Любовные заговоры и приговоры

Любовные заговоры и приговоры

Заговоры молодца на любовь красной девицы

Стану я, благословяся, выйду я, перекрестяся, из дверей во двери, из ворот во чисто поле. Во чистом поле стоит дуб. Как этот дуб сохнет, так бы сохла по рабе Божьем (имя) раба Божья (имя), едой не заедала, питьем не запивала, и сном не засыпала. Пусть слово мое будет вечно, крепко. Аминь, аминь, аминь.

* * *

Сходи в подполье, принеси землицы из закладного бревна и в рукомойник положи. И пусть она первая умывается, как встанет. И полюбит его.

* * *

Встану я, раб Божий (имя), благословясь, пойду, перекрестясь, на все четыре стороны поклонясь, выйду из избы дверями, из двора - воротами, погляжу на чистое поле, посмотрю зорко на восточную сторону. На восточной стороне стоят три разные печи: печь медная, печь железная, печь глиняная. Все эти печи разжигались и раскалялись от земли до неба, так бы горячо разжигало у рабы Божьей (имя) сердце и кровь горячу; чтобы не могло ей было ни жить, ни есть, ни пить, ни стоять, ни лежать, а все бы меня, раба Божьего, на уме держать. Что недоговорено и переговорено, прострелите мои словеса пуще вострого меча и вострей звериного когтя!

* * *

Встану я на заре утренней, пойду я на зеленый луг, брошу по ветру слова мудрые, пусть той девице (имя), что люблю я жарче пламени, обожгут они ее сердце доброе, пусть уста ее, уста сахарны, лишь к моим устам прикасаются, от других же уст удаляются, глаза жгучие пусть глядят всегда на меня, дружка (имя), добра молодца, день и ночь они, улыбаючись. О, пронзите же красной девице (имя) сердце доброе, мои реченьки, как стрела огня молниеносного, растопите ее мысли-думушки, чтобы все они были б заняты только мной одним, добрым молодцем (имя). Я же буду ей верен до смерти, верен до смерти, до могилушки. Так же пусть и она (имя) будет мне верна. Я слова свои скреплю золотом, скреплю золотом, залью оловом, скую молотом, как кузнец-ловкач в кузне огненной, в кузне огненной, в сердце трепетном. Так неси же, ветер, словеса мои в ту сторонушку, где живет она, друг-зазнобушка (имя), и вернитесь вы, словеса мои, в сердце девицы (имя), чтоб мила, люба, крепче солнышка, ярка месяца.

* * *

Стану, благословясь, пойду, перекрестясь, из дверей в двери, из дверей в ворота, выйду в чисто поле. В чистом поле летит святой херувим. Я попрошу: «Святой херувим, вселись в рабу Божью (имя), разожги ей сердце и кровь горячу, чтобы она думала и тосковала по рабу Божьему (имя), и не могла бы она ни жить, ни быть и ни пить, ни есть, ни сном соспать, ни гулянку загулять. Оказался бы раб Божий (имя) лучше света белого, лучше солнца красного, отца и матери, всего роду племени, отныне и довеку и во веки веков. Аминь». Надо наговорить на соль, кусочек сахара и дать поесть.

* * *

Подымусь, помчусь к быстрой реченьке, что бежит-шумит лугом бархатным. Речка быстрая, воды светлые, отнесите вы словеса мои красной девице (имя), что живет одна в той сторонушке и красна, мила, аки солнышко! Пусть не ест она, пусть не спит она, а лишь думает обо мне (имя) всегда, добре молодце. Гложет пусть ее сердце чуткое змея лютая, тоска смертная, обо мне (имя), дружке, добре молодце. Пусть глаза ее бирюзовые обо мне слезами умываются. Пусть другие ей, как полынь-трава, будут не любы, я же буду ей люб, как солнышко в утро майское. Пусть любовь ее будет так крепка ко мне, молодцу, что разрыв-трава не разомкнет. Пусть же, пусть она, красна девица (имя), без меня, дружка, от тоски не спит, не пьет браженьки, не ест хлебушка, погулянушки и на ум не идут, а подруженьки ей советуют полюбить меня, добра молодца (имя), и ласкать меня, как ласкает мать дитя малое. Ой, ты, реченька, речка быстрая, воды светлые и студеные, отнесите же красной девице (имя) мой завет и ключ от любви ко мне, добру молодцу (имя), и отдайте ей в руки белые ключ заветный мой, судьбой скованный в сердце-кузнице. Отоприте вы, воды светлые, тем ключом моим сердце девушки, что люба-мила мне, как павушка.

* * *

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Стану, раб Божий, благословясь, пойду, перекрестясь, выйду в чистое поле, в широкое раздолье; навстречу мне, среди чистого поля и широкого раздолья, семьдесят буйных ветров, семьдесят вихоров и семьдесят ветровичей, и семьдесят вихоровичей. Пошли они на святую Русь зеленаго лесу ломать, и на поле из кореня вон воротить, и пещеры каменныя разжигать. И тут я, раб Божий (имя) помолюсь им и поклонюсь: «О вы, есте, семьдесят буйных ветров, семьдесят вихоров и семьдесят ветровичей, и семьдесят вихоровичей. Не ходите вы на святую Русь, зеленаго лесу ломать, из корней вон воротить и пещеры каменныя разжигать, подите вы, разожгите у рабы Божьей (имя) белое тело, ретивое сердце, памятную думу, черную печень, горячую кровь, жилы и суставы, и все ей, чтобы она раба Божьего (имя) не могла бы ни жить, ни быть, ни исть, ни слова говорить, ни речи творить без меня, раба Божьего (имя). Как меня она, раба Божьего (имя) увидит, или глас мой услышит, то бы радовалось ей белое тело, ретивое сердце, памятная дума, черная печень, горячая кровь, кости и жилы, и все у ней суставы веселились. И как ждет народ Божьего владычного праздника Светлаго Христова Воскресения и звону колокольнаго, так бы она, раба Божья (имя), дожидалась: на который день она меня не увидит, или гласа моего не услышит, так бы она сохла, как кошеная трава с поля; как не может быть рыба без воды, так бы не могла быть она без меня, раба Божьего (имя). Тем моим словам и речам ключевыя слова, аминь, аминь, аминь.

