2.3. 0 некоторых идеях и опытах Н. Козырева

2.3. 0 некоторых идеях и опытах Н. Козырева

Перед личностью Николая Александровича Козырева хочется склонить голову. Он принадлежал к тем людям, которые отдаются идее полностью, посвящая ей всего себя и всю свою жизнь. Такие люди встречаются среди деятелей искусства, среди таких людей много святых, но, увы, много и религиозных фанатиков и революционеров-догматиков.

Н. Козырев посвятил свою жизнь Времени. Чем бы он ни занимался, проблемы времени его не оставляли. Даже в тюрьме и ссылке.[22]

И вот что поразительно. Менее чем через четыре месяца после освобождения Н. Козырев защищает докторскую диссертацию «Источники звездной энергии и теория внутреннего строения звезд». Обратите внимание, что тема работы как бы предшествует его основному выводу. Впрочем, по порядку. Н. Козырев в диссертации утверждает, что «звезда (например Солнце. — А.Б.) не представляет собой «атомный котел», вырабатывающий энергию за счет термоядерных реакций… ее внутренняя температура… недостаточна для возникновения и поддержания реакций ядерного синтеза. Вообще звезда — не реактор, а машина, перерабатывающая пока не известную нам (выделено мною. — А. Б.) форму энергии в радиацию». Мне кажется, Николай Александрович осторожничает — кое-что ему, наверное, уже было известно. Может быть, еще смутно, но он наверняка подозревал, что неизвестная энергия как-то связана с физическим временем.

Следующий шаг Козырева заключался в допущении, что неядерный источник «должен проявить себя не только в звездах, где его трудно отделить от термоядерного, но и на планетах. Ведь планеты отличаются от звезд прежде всего малыми массами…». Козырев регулярно наблюдал Луну. Он искал следы вулканической деятельности. В 1951 г. он пишет: «Высокая температура внутри больших планет подтверждает полученный нами из анализа внутреннего строения звезд вывод о том, что свечение небесных тел имеет совершенно особую природу и не связано с ядерными реакциями».

В 1958 г. в одной из своих работ Н. Козырев впервые провозгласил то, что так долго вынашивал: физическое время является «движущей силой», носителем энергии. Именно время, по мнению Н. Козырева, «служит основой для непрерывной выработки энергии внутри небесных тел». Реакция ученого мира была мгновенной, как хорошо подготовленный удар в боксе. В газете «Правда» появилась статья ведущих академиков Л. Арцимовича, П. Капицы и И. Тамма под очень характерным названием «О легкомысленной погоне за научными сенсациями». Более терпимой выглядела статья в английском научном журнале: «…выдержит ли гипотеза Козырева испытание критикой или нет, его подход отмечен новизной, которая не может не стимулировать физиков». (Подобной терпимости нам не хватало во времена Козырева, не хватает и теперь.)

И опять судьба оказалась благосклонной к Н. Козыреву. 3 ноября 1958 г. он направил спектрограф на лунный кратер «Альфонс» и получил спектрограмму, свидетельствующую о выбросе газа из центральной горки кратера. Может быть, наступили самые светлые годы в жизни ученого. Да, были критика и неверие, но в конце концов пришло и признание. В 1969 г. решением Международной академии астронавтики профессор Н.А Козырев был награжден именной золотой медалью с вкрапленными семью алмазами «за замечательные телескопические и спектральные наблюдения… показывающие, что Луна все еще остается активной планетой…».[23]

А теперь мое сугубо личное мнение. Конечно, открытие вулканизма на Луне навсегда вошло в историю и навсегда связано с именем Козырева. Но оно же стало и началом длинной цепи ошибочных представлений о времени, с которыми проф. Козырев прошел до конца жизни. Он уверовал в то, что время является причиной неядерного разогрева космических объектов. Дальше все пошло как по накатанной дороге, свернуть с которой оказалось невозможным. Да он и не хотел. Да и не смог бы — не тот тип человека. Он уверовал в существование Времени как универсальной мировой субстанции.

