ВСЕЛЕННАЯ В КАМНЕ

ВСЕЛЕННАЯ В КАМНЕ

На плато Кеду, примерно в двадцати пяти милях от общины флегматичных голландцев в Джогьякарте, под охраной четырех стоящих на часах вулканов, возвышается Боробудур, один из величайших и наиболее впечатляющих религиозных памятников всех времен. Огромный комплекс из лавовых пород, сооруженный из блоков, прочно соединенных между собой без использования цемента, с поверхностью, украшенной великолепной резьбой, этот огромный реликварий[54] хранит свидетельство давно ушедшего искусства восточных ремесленников. И хотя некоторые аспекты его величия очевидны даже для поверхностного наблюдателя, только после тщательного осмотра полностью раскрывается смысл этого сооружения.

Подобно большинству сохранившихся на Яве развалин буддийских храмов, Боробудур уже много веков пребывает в полуразрушенном состоянии, и нет никаких надежд на его восстановление. Когда ислам, став духовной движущей силой Явы, вытеснил буддизм, коренные жители всеми мыслями обратившиеся к новой вере, совсем забыли о святынях более древней доктрины. Постепенно разрушаясь, украшения этих величественных религиозных сооружений отваливались и погибали в общих руинах. Однако рука вандала оказалась более безжалостной, чем стихии, о чем свидетельствуют вереницы безголовых статуй и резные орнаменты с отбитыми краями. Фрагменты произведений яванского искусства, разбросанные по всему миру, можно обнаружить в музеях и частных коллекциях, а пустым нишам, некогда служившим им пристанищем, отведена роль немых обвинителей святотатства. В 1896 году его величеству королю Сиама (ныне Таиланд) Чулалонгкорну предложили забрать себе понемножку из всего, что придется ему по вкусу, и, как замечает Шелтема, он проявил достаточную скромность, удовлетворившись восемью возами добра, хотя средства вполне позволяли ему купить целиком все сооружение.

В наши дни, когда вайшьи возводят храмы в угоду собственному тщеславию, они всего лишь следуют примеру бирманцев, которые не видят большой заслуги в сохранении святилищ старых богов. Однако и у покинутых храмов бывают светлые дни. Туристы и ученые со всех концов земли отправляются в далекое путешествие, чтобы с благоговением взирать на эту древнюю громаду. И хотя вряд ли можно точно определить обуревающие их чувства, всех их глубоко потрясает не только ее внешняя грандиозность, но, до какой-то степени, и величие доктрин, которые она олицетворяет. Это огромное здание возводилось из каменных блоков с помощью не одних только инструментов, немалую роль в этом сыграло свойственное героям видение его строителей; и даже теперь, в более позднюю эпоху, когда на камнях проступили глубокие следы, оставленные временем, какой-то намек на замысел строителей все еще угадывается в быстро угасающем величии. В затухающем свете оживают затейливые фризы. Расплывчатые контуры принимают подобие множества людей, собравшихся на склоне холма; их руки воздеты, словно в молитве, а глаза обращены вверх, к неприступной дагобе[55], возвеличенной присутствием в ней праха совершенного человека.

Реликварий, покоящийся на семи уступах

Колоссальные размеры комплекса Боробудур впечатляют даже в наши дни — время великих архитектурных достижений. Храм стоит на вершине невысокого холма, венчая его короной остроконечных шпилей и арок. Сооружение имеет почти квадратную форму с выступами с четырех сторон и покоится на основании со стороной немного больше 152 м и высотой около 46 м. Это величественное здание поднимается семью террасами, из которых четыре нижних — квадратные, а три верхних — круглые. Если резьбу, украшающую его стены, расположить в ряд, ее длина превысит почти 5 км. Панели, украшенные скульптурной работой и рельефами приблизительно 2 м в ширину, выполнены столь искусно, что на каждом квадратном метре в среднем помещается девять человеческих фигур. С каждой стороны мавзолея поднимаются вверх широкие лестницы, которые образуют нечто похожее на пирамиду и сходятся к круглой площадке примерно 15 м в диаметре, в центре которой стоит дагоба, или собственно реликварий. Сообразно своему достоинству, реликварий полностью лишен какой-либо орнаментики, за исключением нескольких кощунственных надписей более позднего времени, наподобие знаменитой панели, установленной Лепсием над входом в Великую пирамиду и призывавшей в окружении тысячелетнего великолепия не забывать о заслугах прусского короля!

