ТОЛЬКО О МУЖЧИНАХ. МИСТИКИ

ТОЛЬКО О МУЖЧИНАХ. МИСТИКИ

Александр Блок, может быть, самый главный, самый большой, самый истинный Дракон мировой поэзии, обмолвился вскользь о главном для него пути познания: «Не логикой, не эмпирическим путем, но единственно внутренним путем магии искусства…» Сальвадор Дали, большой любитель прихвастнуть, приврать, поэпатировать, был искренне уверен в принципиальной непостижимости своих картин. «Как вы хотите понять мои картины, когда я сам, автор, их тоже не понимаю, — говорил он. — Их смысл настолько глубок, сложен, связан, непроизволен, что ускользает от простого логического анализа».

Исследователи творчества Дали подмечают прежде всего «разорванность сознания», антиприродность, противоположность жизни. Разорванность, фрагментарность, непоследовательность очень характерны для любого мистического явления. Рвется ткань сна, рвется на фрагменты любовь, то ярко горит, то затухает, то разгорается вновь.

И все же следует признать, что мистическое мышление способно не только путать человека или заводить его в тупик, но и показать ему некую замаскированную тропинку в продвижении вперед.

Прославлена Борхесом (Кабан) история, произошедшая с английским поэтом Сэмюэлем Кольриджем, который воспринял во сне поэму в триста строк. Проснувшись, великий сновидец начал записывать поэму и записал бы ее целиком, если бы не случайный визитер, разрушивший хрупкий мост между реальностью и сном. По словам Суинберна (Петух), «спасенное от забвения было изумительнейшим образцом музыки английского языка, и человек, способный проанализировать эти стихи, мог бы разъять радугу». То же примерно происходило с другим Драконом-поэтом, на этот раз французским: «Аполлинер может услышать то, чего не слышат другие, тайно общаясь с каким-то чудесным миром. Он принимал оттуда послания. Некоторые его стихи и до сих пор остаются шифровкой» (Илья Эренбург).

И вновь Александр Блок: «На бездонных глубинах духа, где человек перестает быть человеком, на глубинах, недоступных для государства и общества, созданных цивилизацией, — катятся звуковые волны, подобные волнам эфира, объемлющим Вселенную, там идут ритмические колебания, подобные процессам, образующим горы, ветры, морские течения, растительный и животный мир».

Мистическое мышление имеет оборотную сторону — удивительный дар экспериментаторства, эмпирическая гениальность, триумф метода «тыка». Присутствие Дракона в науке может удивить. Однако ученый-чудак вещь обыденная. Посмотрите фильм «Игры разума», про математика Джона Нэша, заболевшего шизофренией, но получившего Нобелевскую премию по экономике. Сам Нэш — Дракон, и играющий его Рассел Кроу тоже Дракон. Так что ученый или нет, но Дракон выглядит очень странно, да и говорит не всегда обыкновенно. Афанасий Фет, вроде бы солидный человек, однако, сказал так: «Кто не в состоянии броситься с седьмого этажа вниз головой, с непоколебимой верой, что он воспарит по воздуху, тот не лирик». В этом высказывании весь Дракон — и мистика, и взлетность, и ортодоксальная уверенность.

Подавляющее большинство Драконов в литературе идут по пути откровенного разрыва с реальностью, полагая, что «лучше жить неуловимыми снами, чем дрянью и мусором каждого дня» (А. Грин).

Еще одна из флаговых тем Дракона — это его достижения в мире футбола. При чем здесь мистика? — спросите вы. Однако без мистического предчувствия половина голов, забитых Пеле или Олегом Блохиным, Григорием Федотовым, Рональдо или Андреем Шевченко, были бы невозможны. Единственный знак, реально конкурирующий с Драконом в забивании голов, — это Крыса (Марадонна, Зидан, Фигу, Недвед), тоже, кстати, мистический знак.

Оборотной стороной мистического мышления является романтизация воли. Отсюда такие попытки возвеличивания воли, как труд Ницше «Воля к власти» или книга Николая Островского «Как закалялась сталь». Михаил Зощенко (Лошадь) в своих замечательных исследованиях сравнивал волю Канта и Ницше, причем доказал, что и там и там воля лишена разумности. Кант в своей жизни уподобился точнейшему хронометру, расписав свою долгую жизнь буквально по минутам. Психическую силу воли он считал верховным правителем тела. Зощенко считает, что в конечном счете Кант «приобрел все свойства маньяка». Ницше непосильным трудом крайне истощил свой организм, а затем с тем же фанатическим упорством изматывал себя ежедневным приемом сильнодействующих лекарств. Такая воля более близка к понятию идеи фикс.