Но сегодня, вчитываясь в обоснования его причинной механики, невозможно отделаться от впечатления некоторой искусственности и даже непреднамеренной натяжки. В основе его теории несколько аксиом. Вот Н. Козырев обосновывает аксиому о том, что между причиной и следствием всегда существует «некоторое пространственное различие dx». Он пишет: «Действительно, раз причины и следствия не могут быть совмещены, то между ними должно существовать… пространственное различие… С точки зрения математического анализа dx является размером точки и должно считаться равным нулю при обычных математических операциях, например при вычислениях длины всей причинно-следственной цепи. Для выражения условия непроницаемости материальных точек мы вынуждены пользоваться этим понятием, хотя оно и не разработано математически. Физический смысл этого понятия позволяет (выделено мною, — А.Б.) нам рассматривать dx как интервал более высокого порядка малости, чем бесконечный интервал пространства в анализе. С математической точки зрения этот подход является совершенно не строгим, но он диктуется (выделено мною,— А.Б.) физическим смыслом разбираемой нами задачи».

Вот так, не меньше и не больше — по принципу: «Если нельзя, но очень хочется, то можно». Что это за «интервал более высокого порядка малости»? Как представить себе положительную величину, меньшую, чем нуль? Разве что он диктуется специальным «смыслом», тогда, конечно, тогда другое дело… И уже считается обоснованным утверждение о том, что между причиной и следствием всегда существует некий минимальный элемент пространства. А если есть интервал пространства, то неизбежно есть и элементарный интервал времени для преодоления этого пространства — dt. А значит, имеется возможность разделить расстояние на время, из чего, как известно, получится скорость.

Скорость чего бы выдумали? Николай Александрович вначале не очень уверенно предполагает, что «постоянная с² является как бы скоростью превращения причины в следствие и может служить мерой времени». И что же? А то, что уже на следующей странице автор приходит к замечательному выводу: «Мировой ход времени определяется универсальным псевдоскаляром с, имеющим размерность скорости. Потом выясняется, что искомая мера хода времени с2 численно равна 700 км/с». Дальше: «Существующий в Мире ход времени устанавливает в пространстве объективное отличие правого от левого». Н. Козырев поясняет: «Ход времени должен быть абсолютной величиной, поэтому абсолютное различие будущего от прошедшего должно быть связано с некоторым абсолютным различием, которое должно быть у пространства. Будучи изотропным, пространство не имеет различий в направлениях. Но в пространстве есть абсолютное различие между правым и левым, хотя сами эти понятия совершенно условны. Поэтому ход и определяется величиной, имеющей смысл линейной скорости поворота. Понятие будущего и прошедшего определяется для всего мира без всякой условности. Поэтому с помощью знака с2 можно объективно определить, что называется правым и что — левым, Из опытов, о которых будет рассказано дальше, следует, что ход времени нашего Мира положителен в левой системе координат. Отсюда получается возможность объективного определения левого и правого следующим образом. Левой системой координат называется та система, в которой ход времени положителен, а в правой — в которой он отрицателен. Из рассмотренных псевдоскалярных свойств хода времени сразу вытекает основная теорема причинной механики: Мир с противоположным течением времени равносилен нашему Миру, отраженному в зеркале».

Это краткая, но достаточно полная характеристика причинной механики Н. Козырева. И вот уже лет тридцать некоторые ученые согласно кивают головами. И я готов поверить, что действительно между причиной и следствием всегда есть некий промежуток времени и пространства.

Там, где взаимодействия осуществляются с помощью частиц- переносчиков (например фотонов), там (допустим) и существует минимальное расстояние, в начале которого микрочастица начинает свой неотвратимый путь к контакту с некой частицей и с неизбежностью его заканчивает. Поскольку взаимодействия всегда квантовы, т. е. дискретны, то существование такого минимального акта в причинно-следственных отношениях можно допустить. Но из этого не следуют выводы, которые смог сделать проф. Козырев. Из этого следует только лишь то, что акт взаимодействия элементарных частиц осуществляется с такой- то скоростью и это зависит от таких-то факторов. И все, и не более того.

Я потратил так много времени на критику основ причинной теории Н. Козырева именно потому, что это основы, на них держится вся пирамида, с помощью которой он и обосновывает свою теорию, и объясняет результаты, полученные в экспериментах. Дальнейшие теоретические соображения приводят Н. Козырева к представлению о том, что время обладает активными свойствами — направленностью и плотностью, а из этого, в частности, следует (по Козыреву), что «ход времени может создать дополнительные напряжения в системе… быть источником энергии». А так же что «благодаря конечности хода времени причинные связи не являются абсолютно прочными, имеется возможность их видоизменить и даже обращать, т. е. влиять следствием на причину».

