Преодоление себя-наблюдателя

Преодоление себя-наблюдателя

Как только мы начинаем исследовать материальный мир, например упавший с дерева лист, мы обнаруживаем, что он всего лишь соединение множества клеток; клетки – соединение молекул; молекулы – соединение атомов; атомы – соединение элементарных частиц; а последнее является проявлением единого энергетического поля, постулированного гением Эйнштейна. Согласно же Бому[277], все это есть проявление «скрытого порядка», или же «сети взаимодействия без какой бы то ни было твердой основы», постулированной Джеффри Чу[278]. Одним словом, пустоте не свойственны ограничения квантовых частиц, она – неквантируема![279] И по большому счету, куда бы мы ни посмотрели, мы нигде не найдем того неделимого и самосущного, которое можем себе вообразить. Все возникает из условий, подлинной природой которых является потенциал пространства. «Тридцать спиц сходятся к ступице, но лишь пустота посредине позволяет вращаться колесу»[280]. Или чуть иначе: «Все – пустота, а формы – сгущенная пустота»[281].

Эту красивую цитату есть смысл повторять и повторять без конца: все – пустота, а форма – сгущенная пустота! И снова и снова: «Все рассматриваемые предметы должно видеть пустыми. За этим следует заблуждение. Хотя известно, что предметы пусты, они не уничтожаются, и человек исполняет свой долг посреди пустоты. Когда он не уничтожает формы, но и не оказывается пойманным ими, это как раз то, что надо»[282]. Чуть иначе: «Спешите к предельной Пустоте, блюдите непоколебимую Тишину, пусть все 10 000 вещей двигаются и работают. Все они пусть расцветают, совершают оборот и идут домой, к корню, от которого они произошли. Это возвращение к корню называется Тишиной»[283]. Так познается «окончательный образ – форма форм, а все явления этого мира представляют собой его несовершенные, недолговечные искажения»[284]. «Следует заметить, что пустота является великой женской тайной. Это нечто совершенно чуждое мужчине; бездна, неизведанные глубины…»[285] В этом абсолютная природа всего, невыразимая никакими понятиями. И почему? Потому что «в Пустоте, как она понимается в буддизме, нет ни времени, ни пространства, ни становления, ни „вещности“; она – то, что дает возможность всему происходить; она – ноль, вмещающий бесконечность возможностей; она – ничто, наполненное неисчерпаемым содержанием»[286]. «Пусть каждый почитает ее как то, откуда он пришел, как то, с чем ему предстоит слиться, как то, чем он дышит».[287] И это откровение дарит нам взрыв восторга! Прежде всего потому, что «пустота – живая, и тот, кто осознает ее, чувствует жизнь, силу и любовь ко всему сущему»[288]; «это пространство не пусто и не безлико, но наполнено раскаленным нектаром самоотверженной любви, нежной радости и благодарности»[289].

Итак, как только «тело отринешь и уйдешь в вольный эфир, будешь уже не смертный, но бог бессмертный и присноживой»[290], только тогда «в непосредственном созерцании беспредельной бездны, в несравненной чистоте абсолютной пустоты проявится вся зарождающаяся мощь, все безграничные возможности… Из этой бесконечной бездны ты восстанешь как победитель…»[291]

Внимание! Это самое главное из всего! Источник артистической силы находится там, где нет глаз! Источник артистической силы находится там, где нет процесса смотрения! Там, где нет того, кто смотрит, и того, на кого смотрят, отделенных друг от друга! Еще раз: «Пустота – это то же, что наслаждение. Наслаждение – то же, что пустота»[292]. И именно в этой позиции кроется основной источник артистической мощи!

И почему?

Потому что «пустой ум – мастерская Бога»[293]! «Когда все способности пусты, тогда только и может обрести истинный слух все наше существо»[294]. Ибо «нет ничего вне нас. Но мы забываем это при первом звуке»[295]. Одним словом, выдержать «кровососущее лицедейство мира» ты сможешь, только проникнув в пустотную природу смотрящего, в источник артистической силы. В пустотную природу своего собственного зрителя, в ?-потенцию, в свою собственную смерть. Для этого нужно растворить инстинкт самосохранения, инстинкт смотрения, нужно отпустить руки и довериться Пучине Многоглазой, довериться воронке, которая засасывает тебя в себя, в глубину, только для того, чтобы вынести на более высокие уровни мастерства.

