Глава V. Герои троянской войны

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава V. Герои троянской войны

Минерва, как мы уже говорили, была богиней мудрости, но однажды и она сделала большую глупость – вступила в спор с Юноной и Венерой, кто из них прекраснее. Случилось это так: на свадьбу Пелея и Фетиды были приглашены все боги, кроме Эриды или Раздора.

Рассердившись, что ее исключили, богиня бросила гостям золотое яблоко, на котором было написано: «прекраснейшей». И вот Юнона, Венера и Минерва, каждая претендовали на это яблоко. Юпитер, не желая принимать решение в таком деликатном деле, послал богинь на гору Ида, где пас свои стада прекрасный пастушок Парис, и ему было поручено принять решение. Таким образом, богини предстали перед ним. Пытаясь склонить его на свою сторону, Юнона обещала ему власть и богатство, Минерва – почет и военную славу, а Венера – прекраснейшею женщину в жены.

Суд Париса. С картины Ансельма Фейербаха (1829–1880).

Парис решил спор в пользу Венеры и отдал ей золотое яблоко, таким образом, сделав двух других богинь своими врагами. Под покровительством Венеры, Парис поплыл в Грецию и был любезно принят Менелаем, царем Спарты. Елена, жена Менелая, была той самой женщиной, прекраснейшей из всех, которую Венера присудила Парису. Ее руки добивались многочисленные женихи, и, прежде чем ее решение стало известно, все они, по предложению Одиссея, одного из них, дали клятву, что они будут защищать ее от любой несправедливости и мести, если это будет необходимо. Она выбрала Менелая и жила с ним счастливо, когда как гость к ним прибыл Парис. С помощью Венеры Парис уговорил ее бежать с ним и унес ее в Трою, из-за чего возникла знаменитая Троянская война – тема величайших поэм античности, в частности, Гомера и Вергилия.

Менелай призвал своих братьев – вождей Греции – исполнить их обет и присоединиться к его борьбе за возвращение жены.

В основном, они откликнулись, но Улисс, который недавно женился на Пенелопе и был очень счастлив со своей женой и ребенком, не хотел вступать в столь трудное дело. Поэтому он не решался, и, чтобы убедить его, был послан Паламед. Когда Паламед прибыл в Итаку, Одиссей притворился сумасшедшим. Он запряг в плуг вместе осла и быка и начал сеять соль. Паламед, чтобы испытать его, положил наследника Телемаха перед плугом, и отец повернул плуг в сторону, ясно показав, что он не безумный, и после этого не мог больше отклоняться от исполнения своего обещания. Будучи теперь и сам заинтересован в предприятии, он оказал свою помощь, чтобы привести других отлынивающих вождей, особенно Ахилла. Этот герой был сыном Фетиды, на свадьбе которой «яблоко раздора» было брошено богиням. Фетида сама была бессмертной, морской нимфой, и, зная, что ее сыну суждено погибнуть под Троей, если он отправится в поход, она постаралась предотвратить его уход. Он послала сына на остров Скирос, ко двору царя Ликомеда, и заставила скрываться в образе девушки среди дочерей царя. Улисс, слышавший, что он здесь, прибыл, притворившись купцом, во дворец и предложил к продаже женские украшения, среди которых положил кое-какое оружие.

В то время, как царские дочери были поглощены разным содержанием купеческого лотка, Ахилл взял в руки оружие и так выдал себя острому глазу Одиссея, который без больших трудностей сумел уговорить его нарушить мудрые советы матери и присоединиться к своим соотечественникам в войне.

Приам был царем Трои, а Парис, пастух и соблазнитель Елены, был его сыном. Парис был выращен тайком, потому что были определенные зловещие предсказания, связывающие с ним со младенчества, что он разрушит государство. Казалось, эти предсказания сбываются, потому что греческого войска сейчас в приготовлениях снаряжалось больше, чем когда-либо. Агамемнон, царь Микен и брат оскорбленного Менелая, был выбран в главнокомандующие. Одним из самых прославленных воинов был Ахилл. Кроме него ценились Аякс, гигантского роста и огромного мужества, но глупый по интеллекту; Диомед, уступающий во всех качествах воина только Ахиллу; Улисс, славящийся своей проницательностью; и Нестор, самый старый из греческих военачальников и один из тех, к которому все они обращались за советом.

Но и Троя была далеко не слабым врагом. Приам, царь, был уже старым, но он был мудр и усилил свое государство хорошим правлением дома и многочисленными союзами с соседями. Но главной опорой и поддержкой его трона был сын Гектор, один из благороднейших характеров, изображенных языческой античностью. Он с самого начал предчувствовал падение своей страны, но все же упорно продолжал героическое сопротивление, хотя ни в коем случае не оправдывая ошибку, которая навлекла на нее опасность.

Он был женат на Андромахе, и его характер как мужа и отца был не менее замечательным, чем воина. Главными вождями со стороны Трои были, помимо Гектора, Эней и Деифоб, Главк и Сарпедон.

После двухлетнего приготовления греческий флот и армия собрались в порту Авлида в Беотии. Здесь на охоте Агамемнон убил оленя, который был посвящен Диане, и богиня по возвращении наслала на армию чуму и произвела штиль, который не давал кораблям покинуть порт.

Калхант, прорицатель, объявил, что ярость богини-девственницы может быть смягчена только жертвоприношением девы на ее алтарь, и что должна быть выбрана ни кто другая, как дочь обидчика. Агамемнон, хотя и неохотно, дал свое согласие, и его дочь юная Ифигения была вызвана в воинский лагерь под предлогом, что она якобы будет выдана замуж за Ахилла. Когда она прибыла и уже была почти принесена в жертву, богиня смягчилась и выхватила ее, оставив вместо нее оленя, а Ифигения, обернутая в облако, была унесена в Тавриду, где Диана сделала ее жрицей в своем храме.

