Глава II. Герои чести и отваги

Глава II. Герои чести и отваги

Персей и Медуза

Персей был сыном Юпитера и Данаи. Его дед, Акрисий, был встревожен оракулом, который предсказал ему, что сын его дочери будет орудием его смерти, и потому мать и дитя по его приказы были помещены в деревянный ящик и спущены в море. Ящик приплыл к Серифу, где был найден рыбаком, который доставил мать и наследника к царю этой страны Полидекту, которым они были любезно приняты.

Когда Персей вырос, Полидект послал его на битву с горгоной Медузой, ужасным чудовищем, которое опустошало страну. Когда-то она была прекрасной девушкой, чьи волосы были ее главной славой, но, так как она осмелилась соперничать в красоте с Минервой, богиня лишила ее всего очарования и превратила ее прекрасные локоны в шипящих змей. Она стала жестоким чудовищем с таким пугающим видом, что любое живое создание, посмотревшее на нее, превращалосьв камень. Всюду вокруг пещеры, где она жила, можно было видеть каменные фигуры людей и животных, которым довелось взглянуть на нее и окаменеть от ее вида. Персей, которому покровительствовали Минерва и Меркурий (первая одолжила ему свой щит, а второй – крылатые сандалии), отправился сперва к богиням Грайям, знавшим все скрытое в природе.

Грайями звались три сестры, седые от рождения, откуда и происходит их имя. У них был единственный, общий им всем глаз и такой же зуб. Отняв у них этот глаз и зуб, Персей пообещал отдать отнятое лишь в том случае, если они укажут ему дорогу к Горгонам и дадут крылатые сандалии, мешок и шлем Аида (шапку-невидимку). Получив все это, Персей отправился к Горгонам.

Горгоны были женщинами-чудовищами с зубами огромными, как у свиньи, медными клювами и волосами-змеями. Никто из этих существ не занимает такого места в мифологии, как горгона по имени Медуза, к истории которой мы сейчас обратимся. Мы упоминаем их главным образом для того, чтобы представить оригинальную теорию некоторых современных писателей, что горгоны и граи были лишь персонификациями ужасов моря, первые означают сильные волны в открытом море, вторые – белые пенные волны, которые разбиваются о скалы побережья. Именно такие названия скрываются под этими эпитетами на греческом.

Персей пришел к Медузе, когда она спала, и, не глядя на нее прямо, а ориентируясь по ее отражению в сияющем щите, отрубил ей голову и посвятил ее Минерве, которая закрепила его центре своей эгиды.

Мильтон в своем «Комосе» так описывает эгиду:

Щит со змеинокосою Горгоной,

Чей вид врагов необоримой девы,

Минервы мудрой, в камень превращал,

Как не эмблемой чистоты суровой,

Способной ужас и благоговенье

В насильнике внезапно пробудить?

Перевод Ю. Корнеева

Лукан (в поэме «Фарсалия», кн. 9) рассказывает, что кровь одной из Горгон дала начало всем змеям Ливии – аспиду, амфисбене, аммодиту и василиску:

В теле ее губительный яд впервые природа

Произвела: из горла тогда шипящие змеи

Выползли, жалом своим трепеща с пронзительным свистом.

И по спине у нее разметались, как женские косы

Плечи хлестали они ликованием полным Медузы.

Встали над хмурым челом, поднявшись дыбом, гадюки,

Яд извивался из них, когда волосы дева чесала.

Что было пользы проткнуть копьем василиска.

Мурру несчастному? Яд мгновенно по древку разлился.

В руку всосался ему; поспешно меч обнаживши,

Он ее тотчас отсек, у плеча отделивши от тела.

И, наблюдая пример своей собственной смерти ужасной,

Смотрит, живой, как гибнет рука.

Персей и Атлас

После битвы с Медузой Персей, неся с собой голову горгоны, летал повсюду над землей и морем. Когда пришла ночь, он достиг западного предела земли, где садится солнце. Здесь он был бы рад отдохнуть до утра. Это было царство Атласа, который весом превосходил любого другого человека. Он был богат стадами и растениями и не имел соседей или соперников, которые осмелились бы оспаривать его положение. Но главной его гордостью был сад, в котором были золотые плоды, висевшие на золотых ветвях, полускрытые золотыми листьями.