Упомянутая «конечность хода времени» может кому-то показаться некой универсальной характеристикой (проф. Козырев тоже так полагал). Отмечу по этому поводу, что это очень важное для теории Козырева свойство времени следует из предположения о наличии в природе все того же dx. «Превращение причин в следствия требует преодоления «пустой» точки пространства. Без дальнодействия перенос через эту бездну действия одной точки на другую может осуществиться только с помощью течения времени…»

Похоже, что такой вывод Н. Козырева опирается, в частности, на уверенность в том, что мировое пространство — это абсолютная пустота, в которой элементарные частицы совершенно изолированы друг от друга, пока между ними с помощью времени не случаются акты взаимодействия. Кажется, он не допускал и мысли о том, что так называемая квантовость взаимодействий — это не обязательно скачок через пустоту, это может быть непрерывное взаимодействие, при котором количественные скачки есть результат качественных накоплений в течение определенных временных интервалов. Этим участие времени во взаимодействиях и исчерпывается. Допустить такое видение взаимодействий на фундаментальном уровне Н. Козырев не мог — полетела бы вся его причинная механика.

Перед тем как перейти к опытам Н. Козырева, сделаем еще одно, последнее, допущение. Допустим, что теория уважаемого профессора верна, а я просто ничего не понял. Такое допущение — это не акт моего самосожжения и не литературный прием. Я хочу подчеркнуть следующее: если теоретические предпосылки Н. Козырева правильны, то в экспериментах должно быть однозначно подтверждено (как он сам пишет), что «…процессы в Мире происходят не только во времени, но и с помощью времени. Ход времени является активным свойством, благодаря которому время может оказывать механические воздействия на материальные системы» (выделено мною.—А.Б.). Иными словами, Козырев утверждает, что, во-первых, время — это независимая реально существующая физическая субстанция (явление), и, во-вторых, берется продемонстрировать это, показав, как «оно» воздействует на характеристики материальных систем.

Увы, именно этого не случилось. Несмотря на то, что в ряде экспериментов были получены замечательные, даже уникальные результаты, подтвердить то, что они обусловлены именно активными свойствами времени, на мой взгляд, проф. Козыреву не удалось.

Не знаю, обратили ли вы внимание, что во всех лабораторных опытах Н. Козырева всегда присутствует некий физический, или химический, или механический процесс, который будто бы играет второстепенную (побочную) роль. Активную роль, по замыслу экспериментаторов, играет, например, плотность времени, а роль скромного певца за сценой исполняет или вибрация, или процесс температурный, или деформация… Сам Николай Александрович понимал, конечно, что это не случайность. Он допускал, что не только время влияет на вещество, но и наоборот: иногда вещество (материя) способно оказать воздействие на физическое время. Так сказать, снисходил до грешной материи. Даже обосновывал необходимость присутствия «рядом» неких реальных процессов. Но отводил им роль чего-то вроде выключателей-включателей, чего-то вроде стимуляторов…

Вот описание нескольких опытов знаменитого профессора. «При исследованиях влияния времени на электропроводность резистора в качестве стандартного процесса, контролирующего чувствительность системы, применялось испарение ацетона на расстоянии 10–15 см от изучаемого резистора. Однако процесс испарения может оказать влияние на резистор не только повышением плотности времени, но и самым тривиальным образом — благодаря понижению температуры, происходящему при испарении. Чтобы учесть этот эффект охлаждения, была сделана попытка прямых измерений температуры в окрестностях испаряющегося ацетона посредством ртутного термометра Бекмана с ценой деления шкалы 0,01. Первые опыты без тепловой защиты показали падение температуры на несколько сотых градуса… Однако и при теплоизоляции резистора термометр продолжал показывать практически то же падение температуры. Это удивительное на первый взгляд обстоятельство свидетельствовало, что термометр реагировал не на изменение температуры, а на излучение времени при испарении ацетона, которое, внося организацию, вызывало сжатие ртути.