У Теннисона в его «Мечте прекрасных женщин» Ифигения так описывает свои чувства в момент жертвоприношения:

Надежды я лишилась в этом месте,

Которое назвать не в силах я;

Отец мой закрывал лицо рукою;

А я была ослепленна слезами,

Хотя пыталась говорить; хрипя от вздохов.

Я как во сне пыталасьразглядеть

Сурового царя со львиным взором,

Мечтавшего увидеть увидеть смерть мою.

Дрожали мачты, словно на плаву,

Палатки, люди, берег плавал в дымке;

И кто-то острый нож воздел над моей грудью

Я это видела и – и больше ничего…

Ветер теперь стал благоприятный, и флот отплыл и повез воинов к побережью Трои. Троянцы прибыли, чтобы помешать их высадиться на берег, и в первой же схватке от руки Гектора пал Протесилей. Дома Протесилей оставил жену Лаодамию, которая была очень нежно к нему привязана. Когда до нее дошли вести о его смерти, она умоляла богов позволить вернуться ему только на три часа. Просьба была выполнена. Меркурий привел Протесилея назад в верхний мир, и, когда он умирал во второй раз, Лаодамия умерла вместе с ним. Рассказывали, что нимфы посадили вокруг его могилы три вяза, которые росли очень быстро, пока не стали достаточно высокими, чтобы дать обзор Трои, и потом высохли, но свежие ветви поднялись из корней.

Вордсворт взял историю Протесилея и Лаодамии в качестве сюжета своей поэмы.

«Илиада»

Война продолжалась без убедительных результатов в течение девяти лет. Потом произошло событие, которое, казалось, будет роковым для греков, и это была ссора между Ахиллом и Агамемноном. С этого момента начинается великая поэма Гомера «Илиада». Греки, хотя и не имели успеха против Трои, брали города их соседей и союзников, и при дележе добычи на долю Агамемнона выпала девушка-пленница по имени Хрисеида, дочь Хрисея, жреца Аполлона. Хрисей пришел, неся священные эмблемы своего служения, и просил освободить его дочь. Агамемнон отказался. Тогда Хрисей молил Аполлона поразить греков болезнью, до тех пор, пока они не будут вынуждены уступить его просьбе. Аполлон внял молитве своего жреца и послал на лагерь греков чуму. Тогда был созван совет, чтобы обсудить, как успокоить гнев богов и остановить мор. Ахилл смело настаивал, что причиной несчастья является то, что Агамемнон удерживает Хрисеиду. Агамемнон, приведенный в ярость, согласился освободить Хрисеиду, но потребовал у Ахилла уступить ему вместо нее Брисеиду, девушку, которая досталась Ахиллу как его доля при дележе добычи. Ахилл подчинился, но тогда объявил, что он больше не будет принимать участия в войне. Он изъял свои силы из общего лагеря и открыто признавал, что намерен вернуться домой в Грецию.

Боги и богини были заинтересованы в этой знаменитой войне не меньше, чем сами противники. Было хорошо известно, что Троя должна в конце концов пасть, если ее враги будут упорны и сами добровольно не оставят предприятия. Все же было оставлено достаточно простора случаю, чтобы волновать переменами надежды и страхи высших сил, которые принимали участие на другой стороне. Юнона и Минерва в следствие пренебрежения, которое оказал их красоте Парис, были враждебны к троянцам; Венера, наоборот, покровительствовала им. Венера заручилась поддержкой своего воздыхателя Марса, но Нептун покровительствовал грекам. Аполлон придерживался нейтралитета, но принимал участие то на одной стороне, то на другой; и сам Зевс, хотя и любил доброго царя Приама, все же был в меру беспристрастным; однако, не без исключений.

Фетида, мать Ахилла, возмутилась всем сердцем на несправедливость по отношению к ее сыну. Она немедленно направилась во дворец Зевса и умоляла сделать так, чтобы греки пожалели о своей несправедливости к Ахиллу, подарив успех троянскому войску. Юпитер согласился, и в битве, которая последовала, успех был полностью на стороне троянцев. Греков прогнали с поля битвы, и они укрылись на своих кораблях.

Агамемнон созвал совет самых своих мудрых и смелых военачальников. Старик Нестор посоветовал, что надо послать делегацию к Ахиллу, чтобы уговорить его вернуться на поле битвы; что Агамемнон должен уступить девушку, причину спора, с богатыми дарами, чтобы загладить ошибку, которую он сделал. Агамемнон согласился, и Улисс, Аякс и Фоеникс были посланы к Ахиллу передать весть о раскаянии.

Они исполнили задание, но Ахилл был глух к их уговорам. Он прямо отказывался вернуться на поле битвы и настаивал на своем решении отчалить в Грецию без промедления.

Греки построили бастионы вокруг своих кораблей, и теперь, вместо того, чтобы осаждать Трою, сами были под осадой внутри своего бастиона. На следующий день после неудачной делегации к Ахиллу, была битва, и троянцы под покровительством самого Зевса имели успех и смогли отвоевать проход через укрепления греков и уже были готовы поджечь корабли. Нептун, видя, что греков так теснят, пришел к ним на помощь. Он появился в виде прорицателя Калхаса, воодушевлял воинов своими криками и обращался к каждому лично, пока не поднял их боевой душ настолько, что они заставили троянцев очистить путь. Аякс демонстрировал чудеса бесстрашия, и, наконец, столкнулся с Гектором. Аякс бросил боевой клич, на который Гектор ответил и бросил свой меч в огромного воина. Он был меток и поразил Аякса туда, где на груди пересекаются ремни, на которых держатся щит и меч. Двойная преграда не дала мечу проникнуть, и он упал, не причинив вреда. Тогда Аякс схватил огромный камень, один из тех, что служили подпоркой кораблю, и бросил в Гектора. Он ударил его в шею, и Гектор упал. Те, кто следовали за Гектором, сразу же подхватили его и унесли прочь, оглушенного и раненного.