* * *

Знахарь заговаривает на пряник: «Во имя Отца и Сына и Святаго Духа, аминь. Стану я, раб Божий (имя), благословясь, пойду перекрестясь, из избы дверями, из двора воротами, в чисто поле за дворами; взмолюся трем ветрам, трем братьям; ветер Мойсей, ветер луна, ветер буйный вихорь! Дуйте и винтите по всему белому свету и по всему миру крещеному, распалите, разожгите и сведите рабыню (имя) со мною, с рабом Божьим (имя), душа с душой, тело с телом, плоть с плотью, хоть с хотью, не уроните той моей присухи ни на воду, ни на лес, ни на землю, ни на скотину: в воду сроните - вода высохнет, в лес сроните - лес повянет, на землю сроните - земля сгорит, на скотину сроните - скотина посохнет. Снесите и донесите, вяжите и положите в рабицу Божью (имя), в красную девицу, в белое тело, в ретивое сердце, в хоть и плоть, чтобы красная девица не могла без меня, раба Божьего (имя), ни пить, ни быть, ни дневать, ни часа часовать; обо мне, рабе Божьем (имя), тужила бы и тосковала и никогда не забывала. В чистом поле сидит баба сводница, у бабы сводницы стоит печь кирпичная, в той печи кирпичной стоит кунган литр, в том кунгане литре всякая вещь кипит, перекипает, горит, перегорает, сохнет и посыхает. И так бы о мне, рабе Божьем (имя), сердцем кипела, кровию горела и не могла бы без меня, раба Божьего (имя), ни жить, ни быть, ни дня дневать, ни часа часовать, ни питием отпиться, ни думьем отдуматься и ни в парной бане отпариться. Тем моим словам ключ и замок, аки ключ на церкви. Во имя Отца и Сына и Святого Духа, аминь, аминь, аминь.

Стану я, раб Божий (имя), благословясь, пойду, перекрестясь, из избы дверями, из двора воротами, в чистое поле на три розстани, помолюся я, раб Божий, трем братам, трем ветрам: первый брат - ветер восточный, второй - ветер западный, третий - ветер северный! Внесите тоску и сухоту в рабицу Божью (имя), чтобы она о мне, рабе Божьем, сохла и тосковала; не могла бы и дня дневать, ни часа часовать, отныне и до века и во веки, аминь, аминь, аминь!»

Получив от колдуна пряник, молодой человек должен отдать его своей возлюбленной. Если это ему удастся, то она - побеждена.

* * *

Встану я, раб Божий (имя), утром рано, пойду в луга изумрудны, умоюсь там росою целебною, студеною, утрусь мхами шелковыми, поклонюсь солнцу красному, ясной зореньке и скажу я солнцу красному: «Как ты, солнышко, печешь-припекаешь цветы и травушки, так пусть и она (имя) припечется ко мне (имя), крепко-крепко, горячо-горячо, и будем мы, как два цветка иван-да-марья, жить вместе и любиться крепко, радоваться и ворковаться, как голубки порою вешней. А ты, солнышко, приласкай нас, обогрей нас, чтоб никто не расхолодил и не разлучил нас во все дни, месяцы и годы живота нашего. Пусть она (имя) с этой минуты и легкого часу не спит, не ест, а все думает только обо мне, рабе, добре молодце (имя), а сердечко ее грустит и рвется ко мне, как птичка Божия на волю из неволюшки. Пусть я ей (имя) так буду с сего часу люб, как она мне и моему сердцу ретивому. Слова мои сердечны, искренни, верны и крепки».

* * *

Исполнена есть земля дивности. Как на море на Окияне, на острове на Буяне, есть бел-горюч камень Алатырь, на том камне устроена огнепалимая баня, в той бане лежит разжигаемая доска, на той доске тридцать три тоски. Мечутся тоски, кидаются тоски, и бросаются тоски из стены в стену, из угла в угол, от пола до потолка, оттуда чрез все пути и дороги и перепутья, воздухом и аером. Мечитесь, тоски, киньтесь, тоски, и бросьтесь, тоски, в буйную ее голову, в тыл, в лик, в ясные очи, в сахарные уста, в ретивое сердце, в ее ум и разум, в волю и хотение, во все ее тело белое и во всю кровь горячую, и во все ее кости, и во все суставы. В семьдесят суставов, полусуставов и подсуставов. И во все ее жилы: в семьдесят жил, полужил и поджилков, чтобы она тосковала, горевала, плакала бы и рыдала по всяк день, по всяк час, по всякое время, нигде б пробыть не могла, как рыба без воды. Кидалась бы, бросалась бы из окошка в окошко, из дверей в двери, из ворот в ворота, на все пути и дороги, и перепутья с трепетом, тужением, с плачем и рыданием, зело спешно шла бы и бежала, и пробыть без него ни единыя минуты не могла. Думала б об нем не задумала, спала б не заспала, ела бы не заела, пила б не запила и не боялась бы ничего; чтоб он ей казался милее свету белого, милее солнца пресветлого, милее луны прекрасныя, милее всех и даже милее сну своего, по всякое время: на молоду, под полн, на перекрое и на исходе месяца. Сие слово есть утверждение и укрепление, им же утверждается, и укрепляется, и замыкается. Аще ли кто от человек, кроме меня, покусится отмыкать страх сей, то буди яко червь в свище ореховом. И ничем, ни аером, ни воздухом, ни бурею, ни водою дело сие не отмыкается.

* * *

На море на Окияне есть бел-горюч камень Алатырь, никем неведомый; под тем камнем сокрыта сила могуча и силы нет конца. Выпускаю я силу могучу на такую-то красную девицу; сажаю я силу могучу во все суставы, полусуставы, во все кости и полукости, во все жилы и полужилы, в ее очи ясны, в ее щеки румяны, в ее белу грудь, в ее ретиво сердце, в утробу, в ее руки и ноги. Будь ты, сила могуча, в такой-то красной девице неисходно; а жги ты, сила могуча, ее кровь горючую, ее сердце кипучее на любовь, (имя), полюбовному молодцу. А была бы красная девица, (имя), во всем послушна полюбовному молодцу, (имя), по всю его жизнь. Ничем бы красная девица не могла отговориться, ни заговором, ни приговором, и не мог бы ни стар человек, ни млад отговорить ее своим словом. Слово мое крепко, как бел-горюч камень Алатырь. Кто из моря всю воду выпьет, кто из поля всю траву выщиплет, и тому мой заговор не превозмочь, силу могучу не увлечь.

* * *

Во имя Отца и Сына и Святого Духа, аминь! В печи огонь горит, палит и пышет, и тлит дрова; так бы тлело, млело сердце у рабы Божьей (имя) по рабе Божьем (имя) во весь день, по всяк час, всегда, ныне и присно, и во веки веков, аминь.

