Глава 7. КГБ и экстрасенсорика

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 7. КГБ и экстрасенсорика

Что же происходило в 70-80-е годы на другом «экстрасенсорном полюсе» — в Советском Союзе?

КГБ периодически сотрудничал с экстрасенсами, но в самом КГБ группы экстрасенсов не создавались. Даже если такая мысль и появлялась у кого-нибудь из руководства КГБ, никто так и не решился поставить под удар свою карьеру, официально предложив подобную программу из-за её явного «идеалистического уклона». Поэтому сотрудничество КГБ с экстрасенсами вплоть до середины 80-х годов носило довольно эпизодический характер. Как правило, это бывала инициатива отдельных начальников по какой-нибудь конкретной оперативной необходимости, чаще всего для раскрытия преступлений. И велось такое сотрудничество, так сказать, «в рабочем порядке», без лишнего афиширования даже внутри самого КГБ.

К разработкам психотронного оружия и проводившимся военным экстрасенсорным исследованиям КГБ имел лишь косвенное отношение в плане обеспечения их секретности. Сами же разработки делались в закрытых исследовательских учреждениях, принадлежавших разным ведомствам, чаще всего Министерству оборонной промышленности или Министерству среднего машиностроения. Решения о проведении таких исследований и разработок делались директорами этих предприятий или генеральными конструкторами, иногда с поддержкой руководителей подразделений соответствующих министерств. Но единой программы экстрасенсорных исследований, как и единой программы создания психотронного оружия, в СССР не было и не могло быть. Такая единая программа потребовала бы утверждения высшими идеологами из ЦК

КПСС, что для «идеалистической» парапсихологии было совершенно невозможно. Ярким примером, показывающим эту ситуацию, может быть рассказ полковника Вячеслава Звоникова, доктора медицинских наук, в те годы работавшего в Институте авиационной и космической медицины: [33]

«Помню, в начале 80-х годов мы проверяли психотронный генератор. Один учёный, назовём его Юрий Николаевич, собрал людей, и его команда сделала очередной прибор такого типа. Они очень хотели проверить свой психотронный генератор в работе в рамках строго научного испытания. Для таких целей найти экспериментальную базу было очень трудно, и Юрий Николаевич пришёл к нам в институт с просьбой, потому что у нас были хорошие тренажёрные стенды. Мы посмотрели на прибор и решили, что надо помочь, но, конечно, втихую. Договорились частным образом с одним из наших испытателей. Ему дали стандартное тренажёрное полётное задание. А чем хорош тренажёр: с него можно снимать все физиологические показатели и объективизировать все движения органов управления на «взлёте», при «исполнении фигур» и при «посадке». Всё это записывалось, снимались параметры и, кроме того, делался анализ крови до и после «полёта».

После эксперимента мы проанализировали все его результаты. Никаких отклонений в поведении пилота-испытателя не было, хотя психотронный генератор был включён. Вроде бы напрашивался вывод: если навыки и функциональное состояние пилота устойчивые, подобные генераторы не будут влиять на исход эксперимента.

Однако это было не всё. Поведенческих изменений у испытателя не было, но были внутренние изменения: на воздействие психотронного генератора среагировала аппаратура электроакупунктурной диагностики по Фолю [34]. Но самое интересное, что среагировала кровь, причём произошли резкие изменения: в три раза изменился уровень лейкоцитов. Думаю, если бы мы ещё подождали, сделали «полёт» более длинным и подержали пилота под воздействием генератора подольше, то уверен: отклонения в его управлении были бы.

К сожалению, эксперимент не удалось удержать в тайне от институтского начальства. Нам приказали написать заключение по поводу проведённых испытаний. Мы просили оставить эти сведения в стенах института, что нам и пообещали. Но не тут-то было. Дело дошло до ЦК КПСС, оттуда затребовали все бумаги о проведённых испытаниях. Мы вынуждены были эти документы передать, хотя понимали, что испытания психотронного генератора явно шли в разрез с утверждённой тематикой нашего института. В результате всех подняли на уши: кто-то потерял должность, кто-то премию, кто-то очередь на квартиру. Ну а если наше начальство получило по полной программе, то и нам досталось не меньше».

И тем не менее количество разработок психотронного оружия было очень значительным. Многие секретные предприятия и лаборатории вытворяли кто во что горазд.

Чтобы яснее была ситуация в отношении военной экстрасенсорики, мы немного расскажем об общей атмосфере, в которой находилась парапсихология в СССР в 70-80-е годы. Конечно, КГБ следил за экстрасенсами. Их выявляли, им ставили условие, чтобы они не оказывали негативного воздействия на людей. Им «разрешали» проводить исследования и лечить, но предупреждали, что если они выйдут за рамки дозволенного, то к ним будут применяться соответствующие санкции. Увы, времена были советские, и за рамками дозволенного оказывались: индивидуальное предпринимательство (как получение денег за свою работу, сделанную в частном порядке), народные целительские практики (как незаконная медицинская деятельность), распространение нелегальной литературы (любой литературы, не изданной официально, то есть практически всей литературы на тему парапсихологии), частные публичные лекции и многое другое. Жизнь экстрасенсов и исследователей-парапсихологов в эти времена была трудной. Слишком много было запретов, слишком легко было оступиться и нарваться на неприятности со стороны КГБ и властей. Что и случалось с большинством из них.

Характерным примером может служить дело Эдуарда Наумова. Он был одним из первых активистов возрождения парапсихологии в СССР в 60-е годы — одним из тех, кто огромным трудом проводил первые парапсихологические исследования на общественных началах, добивался у чиновников права читать лекции на эту тему и снимать фильмы, фиксирующие подлинность парапсихологических «чудес», он устанавливал контакты с зарубежными учёными.