Пока Нептун так помогал грекам и отбросил назад троянцев, Юпитер не видел ничего, что происходило, потому что его внимание было отвлечено от поля битвы хитростями Юноны. Эта богиня украсилась всеми своими чарами и в довершение всего одолжила у Венеры ее пояс, называемый «Цестус» («Венерин поясок»), который обладал свойством усиливать чары его обладательницы до такой степени, что им совершенно нельзя было противостоять. Так приготовившись, Юнона вышла к своему мужу, который сидел на Олимпе, наблюдая битву. Когда он увидел ее столь прекрасную, страсть его прежней любви вновь ожила и, забыв о противоборствующих армиях и всех других государственных делах, он думал только о ней и дал битве идти, как придется.

Но эта погруженность продолжалась не долго, и, когда, взглянув вниз, он увидел Гектора, лежащего на равнине почти при смерти от боли и ран, он в ярости отверг Юнону, приказав ей послать к нему Ириду и Аполлона. Когда прибыла Ирида, он послал ее с суровым посланием к Нептуну, приказывающим ему немедленного покинуть поле битвы. Аполлон был отправлен излечить раны Гектора и оживить его сердце. Эти приказы были выполнены с такой быстротой, что, пока битва еще бушевала, Гектор вернулся на поле, а Нептун удалился в свои владенья.

Стрела из лука Париса ранила Махаона, сына Асклепия, который унаследовал искусство врачевания от своего отца, и был поэтому очень ценен для греков как хирург, кроме того, что он был одним из их самых смелых воинов. Нестор взял Махаона в свою колесницу и увез его с поля битвы. Когда они проходили мимо кораблей Ахилла, этот герой, выглянув в поле, увидел колесницу Нестора и узнал старого военачальника, но не мог разглядеть, кто был раненый. Потому, позвав Патрокла, своего компаньона и самого близкого друга, он послал его к палатке Нестора, чтобы это разузнать.

Патрокл, прибыв к палатке Нестора, увидел раненого Махаона и, рассказав о причине своего прибытия, собирался поспешить прочь, но Нестор задержал его, чтобы рассказать о масштабах бедствий греков. Он также напомнил ему, как, когда отправлялись в Трою, Ахилла и его самого их почтенные отцы напутствовали разными советами: Ахилла – достичь высшей славы, а Патрокла, как старшего, присматривать за своим другом, направлять его неопытность. «Теперь, – сказал Нестор, – пришло время для такого влияния. Если боги так любезны, ты сможешь просто вернуть его обратно; но, если нет, пусть хотя бы пошлет своих солдат на поле, и ты, Патрокл, приди, вооруженный в его доспехи, и, возможно, сам вид этого сможет прогнать троянцев».

* * *

Патрокл был сильно тронут этим обращением и поспешил назад к Ахиллу, думая обо всем том, что видел и слышал. Он рассказал царевичу о грустном состоянии дел в лагере их прежних товарищей: Диомед, Улисс, Агамемнон, Махаон – все ранены, бастионы разрушены, враги около кораблей и готовятся поджечь их и, таким образом, лишить их всех средств возвращения в Грецию. Пока он говорил, на одном из кораблей взметнулось пламя. Ахилл, увидев это, сдался настолько, что разрешил Патроклу повести мирмидонян (так назывались солдаты Ахилла) на поле битвы и одолжил ему свои доспехи, которыми он мог сильнее поразить страхом воображение троянцев.

Без промедления солдаты пошли, Патрокл надел блестящие доспехи, взобрался на колесницу Ахилла и повел людей, пылких к битве. Но прежде чем они пошли, Ахилл сурово наставлял, что он будет биться с отвратительным врагом: «Не пытайся, – сказал он, – оттеснить троянцев без меня, а то только усилишь мой позор». Потом, заклиная воинов показать все, на что они способны, он покинул их, полных рвения к битве.

Патрокл и его мирмидоняне сразу же вступили в битву там, где она бушевала горячее всего; при их виде радостные греки закричали, и корабли ответили на возглас эхом. Троянцы, при виде хорошо знакомых доспехов, были охвачены ужасом и искали, где укрыться. Первыми те, что захватили и подожгли корабль, бежали и позволили грекам взять его и загасить пламя. Потом бежали в страхе остальные троянцы. Аякс, Менелай и два других сына Нестора демонстрировали чудеса мужества. Гектор был вынужден развернуть коней и бежать из окружения, оставив своих людей, запутанных в траншее, выходить, как они смогут. Патрокл гнался за ними, убивая многих, никто не осмеливался противостоять ему.

Наконец, Сарпедон, сын Зевса, рискнул выйти на бой с Патроклом. Юпитер посмотрел на него и хотел выхватить его от судьбы, которая его ожидала, но Юнона намекнула, что, если он сделает так, то это побудит всех других обитателей небес вмешиваться подобным образом всякий раз, когда их отпрыски будут в опасности; и Зевс уступил этому доводу. Сарпедон бросил свое копье, но не попал в Патрокла, а Патрокл бросил свое с большим успехом. Он пронзил грудь Сарпедона, и тот упал и, призывая своих друзей уберечь его тело от врага, скончался. Потом разгорелась жестокая схватка за его телом. Греки достигли цели и сорвали с Сарпедона его доспехи, но Зевс не позволил обесчестить останки своего сына и, по его приказу, Аполлон выхватил из самой гущи воинов тело Сарпедона и доверил его заботе братьев-близнецов: Смерти и Сну, которые перенесли его в Ликию, родную землю Сарпедона, где над ним были совершены дальнейшие погребальные обряды.