Будда, проповедующий Закон. Панель со скульптурной работой, украшающая одну из стен Боробудура

К сожалению, не сохранилось никаких сведений, позволяющих ответить на вопрос, чем было продиктовано возведение столь монументального сооружения, как Боробудур. Авторитетные источники существенно расходятся в оценке времени его строительства, однако Джеймс Фергюссон, ведущий специалист в области буддийских памятников, указывает период между шестым и восьмым веками нашей эры, более склоняясь к шестому веку. Выражая свое безграничное восхищение, он говорит об этом древнем храме как о «высочайшем достижении буддийского искусства, воплощении всего мастерства и ритуализма и примере наивысшего расцвета архитектурного стиля, который, зародившись тысячу лет назад в Бархуте, уже начал приходить в упадок в Индии как раз в то время, когда колонисты возводили этот вековой шедевр в центре Явы». Такая работа, безусловно, потребовала колоссальных затрат времени и сил, поскольку подобное, не поддающееся описанию буйство резных узоров и высеченных на камне изображений нельзя было сотворить за один день, но возможно лишь за очень длительное время силами множества тщательно отобранных мастеров. Как свидетельствуют немногие факты, строительство храма продолжалось в течение нескольких периодов с перерывами, когда работа приостанавливалась по неизвестным причинам.

Имеются также основания утверждать, что храм, по сути, не был завершен и строительство прекратилось якобы из-за грозившего извержением проснувшегося вулкана Мерапи, ближайшего из находящихся поблизости крупных вулканов. Все это похоже на правду, так как во время раскопок было обнаружено большое количество вулканического пепла, забившего проходы и проникшего сквозь отверстия в огромных каменных «колоколах». Наряду с вулканической теорией, возможной причиной считают также и землетрясения, в результате которых произошло оседание и перекос стен храма.

В 264 году до Рождества Христова император Ашока[56], этот Константин буддизма, в своем неуемном рвении донести Великое Просветление во все уголки земли, повелел отрыть прах и священные останки Будды, собранные после его кремации, из восьми мест их погребения. Затем он приказал разделить их на 84 000 частей и поместить каждую часть в отдельный сосуд соответствующей ценности и достоинства. Эти сосуды буддийские монахи должны были разнести по всей земле, строить повсюду храмы и святилища для их хранения, чтобы весь мир мог почувствовать себя счастливым обладателем какой-то частички физических останков самого «Света Азии». Хотя и невозможно точно установить, был ли Боробудур включен в эту программу, есть все основания полагать, что он предназначался для хранения одной из 84 000 частей священного праха. Однако когда дагобу вскрыли, оба ее отделения оказались девственно чистыми.

Из оставшихся нам в наследство великих чудес света Боробудур, вероятно, окажется первой кандидатурой на исчезновение. У всех вещей есть срок, который неизбежно подходит к концу, и они исчезают сами собой, несмотря на все попытки их сохранить. В последние годы мир, раскаявшись в своем невнимании, попытался исправить положение, но оказалось, что уже слишком поздно и что еще через сто лет скульптурные изображения Боробудура если и не разрушатся полностью, то наверняка настолько потеряют четкость очертаний, что превратятся в тени своего былого великолепия. Еще в самом начале раскопок рабочие не догадались прочистить водостоки, которые в свое время весьма мудро предусмотрели первые строители храма, и в результате тропические ливни — а там дожди идут почти постоянно — произвели ужасные разрушения в каменной кладке. Вода, просачиваясь в трещины, не защищенные цементом, ослабляла и размывала опоры, на которых стоит здание. Даже лавовые породы, со временем размягчаясь и превращаясь в пыль, легко подвергались эрозии под влиянием атмосферных условий. Каменные лица, еще двадцать пять лет назад дышавшие вдохновением, сегодня выглядят как плоские выступы, так что будущие поколения, возможно, будут осматривать лишь контуры сооружения, а богатство его деталей исчезнет уже в наши дни.

Если рассматривать Боробудур как единое целое, невольно в голову приходит мысль, что форма здания и компоновка его частей таят в себе определенный символический смысл, и не будет слишком большим преувеличением утверждение, что это сооружение, по выражению одного автора, полностью воплотило в себе школу махаяны буддизма. Тщательное изучение храма подтверждает логичность подобного заключения, более того, Боробудур предстает перед нами как мир в миниатюре, созданный искусными мастерами, дерзнувшими в конечном запечатлеть Бесконечность. Боробудур — это застывшая в камне вселенная, и то, что он являет собой воплощение метафизических спекуляций, не следует считать ни невероятным, ни фантастическим, поскольку среди религиозных сооружений секты махаяны можно найти вполне достаточно аналогичных примеров. Кайтьи, или погребальные сооружения тибетцев, своей формой отображают подразделения мира и пять элементов, на которые распадается тело после смерти. В представлении буддистов вселенная разделена на три области, или качества, переходящие друг в друга, чтобы в конце концов смешать свои сущности в состоянии нирваны. Боробудур в достаточной мере соответствует подобной классификации, полностью подтверждая замысел своих строителей.