Дальнейшие опыты, проведенные с большой осторожностью, подтвердили это заключение. Картонная трубка, в которую входила часть термометра с резервуаром ртути, была окружена ватой и опущена в стеклянную колбу. Пробный процесс осуществлялся вблизи колбы, а отсчет высоты ртути в капилляре определялся по температурной шкале из другой комнаты через закрытое окно. Высота ртути уменьшалась при растворении сахара в воде устоявшейся температуры и увеличивалась, когда вблизи термометра помещалась сжатая заранее пружина. Значит, в первом процессе действительно излучалось время, а во втором случае оно поглощалось перестройкой вещества пружины при ее деформации».

Описанные опыты, наверное, характерны для Козырева-экспериментатора. Вначале в качестве объекта исследования заявляется резистор, а затем, как будто случайно, объектом исследования становится термометр. Конечно, это не страшно, хотя удивляет. Меня лично больше испугала категоричность, с которой автор сделал вывод о том, что «термометр реагировал не на изменение температуры, а на излучение времени при испарении ацетона, которое, внося организацию, вызвало сжатие ртути». Если после изоляции термометра он продолжал реагировать на испарение ртути, то это однозначно свидетельствует только об одном: о том, что между ними сохранилось некое взаимодействие и совершенно не обязательно, чтобы оно свелось только к излучению времени. Точно также, как и сжатая пружина, помещенная возле термометра, не обязательно поглощала время. Нужно бы вначале отбросить возможное влияние других причин. Например, в сжатой пружине изменяется энергия упругости, а следовательно, изменяются взаимодействия между атомами. Кто может сказать, как это отразится на ближайшем окружении?

Пожалуйста, вернитесь к первой главе и освежите в памяти описанные в ней три опыта Н. Козырева. Как видите, в трех экспериментах из четырех присутствуют, казалось бы, посторонние процессы, в четвертом — процесс деформации медного листа вообще неотделим от эксперимента ни в пространстве, ни во времени. И, как уже отмечалось, недостаточная чистота самих экспериментов, т. е. рассматриваются возможные влияния одних сил (процессов) и совершенно не принимаются во внимания другие. Например, подносится к подвешенному на весах гироскопу термос с горячей водой (гироскоп становится легче на 4 мг) и на основании утверждения, что процесс теплопередачи отсутствует, делается заключение о том, что в гироскопе изменилась плотность времени. А как же остальные тонкие эффекты, которые с неизбежностью возникнут возле гироскопа, если к нему подвинуть термос? Как быть хотя бы с тем банальным фактом, что термос — это масса и, следовательно, не может не оказать гравитационного воздействия на гироскоп? Ведь еще в 1797 г. Кевендиш продемонстрировал, что подвешенные на нитях тяжелые шары притягиваются друг к другу. А кроме того, горячая вода, перемещенная к весам, — это некий энергетический акт, что, в свою очередь, не может (теоретически) не изменить в этой локальности гравитационный потенциал. Или допустим, что тёпловые излучения от термоса не идут, но это совершенно не исключает потока других электромагнитных излучений, например в радиодиапазоне.

Конечно, влияние этих и подобных им факторов может быть ничтожно малым, но ведь и сам эффект снижения веса тоже мал — менее 0,005 %. Нет никакой гарантии, что суммарное воздействие всех неучтенных факторов не окажется величиной того же порядка, что и полученный результат. А кроме того, вполне допустимо участие во взаимодействиях и новых полей, и новых сил, о которых сейчас мы знаем очень мало или совсем ничего.

Летом 1998 г. на международном конгрессе по фундаментальным проблемам естествознания (Санкт-Петербург, Россия) были прочитаны два доклада, посвященные наследию Николая Козырева. Оба я умудрился пропустить и очень сожалел. Пришлось развить бурную деятельность… Наконец я встретился с одним из авторов. Оказалось, что в свое время, будучи младшим специалистом, он участвовал в постановке многих опытов Козырева. С искренним изумлением я услышал от него, что опыты Козырева не отличались ни чистотой научной постановки, ни достаточно строгой повторяемостью результатов. Впоследствии я прочитал у самого Козырева удивительные свидетельства об особенностях постановки и проведения опытов, а также о тех трудностях, с которыми сталкивались экспериментаторы.