* * *

Лягу я, раб Божий (имя), помолясь, и встану, перекрестясь, и пойду я из дверей в двери, из ворот в ворота, в чистое поле, под чистые звезды, под Лунь (Луну) Господень. И лежат три дороги, и не пойду ни направо, ни налево; пойду по средней дороге, и та дорога лежит через темный лес. В темном лесу стоит древо тоски; тоскует и горюет тоска, печалится, и поселяю я ту тоску в рабу Божью (имя), взойди в ее белое тело и в ретивое сердце, и в русые косы, в кровь горячую - в руду кипучую, чтобы она по рабе Божьем (имя) тосковала, и все бы она обо мне думала; в питье бы она не запивала, в еде бы она не заедала, во сне бы она не засыпала и всегда бы меня, раба Божьего, на уме держала. Как солнцу и месяцу помехи нет, так бы и моему затвору помехи не было. Аминь, аминь, аминь!

* * *

Четыре зарницы, четыре сестрицы: первая Марья, вторая Марфа, третья Марина, четвертая Макрида; подите вы снимите тоску и великую печаль с гостей, с властей, со кручинных, но тюремных людей, солдат-новобранцев и с малых младенцев, которые титьку сосали и от матерей осталися: наложите ту тоску и телесную сухоту, великую печаль на рабу Божью (имя), без меня, раба Божьего (имя), не могла бы она ни жить, ни ходить, ни лежать, ни спать, все по мне, рабе Божьем (имя), тосковала. Тем словам и речам ключевые слова - аминь, аминь, аминь.

* * *

Как раб Божий (имя) любит рабу Божью (имя), так чтобы раба Божья (имя) не могла без него ни жить, ни пить, ни есть, а любила и почитала его лучше отца и матери, ясного месяца и красного ясна солнышка. Отныне и довеку. Аминь.

* * *

Лягу я, раб Божий, помолясь, встану я, благословясь; умоюсь я росою, утрусь престольною пеленою, пойду я из дверей в двери, из ворот в ворота, выйду в чистое поле, во зеленое поморье. Стану я на сырую землю, погляжу я на восточную сторонушку. Как красное солнышко воссияло, припекает мхи-болоты, черные грязи, так бы припекала, присыхала раба Божья (имя) обо мне, рабе Божьем (имя), - очи в очи, сердце в сердце, мысли в мысли; спать бы она не заспала, гулять бы она не загуляла. Аминь тому слову.

* * *

Жалела бы раба Божья (имя) о рабе (имя), как сама о себе (поклон). Тосковала бы раба (имя) день и ночь, в глухую полночь и в ясные полдни, и каждый час, и каждую минуту о рабе (имя, поклон). Напусти, Господи, на рабу (имя) злую тоску, невидимо пусть сохнет ее тело, руки, ноги, мозги, кости. Пленитесь, ее мысли, день и ночь, и в глухую полночь, и в каждый час и минуту обо мне вечно. Спать бы ей - не заспать бы ей меня; пить бы ей - не запить бы ей меня; ходить бы ей - не заходить бы меня; творить бы ей - не затворить бы меня. И казался бы я ей, рабе (имя), милее отца и матери, милее всего рода-племени, милее красного солнца и милее всех красных звезд, милее травы, милее воды, милее соли, милее детей, милее всех земных вещей, милее братьев и сестер, милее милых товарищей, милее милых подруг, милее всего света вольного.

Нужно прочитать три раза, а после, в разное время, еще семнадцать раз с поклонами. Когда увидят, что заговор подействовал, молятся Богородице:

- Утоли, Владычице, тоску, печаль в рабе (имя) по рабе Божьему (имя).

* * *

Как живут между собою голубки, так же бы любила меня раба Божья (имя).

* * *

Как у меня, раба Божьего, пот кипит и горит, тако же бы у рабы Божьей кипело и горело сердце обо мне, рабе Божьем.

Мужчина должен хорошо вспотеть и, вытерев пот платком, обтереть любимую женщину.

Женская издевка

(Записана в 1734 году)

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.

Ой еси месяц и вы, чистые звезды и буйные ветры, вода и земля и лес и трава, синее море и огненная река, снесите и спроводите из миня, раба Божия (имя), тоску, сухоту и кручину велику, мысель немалую, печаль необычную в рабу (имя), чтобы той тоски тосковала и сухоты сохнула и кручины велики, не могла бы в мыльне веником спаритьце, ни водою смытьце и обдаватьце, ни отцем, ни матерью не пособитце, ни помогати, ни колдуном, ни колдуницею, ни самои ей собою, рабою Божиею имярек, покамест меня, раба имярек, не увидет и не осмотрит и не обозрит и со мною вместе не пребудет, по та места бы ей не вместимо было ни ясти, ни пити, ни спати, ни лежати, ни думати, ни с отцем, ни с матерью, ни с гости, ни с иными людьми, ни с какими.

Во имя Отца и Сына и Духа Святаго. Аминь.

Говорить на плат чистой тридевять раз встречю, платом после бане махнуть на лавку.

Заговоры полюбовного молодца на любовь красной девицы

За морем за Хвалынским, во медном городе, во железном тереме сидит добрый молодец, заточен во неволе, закован в семьдесят семь цепей, за семьдесят семь дверей, а двери заперты семьюдесятью семью замками, семью-десятью крюками. Никто доброго молодца из неволи не ослободит, никто доброго молодца досыта не накормит, допьяна не напоит. Приходила к нему родная матушка, (имя), во слезах горючих, поила молодца сытой медовой, кормила молодца бело-снеговой крупой, а, кормивши молодца, сама приговаривала: «Не скакать бы молодцу по чисту полю, не искать бы молодцу чужой добычи, не свыкаться бы молодцу со буйными ветрами, не радоваться бы молодцу на рать могучу, не пускать бы молодцу калену стрелу по поднебесью, не стрелять бы во белых лебедей, что лебедей княжиих, не доставать бы молодцу меч-кладенец врага-супостата, а жить бы молодцу во терему родительском, с отцом с матерью, с родом-племенем». Уж как возговорит добрый молодец: «Не чисто поле меня сгубило, не буйны ветры занесли на чужую добычу, не каленой стрелой доставал я белых лебедей, не мечом-кладенцом хотел я достать врагов-супостатов, а сгубила молодца воля молодецкая, во княжем терему над девицей красной, (имя)».