Само здание состоит из трех частей или из четырех, если посчитать отдельным элементом широкую платформу, окружающую основание. С этой платформы здание поднимается к небу четырьмя квадратными и тремя круглыми террасами; посредине последней круглой террасы стоит похожий на колокол реликварий. В греческой метафизике семь террас, или платформ, вполне возможно, представляют сферы семи священных планет. Это число увеличивается до не менее значимого числа девять путем добавления квадратной платформы внизу (которая соответствует земле) и дагобы вверху (которая своей формой и внутренней конфигурацией символизирует отделы эмпирея, или рая). В интерпретации буддистов этой старой идеи, заимствованной из первых арийских традиций, квадратная платформа означает сферу желаний — камадхату, которая в свою очередь разделена на две главные части, из которых нижняя представляет физическую землю, а верхняя — дэвалоку, обиталище дэвов, или земных богов. Круглые платформы олицетворяют сферу формы — рападхату, иногда называемую небесами Брахмы, которая состоит из шестнадцати миров, разделенных на области, называемые сферами созерцания. Башня наверху — ближайшая к нирване сфера бесформенного, арападхата. Согласно терминологии западных философов, эти миры (сверху вниз) соответствуют высочайшей сфере, верхней сфере и низшей сфере, или раю, земле и аду у христианских теологов. Они также представляют три главных составляющих человека — духовную, или самую важную, часть; интеллектуальную, или рациональную, часть и физическую, или иррациональную, часть. Почти во всех оккультных традициях один и тот же символ допускает несколько разных толкований в зависимости от того, какой аспект доктрины рассматривается в данный момент. Не подлежит сомнению, однако, что три верхние круглые платформы с их медитирующими дхьянами символизируют триединство, или тройственные каузальные аспекты, вселенной и человека, а четыре квадратные платформы — четверичные феноменальные аспекты вселенной и человека.

Интересно, что взгляд всех выполненных в натуральную величину каменных фигур, сидящих в нишах и служащих украшением квадратных платформ, устремлен во внешний мир; в этом, возможно, содержится намек, что в низшем мире (мире форм) зрение человека овеществлено и его внимание сосредоточено на созерцании внешнего. Три круга Будд на верхних платформах своим расположением символизируют более возвышенное состояние их бытия. Все они сидят, повернувшись спиной к внешнему миру, а лицом — к куполообразному строению, составляющему символическую ось всего монумента. Из колоколов, каждый из которых представляет часть лотоса, семьдесят два Владыки Света, или Свидетеля, в упоении созерцают вечно существующую Реальность, находящуюся между ними. Но самое необычное обстоятельство, связанное с Боробудуром, заключается в том, что по какой-то непонятной причине скульптурное изображение, обнаруженное в центральной мендоте, оказалось незаконченным и выглядело неким подобием конкретной фигуры, едва различимой в разрушающемся камне. Одни думают, что это случайность, а другие, лучше разбирающиеся в тонкостях восточного оккультизма, полагают, что поняли причину. Фигура в центральной башне отображает слишком возвышенный аспект Универсальной Реальности, чтобы представить ее обычным путем. На загадку было предложено три ответа. Согласно первому, незаконченная статуя олицетворяет скрытую и непостижимую природу Истины; в соответствии со вторым, она представляет Дхрити — шестого Будду, который еще не являлся и чье обличье, следовательно, еще недоступно восприятию людей; а в третьем варианте изваяние объявляется самой нирваной, так как фигура не только не выступает из камня, а, наоборот, постепенно исчезает в Универсальной Реальности, утрачивая при этом всяческую физическую определенность своего видимого состояния.