Таким образом, Патрокл достиг успеха в своем огромном желании оттеснить троянцев и помочь своим соотечественникам, но вот фортуна от него отступила. Гектор на своей колеснице выступил против него. Патрокл бросил в Гектора огромный камень, но не попал, но поразил Цебриона, его возницу, и сбил его с колесницы. Гектор сошел с колесницы, чтобы спасти своего друга, а Патрокл также сошел, чтоб довершить свою победу. Так два героя встретились лицом к лицу. Об этом решающем моменте поэт, противящийся тому, чтобы отдать победу Гектору, пишет, что Феб был против Патрокла. Он сбросил шлем с его головы, а меч – из его рук. В то же время неизвестный троянец ранил его в спину, и Гектор, навалившись вперед, пронзил его копьем. Патрокл пал, смертельно раненый.

Ахилл у тела Патрокла. С картины Гамильтона.

Потом началась ужасная схватка за тело Патрокла, но его доспехами сразу же завладел Гектор, который, на немного удалившись, снял свои собственные доспехи и надел доспехи Ахилла и потом вернулся в бой. Аякс и Менелай защищали тело, а Гектор и его смелые воины боролись, чтобы захватить его. Битва бушевала с переменным успехом, когда Зевс закрыл все небо черным облаком. Сверкнула молния, прогремел гром, и Аякс, высматривая вокруг кого-нибудь, кого можно было бы отправить к Ахиллу, чтобы рассказать о смерти его друга и о неотвратимой опасности, что его останки попадут в руки врага, не мог увидеть подходящего посыльного. И вот то, что он тогда воскликнул – эти знаменитые строчки, которые часто цитируются:

Зевс, наш владыка, избавь аргивян от ужасного мрака!

Дневный свет возврати нам, дай нам видеть очами!

И при свете губи нас, когда уж так восхотел ты!»

Так говорил, – и слезами героя отец умилился:

Быстро и облак отвел, и мрак ненавистный рассеял;

Перевод Н. Гнедича

Юпитер услышал мольбу и рассеял облака. Потом Аякс послал Антилоха к Ахиллу с сообщением о смерти Патрокла и о битве, бушующей за его останки. Грекам, наконец, удалось унести тело к кораблям, их по пятам преследовали Гектор, Эней и другие троянцы.

* * *

Ахилл слушал о судьбе своего друга с таким горем, что Антилох боялся, как бы тот не покончил с собой. Его вопли достигли ушей матери, Тефиды, далеко в глубинах океана, где она жила, и она поспешила к нему узнать о причине. Она нашла его одержимым таким самобичеванием, что он так много разрешил Патроклу и позволил другу пасть жертвой того. Его единственным утешением была надежда на месть. Он хотел немедленно кинуться на поиски Гектора. Но мать напомнила ему, что у него сейчас нет доспехов, и обещала, что, если он подождет до утра, она обеспечит его комплектом вооружения от Вулкана, даже лучше, чем у него был. Он согласился, и Фетида немедленно отправилась во дворец Вулкана.

Она нашла его занятым в своей кузнице, изготавливающим для себя треножники, столь искусно сделаные, что они двигались сами, куда их хотели направить, и возвращались назад, когда их отпускали. Услышав просьбу Фетиды, Вулкан немедленно отложил свою работу и поспешил исполнить ее желания. Он сделал прекрасный комплект оружия для Ахилла, сначала щит был украшен тонко разработанными эмблемами, потом шлем украшен золотом, потом непроницаемые латы, все совершенно подходило к его фигуре и было превосходной работы. Все было сделано за одну ночь, и Фетида, получив их, спустилась с ними на землю и положила их к ногам Ахилла на восходе дня.

Фетида приносит Ахиллу новые доспехи. С картины Бенджамина Веста (1806–1808)

Первый отблеск радости, который почувствовал Ахилл после смерти Патрокла, был при виде таких великолепных доспехов. И теперь, облачившись в них, он пошел в лагерь, сзывая всех военачальников на совет. Когда они все собрались, он обратился к ним.

Отрекшись от недовольства Агамемноном и горько сожалея о бедах, которые из этого произошли, он призвал греков выйти как один на поле битвы. Агамемнон дал достойный ответ, возложив вину на Ату, богиню раздора; и отсюда между героями было восстановлено полное согласие.

* * *

Потом Ахилл выступил в битву, воодушевленный яростью и жаждой мести, которые делали его непобедимым. Самые храбрые воины бежали от него или падали от его меча. Гектор, охраняемый Аполлоном, держался в стороне; но бог, приняв вид одного из сыновей Приама, Ликаона, побудил Энея встретиться с ужасным воином. Эней, хотя чувствовал себя не равным противником, не отказался от боя. Он бросил свое копье со всей силы в щит работы Вулкана. Щит был сделан из пяти металлических пластин; две были медные, две – оловянные, а одна – золотая. Копье пронзило два слоя, но было остановлено в третьем. Ахилл бросил свое копье удачнее. Оно пронзило щит Энея, но проскользнуло у его плеча и не причинило раны.

Затем Эней схватил камень, такой, что в наши времена с трудом поднимут два человека, и был готов бросить его, а Ахилл, вытянув меч, готов был обрушиться на него, но тогда Нептун, который смотрел на эту битву, сжалился над Энеем, который, как он видел, несомненно пал бы жертвой, если его быстро не спасти, простер облако между сражающимися и, подняв Энея с земли, унес его над головами воинов и коней в тыл. Ахилл, когда туман рассеялся, оглядывался кругом тщетно, ища своего противника, признавая чудо, и повернул свое оружие против других воинов. Но никто не осмеливался противостоять ему, и Приам, глядя с городских стен, видел всю свою армию, бегущую к городу. Он отдал приказ открыть широкие ворота, чтобы принять беглецов, и закрыть их сразу же, как троянцы пройдут, чтобы враги не могли войти так же. Но Ахилл был так близко, преследуя, что это было бы не возможно, если бы Аполлон в виде Агенора, сына Приама, не бился с Ахиллом некоторое время, потом обернулся в бегство и взял путь в сторону от города.

Ахилл преследовал и гнал свою предполагаемую жертву вдаль от стен, когда Аполлон открыл себя, и Ахилл, поняв, как он был обманут, прекратил погоню.

