У чёрта на куличках

У чёрта на куличках

Действительно, логика рассказов о случаях полтергейста и так называемых беспокойных домов, подобных некоторым из описанных выше, всегда вызывает сомнение, но лишь у слушателей и читателей. Пострадавшим от этих феноменов, их очевидцам и свидетелям обычно бывает не до сомнений. Их одолевает более конкретная забота: как избавиться от этой напасти, невзирая на всю невозможность и нелогичность случившегося.

Феномены полтергейста, особенно в своих крайних и необычных проявлениях, способны оставить глубокий след в сознании. Бывает, в сознании даже целого народа, например, русского. Об этом нам поведал этнограф и фольклорист, профессор (по римской словесности и древностям) Московского университета Иван Михайлович Снегирёв (1793–1868). Он одним из первых начал собирать материалы по русской этнографии и фольклору. Опубликовал, снабдив научными комментариями, обширные сборники русских народных пословиц, притч и поговорок. А в книге «Москва. Подробное историческое и археологическое описание города», изданной в 1865 году, он кратко описал весьма необычное событие, на которое, по его словам, намекает известная московская поговорка: «у чёрта на куличках». Все последующие описания того необыкновенного события опирались на этот краткий пересказ, сделанный И.М.Снегирёвым. Меня же заинтересовал первоисточник. Ведь в нём могли содержаться подробности, опущенные при пересказе, но крайне важные для более полного отождествления тех давних необычных событий с проявлениями полтергейста.

И я стал искать первоисточник. Когда нашёл, по-нял, что ожидания не обманули меня. Это было «Житие преосвященного Иллариона, митрополита Суздальского, бывшего Флорищевой пустыни первого строителя» — памятник начала XVIII века. А заинтересовавшее меня событие было записано со слов очевидца — монаха Марка — «яко он в то время с преподобным сам в тех богадельнях был и самовидец сему бысть»!

С помощью И.М.Снегирёва и по другим источникам определил место и время того странного события. Оно произошло в нищепитательнице, то есть в богадельне, устроенной первым патриархом Московским Иовом при церкви, сооружённой в честь святых бессребреников, праведников-целителей Кира и Иоанна. Стояла она на Кулижках,[4] за Варварскими вратами, близ Ивановского монастыря, в Белом городе — в Москве. Церковь эта, сообщает И.М.Снегирёв, достопамятна была своей богадельней, в которой жили старухи, воспитывавшие сирот и подкидышей, а также духовным подвигом блаженного Иллариона (1632–1708). Время же свершения того духовного подвига приходится на осень и зиму 1666 года.

Итак, что же рассказал отец Марк о событии, смутившем своей несуразностью, невиданностью не только умы москвичей того времени, но и нарушившего душевный покой самого царя Алексея Михайловича?[5] Оказывается, в нищепитательницу патриаршую «по действу некоего чародея вселился демон и живущим тамо различные пакости творяще»!

Этот демон делал старухам разные пакости: он не давал им покоя ни днём, ни ночью, громко выкрикивал разные непристойности, сбрасывал людей с постелей и лавок, стучал и гремел на печи, на полатях и в углах. Происходящее дошло до сведения набожного Алексея Михайловича и всерьёз обеспокоило его. Он повелел священникам молитвами изгнать того злокозненного духа. Но духовного чина мужи, несмотря на многократные их попытки, нисколько не преуспели в этом. Они лишь вызвали у дьявола неимоверное раздражение, так что он стал обличать их самих в разных беззакониях! Дьявол, как лев, стал укорять священников всё свирепее, «грехи тех яве сказуя, обличаше и постыдаше», наведённым ужасом и битьём изгоняя их сам. Было от чего прийти в смущение!

Тогда один из приближенных царя указал ему на преподобного Иллариона, оказавшегося в то время в Москве. Был Илларион ещё очень молод — возраст его едва перевалил за возраст Иисуса Христа. Но уже славился способностью молитвами своими прогонять нечистых духов. И повелел царь вызвать к себе преподобного. Посыльный встретил Иллариона в пути. На преподобном была надета овчинная шуба, лычным плетнём подпоясанная, а сверх шубы — обветшалая суконная ряса: в Москве глубокой осенью 1666 года было уже холодно. Посыльный объявил Иллариону, что царь того немедленно к себе требует, но не объявил — зачем. Илларион испугался, подозревая «некоторое на него к царю оклеветание». Хотя Алексей Михайлович и прослыл «тишайшим», было известно, что он нередко «вспыхивал и опалялся». Да и доносы, поощряемые Соборным уложением 1649 года, уже давно вошли в полную силу. Так что причины для опасения были, и достаточно серьёзные.

