Театр жестокости

Театр жестокости

Итак, «вы должны обрести чувство экстаза, вы должны утратить себя… Сверхмарионетка не станет соревноваться с жизнью и скорее уж отправится за ее пределы. Ее идеалом будет не живой человек из плоти и крови, а скорее тело в состоянии транса: она станет облекаться в красоту смерти, сохраняя живой дух… Сверхмарионетка – это актер плюс вдохновение минус эгоизм…»[382].

То есть для того, чтобы быть эффективным, нужно уметь быть жестоко-циничным, неличностным. Сверхмарионетка носом чует, что «…все видимое – иллюзии, рождаемые из Праджняны[383]. Тот, кто постиг, – безразличен к миражам. <…> Так исчезает разделение на видящего и видимое»[384]. И это, подобно человеку-индиго[385], означает силу и мастерство воспринимать объект, как хирурги воспринимают людей, которых оперируют. Они видят их не как живых, чувствующих существ, не как личностей с именами, заслугами и опытом, но как неодушевленный кусок мяса.

Эмоции в процессе операции не играют у Великого Мастера никакой роли. За пределами профессии, на территории жизни, Мастер может позволить себе «…человеческое, слишком человеческое», но в границах профессии он знает, что должен быть жестоким, сверхчеловечным, тотально неличностным!

Жестокость – это полное отсутствие жалости. Истинная страсть лишена жалости. Жалость мешает уважать равных! «Жалость – страсть бедных людей, подобно тому как сентиментальность – попытка сымитировать подлинное чувство. Жалость – взгляд на мир с точки зрения жертвы»[386]. Или, совсем сокрушительно, по Ницше: «Нет истин „крупного стиля“, которые были бы открыты при помощи лести, нет тайн, готовых доверчиво совлечь с себя покровы: только насилием, силой и неумолимостью можно вырвать у природы ее заветные тайны, только жестокость позволяет в этике „крупного стиля“ установить „ужас и величие безграничных требований“. Все сокровенное требует жестких рук, неумолимой непримиримости; без честности нет познания, без решимости нет честности, нет „добросовестности духа“. „Там, где покидает меня честность, я становлюсь слеп; там, где я хочу познать, я хочу быть честен, то есть строг, жесток, жесток, неумолим“»[387]…

Итак, «…есть великое блаженство в сердечной окаменелости – такое, какое вы не можете даже вообразить. Оно походит на вечно звучащую сладостную мелодию… <…> Будьте здесь, на Земле, подобны автомату! Человеку в летаргическом сне! <…> Вначале это кажется вам странствованием по безотрадной пустыне – быть может, в течение долгого времени, – но затем вас внезапно озарит свет и вы увидите все – и прекрасное, и безобразное – в новом, невиданном блеске. Тогда для вас не будет важного и неважного – все происходящее станет одинаково важным»[388].

Так Сверхмарионетка становится персонажем Мифа, связывающим воедино Вечность (уровень зрителя) и «профанно-чувственную» невротичность (уровень роли) в одно целое, безжалостно разворачивая тем самым уникальность «анатомического театра» жизни. Одним словом – «…призрак, играющий в жизнь, и есть актер»[389].

Этот грозный джентльмен (леди или сдвоенное существо, это как вам будет угодно) руководствуется только одним правилом: никаких правил! Сверхмарионетка, как «современный лидер», или человек-индиго, говорящий на птичьем языке[390] (на языке числа ?), создает свои собственные правила, творит свою собственную философию, воплощает в жизнь идеи своей собственной «корпоративной религии», своеобразной религии индиго, которая фокусируется вокруг единого видения, миссии, или системы взглядов. И «…все, что мощно, истинно, прекрасно, крепко, это все, постигни, возникло из частицы Моего великолепия»[391]!

Подведем черту: Сверхмарионетка – это неодушевленный и тотально бесчувственный сгусток энергии и света плазменной природы (по Филиппу Дику – Плазмат). Она играет, реализуя методологическую установку Фуко[392]: «…писать, как бы не имея лица», развив ее путем добавления: «…а также не имея моральных принципов и классового чутья на проявления социальной несправедливости». Ее можно назвать солдатом, или лучше – Воином Искусства, Воином Духа. Ее битва – это всегда битва с двойственностью посредством творчества. «Обретать волю через действие, но без привязанности к результатам, постоянно помнить о том, что все, что мы действительно можем, – это не стоять на пути у самих себя и позволять воле Небес течь через нас, – эти качества отличают Воина Духа»[393], человека индиго, или Сверхмарионетку!

Данный текст является ознакомительным фрагментом.