Но когда остальные бежали в город, Гектор стоял снаружи, решившийся ждать битвы. Старый отец звал его со стен и просил его отказаться от соблазна битвы. Его мать, Гекуба, так же его умоляла, но все напрасно. «Как могу я, – говорил он себе, – по приказу которого люди пошли сегодня на бой, где так много полегло, искать спасения себе от единственного врага? Но что, если я предложу ему уступить Елену и все ее сокровища и кроме того много наших? Ах, нет! Слишком поздно. Он даже не будет меня слушать, а убьет, пока я буду говорить».

Пока он так размышлял, приблизился Ахилл, ужасный, как сам Марс, его доспехи вспыхивали молниями, когда он двигался. При его виде сердце подвело Гектора, и он побежал. Ахилл быстро преследовал. Они бежали, все же держась у стен, пока трижды не обежали вокруг города. Как только Гектор приближался к стенам, Ахилл подсекал его и заставлял делать круг шире. Но Аполлон поддерживал силы Гектора и не давал ему упасть от усталости. Затем Паллада, приняв вид Дейфоба, самого храброго брата Гектора, внезапно появилась в стороне. Гектор смотрел на него с радостью, и таким образом набравшись сил, прекратил бежать и развернулся, чтобы встретить Ахилла.

Гектор бросил свое копье, которое ударилось в щит Ахилла и отскочило назад. Он повернулся, чтобы принять другое из руки Дейфоба, но Дейфоб исчез. Тогда Гектор понял свою глупость и сказал: «Увы! Ясно, что пришел мой час умереть! Я думал, что Дейфоб под рукой, но Паллада обманула меня, и он по-прежнему в Трое. Но я не умру бесславно». Сказав так, он вытащил саблю и сразу устремился на противника. Ахилл, закрывшись своим щитом, ждал приближения Гектора. Когда он подошел на расстояние, достижимое его копьем, Ахилл, выбрав своим глазом уязвимое место там, где доспехи оставляли его шею непокрытой, бросил в него свое копье, и Гектор пал, смертельно раненый, и слабо проговорил: «Пощади мое тело! Позволь моим родителям выкупить его, и дай мне получить погребальные обряды от сынов и дочерей Трои». На это Ахилл ответил: «Пес, не назначай мне выкуп и не взывай к жалости меня – того, кому ты принес такое ужасное горе. Нет! Поверь мне, ничто не спасет твой скелет от собак. Хоть двадцать выкупов и твой все золотом будет предложен, я все это отвергну».

Сказав так, он снял с его тела доспехи и, связав веревками его ноги, привязал их к своей колеснице, оставив тело волочиться по земле. Потом взобрался на колесницу, хлестнул коней и так волочил тело туда и сюда перед городом. Какими словами можно описать горе царя Приама и царицы Гекубы при таком зрелище! Люди едва могли удержать старого царя от того, чтобы он броситься туда. Он кидался в пыль и умолял их каждого по имени, чтобы дали ему идти. Горе Гекубы было не менее сильным. Горожане стояли вокруг них, плача. Звук причитаний достиг ушей Андромахи, жены Гектора, когда она сидела с девушками и работала, и, предчувствуя зло, она пошла к стене. Когда она увидела, что там происходило, то готова была броситься вниз головой со стены, но ослабела и упала на руки своих девушек. Оправившись, она оплакивала свою судьбу, рисуя себе картину разоренной страны, себя в плену, а своего сына, получающего хлеб только по милости чужеземцев.

Когда Ахилл и греки отомстили убийце Патрокла, они были заняты тем, чтобы оказать положенные погребальные обряды своему другу. Был воздвигнут костер, и тело горело с полагающейся торжественностью; а потом происходили игры-состязания в силе и ловкости, беге колесниц, борьбе, боксе и стрельбе из лука. Затем военачальники сидели на поминальной трапезе и потом удалились на отдых. Но Ахилл не принимал участия в празднике и не спал. Воспоминания о потерянном друге не давали ему уснуть, напоминая об их дружбе в труде и опасностях, в битве или в опасном море. До утренней зари он покинул свою палатку и, запряг в колесницу своих быстрых коней и привязал тело Гектора, чтобы волочить его за собой.

Дважды он проволок его вокруг могилы Патрокла, оставив его, наконец, валяться в пыли. Но Аполлон не позволял, чтобы тело было разорвано и изуродовано всем этим насилием, и сохранял его от всякой порчи и загрязнения.

Пока Ахилл вымещал свой гнев такими надругательствами над храбрым Гектором, Юпитер из жалости вызвал к себе Фетиду. Он сказал ей пойти к сыну и убедить его отдать тело Гектора его друзьям. Потом Юпитер послал Ириду к царю Приаму, чтобы поддержать его в том, чтобы идти к Ахиллу и выпросить тело сына. Ирида доставило это сообщение, и Приам немедленно приготовился подчиниться. Он открыл свою сокровищницу и достал богатые одежды и покрывала, десять талантов золота и два великолепных треножника, и золотую чашу бесподобной работы. Потом он созвал своих сыновей и приказал им вывести паланкин, и поместил в него различные предметы, предназначенные как выкуп для Ахилла. Когда все было готово, старый царь с единственным товарищем, столь же старым, как он сам, глашатаем Идеем, выехали из ворот, расставшись с Гекубой, царицей, и всеми его друзьями, которые оплакивали его как идущего на верную смерть.

* * *

Но Юпитер, глядя с сочувствием на почтенного царя, послал Меркурия быть его проводником и защитником. Меркурий, приняв вид молодого воина, предстал перед пожилой четой, и, пока при виде его они сомневались, бежать или сдаться, бог приблизился и, сжав руку Приама, предложил быть их проводником к палатке Ахилла. Приам радостно принял предложенную им услугу, и он, взобравшись на коляску, принял вожжи и вскоре доставил их к палатке Ахилла. Жезл Меркурия погрузил всех караульных в сон, и без помех он ввел Приама в палатку, где сидел Ахилл с двумя своими воинами. Старый царь бросился к Ахиллу в ноги и целовал те ужасные руки, которые убили так много его сыновей.