Итак, знайте: «Я смотрю – значит существую!» И чтобы стать Мастером, необходимо ясно осознать отсутствие того, кто смотрит! Преодолеть себя-исследователя, себя-наблюдателя. И тогда объект исследования растворится на ваших глазах! Или, еще красивее, – вы растворитесь в глазах смотрящего на вас объекта! Одним словом: «Ты Бог, когда не ищешь объект»[296]. Помните: «Где нет никакого глаза, не существует никакого желания и никакого сознания желания»[297]. И именно там покоится источник артистического могущества! Именно там находит свое рождение Мастерство Игры! В этом пространстве нет и не может быть ничего, все изначально благословлено, прощено и отпущено в свет, который един по обе стороны рампы.[298] Вывод: мое идеальное представление об игре на сцене, это creatio ex nihilo – творение из ничего; кристаллизация пустого в своей основе пространства Театра Реальности в Мандалу Образа, находящуюся в процессе творческого раскрытия своей Сокровенной Красоты. Иначе говоря, игра на сцене да и в жизни – это невероятно сложная модель материализации мыслеформ, «иллюзорно проявляющихся как объекты»[299].

Еще раз: все это – пусто! «…Некому и нечего ухватить. И в то же время это полнота, все цвета, все звуки и все формы. И то, что за пределами всего этого. Все в мире – лишь игра твоих Шакти».[300] Здесь пространство смотрит каждой точкой себя, из себя и на себя. Смотрит и одновременно является тем, на что смотрит. Так, глядя в себя, пространство играет с собой и собой и одновременно наслаждается в этом процессе игры, самообновляется и самоосвобождается. Это и есть infinitati sacrum – Игра, посвящающая себя Вечности! В свое время эта идея крайне увлекала маэстро Арто: «…Все есть лишь пустота, и все в ней, через нее, посредством ее, отсутствие реальнее присутствия, ибо ему – длиться вечно»[301]. Он утверждал также, что смысл культуры – в движении: «Культура – это движение духа, который движется из пустоты к формам и из форм опять возвращается в пустоту – в пустоту как в смерть. Приобщиться к культуре – значит сжечь формы; сжечь формы, чтобы притронуться к жизни…»[302]

Великий фон Гёте также ищет: «В твоем ничто я все найти надеюсь», и несомненно находит ее благословение: «Дух пустоты, надеюсь, схвачен мной»[303]. Юнг же называл ее – Плеромой: «В Плероме есть все и ничего. Нет пользы размышлять о Плероме, ибо это означало бы саморастворение. <…> Плерома есть начало и конец сотворенных. Она наполняет их, подобно тому как солнце повсюду наполняет собою воздух. <…> Даже в малейшей точке Плерома бесконечна, вечна и полна, ибо малое и большое суть качества, содержащиеся в ней. Это „ничто“ полно и непрерывно везде»[304]. Обращаясь также к мистическим традициям, можно провести аналогии с толтекским термином Нагваль[305], или с кабалистическим Эн-Соф, что одновременно означает «нескончаемое изобилие» и «ничто», или с китайским Дао, или с индийским Пуруша, что соединяет в себе все крайности и противоположности. Одним словом: «Великая пустота похожа на полноту, но ее действие неисчерпаемо»[306].

И последнее: «…За пределами неиссякаемого потока энергии жизни есть вечная реальность – пустота-полнота. За всеми превращениями сокрыто тихое блаженство. Улыбка Будды»[307]. И «тот, кто достиг этого осознания, будет чувствовать мир как сцену и будет играть свою роль наилучшим образом»[308]. Так, «я совершенен в небытии своем!»[309]

Вывод: «…Сознание, Пустота, Свет и Энергия суть одно»[310] – Пучина Многоглазая! Вибрация буквы ?! Ньтоновский Sensorium Deiv[311]!

И, наконец, самое главное: пустота – это глубокое, истинное и всепроникающее сочувствие к миру ролей, к миру людей! В этом своем сочувствии «Ум пуст и без-умен»[312]! Уподобься этому «чистому пребыванию Реальностью. Как форма – ты растаешь как мираж, и в этом красота и свобода. Как суть – ты и есть реальность. Вспомни!»[313]