Семьдесят два Будды взирают на внешний мир из своих решетчатых колоколов

Четыре лестницы, ведущие вверх через террасы, на которых изображены тайны воплощения — полная рекапитуляция святой жизни, подобно четырем Ведам, изошедшим из четырех ртов Брахмы, или четырем главным йогам, означают пути, с помощью которых можно достичь мокши, или совершенства. Из четырех частей иллюзорного государства, которыми правят короли-демоны, люди в поисках освобождения и совершенства стекаются к священной горе — вечной Меру, которую олицетворяет Боробудур. Подобно пирамидальным лестницам вавилонян или таинственным лабиринтам американских аборигенов, эта конструкция символизирует вестибюль перед входом в Вечность. Ее ступени ведут вверх, с земли в небеса, и те, кто осознает сокровенный смысл этого святилища, медленно поднимаясь по лестнице в окружении медитирующих бессмертных, действительно почувствуют, что переносятся в сферы, символом которых служат различные отделения храма. Только немногие посвященные полностью осведомлены о вселенских тайнах, заключенных в символизме Дхьяни-будд — тех состояниях медитации, которые являют собой подлинные элементы Вселенской Химии. Все миры, существа и состояния созданы путем медитации Семи Бессмертных, пять из которых явлены, а двое сокрыты. Сама жизнь — это всего лишь некая форма медитации. Сидя в нишах, выдолбленных в стенах Боробудура, дхьяни своими мудрами[57] раскрывают то, что они являются аспектами единственного вечного Принципа, который, исходя из собственной бесконечности, становится универсальной жизнью. Дхьяни, взирающие на внешний мир с восточных стен, жестом рук символизируют свидетельствование, что-то вроде подтверждения Реальности; те, чей взгляд обращен на запад, приняли позу медитации; дхьяни на южной стороне своей позой показывают, что они даруют великое благо, а те, кто сидят в нишах северной стены, благословляющим жестом даруют бесстрашие. Над этими четырьмя группами, названными «Буддами Ангелами», расположены три круга медитирующих фигур в колоколах, известных как «Будды в Зените», причем каждый из них изображен поворачивающим Колесо Закона или дающим Великое Наставление.

В До Ка Занге записано, что, когда придет последний из великих Будд, вся вселенная окажется недостаточно большой, чтобы служить ракой для его останков. Таким образом, Боробудур олицетворяет распространение во вселенной буддийской мудрости. С экзотерической точки зрения святые останки Будды — это немного костей и пепла, оставшиеся после того, как священное пламя поглотило аватару. Под эту категорию подпадает якобы священный зуб Канди, по размеру подходящий разве что мастодонту. Эзотерические его останки практически идентичны драгоценностям Будды, иначе говоря, словам Мастера, ордену, который он основал, и примеру его жизни. Эти реликвии, с должным почтением хранимые в сердце и применяемые с толком и усердием, направят преданных на путь истины. Согласно священным писаниям, после кончины Просветленного весь мир рыдал, ибо благодаря необыкновенной мудрости Будда был един с душевным стремлением всех живых существ. Он был поистине содержанием всеобщего желания, воплощением вечного поиска покоя и мудрости.

Дж. Ф.Шелтема пишет:

Ночь, проведенная у Боробудура, — это ночь очищения, когда Амитабха дарует лотос благого закона и его дар принимают; когда удивительное сооружение, поднимающееся к усыпанному звездами небу, распахивает террасу за террасой и галерею за галереей между скругленными и остроконечными стенами, а его цветок экстатической медитации, распуская лепестки, открывает свою прекрасную сердцевину плодотворному касанию небес; когда безмятежная любовь нисходит волнами удовлетворения и невыразимой радости. Дагоба теряет свои четкие, смелые контуры и растворяется в беспредельном пространстве, являя собой картину исчезновения существования при достижении мудрости. Таинственный голос, исходящий из мавзолея, побуждает раскрыть секрет, который он скрывает. Его зову невозможно противиться, и, доверившись темной ночи, искатель просветления, поднявшись, словно в сомнамбулическом трансе, по ступеням до первых ворот, замечает тропу и ступает по ней, ведомый обострившимся восприятием. Тогда голос замирает от собственного благозвучия и благоуханная тишина умиротворяет ум и обещает сострадание к страстям и плотским желаниям, ибо одеяние греха осталось позади. Безусловно, именно высшая мудрость, все понимающая и потому прощающая, вдохновляла ум человека на изобретательство, направляла его руки на достижение в живописном изображении милосердия столь мощного архитектурного единства, подкрепленного таким возвышенно прекрасным орнаментом.

