ШТУРМ СТОЛИЦЫ

ШТУРМ СТОЛИЦЫ

Была мне память дорога.

Я поступил сурово:

Зачем я лучшего врага

Пронзил каленым словом?

Проклятье, пущенное

мной,

Пробило все дружины

И обогнуло Шар земной,

Чтоб мне вонзиться

в спину…

Безудержными войсками аккадийцев командовал молодой генерал Гарибул. Его двухсоттысячная армия, громыхая пушками, надвинулась на город с севера, как тяжелая грозовая туча. А с юга, со стороны лазурной бухты, белокаменную столицу атлантов блокировал военный флот финикийцев под водительством седого адмирала Тора. Перепуганные корабли семитов забились в акваторию порта и заперли фарватер железными цепями. Гарибул предъявил нахальный ультиматум царю атлантов Ясиму, требуя сдать город на милость завоевателей. Чернобородый Ясим яростно отверг ультиматум, считая столицу неприступной: крепостная стена высотою 50 и шириной у основания 20 метров опоясывала город до самого порта. Атланты громко переживали грозовое предупреждение Гарибула и готовились к отражению штурма.

Утром следующего дня загудели медные трубы аккадийцев: «На штурм! К бою! Атака!» Из-за северных холмов громыхнули мортиры и хлынули волны наступающих: тяжелые фаланги гоплитов, закованные в броню туранские рыцари, стальные параллелепипеды копьеносцев-дравидов и стремительные эскадроны аккадийской конницы. От топота наступающих земля дрожала и гудела, как туго натянутый армейский барабан. Впереди атакующих колонн под крылатыми знаменами бежали вольнонаемные тлаватли. Вытянувшись цепочками по 10 человек, они несли на своих накачанных плечах тридцатиметровые штурмовые лестницы.

Скашиваемая градом стрел и пушечных ядер легкая пехота наступающих тяжело достигла водяного рва. Понтонные мосты, наводимые тлаватлями из приготовленных заранее деревянных плотов, семиты тут же расстреливали чугунными ядрами пушек. На левом фланге наступающие притащили несколько железных машин, напоминающих экскаваторы. В этом месте паровые механизмы, рыча и потея, за два часа засыпали глубокий ров землею. По нарытому мосту покатились к городским стенам долговязые штурмовые машины аккадийцев. Навстречу им из крепости поднялись летающие лодки атлантов. В каждой из них сидело 10—12 человек, вооруженных арбалетами и крючьями. Чернокудрые летчики, закованные в сверкающие кольчуги, метали вниз зажигательные бомбы и газовые гранаты. Солдаты штурмующих надевали противогазовые устройства и прикрывали головы металлическими щитами.

Одна из лодок опустилась слишком низко и ее тотчас зацепили тлаватли абордажными крючьями. Затем они приставили к лодке штурмовую лестницу и полезли в летную машину. Пилот попытался сделать маневр, чтобы пережечь лестницу и веревки реактивной струей. Но в тот момент, когда лодка встала на дыбы, тлаватли обрубили все абордажные веревки кроме одной передней, и летающий аппарат с грохотом рухнул на землю. Другую лодку атлантов ярко сбили пушечным ядром, выпущенным из тридцатиметровой штурмовой машины. Машина громко ползла на восьми чугунных колесах по железным рельсам. Вокруг бегали воины, убиравшие рельсы, по которым проехала машина, и подкладывающие их тут же под передние колеса. Наконец, под свистящим ливнем стрел и горючей шрапнели наступающие достигли крепостной стены. Передние ряды облепили, как черные муравьи, связанные в пары штурмовые лестницы и стремительно полезли по ним в ослепительное небо, поливающее их горящим свинцом, пылающей серой и огненными проклятиями. Крики наступающих и обороняющихся слились в единый рев боя. Летающие лодки атлантов зацепляли деревянные лестницы веревками и меняли угол наклона штурмовых приспособлений. 60-метровые лестницы с грохотом падали вместе с десятками аккадийцев на головы штурмующих.

Внезапно со стороны восточного моря показались огромные воздушные шары финикийцев. Их было так много, как детских разноцветных шариков на праздничной демонстрации. Каждый из них нес корзину с десятью воинами и пушку. Навстречу им вылетели блестящие машины атлантов. Но летающие лодки не могли подняться на высоту более ста метров, а финикийцы, завидев врага, тотчас побросали мешки с балластом и подняли воздушные шары на большую высоту. Оттуда, сверху, они плодовито расстреливали летающие машины атлантов ядрами и шрапнелью из маленьких пушек.

В это время четыре осадных машины приблизились к яростной стене и стали крушить камень. Тараны пробивали в стенах ниши, аккадийцы закладывали в них пороховой заряд и взрывали. Стена надувалась и трескалась. Штурмующие опять пробивали шурф и снова закладывали порох. Атакующих с 50-метровой высоты тщательно поливали огнеметы широкими струями полыхающей нефти. В полдень одной из осадных машин удалось пробить отверстие в стене. В дыру со звериным азартом вломилась наемная пехота. Кайлом и мечом она расчистила путь для аккадийской конницы. Кавалерия с гиканьем и свистом влетела в пролом и стала прорубаться к воротам. Кошмарные бои завязались на мощеных площадях столицы.

В пылу сражения никто и не заметил, как в горящий порт влетел командорский фрегат Тора. Тяжело кренясь на левый борт, корабль расстрелял из 120 пушек огромные чугунные цепи, преграждавшие водный путь в столицу. За ним, беспрестанно паля из пушек и стреляя белыми парусами, вошли 76 боевых и транспортных судов финикийцев. Тяжелые корабли атлантов преградили им путь. Абордажные крючья свистели со всех бортов и стягивали суда противников в кружащие пары. Спаренные парусники вальсировали под музыку боя, словно школьницы в белых блузках на прощальном выпускном вечере. С оглушительными криками матросы бросались на абордаж.

Внезапно заскрежетали и отворились чугунные ворота, закрывающие вход в каналы города. Оттуда выплыли 17 катеров. Это были металлические лодки, снабженные реактивными двигателями. Каждый остроносый катер нес до 40 человек десанта. Взревели реактивные двигатели, и катера понеслись, как живые торпеды, на деревянные корабли противника. Они проламывали своими железными форштевнями ребра финикийских фрегатов и высаживали стремительный десант. Морские пехотинцы атлантов были берсербеками. Эти зомбированные солдаты с отключенным сознанием управлялись могущественными магами. Каждый такой солдат владел сотнями приемов убийственных техник. Морские пехотинцы с ходу перепрыгивали на корабли противника и превращались в свистящие пропеллеры с двумя лопастями кривых сабель.

Некоторым фрегатам финикийцев все же удалось пробиться к южной стене столицы. Моряки швыряли кошки и абордажные крюки с фок-мачт на зубчатые крепостные башни. Зацепившись за кирпичи, морские волки, как бесхвостые обезьяны, карабкались по корабельным канатам вверх, зажав в зубах кривые сабли из дамасской стали.

Все стены и улицы пылающего города были залиты огнем, кровью и жутким криком. Мускулистые кони аккадийцев уже не могли перепрыгивать через горы трупов, выросших возле каждого дома. К вечеру туранская пехота тяжело прорвалась к западным воротам и отворила вход в город. Пятидесятитысячный корпус аккадийской конницы с поднятыми штандартами полков стремительным аллюром влетел в распахнутые ворота Победы. Город пал.