«Подумай, о, Ахилл, – сказал он, – о твоем собственном отце, столь же пожилом, как я, и трепещущем на темной грани жизни. Может быть, даже сейчас какой-нибудь соседний правитель досаждает ему, и нет никого рядом, чтобы помочь ему в его горе. Но, точно зная, что Ахилл жив, он все же будет рад, надеясь, что однажды он снова увидит его лицо. Но нет утешения мне – тому, чьи самые храбрые сыновья, столь поздние цветы Илиона, все пали.

Но один у меня был, один, который больше, чем все остальные, опора моей старости, тот, кого, воюющего за свою страну, ты убил. Я пришел упокоить его тело, принеся со мной бесценный выкуп. Ахилл, почитай богов! Вспомни своего отца! Ради него окажи мне сочувствие!»

Приам выпрашивает у Ахиллеса тело Гектора. С картины А. А. Иванова (1806–1858)

Эти слова тронули Ахилла, и он заплакал; вспоминая по очереди своего отсутствующего отца и потерянного друга. Движимый жалостью к седым локонам и бороде Приама, он поднялся с земли и сказал так:

«Приам, я знаю, что ты достиг этого места, ведомый неким богом, потому что без божественной помощи никто из смертных, даже будучи очень юным, не отважился бы на такую попытку. Я исполню твою просьбу, подвинутый к тому очевидной волей Зевса». Сказав так, он встал и вышел со своими двумя друзьями и, разгрузив паланкин, оставил две мантии и платье, чтобы покрыть тело, которое они поместили в паланкин и расстелили одеяния на нем, чтобы не раскрытым он был отвезен назад в Трою. Потом Ахилл оставил старого царя с его слугами, сначала пообещав перемирие на двенадцать дней для погребальных торжеств.

Когда паланкин приблизился к городу и был увиден со стен, люди высыпали, чтобы еще раз взглянуть в лицо своему герою. Впереди всех пришли мать и жена Гектора, и при виде безжизненного тела возобновили свои причитания. Все люди рыдали с ними, и до заката солнца, не было ни паузы, ни ослабления в выражении их горя.

На следующий день были сделаны приготовления для погребальных торжеств. В течение девяти дней люди приносили дрова и строили костер, и на третий поместили на его вершину тело и подожгли; тогда как вся Троя столпилась вокруг костра. Когда он полностью сгорел, они потушили угли вином, собрали кости и поместили их в золотую урну, которую похоронили в земле, и воздвигли над ней груду камней.

Такие почести Илион своему герою оказал,

И мирно спала могущественного Гектора тень.

Поуп.

Гибель Трои

Повествование «Илиады» заканчивается смертью Гектора, и о судьбе других героев мы узнаем из «Одиссеи» и позднейших поэм. После смерти Гектора Троя не сразу же пала, но получая помощь от новых союзников, еще продолжала сопротивление. Одним из их союзников был Мемнон, эфиопский царевич, историю которого мы уже рассказали. Другим была Пенфисилея, царица амазонок, которая прибыла с отрядом воинов-женщин. Все источники отмечают их героизм и устрашающее действие их воинственного крика. Пенфисилея убила многих бравых воинов, но, в конце концов, была убита Ахиллом. Но, когда герой склонился над своим погибшим врагом и разглядел ее красоту, молодость и храбрость, он горько пожалел о своей победе. Ферсит, дерзкий крикун и демагог, осмеял его горе, и был за это убит героем.

Ахилл случайно увидел Поликсену, дочь царя Приама, возможно по случаю перемирия, которое было предоставлено троянцам для похорон Гектора. Он был пленен ее красотой, и, чтобы завоевать ее в жены, согласился использовать свое влияние среди греков, чтобы подарить Трое мир. В храме Аполлона, когда договаривались о свадьбе, Парис пустил в него отравленную стрелу, которая, направленная Аполлоном, ранила Ахилла в пятку, его единственное уязвимое место. Ибо Тефида, мать Ахилла, когда он был младенцем, погрузила его в реку Стикс, которая сделала все его тело неуязвимым, за исключением пятки, за которую она его держала.

Тело Ахилла, столь вероломно убитого, забрали Аякс и Улисс. Тефида наказала грекам отдать доспехи ее сына герою, который из всех выживших будет самым достойным их. Единственными претендентами были Аякс и Улисс; и избранное число других военачальников было назначено, чтобы присудить награду. Она была отдана Одиссею; таким образом, мудрость была оценена выше, чем сила; после чего Аякс покончил с собой, бросившись на собственный меч. На месте, где его кровь попала на землю, вырос цветок, названный гиацинт, на листьях которого имеются две буквы имени Аякс, Аi, что по-гречески значит «горе». Таким образом, Аякс, как и мальчик Гиацинт, претендует на славу рождения от него этого цветка. Вид шпорника (живокости), который является гиацинтом поэтов в сохранение памяти об этом событии – это Delphinium Ajacis (дельфиниум Аякса).

Наконец, было раскрыто, что Троя может быть взята только при помощи стрел Геркулеса. Они принадлежали Филоктету, другу, который был с Геркулесом до конца и возжег его погребальный костер. Филоктет присоединился к походу греков против Трои, но случайно был ранен в ногу одной из отравленных стрел, и запах из его раны был так отвратителен, что товарищи привезли его на остров Лемнос и оставили там. Теперь был послан Диомед, чтобы пригласить его присоединиться к войску. Он достиг своей цели. Филоктет был излечен от своей раны Махаоном, и первой жертвой роковых стрел был Парис. В беде Парис вспомнил о той, кого в своем процветании забыл. Это была нимфа Энона, на которой он был женат в юности и которую бросил ради роковой красоты Елены. Энона, помня зло, которое она испытала, отказалась вылечить его рану, и Парис вернулся в Трою и умер. Правда, Энона быстро раскаялась и поспешила за ним с лекарствами, но пришла слишком поздно, и она в горе повесилась[4].

