Часть третья МОЖНО ЛИ ИЗМЕНИТЬ СУДЬБУ?

Часть третья

МОЖНО ЛИ ИЗМЕНИТЬ СУДЬБУ?

НЕ ОТНОСИСЬ К ВИДЕНИЯМ СВЫСОКА

Предопределена ли судьба каждого человека или он имеет возможность изменить ее? Если вам снится сон о предстоящей гибели, должны ли вы пытаться предотвратить ее или надо принять смерть как неизбежность?

Если бы судьба была раз и навсегда предопределена, то бюро предсказаний оставалось только свернуть работу и забыть об этой затее. Тысяча предсказаний не предотвратили бы аберфанскую трагедию. «Титаник» отправился бы в рейс и затонул, даже если бы британское правительство пригрозило «Уайт стар лайн» огромными штрафными санкциями. И хозяин или слуга, которому явилась белолицая леди, просто-напросто должен был бы собраться и отправиться на встречу со смертью, так как знал, что ничего изменить нельзя.

Однако есть и другая теория. Многие предсказания являются всего лишь предостережением, и человек, с вниманием отнесшийся к ним, может изменить судьбу. Иногда появляется одно лишь гнетущее чувство, но оно настолько сильно, что необходимо обратить на него внимание и принять меры. Инженера локомотива, находившегося в вагоне, как-то раз охватила необъяснимая тревога, которая переросла в панику, когда поезд стал набирать скорость. Повинуясь импульсу, он остановил поезд, а потом обнаружилось, что кто-то разобрал пути на том участке дороги, по которому должен был проследовать состав.

В других случаях в видении или сне так подробно описывается предстоящая трагедия, что человек может в нужный момент вмешаться и предотвратить ее. Этот тип предсказаний отличается наличием множества деталей, в то время как предсказания типа «встречи в Самаре» лишены их.

Если бы голос Джинн Гарднер объяснил ей значение слов «Тирхан тирхан», то, возможно, убийства Роберта Кеннеди можно было бы избежать. Если бы мать девочки, сгоревшей в своей кроватке, послушалась и перевернула матрас, как велел ей голос, то малышка осталась бы жива. Но голос не счел нужным упомянуть, что ребенок найдет под матрасом спички.

Даже в случаях, когда, оглядываясь назад, мы считаем, что все было предопределено, выясняется, что были какие-то намеки, скрытые или явные, к которым почему-то отнеслись несерьезно. Той самой женщине, у которой сгорел ребенок, в видении явилась горящая колыбелька, и она даже решила избавиться от спичек, но не стала этого делать. Наверное, все-таки смерть ребенка была неизбежна, и матери это было известно, только она не отдавала в этом себе отчет.

То же самое произошло и с шотландцем, которому приснилось, что он утонул в озере; если бы сон был более конкретным, со всеми деталями, он бы избежал смерти.

УГРОЗА НАВИСЛА НАД РЕБЕНКОМ

Эмоциональная связь между матерью и ребенком настолько велика, что матери часто чувствуют, что ребенку грозит беда, и пытаются предотвратить трагедию.

Луиза Райн упоминает о молодой матери, которой однажды приснилось, что большая люстра в детской упала на спящего ребенка и убила его. Во сне часы показывали четыре тридцать пять утра.

Женщина в ужасе проснулась и рассказала мужу свой сон, но тот подумал, что она зря волнуется по пустякам. Но женщина не могла уснуть, она пошла в детскую, взяла ребенка из кроватки в свою комнату. Во сне бушевала буря, но за окном было так тихо, что она начала уже думать, что муж был прав. Но все же она не желала испытывать судьбу.

Через два часа раздался сильный шум в соседней комнате. Супруги вскочили и бросились в детскую. Оказалось, что люстра упала на колыбельку. Часы показывали ровно четыре тридцать пять. За окном лил дождь и ревел ветер.

В статье, написанной для «Джорнел», печатного органа американского Общества психических исследований, Ян Стивенсон рассказывает о предупреждении, сделанном другой матери. Ей приснилось, что она входит в детскую и видит, что ее дочь сидит на подоконнике, свесив одну ногу. Когда ребенок потерял равновесие и стал падать, мать в ужасе проснулась и вбежала в детскую комнату. Девочка мирно спала.

Впоследствии мать не забывала о своем сне и часто заглядывала в комнату Вивьен. Впрочем, она была уверена, что ребенок еще очень мал, чтобы самостоятельно забраться на подоконник. Однажды днем она вышла во двор вывесить на просушку белье, думая, что Вивьен пойдет за ней, как обычно. Но когда она обернулась, девочки не было. Она вбежала наверх: Вивьен сидела на подоконнике точно в такой же позе, в какой видела ее во сне. Девочка стала падать, но мать успела схватить ее.