Персей сказал Атласу:

– Я пришел к тебе как гость. Если ты ценишь славное происхождение, а я притязаю на то, что мой отец – Юпитер; если уважаешь подвиги силы – я расскажу тебе о своей победе над Медузой Горгоной. Мне же нужен лишь отдых и еда.

Но Атлас вспомнил древнее предсказание, предупреждавшее его, что сын Зевса однажды украдет его золотые яблоки. Поэтому он ответил:

– Убирайся! А то ни твои ложные притязания на славу, ни родословная не спасут тебя.

И он попытался вышвырнуть его. Персей, посчитав гиганта слишком сильным для себя, сказал:

– Если ты так мало ценишь мою дружбу, соизволь принять мой подарок, – и, отвернувшись, выставил голову горгоны.

И бедняга Атлас, со всем своим весом, превратился в камень. Его борода и волосы стали лесами, руки и плечи – утесами, голова – вершиной, а кости – скалами. Каждая часть утяжелилась, пока он не стал горой, и (такова была воля богов) небо со звездами доныне покоится на его плечах.

Персей и морское чудовище

Персей, продолжая свой полет, прибыл в страну эфиопов, царем которой был Кефей. Кассиопея, его жена, гордая своей красотой, осмелилась однажды сравнивать себя с морскими нимфами, чем возмутила их до такой степени, что они наслали огромное морское чудище опустошать побережье страны.

Чтобы успокоить богов, оракул уговорил Кефея отдать родную дочь Андромеду на съедение чудовищу. Когда Персей посмотрел на землю со своей небесной высоты, то увидел девушку, прикованную цепями к скале и ожидающую приближения змея. Она была очень бледной и не двигалась, так, что если бы ее слезы не текли, и волосы не развевались, ее можно было принять за мраморную статую. Он был так потрясен этим видом, что забыл обо всем. Он стал парить над ней и наконец сказал:

– О, дева, не заслуживающая таких цепей, а скорее тех, что связывают вместе влюбленных, скажи мне, прошу тебя, свое имя, и имя твоей страны, и почему ты так связана.

Сначала она от скромности молчала и, если бы могла, закрыла бы свое лицо руками; но, когда он повторил свои вопросы, то из страха, что он может подумать, что на ней есть какая-то вина, о которой она не осмеливается сказать, она открыла свое имя, и название страны, и рассказала про то, как ее мать гордилась красотой.

Но прежде чем она договорила, над водой послышался шум, и появилось морское чудище, с головой, поднятой над поверхностью воды, разбивающее волны своей широкой грудью. Дева вскрикнула; ее отец и мать, которые теперь прибыли к месту, оба несчастные, но мать более заслуженно, стояли рядом, не способные защитить, но только изливать причитания и обнимать жертву. Потом Персей сказал:

– Довольно слез; настал час спасения. Меня можно почитать и самого по себе, так как я сын Юпитера и известен как убийца горгоны; но я постараюсь завоевать ваше расположение оказанием услуги, если только боги будут ко мне благосклонны. Если ваша дочь будет спасена моей храбростью, то я потребую ее как награду.

Родители согласились (как они могли колебаться?) и обещали с ней царское приданое.

И как только чудовище, бросившееся мощным рывком, оказалось в пределах гряды камней, юноша, во внезапном прыжке, взлетел в воздух. И как орел, который с высоты своего полета увидев змею, греющуюся на солнце, налетает на нее и хватает за шею так, чтобы помешать ей повернуть голову и применить клыки, так и юноша устремился на спину чудовища и вонзил свой меч в его плечо. Раздраженное раной, чудовище поднялось в воздух, потом погрузилось в глубину; потом, как дикий вепрь, окруженный сворой лающих собак, стало метаться из стороны в сторону, пока юноша ускользал от его атак с помощью своих крыльев. Где только он не находил место для своего меча, он наносил раны зверю, пронзая то один его бок, то другой, пробираясь к хвосту. Грубые струи влаги из ноздрей чудища смешались с кровью. Крылья героя намокли от нее, и он больше не смел довериться им.