Заговариваю я, родная матушка, (имя), полюбовного молодца, (имя), на любовь красной девицы, такой-то. Вы, ветры буйные, распорите ее белу грудь, откройте ее ретиво сердце, навейте тоску со кручиной, чтобы она тосковала и горевала; чтобы он ей был милее своего лица, светлее ясного дня, краше роду-племени, приветливее отца с матерью; чтобы ей он казался во сне и наяву, в день и полдень, в ночь и полночь; чтобы он ей был во пригожество красное, во любовь залучную; чтобы она плакала и рыдала по нем, и без него бы радости не видала, утех не находила. Кто камень Алатырь изгложет, тот мой заговор превозможет. Моему слову конец на любовь красной девицы, (имя).

Заговоры влюбленной красной девицы

Стану я, раба (имя), благословясь, пойду, перекрестясь, из избы в двери, из двора в ворота, выйду в чистое поле, в под восточную сторону, в под восточной стороне стоит изба, среди избы лежит доска, под доской тоска. Плачет тоска, рыдает тоска, белого света дожидается! Белый свет красна солнышка дожидается, радуется и веселится! Так меня, рабу (имя), дожидался, радовался и веселился, не мог бы без меня ни жить, ни быть, ни пить, ни есть; ни на утренней зоре, ни на вечерней; как рыба без воды, как младенец без матери, без материна молока, без материна чрева не может жить, так бы раб (имя), без рабы (имя), не мог бы жить, ни быть, ни пить, ни есть, ни на утренней зоре, ни на вечерней, ни в обыден, ни в полдень, ни при частых звездах, ни при буйных ветрах, ни в день при солнце, ни в ночь при месяце. Впивайся, тоска, въедайся, тоска, в грудь, в сердце, во весь живот рабу (имя), разростись и разродись по всем жилам, по всем костям ноетой и сухотой по рабе (имя).

* * *

Выйду я в чистое поле; есть в чистом поле белый кречет, попрошу я белого кречета - слетал бы он за чистое поле, на синее море, за крутые горы, за темные леса, в зыбучие болота и попросил бы он тайную силу, чтобы дала она помощь сходить ему в высокий терем и застать там сонного (имя), сел бы белый кречет на высокую белую грудь, на ретивое сердце, на теплую печень и вложил бы рабу Божьему (имя) из своих могучих уст, чтоб он (имя) не мог без меня ни пить, ни есть, ни гулять, ни пировать. Пусть я буду у него всегда на уме, а имя мое на его языке.

* * *

Стану, благословясь, пойду, перекрестясь, из избы дверьми, из ворот воротами, на широкий двор, в чисто поле. В чистом поле помолюся, поклонюся. Есть двенадцать ветров, двенадцать вихорев, сильных, буйных. Как сушите, крушите весной поле, середи лета теплого - ниву сжату, траву скошену, так же высушите, выкрушите моего суженого-ряженого - черные брови, черные очи, кровь его горяча и сердце ретиво. Так бы не мог быть раб Божий без (имя) ни дня дневать, ни ночи спать, ни часа скоротать. Так бы была я, раба Божья, ему днем - на уме, ночью - во сне и на разуме. Аминь.

* * *

Стану я, раба Божья (имя), благословясь, пойду, перекрестясь, из избы дверьми, из ворот воротами, отцом прощена, матерью благословлена. Выйду я в чистое поле, стану я на удобное место, на восток лицом, на запад хребтом. Попрошу и помолю утреннюю зарю Марию, вечернюю зарю Соломониду: «Утренняя заря Мария, вечерняя заря Соломонида, дай мне солнечную красоту, месячную светлоту от царя Давида, от царя Соломона кротость и смирение. Сойми, сойми всю сухоту и прискорбье с рабы Божьей (имя), вложи, вложи всю сухоту и прискорбность в раба Божьего (имя). Вложи ему сухоту в резвы ноги, в белые руки, в сильные, могучие плечи, в белую грудь, в ретивое сердце, в черну печень, в темну кровь и черные брови, в ясные очи, чтобы он без рабы Божьей (имя) не мог ни жить, ни быть, ни дня дневать, ни ночи ночевать, ни часу часовать. Днем бы он ходил по солнышку, ночью бы он ходил по месяцу, по частым мелким звездочкам, по утренней заре и по вечерней заре. Не мог бы он ни чаем запить, ни хлебом заесть, ни в теплой парной баньке запариться, ни с добрыми людьми забаяться. Все бы ходил и сухотовал, меня на уме держал. Пеки по веки, отныне довеку. И будьте, мои молитвы, лепкие, крепкие. Всем моим словам - ключ и замок. Говорить можно на что угодно, на любую пищу, вино и пр.

* * *

Выйду я из ворот в ворота, в чисто поле. В том чистом поле стоит белокаменная церковь. В этой белокаменной церкви живут семьдесят семь братьев и Вихорь Вихреевич. Они ладятся, собираются сушить-крушить топи и болота и текучие быстрые речки, а сушите вы и крушите вы у раба Божьего ретиво сердце и горячу кровь, чтоб раб Божий обо мне, рабе Божьей, не мог дня дневать, часа часовать. Аминь.

* * *

Встану я, раба Божья, благословясь, пойду, перекрестясь, из избы в избу, из ворот в ворота. В чистом поле поклонюсь и помолюсь всем зарям-зарницам, всем братьям, всем сестрицам, луне-матушке, солнцу-батюшке, моему красному молодцу. Мои русые волосы, присмотритеся, мои русы косы, приглядитеся, в меня, девушку, раб Божий (имя) влюбится, в черные брови, в ясные очи, ретивое сердце, черную печень, алую кровь. Не мог бы без меня ни жить, ни быть, ни дню дневать, ни ночи ночевать. Моим словам - ключ и замок. Аминь. Наговорить на воду, вино или еду и накормить милого.

* * *

Встану я, благословясь, пойду, перекрестясь, выйду я в чисто поле, в чистом поле есть Окиян-море. В Окиян-море стоял старый дуб, под этим дубом сидел старый заяц.

Я, раба Божья (имя), возьму старого зайца в белые руки, выну ретивое сердце, бурую печень. Как серый заяц не может ни быть, ни жить без ретивого сердца, без бурой печени, так же раб Божий (имя) не мог бы ни быть, ни жить, ни пить, ни есть, ни думу думать, ни мыслю мыслить, ни речи говорить. Показалась бы раба Божья (имя) рабу Божьему (имя) белее свету белого, яснее солнца красного, милее отца-матери. Заговаривать на воду три раза, чтобы трубы, двери, окна были закрыты.