Размышляя об этой высшей мудрости и пытаясь проанализировать природу чувства возвышения, возникающего вблизи Боробудура, оккультист уходит, сохранив на некоторое время приятное ощущение сопричастности величию этих древних руин. Созерцая симфонию шпилей и парапетов, он чувствует себя захваченным вихрем какого-то мощного настроения. Озаренные светом души, древние глыбы лавы приобретают новое величие, а все несовершенства исчезают, растворяясь в великолепии целого. Смысл этого громадного архитектурного комплекса хотя и начинает доходить до сознания, но неизбежно ускользает от ума с его пространственными ограничениями. Все сооружение насквозь лучится светом, вибрируя в унисон с лейтмотивом беспредельности.

Террасы и платформы, неимоверно увеличившись, заполняют вселенную, и не остается ничего, кроме горы света на основании с опорами из переплетенных молний и величественной дагобой, венчающей ее вершину, взметнувшей ввысь изящный шпиль, острием уходящий за пределы звезд.

В разных частях этого видения можно различить светящиеся фигуры, озаренные светом истины; все они сидят в неизменной позе и с одинаковой безмятежностью смотрят на столб света, парящий, наподобие сияния Шехины[58], вокруг реликвария. И вдруг небеса словно бы распахиваются, и из глубин пространства является пылающий лик Ади-будды. Предвечный поднимается со своего трона-лотоса, с цветка, лепестки которого образованы всеми мирами, и, спустившись как сверкающее солнце, окружает себя сиянием и усаживается в верхнем покое дагобы. Божественный свет засиял из освященного места и ослепил сиянием семь миров, так что святые не посмели смотреть на него и склонили свои бритые головы перед светом, разлившимся за пределы пространства. Затем из середины святилища, из пылающего сердца Вселенской Жизни, вырвались Семь Языков Пламени и закружились семью вихрями, пока каждый не стал похож на солнце. Их сияние лишь немногим уступало свету Единовластного Пламени, и Семь Сынов Света приняли семь священных поз и умилостивили свою Первопричину, а медитирующие мудрецы через внутреннее осознание поняли, что произошло, но они не смели смотреть на Таинство, поскольку великолепие мира было слишком велико даже для просвещенных. А Семь Солнц воззвали к бездне, приказывая выйти своим теням, и осветили вышедшие из бездны тени собственным светом, и лица теней засветились каждое своим цветом; стали тени живыми и склонились перед Семью Солнцами и погрузились в размышление об этом Таинстве. Так были созданы дхьяни, Будды Беспредельного, и они повернулись лицом к Первопричине и познали собственное Я, потому что они восприняли Свет Первопричины и наполнились реальностью собственного Я. Таково Таинство, которое произошло на трех круглых террасах «Стареющей Обители».

И тут из четырех находящихся внизу круглых миров вознеслась молитва, а исходила она от созданий тьмы, чьи лица не могли отражать небесный свет. Иллюзия стала громко умолять Реальность: «Надели нас собой, чтобы мы тоже могли стать Реальными». Семь дхьяни, которые сидели и размышляли о кольцах Истины, услышали все это, и каждый из них как будто стал двумя, испустив из себя свое подобие, словно сотканное из тумана, и оно встало и сошло вниз, а блистательная часть осталась созерцать Вечный Свет. Тени, или призраки дхьяни, которые были наднебесными бодхисатвами, спустились на первую квадратную террасу и осветили ее своим сиянием; и в тот же момент субстанция террасы возрадовалась и наполнилась светом.

Затем наднебесные бодхисатвы также разделились, и отделившиеся от них младшие тени спустились на следующую ступеньку, чтобы порадовать субстанцию этого мира и осветить обитающих в нем созданий. Они были бодхисатвами следующего порядка, небесными Спасителями. Они, в свою очередь, тоже воззвали к бездне, которая находилась под ними, к мирам, еще не освещенным их присутствием — и из этих меньших миров вышли семь святых людей, преисполненных осознания дхармы и готовые ее принять. Тени небесных бодхисатв вошли в семерых святых людей, и эти люди стали Буддами. Они направились в низшие миры, чтобы донести Благой Закон до всех существ, обитавших повсюду, где простирается этот мир. А земные Будды и Архаты сидели на нижних ступенях Таинства, и мироздание во всех своих частях поклонялось Свету и Семи Сынам Света, вместе обитавшим в первом Таинстве. Свет нисходил по ступеням, находящимся на четырех сторонах существования и, подобно четырем струям, бьющим из неистощимого источника, распространялся по всему времени и пространству.

Луна поднималась из-за огромной груды полуразрушенного храма. Прохлада яванской ночи казалась удивительно спокойной после невыносимой жары яванского дня. Видение пропало, остается лишь тень, которая по истечении веков хранит свидетельство Закона Жизни.