Эта деятельность не нравилась властям, особенно раздражение у КГБ вызывали его несанкционированные контакты с заграницей. В 1974 году Наумов был арестован и осуждён на два года лагерей. Дело получило широкий общественный резонанс, в том числе и на Западе, хотя Наумов не был диссидентом в политических или социальных вопросах, он не критиковал систему и не подписывал писем протеста. Многие советские учёные и деятели культуры отмечали, что его фактически репрессировали за чтение лекций по парапсихологии и встречи с зарубежными учёными. Лондонская «Таймс» 18 ноября 1974 года поместила письмо, подписанное всемирно известными писателями и учеными Джоном Б. Пристли, Френсисом Хаксли, Робертом Харви и другими. Авторы прямо заявляли, что Наумова осудили за то, что он призывал к свободному и открытому изучению феноменов парапсихологии в единстве с иностранными учеными. Английские учёные и писатели призывали Москву пересмотреть обвинения, выдвинутые против Наумова, и выпустить его из лагеря.

Трудно сказать, сыграли ли какую-то роль протесты иностранных учёных или в СССР сработал какой-то внутренний политический механизм, но 9 апреля 1975 годаВерховный суд РСФСР принял решение отменить приговор Наумова «за отсутствием в его действиях состава преступления». Однако преследование парапсихологов-энтузиастов этим не ограничилось. В те же годы была уволена с работы «за шарлатанство и чтение лекций не совместимых со званием преподавателя» экстрасенс Варвара Иванова. Она преподавала в Московском институте международных отношений (что было очень престижно), а в свободное время занималась исследованиями в общественной лаборатории биоинформации. Этот список можно продолжать и продолжать.

Одновременно по странному совпадению была закрыта и сама лаборатория. В 1975 году была также закрыта секция экстрасенсорных исследований при НТОРЭС им. Попова. В последующие годы эта секция то закрывалась, то возобновляла свою работу под разными именами и с разными руководителями. Так, с 1979 по 1984 лабораторией биоинформации заведовал профессор Александр Спиркин, член-корреспондент Академии наук СССР. Будучи известным советским философом и имея сильный личный интерес к экстрасенсорике, он как бы «идеологически прикрывал» это направление исследований, давая возможность более-менее официально работать экстрасенсам и ученым. В мире медицины аналогичную поддержку исследователям ЭСВ оказывал академик Академии медицинских наук Влаиль Казначеев. Занимались экстрасенсорикой в СССР и другие ученые с мировыми именами, но они далеко не всегда афишировали свой интерес в этой области.

Среди других общественно-научных организаций работы по экстрасенсорике также проводились в Комиссии по биоэнергетике при ВСНТО СССР, в НТО Приборпром, в Московском обществе испытателей природы. Учёные всесторонне изучали известных российских экстрасенсов Розу Кулешову, Нинель Кулагину и многих других. Всё это были чисто гражданские исследования, и мы не будем на них останавливаться. Однако об одной такой программе всё же нужно сказать, потому что в ней оказалось задействовано высшее руководство СССР.

//__ * * * __//

Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев к концу 70-х годов был очень плох. Возраст давал себя знать, да вдобавок ко всему Брежнев пристрастился к лекарствам, содержащим наркотики. Началось всё с вроде бы безобидного снотворного и закончилось тем, что Брежнев терроризировал своих врачей, заставляя выдавать ему «дозу». Старческая наркомания быстро превратилась в старческий маразм: Брежнев уже не мог не то что нормально работать, а даже нормально соображать и говорить. Но «верные товарищи» никак не хотели отпустить старика на пенсию. Его уход нарушил бы сложившуюся структуру власти, высшие партийные и государственные бонзы боялись за свои места. Врачи уже помочь не могли, нужен был чудотворец.

И он, то есть она появилась. Ею оказалась Джуна Давиташвилли, медсестра из Грузии. Она проводила экстрасенсорное лечение, быстро стала известна у себя в Тбилиси, и оттуда её направили в Москву. Джуна занялась лечением Брежнева, и тому вроде бы помогло. Леонид Ильич почувствовал себя лучше, несмотря на всю «идеалистичность» лечения. Тут даже марксизм-ленинизм вынужден был отступить. Последовали распоряжения ЦК, были выделены большие деньги, и одному из ведущих институтов Академии наук — Институту радиотехники и электроники (ИРЭ) — было поручено определить механизм целительного воздействия Джуны, а заодно и изучить всю экстрасенсорику в придачу.

Крупных учёных, которые работали в ИРЭ, это задание не очень-то обрадовало. Но деваться было некуда, приказ партии надо было выполнять. Среди этой ложки дёгтя была и бочка мёда — великолепное финансирование, выделенное ИРЭ на эти исследования. Для изучения экстрасенсов была создана специальная лаборатория, и её руководителем назначен доктор физико-математических наук Эдуард Эммануилович Годик. В целом программу возглавил академик Юрий Васильевич Гуляев (в те годы член-корреспондент, заместитель директора ИРЭ). Заинтересовался экстрасенсорикой и знаменитый академик Юрий Борисович Кобзарев.

Вряд ли когда-либо в СССР исследование экстрасенсов проводилось на более высоком научном уровне. Так, академик Гуляев основал в науке целое новое направление — акустоэлекторнику и впоследствии более десяти раз номинировался на Нобелевскую премию. На сегодняшний день в каждом телевизоре и каждом мобильном телефоне в мире работают устройства, основанные на его открытиях и патентах. Академик Кобзарев был основоположником советской радиолокации. В лаборатории работали студенты и выпускники Московского физико-технического института (Физтеха).