Высадившись на скалу, которая возвышалась над волнами, он, держась за выступ, нанес чудовищу последний смертельный удар, когда оно проплывало рядом. Люди, которые собрались на берегу, закричали так, что холмы ответили эхом. Родители в радости обняли своего будущего зятя, называя его избавителем и спасителем их дома, а дева, причина и одновременно награда за битву, спустилась со скалы.

Кассиопея была эфиопкой, и, следовательно, несмотря на ее хваленую красоту, чернокожей; по крайней мере, так, видимо, думал Мильтон, который обращается к этой истории в своем «Il Penseroso», где определяет Меланхолию следующим образом:

Богиня мне мила другая –

Ты, Меланхолия благая,

Чей лик нарочно зачернен,

Затем что слишком светел он

Для слабого людского взора;

Но это чернота, которой

Лишь умножалась прелесть той,

Кому Мемнон был брат родной,

Иль царственной Кассиопеи,

Дерзнувшей дочерей Нерея

Прогневать похвальбой своей.

Перевод Ю. Корнеева

Кассиопея названа «звездной эфиопской царицей», потому что после смерти она была помещена среди звезд, образуя созвездие с таким именем. Хотя она удостоилась такой чести, морские нимфы, ее старые враги, все же торжествовали и добились, чтобы она была помещена в той части неба около полюса, где каждую ночь она половину времени висит вниз головой, чтобы преподать урок покорности.

Мемнон же был эфиопским царем, о котором мы расскажем в следующей главе.

Свадебный пир Персея

Радостные родители с Персеем и Андромедой направились во дворец, где был устроен пир и царило веселье и праздничное настроение. Но вдруг послышался шум, и Финей, некогда помолвленный со спасенной девушкой, с толпой своих приближенных ворвался внутрь, требуя себе девушку. Напрасно Кефей протестовал:

– Ты бы претендовал на нее, когда она была привязана к скале, принесенная в жертву чудовищу. Приговор богов, обрекший ее на такую судьбу, разорвал все помолвки, как сама смерть.

Финей ему не ответил, но метнул свой меч в Персея, правда меч не попал в цель и упал, не причинив вреда герою.

Персей бросил бы свой меч в ответ, но трусливый противник побежал и спрятался за алтарь. Однако его действие было сигналом для наступления его команды на гостей Кефея. Они сами защищались, и получилась общая борьба; старый царь удалился оттуда после бесплодных увещеваний, призывая богов в свидетели, что он не виновен в нарушении законов гостеприимства.

Персей и его друзья некоторое время держались в неравной схватке; но число противников было значительно больше, и поражение казалось неизбежным, когда внезапная мысль пришла в голову Персея – «Я сделаю моего врага моим защитником».

Потом громким голосом он воскликнул:

– Если у меня есть друзья здесь, отвернитесь! – и поднял голову Горгоны.

– Не пытайся испугать нас своим обманом, – сказал Фескел и поднял свое копье для броска, но окаменел именно в этой позе.

Ампикс почти погрузил свой меч в тело простершегося врага, но его рука окаменела, и он не мог ни выбросить ее вперед, ни отвести назад. Другой в момент громогласного вызова остановился с открытым ртом, но без исходящего звука. Один из друзей Персея, Аконтей, также поймал взгляд горгоны и окаменел, как другие. Астиагей ударил его мечом, но вместо того, чтобы причинить рану, меч отскочил со звоном.

Финей увидел ужасный результат своей несправедливой выходки и смутился. Он громко звал своих друзей, но не получал ответа; он дотрагивался до них, но находил только камень. Упав на колени, он простирая руки к Персею, но отвернувшись, просил прошения.

– Возьми себе все, – молил он, – оставь мне только мою жизнь.

– Подлый трус, – отвечал Персей, – вот что я тебе пожалую: никакое оружие не коснется тебя, более того, ты будешь сохранен в моем доме как память об этих событиях.

Сказав так, он выставил голову горгоны туда, куда смотрел Финей, и именно в той позе, в какой он был – на коленях, с протянутыми руками и отвращенным лицом – он и замер неподвижной массой камня!