Вот, в частности, что писал Николай Александрович: «При малой плотности время с трудом воздействует на материальные системы, и требуется сильное подчеркивание причинно-следственного отношения (выделено мною — А.Б.), чтобы появились силы, вызванные ходом времени… Существует, по-видимому, много обстоятельств, влияющих на плотность времени в окружающем нас пространстве. Поздней осенью и в первую половину зимы все опыты легко удаются. Летом же эти опыты затруднительны настолько, что многие из них не выходят совсем… Очевидно, плотность времени меняется в широких пределах из-за процессов, происходящих в природе, и наши опыты являются своеобразным прибором, регистрирующим эти перемены. Если это так, то оказывается возможным воздействие одной материальной системы на другую через время».

Как видите, несмотря на понимание нечеткости-неточности опытных результатов, несмотря на признание некоторой зависимости времени от материального мира, сам Н. Козырев, кажется, не сомневается, что во взаимодействиях время первично по отношению к материи.

Главное, что сводит на нет большинство экспериментов Н. Козырева, заключается в том, что в них присутствуют в качестве как бы «безбилетных» участников вполне реальные физические или химические процессы. Оказывается, без них время не желает проявлять свои активные свойства. Как бы доброжелательно мы ни относились к теории Н. Козырева, мы должны усомниться. Как, например, можно говорить об изменении плотности времени в деформированном медном листе и не подумать о том, что в листе в результате деформации изменилась внутренняя энергия и, возможно, именно поэтому произошло изменение собственного времени (а следовательно, и потеря веса)?[24]

В теории профессора Козырева причины и следствия удивительным образом поменялись местами. Не время через придуманные активные свойства воздействует на вещество, а вещество через энергопроявления порождает тот или иной темп времени.

В экспериментах Н. Козырев фиксирует изменение веса тел под воздействием (как он считает) активных свойств времени. Теоретически предвидеть величину изменения массы (веса) тел он даже не пытается, и понятно почему. Потому что связь реальных процессов с конечным результатом ему непонятна. Она и не может быть понята в принципе, так как в первооснове представлений о времени заложена неверная предпосылка о том, что время — это некая субстанция, частично (ау Ньютона полностью) не зависимая от материи.

С позиций гипотезы локально-когерентного времени понятен и физический смысл реальных процессов, которые приводят, в конце концов, к изменению веса тел, и становится возможной их теоретическая предсказуемость.

Анализ математических зависимостей, приведенных выше, позволяет наглядно увидеть, от чего зависит и темп собственного времени тел, и изменение их веса. Формулы (2.1,2.2,2,3) свидетельствуют, что собственное время любой подсистемы зависит, в частности, от ее собственной массы и массы центрального тела, оттого места, которое занимает подсистема относительно центра и оси вращения центрального тела, оттого, покоится оно или движется, и, в конце концов, от внутренней энергии, присущей подсистеме (которая, в свою очередь, зависит от множества причин). Большая часть этих показателей уже сегодня может быть вполне однозначно определена количественно.

Что касается причин, в силу которых в опытах Н. Козырева были зафиксированы эффекты снижения веса тел, то в большинстве случаев (если не во всех) Николай Александрович (вольно или невольно), меняя энергетическое взаимодействие экспериментального тела со средой, с неизбежностью нарушал отношение плотности внутренней энергии тела к темпу времени (см. раздел 2.2). Отклонение этого отношения от единицы в сторону уменьшения (а возможно, и возникновение нелинейности) сохранялось до тех пор, пока в экспериментальном теле не возникало новое энергетическое и структурное состояние, соответствующее новому взаимодействию. Именно в этот период нестационарного взаимодействия тела и среды уменьшалась гравитационная масса тел в опытах проф. Козырева (см. формулу 2.4).

В силу краткости этого периода снижение веса было и незначительным по величине (в пределах 1 %) и относительно кратковременным.

Поэтому Н. Козыреву не удавалось зафиксировать снижение веса при упругих деформациях. Ведь именно в силу упругости материала нелинейность практически отсутствовала. Отношение плотности внутренней энергии к темпу времени становилось равным единице сразу же после снятия нагрузки (удара).