В процессе исследований физики обнаружили несколько вполне обычных механизмов явлений, которые казались экстрасенсорными. В отношении Нинель Кулагиной выяснилось, что у неё из ладоней выпрыскивался мелкими капельками гистамин, который образовывал в воздухе электрически заряженный аэрозоль. Затем эти микрокапли оседали на находящихся вблизи объектах, что и объясняло способность Кулагиной двигать небольшие предметы, не прикасаясь к ним. Телекинеза здесь не было. Этот же гистамин вызывал лёгкий ожог у другого человека, рассеивал луч лазера и так далее. Все расчёты по величине заряда и концентрации сходились с наблюдаемыми эффектами. У Джуны Давиташвилли тоже никакой экстрасенсорики не нашли, её лечение достаточно убедительно объяснили воздействием тепла рук. Однако были и другие экстрасенсы, такие как Юрий Харитонов, воздействие которых физики объяснить так и не смогли.

Более подробно об этом можно прочитать в нескольких интервью академика Гуляева [35] и в статье Александра Тараторина «Невыдуманная история экстрасенсов в России» [36]. В целом вопрос о механизмах экстрасенсорики так и остался открытым.

Казалось бы, ничего особенного. Причём здесь военная экстрасенсорика? Но дело в том, что работа лаборатории была полусекретной. С одной стороны, о ней хорошо знали: разговоры о «Джуне и Гуляеве» постоянно шли не только в студенческих физтеховских общежитиях, но и среди всей московской интеллигенции. С другой стороны, отчёты о работе засекречивались. В результате на Западе знали о лаборатории Гуляева — Годика, но подозревали, что там ведутся военные экстрасенсорные исследования. Подозрения усиливались тем, что в ИРЭ действительно шло много секретных работ, у него даже было закрытое отделение в подмосковном режимном городе Фрязино. На самом же деле никакой военной экстрасенсорикой в ИРЭ не занимались, просто сказывалась советская привычка секретить всё подряд — и что нужно, и что не нужно.

В результате — очередной виток гонки «экстрасенсорных вооружений»: лаборатория Гуляева — Годика явилась одной из главных причин нового раунда финансирования экстрасенсорной программы США «Звёздные Врата». КГБ, по сути, к этому отношения не имел.

//__ * * * __//

А теперь мы можем перейти к примерам реального сотрудничества КГБ с экстрасенсами. В 1967 году начал выступления на сцене молодой талантливый экстрасенс Тофик Дадашев. В 1973 году в составе делегации Академии наук СССР Дадашев участвовал в первом Международном конгрессе по исследованию проблем психотроники в Праге, где многие учёные признали его сильнейшим медиумом мира. Естественно, КГБ сразу обратил на него внимание и попытался привлечь к сотрудничеству. Дадашев согласился, но поставил условие, чтобы его помощь не была направлена против сограждан, не замешанных в уголовных преступлениях.

Мы начнём о нём рассказ с описания уникальной антитеррористической операции по освобождению заложников. Этот рассказ заслуживает быть приведённым в подробностях, поскольку это фактически первый случай в истории, когда способности экстрасенса были использованы спецслужбами для обезвреживания террориста, захватившего самолёт, да ещё с таким блестящим успехом!

30 марта 1989 года в Баку приземлился самолёт ТУ-134А, летевший рейсом из Воронежа и захваченный в пути террористом. На его борту находилось около 50 пассажиров и члены экипажа, все они оказались заложниками. Преступник (позднее было установлено его имя — Станислав Скок) утверждал, что в самолёте находятся два его сообщника и взрывное устройство. Под угрозой взрыва он требовал дозаправить самолёт, передать ему полмиллиона долларов (значительную по тем временам сумму) и возможность вылета в Пакистан.

В аэропорт срочно прибыл заместитель министра внутренних дел Азербайджана Виктор Баранников (впоследствии руководитель ФСБ России) вместе с председателем КГБ Азербайджана Иваном Гореловским и группой спецназа «Альфа». Дальше мы хотим привести рассказы двух высопоставленных офицеров КГБ, бывших участниками этой операции:

«Я — в то время подполковник КГБ Гусейнов Эльшад Вахаб оглы — работал начальником авиационного подразделения КГБ Азербайджанской ССР и самым непосредственным образом занимался вопросами антитерростической защиты гражданской авиации на территории республики. Я вте годы возглавлял и готовил группу захвата КГБ Азербайджанской Республики для борьбы с террористическими проявлениями на воздушном транспорте. Акцентирую ваше внимание на этом лишь для того, чтобы показать, что я пишу всё это не понаслышке, а как непосредственный участник тех событий.

… Преступник утверждал, что он не один, а имеет сообщников, и в багажном отделении самолёта находится взрывное устройство, которое сработает автоматически, если он своевременно не заблокирует сигнал, подаваемый наручными часами. Он говорил, что у него в сумке на груди имеется пульт управления взрывным устройством. При этом он руки постоянно держал в сумке, якобы управляя этим пультом. От одного из членов штаба операции, а именно от Измоденова Александра Валентиновича, ныне генерал-полковника ФСБ России, который тогда работал начальником транспортного отдела КГБ Азербайджанской ССР, поступило предложение использовать возможности известного экстрасенса Тофика Гасановича Дадашева, находившегося в то время в Баку. Тофик Дадашев приехал в аэропорт с сотрудником КГБ Азербайджанской ССР майором А. Курьяновым…»

Теперь мы передадим слово именно этому офицеру КГБ:

«Я, Курьянов Александр Алексеевич, ныне подполковник КГБ в отставке, был непосредственным свидетелем участия Тофика Дадашева в этой операции. В тот период я возглавлял группу по вопросам собственной безопасности КГБ Азербайджана. Около 10 часов вечера 30 марта 1989 года мне позвонил дежурный КГБ Азербайджана и сообщил, что в аэропорту находится самолет, который захватил неизвестный, и руководство КГБ Азербайджана решило привлечь Т. Дадашева к участию в операции по освобождению заложников. Рано утром за нами подъехала машина. В аэропорту нас встречал заместитель председателя КГБ Азербайджана ССР Садыхов Рафик Алиевич, который сообщил, что времени очень мало, буквально несколько минут. В здании аэропорта руководство штаба и командир группы «Альфа», герой Советского Союза, генерал-майор Карпухин Виктор Федорович попросили Т. Дадашева убедить террориста подождать до 11 часов утра, так как он сильно нервничал, и был на пределе, и угрожал взорвать самолёт, при этом демонстрировал сумку, которая висела у него через плечо, и держал правую руку на часах, в которых, по его словам, был вмонтирован пульт взрывателя. Он выдвинул требование: заправить самолёт и доставить крупную сумму валюты в долларах США и марках Германии. Такой суммы в местном госбанке в то время не было, и деньги должны были привезти из Москвы к 11 утра. Тофик Дадашев предложил вступить в контакт с террористом под видом сотрудника МИДа Азербайджана. Так как самолет был отогнан далеко от здания аэропорта, я подвез на служебной машине Т. Дадашева к хвосту угнанного самолёта. Затем я вышел из машины, расстегнул плащ, поднял руки вверх, показывая террористу, что у меня нет оружия, и остался стоять рядом с машиной. Террорист поставил условие, чтобы «представитель МИДа» стоял в стороне в нескольких метрах от трапа самолёта, чтобы сам Скок оставался недосягаемым. Он выглянул на секунду в дверь самолёта. Т. Дадашев приблизился к трапу самолёта и что-то стал говорить террористу. Поскольку ветер дул мне в спину, я не слышал их разговора. Через минуту, чуть больше, вдруг Тофик погрозил ему пальцем, я напрягся, так как любые неосторожные действия могли привести к ухудшению ситуации, но всё обошлось. После чего Тофик сел в машину и воскликнул:

— Саш! Ваши мне говорили, что у него бомба и сообщники, а я вижу, что это блеф. У него нет ни бомбы, ни сообщников!

Я, несмотря на нашу десятилетнюю дружбу и близкие отношения, ответил в тот момент, может быть, слишком официально, что всё то, что он уловил, мы доложим руководству штаба, и только они вправе принимать решения о проведении операции. В здании аэропорта при докладе нас обступило руководство штаба. Т. Дадашев коротко сообщил, что террорист блефует, у него нет ни взрывчатки, ни оружия. Виктор Карпухин высказал опасения, что Скок постоянно держит руку на часах. Как быть? Подумав несколько секунд, Дадашев посоветовал начать разговор со Скоком. По предвидению Дадашева, Скок задумается, попросит закурить, отнимет руку от часов, и тогда его нужно будет брать (хотя Т. Дадашев не знал, что Скок курит).

Всё произошло именно так, как предсказал Т. Дадашев. По окончании операции руководство и сотрудники группы «Альфа» разгорячённые, возбуждённые подходили к Тофику Дадашеву и искренне его благодарили.

Руководство КГБ Азербайджана написало представление на него в Президиум Верховного Совета Республики Азербайджана. Указом от 13 декабря 1989 года Тофик Дадашев был награжден высшей наградой — Почетной грамотой Президиума Верховного Совета Азербайджанской ССР «за успешное завершение операции по пресечению угона самолёта, обеспечению безопасности пассажиров и обезвреживанию преступника».

Эти воспоминания мы приводим с разрешения их авторов. А сам Тофик Дадашев с улыбкой добавляет: [37]

«Разговаривая со Скоком, я стоял от него на значительном расстоянии, более 25 метров. Мы говорили буквально пару минут, видел я только силуэт преступника и его бороду, но дело было сделано — я увидел террориста и сумел «настроиться» на него. И главное, я высоко ценю мужество сотрудников КГБ, которые мне поверили и приняли моё предложение, хотя с их точки зрения это могло стоить некоторым из них карьеры или жизни. Дальше всё произошло молниеносно. В 11:00 террорист ещё угрожал взорвать самолёт, а в 11:10 его уже ввели под руки в аэропорт, и командир группы «Альфа» Герой Советского Союза генерал Карпухин, обратился к мне:

— Докладываю: я сделал всё, что вы мне сказали. Он подпустил меня к себе, сам попросил сигарету, и в тот момент, когда он прикуривал, мы его взяли».

Участвовал Тофик Дадашев и в контрразведывательных операциях КГБ. Он продолжает:

«КГБ не раз привлекал меня к работе по выявлению иностранных разведчиков. Как-то в 1978 году меня попросили определить, не является ли английским шпионом один из туристов, прибывших в Москву. Сотрудники КГБ привезли меня в гостиницу «Россия». В холле уже находилась большая группа иностранных туристов, человек 150. Мои сопровождающие не знали подозреваемого, и мы просто прошли в бар, где нужно было дождаться другого офицера КГБ, который должен был мне его указать. Пока мы шли через холл, несмотря на большое количество туристов и сутолоку, я сразу обратил внимание на человека с рыжими усами, сидевшего поодаль. Когда ожидаемый нами офицер КГБ подошёл, я, не дав ему начать, тут же сказал:

— Да, вы правы, это шпион. Там, в холле, сидит на диване, с рыжими усами и в светлом плаще.