* * *

Стану я, благословясь, выйду, перекрестясь, из дверей в двери, из ворот в ворота, выйду я в чистое поле, в чистом поле стоит золотая церковь. В этой церкви стоит стол-престол, на столе, на престоле стоит золотое блюдо, из этого золотого блюда умоюся, вся я алыми цветами усажуся. Бело-розовый цвет, пристань к моему лицу. Будь, мое лицо, как белое круглое яйцо. Будьте, мои очи, как у ясного сокола. Будьте, мои брови, как у черного соболя. Ключевой воды пил бы не напился, на меня, рабу Божью (имя), глядел бы не нагляделся, говорил бы - не наговорился. Из этой воды нигде ему не умыться, без меня, рабы Божьей, нигде бы не обжиться, и одну бы думу думал: на мне, рабе Божьей (имя), жениться и мне навек покориться. Будьте, мои слова, крепки и лепки, крепче каменя, крепче кременя и крепче булатна ножа. От веку довеку, во веки веков. Аминь.

* * *

Стану я, раба Божья (имя), благословясь, пойду, перекрестясь, из избы дверями, из ворот воротами, в чистое поле, в чистом поле семьдесят семь ветров и семьдесят семь вихорев. Вы, буйные ветры, ходите по святой русской земле. На святой русской земле есть мой суженый, есть мой ряженый, есть мой законный, есть мой величальный.

Где он ходит - и не быть, и не дни дневать, и не часы часовать; день ходил - на уме держал, а ночь спал - во сне видел. Нарядные слова, присушливые. По ветру, по заре ходить. Так шевелят своего суженого, чтобы он женился.

* * *

Утренняя заря Дарья, вечерняя - Марья, унесите у меня, у рабы Божьей (имя), тоску-сухоту из ретивого сердца, из красна легка, из черной печени, из румяна лица, из ясных очей, из черных бровей. Унесите мою тоску-сухоту к рабу Божьему (имя) - в ретивое сердце, в красно легко, в черну печень, в румяно лицо, в ясные очи, в черные брови, чтобы раб Божий (имя) о рабе Божьей (имя) тосковал, горевал, дня не дневал, часу не часовал, минуты не миновал, сном не засыпал, питьем не запивал, едой не заедал, с людьми не заговаривал, табаком не закуривал, чтобы прыгал и скакал, как скачет корова над сырым теленком. Будьте, мои слова, крепки и лепки. Отныне и довеку. Аминь. Читать три раза на утренней заре.

* * *

Читать рано утром, до зари. Стою, благословясь, иду, перекрестясь, из избы дверями, из ворот в чисто поле. Иду я на волю, на красную зарю. Заря-зарница, красная девица! Разыщи, Зорица, раба Божьего, суженого, чтоб раб Божий, суженый все бы думал о рабе Божьей (имя) денно, и нощно и полунощно. Где б он ни был - в избе ли, в амбаре, в парной бане, есть бы он - не заедал, пить бы - не запивал, крепким сном не засыпал.

* * *

На улице, когда ветер дует, говорить: «В чистом поле, на угоре стоят двенадцать ветров, тринадцатый - вихорь. Я, раба Божья (имя), тебе поклонюсь. Пусти тоску тоскливую, сухоту сухотливую к рабу Божьему (имя) в ясные очи, черные брови, черную печень, ретивое сердце. Где увидите, тут возьмите, разыщите, хоть крещеного, хоть некрещеного, хоть благословленного, хоть неблагословленного. Как рыба без воды не может жить, так без рабы Божьей (имя) - раб Божий».

* * *

Пойду я, раба Божья (имя), во поле чистое, во луга зеленые, во леса дремучие, встану я, раба Божья (имя), на трех дорогах под тремя облаками, скажу я, раба Божья (имя), три слова заветные: «Летите ко мне, Ветрище, Веперище, Бурище. Принесите мне тоску, сухоту, ломоту, смешайте те тоску, сухоту, ломоту со моими словами заветными да отнесите их в красно сердце, в черну печень рабу Божьему (имя). Штеб ему, рабу Божьему (имя), без меня была мука мученическая, сухота сухотливая, тоска великая. Штеб обо мне вздумывал и ночью, и днем, и утром, и вечером. Как сказано, так и будет». Наговаривать на еду и питье три раза. Только если у него есть кто, сперва отсушить, отговорить надо. А то грех!

* * *

Стану я, благословясь, пойду, перекрестясь, умоюся ключевой водушкой, утруся белым полотенышком, отцом прощена, матерью благословлена, в чисто поле, в синее море. У синего моря стоит аспид каменный. У аспида каменного сидят две Девы Мати Марии. Пропускают оны ручья не в реки, не в озера, а в раба Божьего (имя). У его бы распалили легкие ретивое сердце, печень и кровь горячую. Он бы не мог без рабы Божьей (имя) ни быть, ни жить, ни есть, ни пить, ни ночи ночевать, ни часу часовать. А сох бы он, болел в тоненький в осиновый листок. Казалась бы раба Божья (имя) милее белого света, краснее красного солнышка, любее отца с матерью.

* * *

Выйду из дверей дверями, из ворот воротами, стану на восточную сторону лбом. Катится туча темным-темна, грозным-грозна. Из этой тучи вылетает стрела огненна. Куда стрела полетела? Куда похотела, туда и полетела. Лети, стрела, туда, куда я велю. Раскали, распали ревниво сердце (имя), чтобы не мог ни быть, ни жить без рабы Божьей (имя), ни часу часовать, ни минуты миновать.

* * *

Встану я, раба Божья, благословясь, пойду, перекрестясь, из избы дверями, из сеней дверями, из двора воротами, выйду в чисто поле, погляжу в праву сторону. В правой стороне идут три девицы, три отроковицы. Первая девица-отроковица несет березовое полено, вторая девица-отроковица несет трубу плоцецку, третья девица-отроковица несет огненное пламя. Я спрошу у трех девиц-отроковиц: «Куда пошли, три девицы-отроковицы?» - «Пошли за тридевять земель, за тридевять морей, в тридевятое царство, к царю Давиду поджигать подсеки». Я помолюся и поклонюся трем девицам, трем отроковицам: «Не ходите за тридевять земель, за тридевять морей, в тридевятое царство, к царю Давиду поджигать подсеки. Зайдите и подожгите там у раба Божьего (имя) алую кровь и ретивое сердце. Чтобы раб Божий (имя) без рабы Божьей (имя) не мог ни жить, ни быть, ни есть, ни пить, ни времени быть, ни в пиру сидеть, ни свету глядеть. Казался бы раб Божий (имя) рабе Божьей (имя) краснее солнца красного, яснее свету белого, любче отца, матери, всего роду-племени». Этими же словами взад отворочу.