Понятно также, почему так называемая плотность времени оказывалась бессильной изменить вес таких высокопластичных материалов, как, например, пластилин. Тут процесс деформации сопровождался только (или в основном) изменением формы тела без его уплотнения, т. е. почти без изменения внутренней энергии. Кроме того, в реальных опытах Н. Козырева при слабом энергетическом воздействии на экспериментальное тело степень влияния внешнего потока на внутреннюю энергию пластилина была почти нулевой. Возможно, и потому, в частности, что сухой пластилин — диэлектрик.

Одно из самых загадочных явлений, обнаруженных Н. Козыревым в его экспериментах, заключается в том, что при вращении гироскопа в одну сторону вес его не изменяется, а при вращении в противоположную — снижается. Напомним, что сам Николай Александрович этот парадокс объяснял тем, что «существующий в Мире ход времени устанавливает в пространстве объективное отличие правого от левого… Уменьшение веса волчка происходит при вращении его по часовой стрелке, если смотреть со стороны, в которую направлена тяжесть волчка» {16}.

Поскольку мы теперь убеждены, что никаких потоков времени нет и быть не может, то необходимо искать иное объяснение результатам, полученным в экспериментах. И в этом нас, кажется, может выручить активный сторонник теории неоднородности пространства-времени украинский ученый В. Марков {25}.

«…Вращательное движение наблюдается в процессах и явлениях самой различной природы… Все многообразие выражений и форм вращательного движения заставляет задуматься: действительно ли свойства пространства и времени не имеют никакого отношения к этому удивительному феномену материального мира?» В. Марков вводит определение таких понятий, как «вращательное движение», а также собственной экваториальной и орбитальной плоскостей и утверждает, что околосолнечное пространство-время не обладает количественной симметрией ни относительно отражений в пространстве, ни относительно поворотов, т. е. не является однородным. Направление осевого вращения тел, пишет Марков, зависит только от наклонения экватора: при остром угле оно является «прямым», а при тупом — обратным. «Из всех планет только у Венеры наклонение экватора составляет тупой угол… что и обусловливает обратное направление ее осевого вращения… В самом деле, количество космических тел с обратным осевым вращением на порядок меньше, чем с прямым.

Отсюда можно предположить, что одно и то же тело, вращаясь в противоположных направлениях, будет обнаруживать признаки неоднородности пространства-времени, например, иметь различную массу (выделено мною. — А.Б.)».

Между прочим, обратили ли вы внимание, что и проф. Н. Козырев, и другие исследователи, занимающиеся проблемой изменения массы (веса) тел, говорят и пишут преимущественно о снижении массы. Создается впечатление, что для них «изменить» массу и «понизить» ее — это как бы слова-синонимы. Создается впечатление, что уменьшить массу хотя и с трудом, но можно, а повысить ее — дело безнадежное. Во всяком случае, эксперименты как будто подтверждают это. В чем тут дело? Стоит ли за этим некая природная закономерность? Действительно, такая закономерность есть.

Мы знаем, что любое изменение воздействия на тело со стороны внешней среды изменяет в теле внутреннюю энергию. Мы также знаем, что и изменение внутренней энергии приводит в принципе к изменению взаимодействия. Как было показано выше, любое увеличение мощности энергетического потока, воздействующего на тело, снижает его массу, но и любое «самопроизвольное» увеличение внутренней энергии должно приводить к увеличению массы. (Понятно, что и то, и другое длится кратковременно — только в период нелинейности отношения плотности внутренней энергии к темпу времени.)

Но тонкость проблемы в том, что увеличение мощности потоков, воздействующих на тело, — это явление массовое, случающееся всегда и везде, легко воспроизводимое в эксперименте (будь это тепло, исходящее от камина, или лазерное облучение), а увеличение внутренней энергии в силу каких-то «внутренних» причин, например распада (расщепления) ядер или «самопроизвольных» переходов, когда атом без всякой внешней причины, «сам по себе», переходит из более возбужденного состояния в менее возбужденное, излучая при этом квант, — явление редкое, присущее только ограниченному классу тел. Вероятно, причина того, что в экспериментах чаще обнаруживают снижение, а не увеличение массы тел, кроется именно в этом.