Посыльный, приведя преподобного, поставил его перед лицом царёвым. Илларион же, думая, что ему «некоторый гнев от царя будет», помолился и молча поклонился царю до земли. Царь же успокоил Иллариона: «Не бойся, честный отец, ибо не на страх я сюда тебя позвал, но на благой совет!» И рассказал, что много доброго слышал он об Илларионе.

«Не преслушай нашего прошения, — обратился к Иллариону царь, — пойди в женские оные богадельни и помолись ко Господу Богу прилежною своею молитвою, и изнежи оттуда беса». Но преподобный стал отнекиваться, возражая, что «дело сие превосходит меру нашу», поскольку оно под силу лишь великим святым отцам, в добродетели просиявшим и принявшим от Бога власть и силу над нечистыми духами. Илларион просил царя смилостивиться, отпустить его, убогого, в своих собственных грехах каяться: «нечист бо есмь пред Богом». Но царь продолжал настаивать — видимо, Илларион был его последней надеждой. И лишь только когда царь призвал в помощь Священное писание, Илларион согласился попробовать изгнать того беса. Но испытывал сомнение в своих возможностях: уступая царской воле, всё же оговорился: «пойду, грешник, противу силы моей». И, поклонившись царю, вышел из царских покоев.

И тут в тексте «Жития» появляется замечание, позволившее дать относительно точную привязку ко времени: «В то время вселенские патриархи к Москве приехали. Преподобный же, по велению царёву, пойде в оные богадельни, обложив себя глубоким смиренномудрием». Известно, что вселенские патриархи приехали в Москву 2 ноября 1666 года. Неясно лишь, был ли их приезд как-то связан с событиями в нищепитательнице?

Илларион пришёл в богадельню уже к вечеру. Он был не один. С ним были монах Марк и монах Иосиф, прозванный Рябиком. И стали они вечерние молитвы совершать, читать каноны Иисусу, пресвятой Богородице и ангелу-хранителю, акафист пресвятой Богородице, молитвы спальные и правило пустынное. Дьявол же, не стерпев, начал крепко стучать на полатях, вопить дурным голосом, укоряя Иллариона бесстыдными разговорами, говоря: «Ты ли, монах, пришёл сюда изгнать меня? Подойди же ко мне, я расправлюсь с тобой!» Когда же пришло время читать акафист пресвятой Богородице, дьявол — «молитвами преподобного яко огнём жегом» — умолк на всё это время. Но как только чтение акафиста закончилось, дьявол снова стал вопить дурным голосом: «Ой же какой ты плакса! Ещё ты расплакался! Подойди ко мне, я с тобою разделаюсь!»

Позже, уже ночью, погасив огонь, преподобный с монахами стали исправлять келейное правило. И стал Илларион на дьявола перед Богом горько жаловаться да изгонять его. Дьявол же закричал очень громко: «Ох, ох, монах, ещё ты и в потёмках расплакался!» Тут же застучал дьявол очень сильно на полатях, сказав: «Я к тебе иду!» — и умолк.

Сам же Марк, по его словам, от страха хотел бежать из кельи, но преподобный удержал его, подтвердив крепко стоять на молитве и ничего не бояться. Дьявол же начал мешать преподобному класть земные поклоны: он обратился котом чёрным и стал Иллариону под колени подскакивать! Он хотел разгневить Иллариона, отвести его от молитвы. Но незлобивый Илларион, когда дьявол подскакивал ему под колени, рукой отбрасывал кота и так совершал поклоны. Сделав всё, как положено, преподобный безбоязненно лёг спать. А отец Марк, по его словам, от страха спрятался глубоко под шубу.

На следующий день рано утром Илларион ушёл по своим монастырским делам. А в это время дьявол, отдавая справедливость теплоте молитвы Илларионовой, держал речь перед богадельными бабами: «Как же хорошо монах этот перед Богом живёт! Когда же перед Иисусом и Марией во акафисте он стал плакать, то сильно испугал и опалил меня, как огнём, и, не стерпев, я вон бежал. А когда он начал в потёмках молиться, я застучал крепко. Но он отнюдь не устрашился, и учеников своих подтвердил не бояться. Я же чёрным котом под колени ему подскакивал и мешал ему много раз, хотел его разгневить и от молитвы отвесть, но не смог». Всё это он говорил, сам оставаясь невидимым.