Каким-то образом Вивьен удалось выбраться из кровати и вскарабкаться на подоконник. Что примечательно, на ней была та же одежда, что и во сне, — комбинезон и белые сандалии. Еще одно совпадение: солнце светило в западное окно детской комнаты точно под тем же углом, что и во сне.

Метерлинк в своей книге «Неизвестный гость» рассказывает о голосе, который помог матери спасти дочь. Девочка, любившая наблюдать за проходящими поездами, отправилась погулять к берегу моря. Она усаживалась прямо за дамбой недалеко от железнодорожных путей и смотрела на поезда.

Почти сразу, как девочка ушла, мать услышала голос: «Верни ее, иначе произойдет непоправимое». Испуганная мать велела служанке пойти за дочерью. Спустя несколько мгновений после того, как служанка увела девочку, поезд сошел с рельсов и врезался в дамбу, как раз в том месте, где она любила сидеть.

ПЕРВОЕ НАУЧНОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ

По материалам книги А. Венгерова «Предсказания и пророчества: за и против». М., 1991

Во всех древних обществах, история которых становится нам известной, во множестве других — средневековых, современных — мы встречаемся с людьми, основное социальное занятие которых предсказание будущего. Они известны нам под самыми разными названиями, но дело у них всегда одно и то же. Это шаманы, оракулы, предсказатели, кудесники, пророки, вещуньи, гадалки, прорицатели, астрологи, ясновидцы, маги, волхвы, провидцы, колдуны, футурологи, утописты и т. д.

Но как, когда и, главное, почему появилось это занятие и оказалось столь нужным в самые разные времена самым разным народам? Почему у большинства людей, перефразируя Пушкина, взор напрасно ловит, что день грядущий им готовит, и, чтобы это узнать, надо обязательно обратиться к «специалисту»? В чем тут дело? Есть над чем задуматься. Прежде всего признаем: что-то очень глубокое лежит в этом постоянном желании человечества, всем вместе и каждому порознь, заглядывать в свое будущее, какая-то неодолимая жизненно важная потребность. По-видимому, она, эта потребность, своей родословной происходит из самого древнего, еще биологического пласта человеческого самостановления. Но, конечно, затем на нее наматывается столь много социального, что подчас в этом коконе не всегда и разглядишь первоистоки, глубинные биологические предпосылки. Однако попробуем.

Биологически Homo появился два с половиной — три миллиона лет назад, заполняя пустующую экологическую нишу крупного дневного хищника {См.: Файнберг Л. А. У истоков социогенеза. М., 1980}. Со временем он становится Homo sapiens (современным человеком разумным), но не перестает быть биологическим видом, не теряет связи с природой. Даже в концепциях, трактующих человека как «совокупность общественных отношений», утверждающих примат социального в человеке, подчеркивается его органическая связь с природой.

«Строго говоря, — очень тонко подметил философ Говард Л. Парсонс, — не только мы пребываем в окружающей среде, но и она пребывает в нас: наше взаимодействие с ней как раз и образует человеческий род, его уникальность и неповторимость».

Но мы находимся внутри живого начала природы, мы — часть этого живого. А у всего живого весьма развита способность предчувствовать наступление или изменение различных природных явлений. Землетрясения, циклоны, цунами, наводнения, засухи, перемены погоды, другие климатические события — все это, как известно, не является неожиданностью для многих хищных или копытных животных, птиц, рыб, насекомых. По-видимому, это свойство предчувствовать нечто благоприятное или, наоборот, неблагоприятное для индивидуального и видового существования и воспроизводства лежит в основе всего живого.

Поэтому-то и у человека предчувствия, откликающиеся на возможные события по схеме «благоприятно — неблагоприятно», вероятно, явились самым древним инстинктом, имеющим чисто биологические корни и занимающим заметное место в его психологическом механизме. И в настоящее время многие люди, особенно пожилые (психофизиологический механизм этих свойств относительно изучен; считается, что здесь главное — сосудистые реакции), предсказывают по своему самочувствию, заблаговременно, нередко весьма точно климатические изменения. Можно указать, например, на известного югославского предсказателя погоды Бориса Кульчицкого. Этот удивительный старик предсказал, в частности, очень холодные зимы 1984—1986 годов.