Сотрудники КГБ рассмеялись:

— Мы планировали длительную операцию, готовились. А вы, Тофик, так нас всех без работы оставите! Да и Джеймсам Бондам тоже придется менять профессию!

Другая любопытная история вспоминается из середины 80-х годов. Как-то я работал в Баку и остановился там в гостинице вместе с моим помощником, Валентином Саблиным. Пока днём в офисе я принимал людей, Валентин познакомился с двумя приезжими газовщиками из Сибири. Они быстро сообразили «на троих» и провели вместе весёлое время, опорожнив не одну бутылку. Когда я вернулся в гостиницу, Валентин познакомил меня с ними, заверив, что они — «отличные ребята и свои в доску». Пожимая им руки, я сказал:

— Я вижу, что один из вас — юрист глубинного бурения, другой простой газовщик со знанием нескольких иностранных языков.

Наши новые приятели сначала глубоко поразились, затем рассмеялись:

— Да, Тофик, действительно, мы сотрудники КГБ. И действительно, один из нас юрист, а другой специалист по иностранным языкам.

Валентин сразу же отрезвел и побледнел:

— Боже мой, а я вам несколько часов травил политические анекдоты!

С юристом (его звали Саша) мы в дальнейшем подружились. Как-то мы сидели с ним в ресторане гостиницы, мне потребовалось выйти, и в коридоре я увидел двух людей, которые поразили меня. Они шли в один из номеров, и я проследил, в который. Затем я быстро вернулся к столику и сказал Саше:

— Я только что видел двух людей, один из которых сотрудник КГБ, а другой немецкий шпион!

Саша тут же позвонил куратору КГБ по этой гостинице, и тот сказал:

— Да-да, мы знаем. У нас стоит задача перевербовки этого шпиона, и наш сотрудник её выполняет. Так что всё в порядке, но спасибо за сигнал! И. всё ещё в голове не укладывается, что Тофик Дадашев определил это, просто взглянув на них!

Надо сказать, что приходилось мне не только ловить шпионов, но и спасать людей от ложных обвинений в шпионаже. В начале 80_х годов один физик из Дубны обратился в КГБ с заявлением, что его пытается вербовать журналист из Южной Кореи. Меня попросили проверить его. Около гостиницы «Москва» была назначена встреча этого физика и журналиста — предполагаемого шпиона. В момент их встречи меня провезли мимо на машине. Я тут же сказал сопровождавшим меня сотрудникам КГБ:

— Корейский журналист не шпион! Этот физик просто морочит вам голову, надеясь, что вы обратите на него внимание и дадите ему работу в КГБ, или ради каких-то ещё жизненных благ.

Мои слова затем подтвердились параллельной оперативной проверкой. Думаю, что КГБ предпринял соответствующие меры, и у этого физика в дальнейшем отпала охота возводить напрасные обвинения на людей ради собственной выгоды».

//__ * * * __//

В этот период 70–80_х годов спецслужбы старались привлечь к сотрудничеству почти всех известных экстрасенсов в советском блоке, по крайней мере, время от времени. Например, обращались они и к самой знаменитой предсказательнице 20 века — ясновидящей из Болгарии Ванге Димитровой. В основном это были болгарские спецслужбы, и лишь изредка некоторыми вопросами интересовался КГБ. Ванга, как правило, точно предсказывала развитие политических ситуаций, например называла результаты будущих президентских выборов в США. В тех случаях, когда задаваемые вопросы были не совместимы с её моральными ценностями, она просто уходила от ответа, используя эзоповый язык.

В это же время сотрудничали с КГБ известные экстрасенсы Сергей Вронский и Владимир Сафонов. Об этом лучше расскажет генерал-майор Георгий Георгиевич Рогозин, бывший в 70_е годы офицером КГБ, а в 90_е ставший первым заместителем начальника Службы охраны Президента. Генерал Рогозин прославился как «астролог и экстрасенс № 1» российских секретных служб. Пресса его также любит называть «серым кардиналом» и «правительственным магом», что, впрочем, остаётся на совести журналистов. Итак, генерал Рогозин вспоминает: [38]

«С Сергеем Алексеевичем Вронским я познакомился в начале 70_х годов. Был я тогда молодым офицером КГБ, и мы вместе с несколькими другими офицерами приезжали к известному экстрасенсу Владимиру Ивановичу Сафонову, чтобы решать специальные задачи, связанные с нашей профессиональной деятельностью. Там мы впервые и встретились. Сафонов представил Вронского довольно таинственно, и я ещё у дверей по его намёкам понял, что нам предстоит увидеть учителя самого Сафонова.

От Вронского, от его слов, от взгляда исходила доброта. Мы представились и попросили помочь нам. Он рассмеялся, сказав: «Я думал, мы будем с вами говорить о загадках Вселенной, а вы ко мне всё с какими-то спецзаданиями лезете». Вообще, он с юмором относился ко всему. После первой встречи с Вронским, дружеского общения с ним мы стали часто обращаться к нему по оперативным вопросам, касающихся спецслужб. Он помогал нам очень просто, быстро и спокойно.

Мне вспоминается одна поразительная ситуация, когда в нашем присутствии к Вронскому пришёл человек, искавший пропавшего племянника. Мы уже уходили, но Вронский, внезапно заволновавшись, попросил нас остаться. У посетителя был взгляд не столько пытливый, сколько бегающий. Вронский внимательно выслушал его рассказ о том, как пропал мальчик и как они, родственники, все волнуются и ищут его. Посетитель ушёл минут через 15–20, а Вронский, повернувшись к нам, печально произнёс: «Это и был убийца». Он объяснил нам, что посетитель приходил с одной целью: узнать, есть ли для него опасность быть разоблачённым. Заканчивали эту историю уже мы, сотрудники КГБ. Этот человек был арестован, и проведено следствие. Вронский оказался прав: это и был убийца.