В том же чистом поле лежит Алатырь-камень. Я спрошу у Алатырь-камня: «Давно ли лежишь, Алатырь-камень? И долго ли будешь лежать?» - «Лежу я с начала свету белого и буду лежать до конца свету белого». Я помолюся и поклонюся Алатырь-камню: «Укрепи мои верные слова». - «Укрепит твои верные слова Сам Господь Иисус Христос». Во веки вечные, аминь. Можно наговаривать на чай или на соль.

* * *

Стану я, благословясь, пойду, перекрестясь, выйду я в чистое поле. В чистом поле три росстани. По одной росстани идут три девицы, три молодицы. У одной девицы лампа в руках, у другой девицы спички в руках, у третьей девицы кремень в руках. «Три девицы, три молодицы, далеко ли вы держите путь?» - «Мы держим путь в тридевятое царство, за тридевять земель». - «Три девицы, три молодицы, я вам возмолюся. Не ходите вы в тридевятое царство, за тридевять земель. Идите вы (указать, где живет возлюбленный), разжигайте раба Божьего (имя), его ретивое сердце, чтобы раб Божий (имя) не мог ни жить, ни быть без рабы Божьей (имя), темной ноченьки спать, ни дня коротать, ни пить, ни есть, все бы думал, суховал». Во веки веков. Аминь.

* * *

Стану я, раба Божья (имя), благословясь, пойду, перекрестясь, из избы дверями, из сеней воротами, выйду в чисто поле. В чистом поле летят серые гуси. Я спрошу: «Куда вы летите, серые гуси?» - «Летим мы каменны горы ломать, серого камня разжигать». - «Не ломайте каменны горы, не разжигайте серого камня. Разожгите у раба Божьего (имя) ретивое сердце, чтобы он без рабы Божьей (имя) не мог ни дня дневать, ни темной ночки спать, чтобы днем в хлебе вспоминать». Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь.

Надо проговорить на еду и дать тому, кого хочешь присушить.

* * *

Вода-мати, берег-батя, вода берег бьет, раба Божьего (имя) о рабе Божьей (имя) тоска берет. Воды взять из реки, наговорить на нее и дать выпить и умыться.

* * *

Если муж гуляет, то надо взять от липы цветочки, лучше отщипленные. Крестиком связать, в воду опустить и дать ему попить или можно ему под одеяло положить и говорить: «Липа-лучина, раба Божьего (имя) к моей квартире приручила».

* * *

Уж ты, речушка моя быстрая, ты беги, беги все под горушку, ты ударься-ко во бел-горюч камень, расплещись-ко ты по долинушке, собери с себя всю красу земли да снеси ее мне, молодушке, рабе Божьей (имя и отчество). Аминь. Умываться рано утром речной водой и приговаривать.

* * *

Вода - с лица, красота - на лицо. Три раза повторить.

* * *

Стоит в поле травинка-лебединка: нет ее больше, нет ее толще, нет ее басее. Не было меня, рабы Божьей (имя), на гулянье больше, басее, веселее. Аминь. Повторять три раза. Говорить на воду, которой затем умываться.

* * *

Стану я, раба Божья (имя), надевать платок. Прилети, соколок, принеси мне, рабе Божьей (имя), красоты, любезны и белизны, белое тело, черные брови, подколенные тонкие жилы. От тридцати девяти девиц, от тридцати девяти молодиц и от тридцати девяти молодцов. Надо сказать, когда платочек надеваешь, на вечерку идешь.

* * *

Стану, благословясь, пойду, перекрестясь, выйду из избы дверями, из двора воротами, выйду в чисто поле, на восточную сторону. На восточной стороне стоит церковь. Помолюся Богу. Помолюся, поклонюся двенадцати ветрам, тринадцатому - вихрю. Вот и не сушите, и не крушите матери родной земли, сеченых дров, кошеной травы и жатого хлеба. А иссушите да присушите раба Божьего (имя) рабе Божьей (имя). Где достигнут его слова - в мощеной хороше или немощеной, сохнущего или идущего, в кресте хоть в поясе, без креста и без пояса, тут перепояшьте по белу телу пояском. Пусть бело тело огнем горит. Аминь.

* * *

Говорить нужно на солнышко: «Стану я, благословясь, пойду, перекрестясь, из избы дверями, из ворот воротами, выйду в чисто поле, в восточную сторону, под красное солнышко. Красное солнышко-батюшка, ходишь высоко, видишь далеко, за высокими горами, за крутыми холмами, за черными грязями. Ты усмотри, угляди раба Божьего (имя), подсеки резвые ноги, опусти белые руки, расстреляй белую грудь, черную печень, кровь горячую, вострые глаза, голову, мозга, напусти на раба Божьего дружбу, любовь и сухоту, пусть он сохнет обо мне, рабе Божьей, глядит и глаз не сводит с меня, рабы Божьей».

* * *

Встану я, раба Божия, благословясь, пойду, перекрестясь, в чисто поле, под восточну сторону. Под восточной стороной стоит дерево, на том дереве сидят птицы, железные носы, булатные когти. Я этим птицам помолюсь, поклонюсь и скажу: «Птицы, железные носы, выймете у меня, рабы Божьей, тоску и сухоту, рабу Божьему (имя) вверзите в буйну голову, в ретивое сердце, в горячую кровь, в подколенную жилу, становую кость. Пропалите, пронзите, чтоб на месте не высидеть, лежать - не вылежать, хлебом-солью не заесть, питьем не запить, не закурить табаком, в бане паром не загулять, все меня, рабу Божью (имя), на уме держать денно, ношно, полуношно. Тут моим словам - ключ да замок. Замок - в роте, а ключ - в море.

* * *

Стану я, раба Божья (имя), благословясь, перекрестясь, из избы в избу, из двери в двери, из ворот в ворота, пойду в луга изумрудные, там я умоюся росою целебною, студеною, утруся мхами шелковыми, поклонюся красному солнышку, ясной зорюшке: «Как ты, солнышко, печешь и припекаешь цветы и травоньку, так бы раб Божий (имя) припекся бы ко мне, к рабе Божьей (имя), крепко-крепко, горячо-горячо. С этой минуты и легкого часу будем мы жить, как два цветка иван-да-марья, и будем ворковать как голубки порой весенней. А ты, солнышко, припеки нас, обогрей нас, чтобы никто нас не разлучил, не расхолодил во все дни, во все годы, во все месяцы. Чтобы он меня называл: „Ты моя искренняя, верная и крепкая“». Будьте, мои слова, заборчивы и заговорчивы. Замок - в море, ключ - во рте. Аминь. Аминь. Аминь. Наговаривать на пищу.