А если говорить, например, о пресмыкающихся, то широко известно, что змеи, особенно ядовитые, — чуткие «сейсмологи», ощущающие приближение землетрясения за несколько дней до его начала.

Есть несколько современных гипотез, объясняющих такие их способности. В частности, у пресмыкающихся это объясняется острой чувствительностью к температурным изменениям почвы. Например, за два дня до ашхабадского землетрясения 1948 года было замечено, что змеи, а также ящерицы ушли из нор, а муравьи перед самым землетрясением, захватив белые куколки, полезли наружу из муравейников. Впрочем, последнее уже о насекомых...

Но вот еще о рептилиях. Неплохие предсказатели — крокодилы. Они могут предсказывать землетрясения, извержения вулканов и даже сильный снегопад. В этом абсолютно убежден главный смотритель крокодильего питомника в Японии, который пришел к такому выводу на основании четырехлетних наблюдений за особенностями поведения обитающих в парке около трехсот рептилий. По словам японского зоолога, который аккуратно фиксирует все изменения в поведении своих подопечных, они не пропустили ни одной серьезной природной аномалии. 17 декабря 1987 года, например, за пять часов до того, как в центральной части острова Хонсю произошло сильное землетрясение, многие аллигаторы стали издавать звуки, напоминающие рычание, задирая головы и хвосты.

Другая гипотеза связывает способность животных предчувствовать геофизические бедствия с их восприимчивостью к колебаниям земного магнетизма.

В конце 80-х годов в Государственном реестре открытий СССР было зарегистрировано: водные позвоночные обладают чувствительной электросенсорной системой. С ее помощью они воспринимают индукционные токи в своем теле и окружающей среде, возникающие под влиянием магнитных возмущений.

Так что недаром японцы, дабы предугадать грозные геофизические явления, наблюдают за рыбками, а туркмены — за змеями.

Но и хищные копытные животные не уступают в этом отношении другим биологическим видам. Извержение вулкана Майон в филиппинской провинции Альбай началось 10 сентября 1984 года. Жители деревни, которая находится в непосредственной близости от вулкана, знали о предстоящем извержении заранее. «Прогноз» дали именно животные. За девять дней до извержения дикие кабаны и мартышки, обитающие в лесах и кустарниках на склонах Майона, спустились вниз и поселились на полях, обрабатываемых крестьянами. Дворовые собаки отказались от пищи и не лаяли даже на незнакомых прохожих. Не дотрагивались до еды свиньи, а куры по утрам не хотели покидать насесты, что прежде не случалось.

Все это так, и все же сама по себе способность живого предчувствовать еще не объясняет главного: а как выработалась эта способность, как она оказалась генетически запрограммированной, стала передаваться по наследству?

И тут на помощь приходит одно соображение, которое связано с крупным достижением отечественной науки. Может быть, именно свойство всего живого, названное после работ выдающегося российского физиолога академика П. К. Анохина «опережающим отражением», намного лучше объясняет появление и действие механизма предчувствий?!

Представление об опережающем отражении было сформулировано Анохиным еще в 1962 году. Многие поколения живых систем, сталкиваясь с определенной последовательностью повторяющихся внешних событий (смена времен года, дня и ночи и т. д.), не только отражали последовательность этих событий, но и фиксировали ее в своих цепях химических реакций. Благодаря возникновению систем биокатализаторов соответствующие цепи химических реакций приобрели способность развертываться и завершаться намного скорее, чем последовательности внешних событий. Внешняя среда еще только собирается перейти в новое состояние, а человек уже смоделировал это состояние, определяющие реакции уже произошли. Но содержание этих определяющих реакций задано именно внешними событиями, является их отражением (в прошлом), а применительно к сиюминутной ситуации и проявляется как опережающее отражение.

Различают опережающее отражение на допсихическом биологическом уровне и на биологическом психическом уровне, проще говоря, на бессознательном и сознательном уровнях. Так вот на первом уровне отражение представляет собой воспроизведение в протоплазме клеток и закрепление в наследственных механизмах (в ходе эволюции) непосредственно воздействующих на организм сходств и различий компонентов среды и ритмических смен ее состояний. Учет этих ритмических смен среды способствует приспособляемости организма к условиям обитания, его выживаемости, формированию у него целесообразного поведения. Уже на этом уровне отражение имеет опережающий характер: организм целесообразно реагирует на значимые для него внешние факторы, «подготавливает» себя к циклическим изменениям среды (сравним, например, подготовку растений к зимовке уже при первых похолоданиях).

