Демоны Игры

Демоны Игры

Суть в том, что искусство как таковое – демонично! Иначе это явление искусством не назвали бы! В основе лежит искушение, совращение, воодушевление теми или иными формами игры. Хозяином территории искушения, конечно же, является демон, или, следуя греческой традиции – Дионис3. Будучи неосознанным, он неуправляем и может нести необратимые разрушения! Если же его подчинить сознательности – он дарит силу и может быть крайне полезным. Можно даже сказать, что Мастер «вызывает демонические силы, чтобы заставить их себе служить, и тем самым превращает в союзников. Дьявол, как интеллект атавистический – это первобытная мудрость, клеточное сознание, изначальная энергия, – позвоночник человечества, его хребет. Он разрушает или порабощает только тогда, когда воля волшебника повелевает им неверно»[470].

И как все это работает практически?

Известно, что творческую личность, будь то художник, поэт, актер или музыкант, преследует некий невротичный инстинкт созидательного саморазрушения. В процессе потворства этому инстинкту творческая личность как бы скармливает себя по кусочкам некоей силе, освобождаясь в итоге от привязанности к себе как к некоему плотному образованию, которое творит. И в этом случае насытившийся демон также исчезает, оставляя проявление неличностной формы, то есть великого произведения искусства. И именно этот простой механизм используется Повелителем Игр в нижеописанной игре[471].

Итак, мы начинаем с представления о том, что входим в Круг Мастерства. Затем наш Ум превращается в красную танцующую форму Повелительницы Танца, в сердце которой синий, пылающий сгусток энергии, символизирующий тотальную волю к Игре!

Теперь внимание! Начинается кровожадное шоу!

Острым ножом Повелительница Танца распарывает наше лишенное Ума тело и складывает куски в чан, стоящий на трех камнях или черепах. Под чаном естественным образом вспыхивает огонь, раздуваемый зловещими ветрами. Кровь, внутренности, кости и куски мяса начинают кипеть и превращаются в нектар с соблазнительным ароматом. Распространяясь повсюду, этот аромат возбуждает и «сводит с ума» многочисленных демонов, которые начинают кружить над чаном как вороны. Это наши гордость, страх, желание славы, лень, вожделение, глупость, ревность и т. д. и т. п. Прибывает также и сам демон Игры со своей свитой. И все эти «высокопоставленные гости» жадно набрасываются на приготовленное нами из самих себя блюдо и поглощают его с завидной скоростью, смачно чавкая.

Когда все собрание насытилось и визг «краснорылых чудовищ» смолкает, мрачную оргию сменяет глубокое молчание, через которое мы, неожиданным для себя образом, познаем пустотность всего произошедшего. И что это означает? Вопрос: когда мы добровольно скормили свое плотное представление о себе, что осталось? Ведь в результате этих кровожадных игр демон и его свита съели того, кто их проецирует, то есть того, для кого они являются реальными. Но из всего сказанного ранее нам известно, что если изъять субъект (того, кто воспринимает), то исчезает и объект (то, что воспринимается). Таким образом, демон, попавшись на свою собственную алчность, уничтожил сам себя. Итак, творца, который создал всю эту иллюзию, нет – его съели, а демон, который искусил его к творчеству этой иллюзии, оказался в ситуации, когда нет того, кто его спроецировал…

Ужасно смешно! Так искусный Мастер бесцеремонно, как пушкинский Балда, впрягает силу демона в свою воловью упряжку и заставляет пахать поле самоосвобождающейся версии Игры. Фактически глупый демон просто ловится «на живца». Этим «живцом» является не что иное, как наше собственное эго, то есть представление о себе как о творце, имеющее в своем источнике ограничивающую двойственную установку. Пока эта установка существует, существует и демон, избавиться от которого силой невозможно…

И почему? Потому что, когда мы его агрессивно отталкиваем, мы вкладываем в него силу «рикошета»; надменно же притворяясь, что его нет, мы разжигаем его изощренное тщеславие и жажду мести… Но, к счастью, в потенциале пути Игры есть другая возможность – сделать «их высочеству» подарок, то есть поднести свое эго во всем богатстве соблазнительных качеств и ароматов. Все это означает, что само творческое жертвоприношение, тот, кто его совершает, и тот, для кого оно предназначено, не имеют самосущей природы, то есть пусты! Это всего лишь метафора! А идея артистического самопожертвования, охватившая нас, – всего лишь мираж, иллюзия, родившаяся из слепой и глупой гордыни! И это, собственно, все, что можно сказать о формальной части ритуала.

Еще раз, в жестком стиле: «Войди в ад. Когда черти и демоны накинутся на тебя и начнут мучить, – расслабься до уровня пустоты, обрети свою подлинную природу. Пока ты пребываешь в ней, силы ада не могут причинить страданий»[472]. Вывод: скрытая внутри демонической модели огромная энергия способна работать на благо, а не во вред. Находясь внутри демонической обуреваемости игрой, мы можем быть свободными и счастливыми, играя и самоосвобождаясь, то есть проявляя иллюзорное тело!

И еще раз: находясь внутри демонической обуреваемости игрой, мы можем быть свободными и счастливыми, играя и самоосвобождаясь!