* * *

На улице, на ветер, на заре, у двери. Встану я, раба Божья (имя), на восток лицом, на запад хребтом, к вере правым плечом. Сколь эта вера крепка, столь бы у меня ум-разум был крепок. Ветры, вихри, отнесите, оттащите с меня, рабы Божьей (имя), тоску, кручину, печаль неутолиму, унесите и положите рабу Божьему (имя). Не мог бы раб Божий (имя) ни жить, ни быть, ни есть, ни пить без меня, без рабы Божьей (имя), день под солнцем, ночь под месяцем, на ущербе, на перекрое, на ветху и на полну. Будьте, мои слова, крепки и емки, крепче булата, крепче уклада, крепче серого камня, селитры. Моим словам, вовеки им не воротиться, рабу Божью (имя) - злой кручине во веки бы не пособиться. Отныне и довека, до гробовой доски. Аминь.

* * *

Из свежего веника, сделанного из березовых веток, берут пруток и кладут его на порог той двери, в которую должен войти любимый человек. Кладя пруток, нужно произнести такие слова: «Как высох этот тоненький пруток, так пусть высохнет и милый друг (имя) по мне, рабе (имя)».

Пруток, когда человек, о котором заговаривают, прошел через него, убирают в тайное место, потом топят баню, кладут этот прут на полок на верхнюю полку, поддают больше пару и, обращаясь в сторону, где лежит пруток, говорят: «Парься, пруток, и будь мягок, как пушок, пусть и серд це (имя) будет ко мне, рабе (имя), так же мягко, как и ты».

После этого баню запирают, а через некоторое время берут пруток, относят на воду и бросают по течению. Прут пускать по реке нужно на заре.

Этот же заговор, но только для присухи чьего-либо сердца, делается так: пруток кладут на порог, приговаривая, как сказано выше, после того как прошел тот, кого заговаривают, прут кладут на жарко истопленную печь, приговаривая:

«Будь сух, пруток, как птичий ноготок, пусть так же сух будет и мой дружок (имя), а когда он ко мне подобреет, тогда пусть краснеет, как яблочко наливное, и полнеет, как месяц ясный после новолуния».

* * *

Встану я, красна девица, с зорькой красной, в день светлый и ясный, умоюсь я росою, утрусь мягкой фатою, оденусь мягким покрывалом, белым опахалом, выйду из ворот, сделаю к лугу поворот, нарву одуванчиков, дуну на его пушок, и пусть он летит туда, где живет мой милый дружок (имя), пусть пушок расскажет ему, как он дорог и мил сердцу моему. Пусть после этих слов тайных он полюбит меня явно, горячо и крепко, как люблю я его, рыцаря моего, дружку смелого, румяного, белого… Пусть его сердце растает перед моей любовью, как перед жаром лед, а речи его будут сладки, как мед. Аминь.

* * *

Пойду я утром рано в зеленую рощу, поймаю ясна сокола, поручу ему слетать к неведомому духу, чтобы он заставил лететь этого духа до того места, где живет (имя), и пусть он нашепчет ему в ухо и в сердце наговорит до тех пор, пока любовь в нем ко мне (имя) ярким пламенем заговорит. Пусть он (имя) наяву и во сне думает только обо мне (имя), бредит мною ночною порою, и гложет его без меня тоска, как змея гремучая, как болезнь смертная, пусть он не знает ни дня, ни ночи, и видит мои ясные очи, и примчится ко мне из места отдаленного легче ветра полуденного, быстрее молнии огнистой, легче чайки серебристой. Пусть для него другие девицы будут страшны, как львицы, как огненные гиены, морские сирены, как совы полосатые, как ведьмы лохматые! А я для него, красна девица (имя), пусть кажусь жар-птицей, морской царицей, зорькой красной, звездочкой ясной, весной благодатной, фиалкой ароматной, легкой пушинкой, белой снежинкой, ночкой майской, птичкой райской. Пусть он без меня ночь и день бродит, как тень, скучает, убивается, как ковыль по чисту полю шатается. Пусть ему без меня (имя) нет радости ни среди темной ночи, ни среди белого дня. А со мной ему пусть будет радостно, тепло, в душе - отрада, на сердце - светло, в уме - веселье, а на языке - пенье. Аминь.

* * *

Заря-заряница, а я красная девица, пойду за кленовые ворота, в заповедные места, найду камень белее снега, крепче стали, тяжелее олова, возьму этот камень, брошу на дно морское с теми словами: «Пусть камень белый на дне моря лежит, а милого сердце ко мне (имя) пламенной любовью кипит». Встану я против месяцу ясного и буду просить солнце красное: «Солнце, солнце, растопи сердце друга (имя), пусть оно станет мягче воска ярого, добрее матушки родимой, жальче батюшки родного. Пусть сердце милого дружка (имя) будет принадлежать денно и нощно, летом и весной только мне одной (имя). А для других это сердце пусть будет холодно, как лед, крепко, как железо, и черство, как сталь. Ключи от сердца (имя) пусть вечно хранятся только у меня одной».

* * *

Ветры буйные, птицы быстрые, летите скорее к месту тайному, к сердцу милого (имя), дайте знать ему, как страдаю я (имя) дни и ноченьки, по дружке своем милом (имя). Пусть я, горькая, бесталанная, буду счастлива с милым (имя) во все месяцы, в годы долгие, во дни майские, ночи зимние, в непогодушку и в дни красные. Я одна, одна люблю милого (имя) крепче батюшки, жарче матушки, лучше братьев всех и сестер родных. Птицы быстрые, ветры буйные, расскажите вы о том милому (имя), что страдаю я, как от болести, от любви моей к добру молодцу (имя). Пусть же будет он до могилы мой. Так и ведайте ему, молодцу (имя).