В Трое была знаменитая статуя Минервы, называемая Паллада. Говорили, что она упала с небес, и верили, что город не будет взят, пока статуя будет оставаться в нем. Одиссей и Диомед, замаскировавшись, вошли в город и смогли завладеть Палладой, которую вынесли в греческий лагерь.

Но Троя все еще держалась, и греки начали терять надежду, что ее вообще можно победить силой, и, по совету Одиссея, решили прибегнуть к хитрости. Они сделали вид, что собираются оставить осаду, и часть кораблей была уведена и скрыта на соседнем острове. Затем греки построили огромного ДЕРЕВЯННОГО коня, которого они хотели выдать за искупительную жертву Минерве, но в действительности он был заполнен вооруженными людьми. Оставшиеся греки погрузились на корабли и отплыли прочь, словно это было окончательный уход. Троянцы, видя, что лагерь разрушен, и флот ушел, решили, что враг оставил осаду. Ворота были открыты, и все население вышло, радуясь долго-запрещенной свободе, на место бывшего лагеря.

На этой современной реконструкции показано как мог бы выглядеть пресловутый «троянский конь», на века ставший символом греческой хитрости

Огромный конь был главным предметом удивления. Все думали, чем он мог быть. Некоторые советовали взять его в город как трофей; другие чувствовали перед ним страх.

Пока они сомневались, Лаокоон, жрец Нептуна, воскликнул: «Что это за безумие, горожане? Неужели вы не достаточно узнали о коварстве греков, чтобы поддаться ему? Что касается меня, я боюсь греков, даже когда они приносят дары». Сказав так, он ударил мечом по боку коня. Удар отозвался пустым звуком, похожим на стон.

После этого люди, возможно, могли бы принять его совет и разрушить рокового коня со всем его содержимым, но именно в этот момент появилась группа людей, ведущая кого-то, похожего на греческого пленника. Оцепеневший от ужаса, он был выведен перед военачальниками, которые успокоили его, обещав сохранить ему жизнь при одном условии: что он правдиво ответит на вопросы, которые ему зададут. Он сказал, что грек, и зовут его Синон, и по злому умыслу Одиссея он был брошен своими соотечественниками при отплытии. С почтением к деревянному коню он рассказал им, что это искупительное жертвоприношение Миневрве, и он сделан столь огромным с четкой целью, чтобы его не смогли перенести в город; потому что Калхант, прорицатель, сказал им, что, если троянцы завладеют конем, то наверняка восторжествуют над греками. Эти слова воодушевили народ, и они стали думать, как они могут лучше завладеть огромным конем и благоприятными знаками, связанными с ним; как вдруг случилось чудо, которое не оставило места сомнениям. Из моря появились две огромные змеи. Они выползли на землю, и толпа разбежалась в разные стороны. Змеи направились точно на место, где стоял Лаокоон со своими двумя сыновьями. Сначала они напали на детей, обернувшись вокруг их тел и дыша ядовитым дыханием им в лицо. Отец, пытаясь спасти их, был следом схвачен и обвит змеиными кольцами. Он боролся, чтобы разорвать их, но они одолевали все его усилия и сжимали его и детей в своих ядовитых изгибах. Это событие было расценено как четкое подтверждение недовольства богов непочтительным обращением Лаокоона с конем, которого они больше не сомневались расценивать как священный предмет и готовились ввести его с полагающейся торжественностью в город. Это было сделано с песнями и триумфальными восклицаниями, и день завершился праздником. Ночью вооруженные люди, которые скрывались в теле коня, были выпущены предателем Синоном, открыли ворота своим друзьям, которые вернулись под покровом ночи. Город был подожжен; люди, утомленные праздником и сном, были преданы мечу, и Троя полностью побеждена.

Одна из самых знаменитых существующих скульптурных групп, – это Лаокоон и его дети в объятиях змей. Ее копия имеется в Атенеуме Бостона; оригинал находится в Ватикане в Риме. Следующие строки – из «Паломничества Чайлд Гарольда» Байрона:

И дальше – в Ватикан! Перед тобой

Лаокоон – вершина вдохновенья.

Неколебимость бога пред судьбой,

Любовь отца и смертного мученья –

Все здесь! А змеи – как стальные звенья

Тройной цепи, – не вырвется старик,

Хоть каждый мускул полон напряженья,

Дракон обвил, зажал его, приник,

И все страшнее боль, и все слабее крик.

Перевод В. Левика

Царь Приам дожил до того, чтобы увидеть падение своего царства, и был, наконец, убит той роковой ночью, когда греки взяли город. Он вооружился сам и готов был смешаться с воинами, но Гекуба, старая царица, убедила его укрыться с ней и их дочерьми, молясь перед алтарем Юпитера.

Когда они были там, его юный сын Политей, преследуемый Пирром, сыном Ахилла, ворвался сюда раненый и испустил последний вздох у ног своего отца; после чего Приам, охваченный возмущением, бросил свое копье слабой рукой в Пирра[5], и был тотчас убит им.

Царицу Гекубу и ее дочь Кассандру увезли в плен в Грецию. Кассандра была любима Аполлоном, и он наградил ее даром пророчества; но потом, оскорбленный ею, сделал его бесполезным, предписав, чтобы ее предсказаниями никогда не верили. Поликсена, другая дочь, которая была любима Ахиллом, была затребована духом этого воина и была принесена в жертву греками на его могиле.

Менелай и Елена

Нашим читателям будет интересно узнать судьбу Елены, прекрасной, но виновной в столь великом смертоубийстве. При падении Трои Менелай вернул себе жену, которая не перестала его любить, хотя и уступила силе Венеры и бросила его ради другого. После смерти Париса она несколько раз тайно помогала грекам, особенно когда Одиссей и Диомед вошли в город, замаскировавшись, чтобы унести Палладу. Она видела и узнала Одиссея, но сохранила это в тайне и даже помогла им заполучить изваяние.