Мой интерес к экстрасенсорике, знакомство с Вронским — всё это первоначально возникло из практических оперативных соображений, потом уже пришли бытовые моменты. Нередко мы обращались к нему с вопросами медицинской диагностики, если возникали проблемы со здоровьем у нас или членов наших семей. Давали ему номер домашнего телефона, чтобы он поговорил с тем родственником, чьё состояние здоровья вызывало беспокойство. После краткого разговора Вронский мог не только поставить диагноз жене или ребёнку нашего сотрудника, но и давал конкретные рекомендации, а также с помощью экстрасенсорных методов гармонизировал ситуацию вокруг человека, гармонизировал работу внутренних органов и систем на клеточном уровне, настраивал работу всей его энергетики.

Через некоторое время я узнал поразительную биографию Вронского. Не всё можно рассказать и сейчас, но несомненна роль Вронского во многих коллизиях советско-германских отношений до войны и во время её, в историях с Гессом и Роммелем. Он работал для немецкой верхушки, был напрямую связан с «Аненербе», оценивал возможности тибетских монахов, принимаемых на службу в СС. К его мнению в штабе Гитлера прислушивались, а он при этом работал на Советский Союз!

Сведения о том, что Сергей Вронский был генералом ГРУ, я не берусь комментировать. Для этого есть официальные представители ГРУ. Но то, что это была очень сильная личность, обладающая феноменальными способностями, отрицать нельзя.

Как же получилось так, что Вронскому при всех его уникальных способностях и заслугах разведчика, не удалось избежать сталинской лагерной мясорубки? Ведь его дар был нужен советской верхушке! Ответ очевиден: они испугались способностей Вронского, того, что он может использовать эти способности против них. Поэтому и засадили в сталинские лагеря, слава Богу, что не убили. Как следствие, у Вронского была некоторая замкнутость, нежелание близко подпускать к себе окружающий мир. Естественно, многие вещи, происходящие в стране, Вронский воспринимал с болью, но в то же время всё, что было вокруг него, не уничтожало его собственного «я».

Вронский принципиально старался заниматься больше астрологией, а не экстрасенсорикой, потому что уже по тем временам в экстрасенсорику мог вмешаться криминал, и Вронский отдавал себе отчёт, насколько это могло быть опасным. Современных приборов тогда не было, не было ни астрологических программ, ни автоматики — он всё делал вручную. Брал плацидус, эфемериды, градусы, минуты, секунды, сам расписывал каждый гороскоп, который ему заказывали. Дело было не в деньгах, это была внутренняя самореализация. Он утверждался, доказывал, что он на правильном пути, хотя все вокруг называли это мракобесием и лженаукой.

Вронский находился под достаточно мощным давлением государственных структур. Это и понятно, учитывая его биографию и необыкновенные способности. Мы это понимали и старались не очень заглядывать в его личную лабораторию. Он вёл кружок, и в нём было много интересных людей, много молодёжи. Вронский не замыкался кругом старых знакомых, не чурался молодёжи, и это общение придавало ему силы. Он был специалист высокого класса, мог давать интересные оценки, принимать нестандартные решения, строить самостоятельные прогнозы, носящие достаточно искренний и независимый характер.

Такие люди, как Вронский, достигнув определённых рубежей, передавали свои знания, но только тем, кого хорошо знали и кому полностью доверяли. Со временем я тоже начал учиться у него. Как учитель Вронский всегда всё детально объяснял, не скользил по поверхности знаний, а шёл в глубь проблемы. Он учил нас в основном астрологии. Но как-то мы сидели с ним, и я попросил поучить меня экстрасенсорике. Он дал мне задачу специфического экстрасенсорного характера. Я никак не мог её решить и отключился, созерцательно глядя перед собой. Наш последующий диалог запомнился мне на всю жизнь:

— Что так отвлечённо смотришь? — спросил Вронский.

— Нет у меня таких способностей, как у вас, — ответил я.

Он положил руку мне на голову, словно погладил, и сказал:

— Теперь есть.

И тут случилось нечто необъяснимое: я действительно увидел ситуацию, стали возникать образы, пошли картины. Так я сам стал экстрасенсом».

//__ * * * __//

Как мы видим, сотрудничество КГБ с экстрасенсами в те годы действительно было эпизодическим. Однако на вопрос, была ли в СССР программа, подобная «Звёздным Вратам» в США, нельзя однозначно дать отрицательного ответа. Например, похожая программа проводилась на острове Диксон под руководством Бориса Тимофеевича Литуненко, где операторы-экстрасенсы с помощью дальновидения изучали американские военные спутники, вплоть до деталей их конструкций.

Очень любопытным может быть факт, что при этом они использовали дополнительные технические средства, а именно радиолокаторы, для наведения ментального образа на конкретный спутник! Такой подход был бы совершенно необычен и необъясним для американских дальновидящих из «Звёздных Врат». Однако результаты экстрасенсорной программы Литуненко были очень интересными, что подтверждалось независимыми данными традиционной разведки. Возможно, здесь также сказывался советский менталитет, требовавший присутствия каких-то «материальных» носителей информации. Хотя и не исключено, что руководитель проекта Литуненко просто использовал локаторы для отвода глаз, чтобы не иметь идеологических претензий к своей программе.