* * *

Встану я, раба (имя), благословясь, пойду, перекрестясь, из избы в двери, из двора в ворота, выйду в чистое поле, в подвосточную сторону, в подвосточной стороне стоит изба, среди избы лежит доска, поддоской тоска. Плачет тоска, рыдает тоска, белого света дожидается! Белый свет красна солнышка дожидается, радуется и веселится! Так меня, рабу (имя), дожидался, радовался и веселился, не мог бы без меня ни жить, ни быть, ни пить, ни есть; ни на утренней заре, ни на вечерней; как рыба без воды, как младенец без матери, без материна молока, без материна чрева не может жить, так бы раб (имя) без рабы (имя) не мог бы жить, ни быть, ни пить, ни есть, ни на утренней заре, ни на вечерней; ни в обыден, ни в полдень, ни при частых звездах, ни при буйных ветрах, ни в день при солнце, ни в ночь при месяце. Впийся, тоска, въедайся, тоска, в грудь, в сердце, во весь живот рабу (имя), разрастись и разродись по всем жилам, по всем костям ноетой и сухотой по рабе (имя).

* * *

Как мои ноги крепко и плотно достают до земли, так бы раб Божий доступал до меня, рабы Божьей (имя), как мое тело любимо самой себе, так бы я, раба Божья (имя), была мила и любима такому.

Читать три раза.

Снять с подошвы ноги толстую кожу (мозоль), высушить, растереть и давать человеку, которого хотят приворожить, в питье.

* * *

Я не свечки зажигаю, а душу и сердце зажигаю раба (имя) ко мне, рабе (имя), навсегда на ладан.

Как этот ладан горит и тает, так гори и тай сердце и душа раба (имя) ко мне, рабе (имя), навсегда.

При этом сжигают на угольях ладан.

* * *

Как уничтожается роса от восходящего солнца и сохнет земля, так и ты сохни, раб Божий (имя), обо мне, рабе Божьей (имя), чтобы ты не имел покоя ни днем, ни ночью, ни в радости, ни в горе, ни в собрании, ни на гулянье, ни в работе, ни в труде; чтобы ты думал обо мне. Заклинаю я тебя сотворением мира, заклинаю тебя днем, в который был распят на крест наш Господь Иисус Христос. Заклинаю тебя днем моего рождения. Заклинаю я тебя днем, в котором я окончу все радости, страдания и закрою глаза навсегда. Заклинаю я тебя всеми силами неба и земли. Аминь.

* * *

Дым трубный, ветер попутный, нагони тоску на раба Божьего (имя) по рабе Божьей (имя). Аминь.

Взять двенадцать осиновых лучин, в полночь разжечь печь и читать в открытую печь.

* * *

Как за сукой кобель бегает, гонится, воет на часты звезды, так чтоб раб (имя) за мной везде ходил, от тоски завывал. Собака лает, дверь закрыта, кость зарыта, так и я, Божья раба (имя), сердце раба (имя) запираю, запираю, зарываю, зарываю. Зубы, губы, ключ в Окияне-море. Аминь.

Наговаривается на кусок, который дают съесть собаке.

* * *

Девять лучин с девяти осин огнем сожгу, дымом выпущу, дым кудрявый - помоги, раба (имя) зазови. Зову раба Божьего к своим ногам, к своим устам, к телу белу, сердцу любящему. Приди ко мне раз, приди ко мне два, приди ко мне три, приди ко мне четыре, приди ко мне пять, приди ко мне шесть, приди ко мне семь, приди ко мне восемь, приди ко мне девять, как девять лучин горели, пылали, так чтобы и сердце раба Божьего (имя) горело и пылало по мне, рабе Божьей (имя), и никуда бы он от меня не отлучался. Аминь.

Собрать девять веточек с разных осин, положить их в печь, поджечь и читать зазыв в открытую дверцу.

* * *

Как кукушка кукует и горюет, так бы и раб Божий (имя) куковал бы, горевал бы по мне, Божьей рабе (имя). Аминь.

Когда услышите, как кукует кукушка, положите обе руки на свое сердце и читайте.

* * *

На море на Окияне есть бел-горюч камень Алатырь, никем не ведомый. Под тем камнем скрыта сила могучая, и силе нет конца. Выпускаю я силу могучую на (имя) красного молодца, сажаю я силу могучую во все суставы, полусуставы, кости, полукости, во все жилы и полужилы, в его очи ясные, в его щеки румяные, в его белую грудь, в его ретивое сердце, в утробу, и его руки и ноги. Будь ты, сила могучая, с (имя) красным молодцом неисходно. Жги ты, сила могучая, его кровь горячую, его сердце кипучее на любовь к (имя) девице. И был бы красный молодец (имя) на всю его жизнь, не мог отворотиться ни заговором, ни приворотом, не мог бы ни стар человек, ни млад отворотить своим словом. Слово мое крепко, как бел-горюч камень Алатырь. Кто из моря всю воду выпьет, кто из моря всю траву выщиплет, и тому мой заговор не превозмочь, силу могучую не увлечь. Во веки веков. Аминь. Этот приворот читают в Великий четверг три раза до солнышка на того, который понравится.

* * *

Как коровка над ясельном стоит и кормок получает, так чтоб и раб Божий (имя) меня любил.

* * *

Рубашку постирать, сверху написать: «Когда (имя) от меня отстанет, тогда и раб Божий от меня отстанет».

* * *

Платья на Великий четверг выбрасывают из шкафа, самые красивые. Все перебирают: «Много у меня платьев, вон какие красивые».

* * *

Под порог постели свой поясок. Он пройдет в избу, ты завяжи три узелка. Как узелочков не развязать, так и нам с тобой не расстаться никогда.

* * *

Скрутить две нитки. Я, раба Божья (имя), и он - нитки скручены, так бы и мы с ним сжилися. На нитке узел завязать, на пороге расстелить, он перешагнет узел, только чтоб не наступил. Как этот узел никогда не развяжется, так и он никогда со мной не расстанется. Носить эти веревочки на себе на голом теле девять ночей: каждое утро новый узелок завязывать и эти слова говорить.

* * *

Взять нитку и веревку и завязать узелки, сказать: «Как узелки не развяжутся на этой веревке, так чтобы и ты от меня не ушел». Пока узелки не развяжутся - не уйдет.

* * *

Возьми, положи двадцать копеек серебра и соли в тазик, налей водички и умойся. Как без воды, без хлеба, без соли не могут жить, так бы без меня не могли жить. Аминь.

* * *

Как без свету, без белого, много ли проживешь, так бы и он без меня не прожил. И напоить парня пивом или водой.

* * *

Нужно положить фотографию того, кого хочешь присушить, ничком на стол, прижать ее крепко рукой и три раза сказать: «Как я тебя, раба Божьего (имя), крепко прижимаю, так пусть и любовь тебя так же крепко прижмет».

* * *

Данный текст является ознакомительным фрагментом.