Необычный новый год

Необычный новый год

Говорят, что с судьбой не поспоришь. Быть может, это и в самом деле так; но мне больше нравится другая поговорка: ленивого судьба тащит, а храброго – ведет. Храбрость эта порой заключается в простом выборе. Или череде выборов, которые мы совершаем каждый день, порой даже не замечая того. Один такой незаметный выбор изменил всю мою жизнь.

Новый год – волшебный праздник, которого ждут дети и взрослые. Казалось бы, ничего особенного не происходит: просто в календаре меняется одна цифра, однако новогодней ночью никто не ложится спать, словно все боятся пропустить что-то важное. В ночь с 2006 на 2007 год не спала и я, но вовсе не из-за праздника. Новый год застал меня в поезде: я задержалась в служебной командировке, а встречать праздник в чужом городе не хотелось. Столица провожала меня огнями и фейерверками, вагонный коридор был ярко освещен и украшен сияющими гирляндами; потому, войдя в полутемное купе, я не сразу заметила, что в нем еще кто-то есть. Надо сказать, настроение у меня было совсем не праздничное. Я ехала домой – но совсем не была уверена, что найду свой дом целым и невредимым.

…Наша семья всю жизнь прожила в историческом центре Северной столицы. Иметь квартиру в самом сердце Питера когда-то считалось престижным, но сейчас нам бы не позавидовал никто. Крупной строительной фирме приглянулся участок земли в центре города, и дома, построенные два и более веков назад, стали скупаться под снос. Наш дом тоже хотели снести; а на его месте должен был появиться торговый центр. Деньги, которые предлагались жильцам за их квартиры, были просто смешными: за такую сумму люди купили бы разве что времянку где-нибудь в сотне километров от Питера. Несколько лет мы вели войну с корпорацией, писали письма чиновникам, даже в Москву жаловались; но в подобных войнах выигрывают те, у кого больше денег. Денег было больше у застройщиков. Накануне моего отъезда нам принесли уведомление о том, что, согласно постановлению, демонтаж дома должен начаться в январе будущего года. Вот почему праздник был мне не в радость: наступал тот самый январь.

Я тяжело опустилась на полку, закрыла глаза и стала думать, что мне делать. Моей зарплаты для жизни достаточно, но даже если я буду работать в нескольких местах сразу, мне все равно не скопить на квартиру. Снимать жилье мне тоже не по карману… И почему в этом мире все так несправедливо устроено?

Грохот фейерверков постепенно стихал: поезд уносился от Москвы все дальше и дальше. Наконец, стал слышен только мерный перестук колес и смех в купе проводника (там отмечали Новый год). Вдруг в купе раздался негромкий голос:

– Не так уж плохо устроен этот мир, девушка?

От неожиданности я подскочила и тут же ударилась головой о верхнюю полку. Напротив меня сидела женщина, судя по голосу, немолодая (лица было почти не видно из-за темноты, только глаза блестели из-под светлой челки).

– Извините, что напугала, – продолжала женщина. – Надо было сразу поздороваться, с праздником поздравить, Новый год как-никак… да вижу – вам не до того. Проблемы?

Я не успела ответить: дверь купе отодвинулась. В проеме появилось раскрасневшееся лицо проводницы.

– Шампанского не желаем, девушки? Шоколад имеется, апельсины…

– Спасибо, – как-то сразу откликнулась моя попутчица. – Нам бы чайку покрепче. С сахарком.

– Чайку так чайку, – добродушно согласилась проводница и исчезла в сверкающем коридоре.

Незнакомая женщина в купе понравилась мне своим спокойствием и приветливостью, но я совсем не хотела посвящать кого-либо в свои безрадостные мысли. А потому решила сменить тему:

– Не пьете шампанское? А коньяк? У меня с собой есть настоящий армянский коньяк. Хотите?

(Бутылка у меня действительно была: подарок к празд нику от московских коллег.)

– Не хочу, – просто сказала она. – Не потому что не пью совсем. Просто пить нужно, когда на сердце радость. А какая же мне радость, если вы горюете.

– Я не горюю… – неуверенно протянула я.

