: но душа все составляла для праведника, и напутием жизни была у него надежда на Бога. Но при таком роде жизни не умер он с голода; напротив того, самые хищные и наиболее прожорливые птицы приносили ему пищу, служителями при столе праведника стали те, у кого было в обычае похищать чужие снеди; по повелению Владыки изменив свою природу, они сделались верными стражами хлебов и мяс»[241]. В служении пророка момент этот явился предварением данного ему впоследствии на горе Хорив откровения о явлении в мир Бога: и се мимо пройдет Господь, и дух велик и крепок разоряя горы, и сокрушая камение в горе пред Господем, но не в дусе Господь: и по дусе трус, и не в трусе Господь: и по трусе огнь, и не во огни Господь: и по огни глас хлада тонка, и тамо Господь (3 Цар. 19:11–12). Это пророчество, представляющее собой предображение Царствия Божия, читается в день откровения его, явленного Господом в Преображении на Фаворе (см. разбор иконы Преображения на с. 313–317). Икона с изображением пророка Илии, питаемого вороном, показывающая изменение по воле Божией самих законов природы, являет собой, в свою очередь, пророческое предображение этого Царствия, грядущего в силе. В этом, по-видимому, кроется причина ее широкого распространения.

Несколько грузная и большая по отношению к доске фигура пророка на нашей иконе, его спокойная поза и движение являются как бы внешним выражением его мощи и духовной силы. Распределенные с большим художественным чутьем детали хорошо уравновешивают композицию этой прекрасной иконы.

Праздники и святые. Новгород. XVI в. Музей икон. Реклинхаузен (Германия)