Джон Мильтон в «Потерянном рае» помещает Медузу прямиком в ад, где она служит дополнительной пыткой грешным душам:

Они к воде

Припасть готовы, но преградой – Рок;

Ужасная Медуза, из Горгон –

Опаснейшая, охраняет брод;

Сама струя от смертных уст бежит,

Как некогда из жадных губ Тантала.

Перевод Ю. Корнеева

Заключение. По возвращении домой Персей возвратил волшебные сандалии Гермесу, а тот вернул их нимфам. Он же доставил Аиду шлем-невидимку. Голову Медузы в дар получила Афина-Паллада и прикрепила ее к своему щиту, который с тех пор стал грозным орудием – эгидой, – и с той поры сказать «оказаться под эгидой власть имущего человека» стало на всех языках означать обретение надежной защиты.

Злоключения Эдипа

Лай, царь Фив, был предупрежден оракулом, что его трону и жизни будет угрожать опасность, если его новорожденному сыну будет дано вырасти.

Поэтому он поручил ребенка пастуху с приказом уничтожить его; но пастух, движимый жалостью, и вместе с тем не осмелившийся полностью ослушаться, привязал ребенка за ноги и оставил его висеть на ветке дерева. В таком виде наследника нашел селянин, который принес его своему господину и госпоже, и они назвали его Эдип, т. е. «с опухшими ногами».

Много лет спустя Лай держал путь в Фивы в сопровождении только одного слуги и встретил на узкой дороге юношу, который правил колесницей. На его отказ уступить дорогу по их требованию, слуга убил одну из его лошадей, и путник, исполненный ярости, убил и Лая, и его слугу. Этим юношей был Эдип, который, таким образом, в неведении стал убийцей своего собственного отца.

Немного спустя после этого события Фивы были поражены монстром, который осадил главную дорогу. У него было тело льва, а верхняя часть – от женщины. Его (вернее её) называли Сфинкс. Она лежала, преклоненная к земле, на вершине скалы и задерживала путешественников, который шли этим путем, предлагая им загадку с условием, что тот, кто ее разгадает, пройдет спокойно, а кто ошибется – будет убит. Еще никому не удалось решить этой загадки, и все были убиты.

Сфинга (Сфинкс) была интеллектуальной, но малосимпатичной личностью

Эдип не устрашился этим тревожным счетом, и смело пошел навстречу испытанию. Сфинкс спросила его: «Какое животное утром ходит на четырех ногах, днем – на двух, а вечером – на трех?». Эдип ответил: «Человек, который в детстве ползает на четвереньках, в зрелости ходит прямо, а в старости – с помощью палки». Сфинкс была так подавлена решением своей загадки, что бросилась со скалы и погибла.

Благодарность народа за избавление от монстра быластоль велика, что они сделали Эдипа своим царем, отдав ему в жены царицу Иокасту. Эдип, не зная родителей, уже стал убийцей отца; а, женившись на царице, он стал мужем своей матери. Эти ужасы оставались скрытыми, пока наконец Фивы не были поражены голодом и чумой, и по совещанию с оракулом не вышло на свет двойное преступление Эдипа. Иокаста покончила с собой, а Эдип, сошедший с ума, ослепил себя и ушел из Фив, ужасающе несчастный и покинутый всеми, кроме своей дочери, Антигоны, которая верно следовала за ним, пока после периода утомительных странствий в нищете его злосчастная жизнь не подошла к концу.

Антигона

Среди интересных людей и выдающихся подвигов легендарной Греции значительная доля принадлежит женскому полу.

Ярким примером дочерней и сестринской преданности была Антигона, также как Алкестида – примером супружеского самопожертвования. Она была дочерью Эдипа и Иокасты, которые со всеми их потомками были жертвами безжалостной судьбы, обрекшей их на гибель.

Когда ослепленный Эдип отправился в добровольное изгнание, лишь Антигона, его дочь, одна разделила его странствия и оставалась с ним до самой его смерти, а затем вернулась в Фивы.

Эдип скитается с Антигоной

Между тем, братья Антигоны – Этеокл и Полиник договорились разделить отцовское царство и править им по очереди – каждый по году. Первый год правления по жребию выпал Этеоклу, который, когда время его истекло, отказался передать царство брату, и таким образом узурпировал власть.