После этого дьявол стал забавляться качкой старухи в детской зыбке: только она положила младенца в люльку, как он, невидимо его выхватив, взял и так же невидимо саму старуху положил в ту же люльку и стал трясти её, приговаривая: «Люли, баба, люли, дурная!» Но когда Илларион возвращался и уже приближался к богадельне, дьявол, оставив старуху в люльке, сказал: «Тот монах возвращается, тошно же мне будет от него!»

Преподобный, придя в богадельню и облёкшись в ризы, начал водосвятие. Дьявол же вновь стал вопить всякие нелепости. А ещё начал большими белыми камнями бросаться! От стука стали трястись все столы и чаши. Но камни не наносили Иллариону вреда, они падали ему под ноги — по бокам, спереди и сзади. Преподобный не испугался и продолжал водосвятие. Дьявол же кричал: «Ещё ли ты расплакался, монах! Иди ко мне, я с тобой разделаюсь!»

Освятив воду, преподобный взял крест в левую руку, кропило в правую и, окропив святые иконы, пошёл туда, откуда слышались нелепые вопли дьявола. «Где ты, враг всякой правды, — обращался к нему Илларион, — я раб господа моего Иисуса Христа, за нас, грешных, на кресте распятие претерпевшего! От Его имени борюсь я с тобою! Изыди же, окаянный и нечистый!» И стал Илларион повсюду кропить: на печи и на полатях, на лавках и под лавками, не оставив ни одного неокроплённого места. Тогда дьявол умолк и от страха скрылся на целых три дня.

Через три дня дьявол вновь объявился и стал кричать богадельным бабам: «Как же хорошо монах этот перед Богом живёт! Мне невозможно приблизиться к нему! Как огнём палит от него!» Когда же откуда-то пришёл преподобный, дьявол вновь стал вопить и кричать, но не так дерзко, как раньше: он стал изнемогать и говорил уже «немовато».

Далее в «Житии» приведён состоявшийся в тот же день любопытнейший диалог между Илларионом и дьяволом:

— Всё ещё бесстыдствуешь, окаянный? Заклинаю тебя именем Божьим, поведай мне, где ты был в прошедшие три дня? И когда я освящённой водой кропил, где ты скрывался?

— Когда ты кропил водой, я в то время под одеждой на месте сидел. А когда там не усидел, перескочил на шесток, а ты и там забыл покропить и я на нём до сих пор отдыхал сидя.

— А каменье белое где берёшь?

— В Белом городе беру.

— Как твоё имя?

— Имя моё Игнатий, княжеского рода, однако же я ещё во плоти. Меня мамка послала к демону, и демоны меня сразу взяли.

Преподобный, закляв дьявола именем Божьим, повелел ему уйти оттуда. Дьявол же ответил:

— Отсюда уйти не могу. Я сюда прислан, не сам пришёл.

— Изыди, проклятый! — воскликнул в конце концов Илларион.

После этого дьявол стал вести себя не столь дерзновенно, умолк и начал утихомириваться. Всего же, согласно «Житию», боролся Илларион с дьяволом пять недель, и мало-помалу дьявол исчез совсем. В богадельне вновь воцарилось относительное спокойствие.

Отец Марк сообщил и некоторые другие интересные подробности, отражённые в «Житии». Так, однажды мимо богадельни шли жившие в ней монахини. И стали они под её окнами читать заклинательные молитвы. Дьявол же закричал на них громким и дурным голосом, сильно застучал, как бы устремившись к ним, обозвал их пьяными свиньями: «Не меня ли изгнать хотите?» Монахини, сильно испугавшись, не ударит ли их окаянный, быстро отбежали от окон и пошли «в дома свои ужасные».

Начали как-то две богадельные бабы между собой сильно ссориться — уж больно много вещей стало у них пропадать. А дьявол и говорит: «Одна отдай мыльце, а другая свиное рыльце!» «Житие» комментирует: «Вот окаянный! Сам вор, и их тому же научил. А потом обеих в том воровстве и обличил!»

И ещё один эпизод. Как-то монах Иосиф спал на полатях, забыв перед сном перекрестить лицо. Дьявол же дерзнул поцеловать его в уста и закричал, чтобы и преподобный услышал:

— Я поцеловал в уста дьякона вашего, что на полатях лежит, долгие волосы, однако студёные же губы у него!

— Как смел ты, окаянный, так дерзнуть! — воскликнул Илларион.

— Увидел, что не перекрестившись спит, того ради и небоязненно приступил к нему, — ответствовал дьявол.