– Звать меня Варвара Семеновна, – продолжала женщина. – Семьдесят два года мне. Гостила у внуков в Москве, думала на Новый год остаться, да сын позвонил – приезжай, говорит, срочно: дочь из Владивостока прилетела, денек только побудет, а потом самолет у нее, в Европу на праздники собралась. Вот я и сорвалась с места. А ты… – Варвара Семеновна осеклась. – Можно на «ты»? А то так на внучку мою похожа, старшенькую…

– Конечно, конечно, – быстро ответила я. – Пожалуйста. Меня зовут Катя. Я из командировки домой возвращаюсь.

– А что на сердце так тяжело?

– Да ничего. Просто устала.

– Все устают к концу года, да в Новый год веселятся. А тебе, смотрю, не до веселья. Рассказать не хочешь? Вижу – не хочешь. Только я тебе вот что скажу: если нужна тебе помощь – проси! Не стесняйся! Бог услышит – поможет, да и мир не без добрых людей.

– И не без злых, – вздохнула я. – А добрые люди мне не помогут: у злых власти больше. И денег.

– А хочешь, – Варвара Семеновна наклонилась ко мне и посмотрела прямо в глаза, – хочешь, я тебе помогу?

– Хочу, – вырвалось у меня совершенно искренне. – Я бы от кого угодно помощь приняла. Но только с моей проблемой вам не справиться.

– А это мы посмотрим.

И тут она сделала совершенно неожиданную вещь: взяла мою руку и крепко ее сжала. Я оторопела; но через несколько мгновений Варвара Семеновна руку мою отпустила, откинулась на спинку и заговорила:

– С домом твоим все будет в порядке, никто его не снесет, не волнуйся. Только в январе тебе все равно подыскать жилье новое нужно. Временное жилье. Но найдешь, это я точно знаю. И еще. Скоро деньги у тебя появятся, большие деньги.

В голове у меня вихрем проносились мысли. Кто эта женщина? Откуда ей известно про дом? Может, она моя соседка, просто живет в другом подъезде? Вроде не видела ее никогда, лица уж давно все примелькались…

Грохотнула дверь: вошла веселая проводница. Поставила чай на стол и достала из кармана две разовые упаковки рафинада с поездом на обертке.

– А вот и чаек! – обрадованно воскликнула Варвара Семеновна. – Вот спасибо!

И уже обращаясь ко мне:

– Вот, Катенька, вот тебе помощь приспела! А ты говоришь – у злых власти больше. Сейчас мы чайку… сахарку… сахарок вот, возьми, в ладошку зажмито… – приговаривая так, она развернула одну упаковку, взяла мою ладонь и вложила в нее оба куска. – А теперь скажи про себя: Боже, Высшая Сила, помоги мне справиться с моей бедой! Только, Катя, помни: нужно сильно-сильно пожелать, иначе не поможет.

Сумасшедшая? Но взгляд попутчицы был спокоен; что-то в ее голосе заставило меня сжать сахар в ладони и сказать про себя: «Боже, Высшая Сила, помоги… пожалуйста!»

– Вот и хорошо, – сказала Варвара Семеновна, лишь только я мысленно произнесла свою просьбу. – А теперь дай мне сахарок, а то растает прямо в ладошках. Клади сюда.

Она протянула мне какую-то темную карточку, обернутую в полиэтилен. Кажется, это была фотография. Машинально я положила на нее оба куска. Варвара Семеновна свободной рукой быстро перекрестила сахар и вполголоса что-то произнесла – не то на украинском, не то на белорусском. Я не разобрала ничего, кроме слова «Евангелие».

– Ну вот. Теперь выпей чайку, – Варвара Семеновна бросила один кусок в мой стакан. – И ложись спать. А этот кусочек в сумочку положи, в самый укромный уголочек.

– И что? – осторожно спросила я. (Теперь я была точно уверена: у старушки явно что-то с головой. Главное – не спорить, а то еще впадет в буйство.)

– А вот увидишь.

Я послушно кинула сахар в сумку, не торопясь (чтобы не вызывать подозрений) выпила чай, думая о том, что столь странным образом мне еще встречать Новый год не приходилось. Затем я пожелала попутчице спокойной ночи и улеглась. Я решила только сделать вид, что засыпаю: нужно быть бдительной, мало ли что придет в голову этой, мягко говоря, чудной женщине! Но едва голова моя коснулась подушки, веки налились тяжестью, и меня, словно пуховым одеялом, накрыло теплым и спокойным сном.