Проблема теории времени профессора Козырева — это проблема его теоретической концепции. (Кажется, в этом плане его подвела все та же цельность его характера.) Но это вовсе не значит, что его опыты уже не представляют интереса для науки. Множество закономерностей, которые он впервые подметил, все еще ждут своих исследователей — ждут более глубокого понимания. А кроме того (и может быть, это главное), есть у Н. Козырева целый пласт исследований, который и сегодня является остро злободневным. Я бы сказал, даже кричаще сенсационным. Конечно же, речь может идти только о его открытии того, что время распространяется мгновенно — о его астрономических экспериментах.

Это никак не укладывается в мое представление о времени хотя бы потому, что никаких потоков времени в природе не существует. Но сейчас речь не обо мне, а об удивительных результатах, которые получил Николай Александрович в своих астрономических опытах. Козырев считал, что о времени нельзя говорить, что оно распространяется обычным образом, он допускал, что это тот случай, когда энергия распространяется без импульса. Это и позволяет времени мгновенно сообщать о себе на любые расстояния. Но бог с ней, с теорией. Главное, что Козырев это получил экспериментально. Это потрясло ученых и, поверьте, продолжает «потрясать» до сих пор. Конечно, не всех. Ортодоксы и чиновники от науки вполне спокойны.

В чем же состоял эксперимент? В трубу телескопа помещалась металлическая пластина, способная легко изменять свое сопротивление прохождению электрического тока, т. е. некий резистор. Выбирали определенную звезду и направляли в ночное небо телескоп. И резистор реагировал: 1) на видимую звезду, т. е. зарегистрировал сигналы от того места, где звезды уже нет, где она была много миллионов лет назад, иными словами, по отношению к нам сегодняшним был зарегистрирован сигнал из прошлого; 2) на пустое место на небосводе, где звезда находится в настоящий момент (а лучи долетят до нас через много миллионов лет), т. е. был зарегистрирован сигнал из настоящего; 3) на пустое место на небосводе, которое только будет занимать звезда, когда к ней «придет световой сигнал от Земли, испущенный в момент наблюдения», т. е. был зарегистрирован сигнал из будущего.

Согласитесь, есть от чего закружиться голове. Сам Н. Козырев «интерпретировал этот результат как возможность связи посредством физических свойств времени с прошлым и будущим вдоль соответствующих световых конусов и с настоящим — вдоль гиперплоскости одномоментных событий» {47}.

На этом можно было бы и поставить точку — мало ли научных курьезов. Меня, однако, сильно смущает, что к результатам этих астрономических опытов Козырева серьезно относятся некоторые выдающиеся ученые, например В. Олейник. Еще более удивительно, что результаты, подобные козыревским, получены сравнительно недавно в Новосибирске группой исследователей, возглавляемой академиком М.М. Лаврентьевым {48}, а также исследователями в Киеве {49}.

Чтобы «не сойти с ума», я ищу для себя объяснений… Может быть, приемлемое в этом случае — принцип дополнительности Бора. То есть неучтенное влияние личности (личного состояния) исследователя на прибор и, соответственно, на конечный результат. Мне ничего не остается, как рассказать эпизод, который я только что вспомнил. Известный экстрасенс А. Кашпировский в начале своей карьеры был уверен, что его положительное воздействие на пациентов осуществляется только через механизм самовнушения. Однажды его попросили участвовать в эксперименте. Среди прочих он воздействовал взглядом на колонию микроорганизмов. Именно его подопытные микробы вначале сбились в кучу, а затем, пораженные чем-то, осели на дно. Каким образом эти существа внушили себе, что им нужно погибнуть? Я допускаю, что неосознанное желание определенным образом повлиять на резистор не более сложно, чем осознанное, например — согнуть проволоку в запаянной стеклянной трубке (а ведь это научный факт). Но и такое объяснение не убеждает.

Ясно одно: «мгновенное» распространение времени тут совсем ни при чем.

Нет потоков времени. Зато есть гипотетическая возможность изменения состояния пространства под воздействием энергетического потока от звезды в направлении наблюдателя на Земле. Что собой представляют носители энергии, на что они воздействуют? На материальные поля или на геометрию пространства? Может быть, это электроны Олейника — электроны с торсионной компонентой — или что-то еще, это покажет будущее.