Полиник бежал к Адрасту, царю Аргоса, который отдал ему в жены свою дочь и помог с армией, чтобы осуществить его притязание на царство. Это привело к знаменитому походу «Семерых героев против Фив», который дал богатый материал для эпических и трагических поэтов Греции.

Амфиарай, зять Адраста, был против этого предприятия, потому что он был провидцем и знал, что никто из главарей, кроме Адраста, не вернется из этого похода живым. Но, будучи женатым на Эрифиле, сестре царя, Амфиарай согласился, что всякий раз, когда он и Адраст расходятся во мнении, они будут оставлять принятие решения Эрифиле. Полиник, зная это, подарил Эрифиле ожерелье легендарной жены Кадма – Гармонии – и этим склонил ее на свою сторону. Это ожерелье было подарком Вулкана Гармонии на ее свадьбу с Кадмом, и Полиник прихватил его с собой, когда бежал их Фив. Эрифила не могла отказаться от такой заманчивой взятки, и по ее решению началась война, и Амфиарай пошел навстречу своей определенной судьбе. Он смело проявил себя в противоборстве, но не мог отвратить свою судьбу.

Преследуемый врагом, он плыл по реке, когда молния, брошенная Юпитером, разверзла землю, и он, его колесница и его возничий были поглощены. Здесь мы не будет говорить подробно о героизме и жестокости, которыми отмечена эта война; но должны описать верность Эвадны как контраст к слабости Эрифилы.

Капаней, муж Эвадны, в пылу битвы заявил, что пробьется в город хоть назло самому Зевсу. Он взбирался, приставив к стене лестницу, но Юпитер, обидевшись на его нечестивый язык, поразил его молнией. На его похоронах Эвадна бросилась в его погребальный костер и погибла.

В начале войны Этеокл советовался с прорицателем Тиресием о ее исходе. Тиресий в юности случайно увидел купающуюся Минерву. Богиня в гневе ослепила его, но потом, успокоившись, дала ему взамен дар пророчества. Когда с ним советовался Этеокл, он заявил, что Фивы падут, если Менекей, сын Креонта, добровольно принесет себя в жертву. Героический юноша, узнав ответ, отдал свою жизнь в первой же схватке.

Война длилась долго с переменным успехом. Наконец, обе стороны согласились, что братья должны разрешить свой спор поединком. Они боролись и оба погибли один от руки другого. Армии возобновили битву, и, наконец, захватчики были вынуждены отступить и бежали, оставив своих мертвецов не погребенными. Креонт, дядя погибших царевичей, теперь став царем, приказал похоронить Этеокла со всеми полагающимися почестями, но оставил тело Полиника лежать там, где он упал, запретив кому бы то ни было хоронить его под страхом смерти.

Антигона, сестра Полиника, с негодованием слушала этот отвратительный указ, который предавал тело ее брата собакам и хищникам, лишающий его тех обрядов, которые считались важными, чтобы упокоить мертвеца. Не поколебавшись от отговоров ее нежной, но робкой сестры, и не получив помощи, она решила бросить вызов и отважилась похоронить тело собственными руками. Ее застали за этим делом, и Креонт отдал приказы, чтобы она была похоронена заживо, как сознательно обратившая в ничто торжественный указ города. Ее возлюбленный, Гемон, сын Креонта, покончил с собой, т. к. не мог изменить ее судьбу и спасти ее.

История Антигоны образует сюжет двух прекрасных трагедий греческого поэта Софокла. Поэтесса Джеймсон в «Характеристиках женщин», сравнивает ее характер с характером Корделии в шекспировском «Короле Лире».

От редактора. В русской поэзии историю Антигоны находим у В. В. Капниста:

«Эдипа» видел я, – и чувство состраданья

Поднесь в растроганной душе моей хранит

Гонимого слепца прискорбный, томный вид.

Еще мне слышатся несчастного стенанья,

И жалобы его, и грозный клятвы глас,

Что ужасом мой дух встревоженный потряс,

Еще в ушах моих печальной Антигоны

Унылый длится вопль и раздаются стопы.

Трикраты солнца луч скрывала мрачна ночь,

А я всё живо зрю, как нежну, скорбну дочь

Дрожащею рукой отец благословляет

И небо, кажется, над нею преклоняет.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.