МАГИЯ И МАНТИКА

МАГИЯ И МАНТИКА

Постижение воли сверхъестественных существ, а также толкование с помощью сверхъестественных орудий таких явлений в природе и в человеческом обществе, которые не поддавались естественному объяснению, — именно этим занималась у греков мантика, а у римлян — дивинация. В это понятие входила совокупность деяний отдельных лиц и коллегиальных учреждений, направленных на раскрытие таинственного смысла многих явлений в прошлом и настоящем, а также предвидение будущих событий. Как правило, эти деяния воплощались в сложной системе разнообразных технических приемов, в соответствии с которыми существовали разные виды гадания: гадание по предметам, животным, деревьям, небесным светилам, по восторженному состоянию человека и тому подобное. Примечательно, что почти все способы гадания ставились в определенную зависимость от предшествовавших жертвоприношений.

В основе мантики лежала вера в расположение богов к откровению, к сообщению ими людям такого рода сведений, получение которых выходило за рамки естественных способностей человека и с которыми человек считал себя обязанным согласовывать свое поведение в интересах собственного же благополучия. Поэтому у греков и римлян гадание было делом государственным, а его результаты оказывали огромное влияние на ход жизни не только частных лиц, но и государства.

Резкого различия между магией и мантикой не было, да и не могло быть. В сущности, каждый прием гадания содержал в себе магический элемент. Так, например, гадание в целях излечения больного было не чем иным, как соединением в различных соотношениях мантики и магии. Будучи связаны между собой приемами, магия и мантика не могли не соединяться и в лице своих представителей. Так, Меламп — врач души и тела — пользовался волшебством для того, чтобы открыть в области сверхъестественных сил причины болезней и средства исцеления. Кроме того, большинство оракулов находились в тех местах, где пророческое вдохновение неразрывно соединялось с известными материальными условиями, совершенно сходными с магическими орудиями: источники, пещеры, поднимающиеся от земли испарения, священные деревья — словом, все то, чем мог по своему усмотрению пользоваться человек для вызова сверхъестественного откровения.

Разумеется, успехи точных знаний наносили удар по магии и мантике; ведь любое явление считается таинственным до тех пор, пока люди не убедятся в естественности происходящего. Однако благодаря четкой систематизации ведовство держалось у греков и римлян гораздо дольше, чем того допускали успехи научного знания.

Даже успехи естественных наук не могли ограничить область гадательного и магического искусства.

Со временем античное ведовство со всей совокупностью приемов, определенных правил и предписаний, с помощью которых можно было якобы принудительно воздействовать на богов и демонов, стало фундаментом для народных суеверий и, минуя века и страны, распространилось по всему свету и благополучно перекочевало в наши дни.

И все же наука породила скепсис: магия и мантика стали предметом самых серьезных размышлений и исследований античных философов и моралистов. В спор, суть которого выражалась тезисом «верить или не верить», так или иначе оказались вовлечены все великие писатели античности.

Мнения разделились. Некоторые философы допускали возможность с помощью богов предсказывать будущее. Пифагор и его ученики, например, с любовью занимались мантикой. В свою очередь, Эмпедокл (ок. 490 — ок. 430 гг. до н. э.) признавал существование отношений между человеком и божеством, но лишь в качестве привилегий для избранных душ. Анаксимандр (ок. 610—546 гг. до н. э.) и философы ионической школы, напротив, совершенно отрицали мантику, допуская предвидение не иначе как на основании опыта и точных наблюдений. А Еврипид (ок. 480—406 гг. до н. э.) смело утверждал, что «лучший гадатель тот, кто хорошо соображает».

По мнению Аристотеля (384—322 гг. до н. э.), гадание состоит в разумном исследовании, или же оно — чистый обман, а занимающиеся им люди — шарлатаны. При всем том на безусловное отрицание мантики он не отважился. «Нелегко презирать ведовство, — замечает философ, — нелегко и верить в него». Дар предвидения он считал естественной способностью человека, которая может быть развита при определенных условиях.

Почти все философские школы пытались объяснить феномен магии и мантики, найти их место в системе научных знаний. Первую систематическую попытку точно определить роль ведовства в познании мира сделал Платон. Он считал мантику первой низшей формой умственной деятельности, высшим проявлением которой была философия. Академия Карнеада доказывала нецелесообразность веры в мантику, тогда как Ямвлих считал ее надежным руководством в жизни. Последователи Плутарха отстаивали ведовство как дар богов. А Цицерон считал ведовство бичом человеческого разума и пытался освободиться от него с помощью философии.

Споры вокруг магии и мантики возбуждали интерес к предмету. Но, пожалуй, никакая другая философская школа не оказала ведовству столько услуг, как стоическая. По мнению ее представителей, все предметы в природе соединены между собой мировой симпатией. Они говорили: «Если боги существуют и заранее не открывают людям того, что должно случиться, то значит, они не любят людей или сами не знают будущего, или думают, что людям не важно его узнать, или считают такое открытие несогласным со своим достоинством, или же, наконец, они неспособны открыть будущее. А так как ни одного из этих предположений сделать нельзя, то, следовательно, откровение существует».

Как известно, деятельность гадателей, магов и чародеев особенно оживляется в переломные моменты истории. Одним из таких периодов стал I век до н. э., когда в Риме шли гражданские войны. Именно тогда естествоиспытатель, историк и философ Посидоний (ок. 135—51 гг. до н. э.) объединяет стоический пантеизм с представлениями Платона о бессмертии души и вводит в свою систему астрологию и магию. По его мнению, мир пронизан божественным духом, это создает «симпатию» всех вещей, благодаря чему возможны оракулы, гадания, вещие сны и прочие способы ведовства. Вместе с тем божественное начало мира отражено в иерархии божественных существ, в которую входят небесные светила, а также духи (демоны); к духам относится и душа человека, после смерти она возвращается на свою небесную родину. Мировые процессы протекают в строгом соответствии с предопределением, роком, и мудрец свободно подчиняется ему. Взгляды Посидония оказали большое влияние на философскую мысль первых веков нашей эры. Многие тезисы его учения перешли к философу Филону из Александрии (родился около 20 г. до н. э.), а впоследствии стали элементом христианской догматики.

Таким образом, вера в магию и мантику была составной частью религии в античном мире. Ее могущество даже росло по мере того, как политеизм уступал место христианству. Человек все больше верил в волшебство. Если уже прорицатели героической эпохи влияли на решения героев и руководили движением армий, то позже Греция и Рим с гордостью наблюдали, что даже чужеземные цари обращались с драгоценными дарами к их оракулам, прося о покровительстве. И когда политические перевороты и неизбежное действие времени положили конец этому искательству, вера в магию и мантику была не менее прочна и повсеместна, хотя и не проявлялась столь торжественно.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.