Таким образом, она примирилась со своим супругом, и они были среди первых, кто покинул берега Трои ради их родной земли. Но, подвергшись неудовольствию богов, они носились штормами от берега к берегу Средиземноморья, посетив Кипр, Финикию и Египет.

В Египте с ними дружественно обращались и подарили им богатые дары, долей Елены в которых было золотое веретено и корзина на колесиках. Корзина предназначалась для шерсти и катушек в работе царицы.

Диер в своей поэме «Руно» так упоминает этот случай:

…много еще прилипает

К древней прялке, к груди прикрепленной,

Бросающей кружащееся веретено, когда они идут.

Это был старинный способ прядения,

В славные дни, когда египетская принцесса

Дала золотую прялку, что прекрасная нимфа

Прекраснейшей Елене; изысканный подарок.

Мильтон также упоминает знаменитое укрепляющее средство – напиток, называемый непент, который египетская царица дала Елене.

Вот кубок с укрепляющим напитком,

Душистой смесью взваров и бальзама.

Взгляните, как он в хрустале горит!

Нет, даже сок, подаренный в Египте

Юпитеровой дочери Елене

Женой Фоона, так не веселил

И жажду так не утолял.

Перевод Ю. Корнеева «Комос».

Менелай и Елена, в конце концов, в сохранности прибыли в Спарту, возобновили свое царствование и жили и правили в блеске; и, когда Телемах, сын Одиссея, в поисках своего отца прибыл в Спарту, он нашел Менелая и Елену празднующими свадьбу своей дочери Гермионы с Неоптолемом, сыном Ахилла.

Агамемнон, Орест и Электра

Агамемнон, главнокомандующий греков, брат Менелая, который был вовлечен в борьбу, чтобы отомстить за несправедливость по отношению к его брату, а не к себе самому, был в результате не столь удачлив. Пока он отсутствовал, его жена Клитемнестра изменила ему, и, когда ожидалось его возвращение, она со своим любовником Эгисфом запланировала убийство мужа. Во время пира в честь его возвращения она убила его секирой.

Заговорщики собирались убить и его сына Ореста, мальчика, еще не достаточно взрослого, чтобы понимать, но от которого могла исходить опасность, если позволить ему вырасти. Однако Электра, сестра Ореста, спасла жизнь брата, тайно отправив его к дяде Строфию, царю Фокиды.

Орест вырос во дворце Строфия с царским сыном Пиладом, и их дружба была столь крепкой, что вошла в поговорку. Электра часто напоминала брату с посланниками о задаче отомстить за смерть отца, и, когда он вырос, то посоветовался с дельфийским оракулом, который укрепил его в этом замысле. Отсюда он прибыл в Аргос, замаскировавшись, изображая посланника от Строфия, который прибыл, чтобы сообщить о смерти Ореста и принести пепел его останков в погребальной урне. После посещения могилы отца и жертвоприношения на ней, согласно обрядам древних, он открылся своей сестре Электре и вскоре после этого убил обоих: Эгисфа и Клитемнестру.

Это отвратительное дело, убийство матери сыном, хотя его тяжесть смягчается виновностью жертвы и выражает приказание богов, вызвало в душах древних такое же отвращение, как вызывает и в наших. Эвмениды, божества мести, схватили Ореста и носили его в безумии от одной земли к другой. Пилад сопровождал его в скитаниях и присматривал за ним. Наконец, в ответ на повторное обращение к оракулу, он был направлен идти в Тавриду в Скифии и принести оттуда статую Дианы, которая, как считалось, упала с небес.

Тогда Орест и Пилад отправились в Тавриду, где у варваров был обычай приносить в жертву богине все чужеземцев, которые попадали им в руки. Два друга были схвачены и связанными принесены в храм, чтобы стать жертвами. Но жрицей Дианы была никто другая, как Ифигения, сестра Ореста, которая, если наши читатели помнят, была унесена Дианой в момент, когда ее чуть было не принесли в жертву.

Выяснив у пленников, кто они, Ифигения открылась им, и втроем они бежали со статуей богини и вернулись в Микены. Но Орест все еще не освободился от мести эринний. Наконец, он укрылся с Минервой в Афинах. Богиня защитила его и приказала Ареопагу решить его судьбу. Эриннии вынесли свое обвинение, а Орест оправдывался приказом дельфийского оракула. Когда происходило голосование, и голоса разделились поровну, Орест был оправдан по приказанию Минервы.

Байрон в «Паломничестве Чайлд Гарольда» (Песнь IV), обращается к истории Ореста:

Зову тебя, святая Немезида!

О ты, кем взвешен каждый шаг людской,

Кем ни одна не прощена обида,

Ты, вызвавшая фурий злобный рой,

Чтобы Ореста, яростной рукой

Свершившего неслыханное дело,

Погнал к возмездью вопль их, свист и вой,

Восстань, восстань из темного предела,

Восстань и отомсти, как древле мстить умела.

Перевод В. Левика

Одна из самых патетических сцен в древней драме – та, в которой Софокл изображает встречу Ореста и Электры при его возвращении из Фокиды. Орест, приняв Электру за одну из служанок и желая скрыть свое прибытие, пока не наступит час мести, приносит урну, в которой якобы покоится его прах. Электра, поверив в его действительную смерть, берет урну и, обняв ее, изливает горе словами, полными нежности и отчаяния.

Мильтон в одном из своих сонетов говорит:

…Повтореньем песни

Горестной Электры поэт имеет власть

Спасти стены Афин от разрушения.

Здесь упоминается случай, когда однажды город Афины оказался во власти спартанских врагов, и предполагалось его разрушить, эта идея была отвергнута после того, как кто-то случайно процитировал хор Еврипида.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.