Важнее сегодня принять гипотетическое допущение: в результате контакта носителей энергии, заполнивших пространство, это пространство изменило плотность своей внутренней энергии и темп его собственного времени резко возрос. Земля воспринимает поток информации от звезды как узкий луч, направленный к нам. Теперь длительность любого события в этом пространстве (луче) минимальна. Это, естественно, относится и к световым сигналам, и к потокам элементарных частиц. В связи с тем, что, движущиеся в пространстве сигналы и наша Земля находятся в различных физических системах отсчета, у нас и создается впечатление о мгновенном распространении сигналов от звезды к Земле. Мне кажется, мы не должны забывать, что любая локальность Вселенной постоянно изменяет свое состояние и постоянно готова изменить темп своего собственного времени.

Что касается оценки вклада Н. Козырева в науку о времени вообще, то этот вклад огромен, даже если признать, что концептуально ученый ошибался. Мне кажется, что вся его деятельность, направленная на понимание времени, — это один огромный эксперименте отрицательным результатом и… с огромным положительным эффектом. Его отрицательный результат не менее велик, чем отрицательный результат резонансного опыта Майкельсона, когда не удалось найти эфир.

Н. Козыреву не удалось обнаружить время как нечто самодостаточное, не зависимое (почти) от вещества (материи) или параллельно с материей существующее в Природе, как нечто втекающее в наш Мир из будущего и поэтому противодействующее вселенскому росту энтропии.

Но огромная (и так парадоксально воплощенная) мечта исследователя уже принесла людям пользу и еще больше принесет ее в будущем. У этого человека горькая судьба, потому что он ошибался в гипотезах, и прекрасная, потому что своими трудами — конечными результатами он указал человечеству на тупиковый путь. Похоже, он навсегда освободил науку о времени от необходимости следовать по субстанциальному пути.

Как, на мой взгляд, следует сегодня относиться к некоторым другим бытующим представлениям о сущности времени?

«Нигилистическая» концепция — утверждение о том, что время — это только абстракция, придуманная людьми. Так думали о времени многие мудрые люди в древности, что-то подобное утверждал Эпикур, так (до Эйнштейна) казалось Пуанкаре, так продолжают понимать сущность времени многие профессора во всем мире и даже… мой «неученый» сосед подаче. Если бы в мире не было фундаментальных всеобщих процессов, ответственных, в конце концов, за все периодические явления, то эта концепция имела бы, по крайней мере, теоретическое право на существование.

Сегодня, однако, я надеюсь, стало понятно, что всеобщие и вездесущие движения-взаимодействия материи в микромире как раз и ответственны и за проявление временных свойств, и за правомерность использования в часах периодических процессов, зависящих от этих свойств. Несколько огрубляя ситуацию, можно сказать, что время является побочным продуктом вечного движения материи. У «нигилистической» концепции давно уже нет будущего.

Подавляющее большинство серьезных исследователей времени сегодня придерживается мнения, что время — это природная субстанция, воздействующая на материю (вещество) и, в свою очередь, зависящая от них. Я могу сослаться (в качестве примера) на такое концептуальное понимание времени у академика Лаврентьева и профессора Олейника. Ученые, исповедующие подобные взгляды, (а их, повторяю, большинство), делают великое дело, ибо именно они открывают и конкретные взаимодействия в материальном мире, и конкретные проявления времени. Хотя из- за принципиального мировоззренческого заблуждения им приходится делать лишние движения, если так можно выразиться. Им приходится допускать, что время как некая субстанция в определенных условиях в начале воздействует на вещество, затем вещество откликается на это воздействие и, в свою очередь, воздействует на время. Таким образом, получается, что время проявляет свои свойства, например неоднородность. Допустить, что никакого времени как субстанции нет совсем и что только сама материя (вещество) и проявляют временные свойства, эти ученые почему- то не могут. Замечательно, что это, видимо, не мешает им познавать время в различных его проявлениях.

Правда, как только кто-нибудь из них задает себе и нам вопрос: «Время, что это такое?», происходит интереснейшая вещь. Отвечая на вопрос, автор невольно совершает подмену и вместо того, чтобы рассказать о сущности времени, т. е. о том, что это такое, рассказывает нам о свойствах времени и о его взаимодействиях с материей. Иначе у наших уважаемых ученых и не получится при всем их желании, ибо, если верить в то, что время — это некая субстанция (почти бестелесный дух), то и ответить на вопрос, что это такое, не менее сложно, чем на вопрос, что такое дух божественный.