Обо всём этом поведает генерал-майор КГБ Николай Алексеевич Шам, занимавшийся в те годы промышленной и научной контрразведкой, а позже возглавивший в КГБ всё направление по экстрасенсорике и новым технологиям: [39]

«Работая в КГБ, я практически всё время находился на острие всего нового и передового. Но самая интересная тема, которой мне пришлось заниматься, оказалась связана с особыми свойствами людей, со свойствами, не вписывающимися в общее понимание человеческих возможностей. Мой интерес к этим вопросам сформировался во второй половине 1970-х годов. Как ни странно это может показаться, но столкнулся я с этой сферой вне своей основной работы.

Как-то, на вечеринке у друзей я познакомился с Юрием Владимировичем Носковым, инженером в области вычислительной техники, работавшим в Новосибирске. В процессе беседы он рассказал о своих экстрасенсорных способностях в медицинской диагностике и продемонстрировал это, точно определив медицинские проблемы присутствующих при нашей беседе людей. У него были также мощные целительные способности: он пасами снимал боль и сердечные приступы, лечил многие болезни, занимался также целебными травами и настоями. Я решил его ввести в ракетно-космическую сферу и познакомил с Валентином Петровичем Глушко, руководителем НПО «Энергия», генеральным конструктором космических кораблей.

Глушко принял его на работу, и Носков начал заниматься у него диагностикой, следил за здоровьем сотрудников. Результаты были столь впечатляющими, что Глушко начал думать об использовании подобых экстрасенсорных энергий в оборонных целях и решил создать специальную лабораторию для разработки качественного нового космического оружия. Идея заключалась в выводе в космос специальных генераторов для усиления экстрасенсорных энергий и воздействия ими на определённые ареалы на Земле. Но в результате внутренних интриг НПО «Энергия» этот проект возглавил другой экстрасенс, а Носков оказался не у дел. Он ушёл из программы и занялся проектом «Триада» — связью с использованием космических ретрансляторов, дававшим до 12 миллионов пар разговоров в минуту. Глушко потерял человека, столь тщательно контролировавшего его здоровье, и вскоре умер от неожиданного сердечного приступа.

В середине 80-х годов я перешёл в 6 Управление, где начал заниматься промышленной контрразведкой, борьбой со шпионажем в технической и научной сферах. Здесь работа всё больше начала сталкивать меня с людьми, занимающимися нетрадиционными вещами. Прежде всего, хочется остановиться на фигуре Александра Деева, с которым связан термин деполе (поле Деева). К нам в КГБ поступила информация, что какой-то изобретатель в Москве сконструировал стеклянный шар, в котором сконцентрирована гигантская энергия, настолько гигантская, что если герметичность этого шара нарушится, от Москвы ничего не останется. Отнеслись мы к этому, как к фантастическим слухам. Но проверять всё равно надо. Нашли изобретателя — Деева. Когда побывали в его частной лаборатории, то шара не нашли, но ужаснулись от количества и вида аппаратуры, которая там была. Все конструкции временно конфисковали, и в оперативно-техническом подразделении мужики месяц пытались разобраться, что же это такое. Пришли к выводу, что там просто какая-то чепуха, глупость, энергетическая составляющая приборов как у батареек. Аппаратура тоже ничего не фиксировала, короче — халтура.

Я же решил сам исследовать все материалы, связанные с Деевым. Обнаружили кассету, на которой Деев проводит эксперимент с очищением воды в Днепропетровской области.

А под Днепропетровском находится мощнейшая нефтебаза. Рядом с этой нефтебазой идут гигантские каналы с толстенным слоем нефтепродуктов, типа мазута. Деев говорит, что он за 30 минут всё очистит. Основной генератор находится в Москве, у него с собой на месте эксперимента только маленький портативный прибор. Чистку он намеривался делать по фотографиям, панорамным съёмкам. Начинается эксперимент. Деев показывает штамм, который разлагает мазут. Рядом стоит пластмассовая бутылка с загрязнённой водой из каналов. Включаются оба генератора: на месте загрязнения портативный, в Москве мощный. Деев насыпает порошок в бутыль, вода там становится чистой, без примесей мазута. Через полчаса вода в каналах становится такой же чистой в Днепропетровске. Только на одном снимке плавает резиновая шина, на которой остался слой мазута.

Дальше я нашёл материалы, связанные с особым воздействием, связанным с переносом геометрического образа на материальный носитель. На одной фотографии показан большой куст с широкими листьями. На другой фотографии фигурки: звёздочки, окружности, треугольники. И тут же результаты эксперимента — при воздействии генератора на листьях живых кустов образовывались дырки в виде фигурок, находящихся рядом с генератором. Масса материалов была также связана с изменением радиационной активности с помощью этих средств. В графиках было показано, как после непродолжительной работы генераторов падают показатели уровня радиации. Деев еще работал с энергиями, вызывающими явление полтергейста, с барабашками, как тогда у нас говорили. Он старался их использовать и достиг определённых результатов.

Чем больше я изучал материалы Деева, тем больше убеждался, что это не жульничество, как решили в Главном управлении КГБ. Я начал тщательную проверку средствами своего отдела и убедился, что у Деева всё было реально. Правда, он сам полностью не понимал природы этих явлений. Проблема же специалистов КГБ состояла в том, что Деев работал со слабыми полями, которые ничем не мерялись, и традиционная измерительная аппаратура их просто не могла фиксировать. Позже я познакомился с самим Деевым и представил его руководству КГБ и Министерства обороны. Было решено провести серию экспериментов.

Начали с масштабного эксперимента по воздействию генератора Деева на бронетанковую технику. Собрался генералитет, был выставлен полностью оснащённый танковый батальон. Суть эксперимента состояла в том, можно ли одновременно вывести из строя все двигатели. Всё сработало на сто процентов, успех был настолько оглушительный, что я ожидал создания целого нового направления в оборонной промышленности. Но к моему глубокому изумлению никакого развития эта тема не получила, реакции генералитета не было. То есть реакция была, но она оказалась негативной. Выяснилось, что у генеральской верхушки был свой интерес: чем дороже, тем лучше. У военно-промышленного комплекса есть своя политика, им нужно было высасывать деньги из бюджета, а Деев предлагал слишком дешёвые технологии, не позволявшие пользоваться бесконтрольно государственной кормушкой. В результате все контакты с Деевым были прерваны.

