Любовь в жизни воина

Любовь в жизни воина

Для обычного человека любовь, как правило, имеет очень большое значение, и занимает одно из важнейших мест в жизни. Между тем, люди не имеют ясного взгляда на то, что представляет собой любовь.

Принято думать, что любовь может быть взаимной. При ближайшем рассмотрении оказывается, что любовь — это исключительно внутреннее, индивидуальное состояние человека. Если один человек любит другого, то другому от этого ни тепло ни холодно, и точно также, если этот другой любит первого, то для первого это ничего не меняет: даже если они оба любят друг друга, то каждый наслаждается тем, что сам испытывает по отношению к другому, а то, любит его этот другой, или нет, интересует его лишь в связи с тем, может он сообщить другому о своих чувствах, «излить душу», может ли он быть рядом с ним или нет. Конечно, можно концентрировать внимание друг на друге таким образом, что будет казаться, что любовь — не чисто внутреннее состояние, но является следствием «взаимной настройки» ощущений. Помощь другого, может способствовать достижению желаемой настройки внимания, однако, такая настройка может быть проведена и совершенно самостоятельно, а результаты этой настройки — личное дело каждого.

Человек, любящий другого человека, стремится быть рядом с предметом своей любви. Стремление к близости с другим человеком преследует обычно две цели. Во-первых, в случае взаимности, человек хочет в полной мере ощутить «общность чувств»: близость воздействует на воображение человека, заставляя его чувствовать, как будто этот другой испытывает то же, что и он сам. Кроме того, человек может стремиться завладеть обожаемым предметом. Достижимы ли эти цели?

Во-первых, что касается «завладения» друг другом — эта цель, разумеется, достижима лишь в смысле физического «обладания», хотя человек и может считать, что завладел кем-то (еще одна из возможностей осознания). Что же касается иллюзии достижения «общности чувств», то все люди разные, и они будут испытывать весьма и весьма разные ощущения, которые каждый из них будет называть одной и той же «любовью».

В действительности, как бы близко друг к другу люди не находились физически, каждый все равно медитирует сам по себе. Это же относится к любым чувствам людей.

Как говорят маги, все люди имеют, образно говоря, воображаемый кинжал, который представляет собой заботы человеческой саморефлексии; этим кинжалом они рассекают себя и истекают кровью. И их цепи саморефлексии, которыми все люди связаны друг с другом, а попросту говоря, их личная история, и то, что все всё друг о друге «знают», дают им чувство, что они истекают кровью вместе, и что все они имеют нечто чудесное — свою общую «человеческую природу». Но если вглядеться внимательнее, то окажется, что все истекают кровью в одиночестве, что люди ничем не владеют совместно, кроме общей личной и неличной истории, и что все, что они делают — это тешатся своими иллюзорными рефлексиями, являющимися их же индивидуальными творениями.

Маги больше не пребывают в мире обыденных дел, поскольку уже не являются жертвами саморефлексии. Как только их цепи саморефлексии разорваны — они больше не ограничены интересами повседневного мира. И хотя маги по-прежнему остаются в этом мире, они больше не принадлежат ему. Для того, чтобы быть его частью, маги должны разделять интересы людей, чего без цепей они делать уже не могут: избавление от личной истории и уменьшение чувства собственной важности ведет к потере саморефлексии и изменению взгляда на мир.

Воина не занимает любовь так, как она интересует обычного человека, поскольку воин знает, что любовь — это просто одно из чувств, которое ему дано испытывать, но испытать его — это единственное, что с ним можно делать. Так что, если воин любит кого-либо, — он просто любит и все.

Воин никогда не придается своим чувствам, и в частности — любви. Воин знает, что любовью, так же, как и любым другим чувством, можно управлять точно так же, как можно управлять, посредством манипулирования вниманием при помощи намерения. Обычные люди, сами того не зная, управляют своим вниманием, ведя внутренний диалог. Так, в случае любви, люди поддерживают внутренний диалог с самими собой о том, что любят кого-то, или о том, что кто-то любит их. Со временем люди могут убедить себя в этом. Для воина любовь не важна, он не ведет с собой диалога о любви.

Если воин любит — он любит, но он отдает себе отчет в том, что это не имеет никакого значения. Реакция обычного человека обратная — думать, что он непременно должен что-то сделать: признаться в любви, предложить руку и сердце, тем самым, потакая собственническим инстинктам, и уж во всяком случае, он должен постоянно думать об этом, как о необычайно важном событии. Обычный человек хочет облегчить жизнь тому, кого любит.

Воин понимает, что действовать подобным образом, следуя тем самым одной из общечеловеческих привычек, — глупо. Чтобы быть удовлетворенным, человек должен во всем следовать своим склонностям, а это означает, что он должен сближаться только с теми, кто очень и очень близок к нему по своему мироощущению.

Для воина догма, гласящая, что один мужчина должен жить в браке с одной женщиной, и они не должны изменять друг другу, выглядит просто смехотворно. Для воина не существует ни измен, ни ревности. Воин просто делает то, что отвечает его предрасположению, позволяя ему сохранить энергию, а всякие общественные догмы и моралистические, навязчивые идеи — порождение общечеловеческого чувства собственной важности — его не волнуют.

Для воина признание — это способ излить наружу переполняющие его эмоции, и поэтому, если воин хочет выразить свои чувства — он делает это так, как велит ему его сердце, но он не придает тому, что говорит, и тому, что делает, никакого значения.

Воин, если ему нравится кто-либо, стремится к тому чтобы быть с этим человеком, если знает, что это принесет ему удовлетворение, но при этом он как всегда умерен, безжалостен, ответственен за все, что делает, и всегда сохраняет отрешенность и полный контроль за всеми своими поступками.

А если он знает, что с теми, кого он любит, ему быть не суждено, — он, как и всякий человек, испытывает боль, но он не потакает себе в этом чувстве, а принимает свою судьбу в полном смирении.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.