Что оставалось преподобному? Пожалуй, единственное, что он и сделал: объявил, что лжёт окаянный, не ведая, кто какого чина: Иосиф — не дьякон…

Но как бы то ни было, добился-таки Илларион успеха, изгнал того дьявола. Но на всякий случай пожил ещё целых десять недель в богадельне и только после этого возвратился в свой монастырь. Возвратился — согласно «Житию» — как царёв храбрый воин и в битве победитель, супостатом непреодолённый, нечистому духу страшный, а всему миру — явный и дивный чудотворец!

Событие это, поразившее воображение жителей Москвы того времени, закрепилось в памяти поколений в выражениях «у чёрта на кулижках (кулишках)», «у чёрта на куличках», «к чёрту на кулички», «чёртовы кулички» — в значении неведомо где, куда. Нетрудно заметить, что в памяти русского народа сохранилось только место, где произошло это «нелогичное» событие, а содержание последнего оказалось вытесненным, возможно, ввиду того, что «логика» этого события вызывала непреодолимое сомнение. Особое недоверие связано с феноменом невесть откуда звучавшего человеческого голоса. Однако, покопавшись в литературе, удалось обнаружить свыше 30 описаний подобных случаев за последние 800 лет, включая и XX столетие, когда от двух и до нескольких десятков человек были свидетелями аномальных голосовых и других необычных феноменов полтергейста одновременно. Один из таких случаев наблюдался вскоре после события на Кулижках — в Нидерландах в 1668 году, другой незадолго произошёл в Шотландии — в 1654 году. Самые последние из известных мне случаев голосового полтергейста имели место в Ленинграде в 1989–1991 годах. Моим ленинградским коллегам С.П.Кузионову и Б.М.Марченко даже удалось сделать магнитозапись этих необычных голосовых проявлений! Я прослушал магнитозапись Б.М.Марченко: мне показалось, что ни одно из человеческих существ, даже ребёнок, не способно говорить столь тоненьким голоском…

События, подобные случившемуся на Кулижках, необычны, редки, но не единичны. Благодаря своей крайней необычности подобные события, запечатлеваясь в различных жанрах фольклора, остаются в памяти поколений. Так, например, А.Г.Леман в своей «Иллюстрированной истории суеверий и волшебства от древности до наших дней», изданной в 1900 году, упоминает о сюжете, запечатлённом в исландской саге Гретта Сильного. Согласно саге, во дворе Торгальсштада завелась нечистая сила. Она даже начала разрушать дворы, ломать дома и вообще приносила много вреда: вылетали балки, всё рушилось, развалился весь дом. Известны подобные же неистовые проявления полтергейста, при которых прогибалась крыша дома, рушились его стены, поскольку камни, из которых они были сложены, сами собой срывались со своих мест.

При всём при этом, если отвлечься от объяснений, позволительных для XVII и более ранних веков («вселился демон, впущенный туда одним чародеем», «завелась нечистая сила» и пр.), и сосредоточиться на наборе феноменов и динамике их протекания, станет возможным отождествить необычные феномены и на Кулижках, и в Торгальсштаде с феноменами полтергейста.

Слово «полтергейст» в буквальном переводе с немецкого означает «шумливый дух» и, следовательно, отражает не природу явления, а его истолкование в духе народной демонологии. Последнее — предмет исследования фольклористики. Наш же предмет исследования — совокупность и динамика протекания феноменов, приписываемых полтергейсту или нечистой силе. Всем случаям полтергейста, независимо от того, когда и где они произошли, свойственна единая картина проявления феноменов, в то время как интерпретация или объяснение событий варьируют, в соответствии с эпохой, от проделок нечистой силы до проделок проказливого подростка. Таким образом, центральным становится феноменологический подход, что, в отличие от интерпретационного, даёт более реальные шансы понимания происходящего. Напротив, сосредоточение внимания исключительно на интерпретационном подходе, что свойственно фольклористике, приводит к тому, что вместе с водой (интерпретация феноменов) выплёскивается и ребёнок (сами феномены).[6]

В этой связи представляется интересным проследить, с использованием конкретного фольклорного материала, отображаются ли в нём реальные феномены полтергейста, и если да, то насколько полно это отображение? Будем при этом руководствоваться феноменологическим подходом, отрешившись от интерпретационного, при котором аномальные события традиционно приписываются проделкам различных персонажей народной демонологии — домовому, кикиморе, баннику, мокрухе и пр. — оставим эту область исследования фольклористике.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.