Справедливости ради надо сказать, что у Деева далеко не всё получалось. Как-то я пытался помочь двум нашим сотрудникам, у которых начался скоротечный рак после участия в ликвидации аварии на Чернобыльской АС. Врачи были уверены в полной безнадёжности дела, но Деев утверждал, что его генераторы дают положительный эффект при раке. Я его спросил:

— Можешь вылечить ребят?

Он уверенно ответил:

— Конечно, смогу!

И не вылечил, ребята умерли. Нельзя делать такие безапелляционные заявления. Даже если Деев и мог разрушить опухоль своими генераторами, то ещё большой вопрос, как организму справиться с этой интоксикацией, хватит ли сил вывести все эти яды. Я был свидетелем многих случаев, когда экстрасенсы вылечивали рак, но всегда это тяжелейшее дело, требующее колоссального труда и времени. Излишнее самомнение Деева и не всегда обоснованная уверенность в универсальности его методик тоже сыграли свою роль в подрыве доверия к разработкам этого изобретателя.

Все эти эксперименты, многим из которых я сам был свидетелем, убедили меня в существовании физических полей и принципов, ещё не изученных современной наукой, но вполне реальных и пригодных для практического использования. Эти поля и принципы связаны как с физическим миром, так и с психикой, то есть могут взаимодействовать и с тем, и с другим.

В это время я познакомился с ещё одним экстрасенсом — Валерием Валентиновичем Кустовым. На этот раз встреча была вызвана чисто оперативной необходимостью. Дело было так. В 1985-86 годах произошло два чрезвычайных происшествия, очень необычных для оборонной промышленности тех времён. В течение небольшого промежутка времени были убиты два высокопоставленных чиновника из этой отрасли. Первый — генеральный конструктор КБ среднего машиностроения в Самаре Игорь Бережной, занимавшийся лазерным оружием. Ему под видом коробки с лекарствами передали взрывное устройство. Он погиб в машине по дороге в аэропорт, когда вскрыл эту коробку. Ему разворотило все внутренности, и он умер на месте. Нам было поручено вести оперативное расследование по поиску злоумышленников. Убийство столь высокопоставленного, столь засекреченного и охраняемого лица было совершенной неожиданностью в нашей работе, раньше КГБ с таким не сталкивался.

Мы начали расследование, но не успели ещё выделить главную версию, как неожиданно убивают главного инженера НПО «Астрофизика», сверхсекретного КБ в Подмосковье, тоже связанного с лазерной тематикой. Его вместе с любовницей зарезали в собственном доме. Кошмар! Естественная мысль: какая-то из иностранных разведок начала серию диверсий против создателей советского лазерного оружия. И это — в центре СССР! А генеральным директором НПО «Астрофизика» был сын маршала Устинова, тогдашнего Министра обороны. Сверху пришли самые жёсткие команды, были брошены колоссальные силы, отрабатывались все версии, привлекались все самые сложные технические средства. Вскрыли разные правонарушения, алмазные дела, цеховые разборки, но никак не могли найти реальных зацепок. Одним словом, мы не пришли ни к каким результатам — тупик.

Неожиданно на одном из совещаний ребята из Ростовского управления КГБ сказали, что у них есть человек, который может видеть прошлое и предсказывать будущее — Валерий Кустов. Соблюдая конспирацию, мы встретились с ним в специально снятом номере гостиницы Россия. И надо сказать, при встрече с ним я был потрясён. До той поры я не видел демонстрации экстрасенсорных возможностей такого уровня. Кустов сел в дальний угол комнаты, мне предложил сесть в противоположный угол. Поднял руку и сказал: «Сейчас я начинаю на вас воздействовать». На расстоянии 5 метров я почувствовал мощный поток энергии, идущий в лицо, было такое впечатление, что в меня бьёт струя воздуха. Он сделал лёгкое движение рукой, и поток немного сдвинулся, переместился в другую точку. Я ощущал излучение, идущее из его руки. Потом он развёл руки, и я при дневном свете явственно увидел, как из его кончиков пальцев идёт излучение, видны яркие энергетические полосы. В другой раз я пролил на ногу кипяток, всё вздулось — ожог 1-й степени. Нога вспухла, страшные пузыри, жуткая боль. За два сеанса по три минуты он снял мне все признаки сильнейшего ожога, не осталось и следа. После его посещения я поехал на работу, а после работы разбинтовал ногу и ахнул: ожога не было! Кстати, несколько позже, уже в 90_е годы на телеэкраны вышел документальный фильм «Феномен инженера Кустова» — как раз про этого удивительного человека, обладающего феноменальными способностями. Сейчас он живёт в Ростове, работает в клинике, занимается лечением.

Так вот, Кустов начал работать по раскрытию этих преступлений. Мы были готовы ко всему: от действий иностранных разведок до внутренних террористических заговоров в духе сталинской паранойи. Однако Кустов сказал, что ничего такого не видит. По его мнению, оба преступления были бытовыми. Мы не поверили, и преступления так и не были раскрыты. Но через несколько лет я встретился с одним из друзей Бережного, припомнил эту историю и рассказал ему о нашем фиаско. Тот поразился: «Вы не узнали, кто убийца? Да у нас в конструкторском бюро это вообще секретом не было! Всё предельно просто: ревность».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.