На сознательном уровне отражения возможности живого к ориентировке в окружающей среде, опирающейся на осознание вредности или полезности воздействующих на него агентов, чрезвычайно возрастают. Воздействие переживается животным соответственно как страдание (боль, страх) или удовольствие. На этом уровне широкое распространение получает нейрофизиологический аппарат, который П. Анохин называет «акцептором результатов действия». И, по его мнению, этот аппарат является аппаратом предсказания, поскольку в нем прогнозируются свойства будущего, еще не полученного результата.

Таковы вкратце некоторые современные научные представления об опережающем отражении. Они очень важны для нас, так как ставят на материалистическую основу все многообразие явлений, процессов и свойств, связанных со способностью живого предчувствовать будущее и пытаться сообразовывать с ним свое поведение.

Разумеется, и в опережающем отражении еще много неясного, но это уже, так сказать, исследовательские проблемы.

Добавим также, что, по мнению философа И. Кругликова, способность организма заглядывать в будущее в конечном счете пропорциональна его способности накапливать и сохранять прошлое в виде следов осуществившихся взаимодействий. В этом смысле «сейчас» — это не что иное, как момент встречи прошлого с будущим. Любая живая система развивается во времени, она есть накопленное и преобразованное время, отложившееся в ее пространстве, то есть в ее «телесной организации».

Представление, согласно которому живая система при необходимости может заглядывать в будущее, а может и не делать этого, не соответствует действительности. Живая система любого уровня организации не может не заглядывать в будущее. Больше того, она обращена в будущее, и вся ее текущая деятельность так или иначе имеет прогностический характер. Кстати, если слегка «забиологизировать» общественную жизнь: не здесь ли разгадка организации общества на такой политической основе, когда замалчивается, скрывается прошлое? «Кто владеет прошлым, тот владеет настоящим» — эти слова отражают важный закон постижения, использования временной характеристики человеческого бытия в политических целях. Раскройте перед обществом прошлое — и оно иначе организует свое настоящее. Политическая борьба за знание прошлого, за его оценки — это составная часть всей политической жизни общества. Собственность, демократия — не бледнеют ли они как объекты социальных схваток перед борьбой за информацию, за знание прошлого? Но вернемся к «опережающему отражению».

У Homo уже с момента, когда он втискивается в ту самую экологическую нишу крупного дневного хищника, опережающее отражение получает дополнительный импульс! И не он ли, этот импульс, «работая» затем на протяжении десятков тысячелетий, постепенно в конечном счете преобразуется в мощный социальный фактор? Да такой, который предчувствия превращает в сознательную предсказательную деятельность, заставляет выделять для такого рода занятий специальных людей, иногда обладающих, а иногда, увы, и не обладающих повышенными задатками в опережающем отражении?

Что это за импульс? Речь идет о стратегии воспроизводства биологического вида, которая присуща Homo. В биологии сейчас рассматриваются две такие основные стратегии. Им посвящены крупные исследовательские работы, в том числе труды известного ученого-антрополога К. Лавджея. По его представлениям, для одной стратегии характерно следующее: организм может продуцировать огромное количество яиц, затрачивая на каждое из них очень мало энергии; для второй он производит совсем мало яиц, но в каждое вкладывает много энергии (R-стратегия и К-стратегия).

Крайний пример R-стратегии: устрица, производящая до пятисот миллионов яиц в год. Крайний пример К-стратегии — крупные антропоиды (горилла, шимпанзе, орангутанг), рождающие детеныша один раз в пять или шесть лет. Между ними располагаются все остальные живые существа, у которых можно найти все переходные грани. Оба способа эффективны, пока не достигают предела своих возможностей.

Отсылая читателя, который хотел бы подробнее узнать об этих стратегиях воспроизводства, к специальной литературе, здесь мы обращаем внимание лишь на следующее.

Действительно, в отличие от иных видов человеку приходится очень долго заботиться о своем потомстве, его воспитании. У человеческого детеныша — самое продолжительное детство. И современные шутки о родителях, которые должны заботиться о своих детях до их пенсионного возраста, — это просто небольшое преувеличение реального положения дел, так сказать, К-стратегический юмор. Не более того. Он, увы, имеет под собой биологическую основу, а в известные экономические периоды, например застоя, когда молодежи трудно и с зарплатой и с жильем, — и социальную основу. Но К-стратегия действительно весьма эффективна: в конце XX века человечество начало двигаться уже к своему пятому миллиарду.

Однако изначально К-стратегия у Homo sapiens подвергалась грозным испытаниям. Тяжелый урон наносили, да и сейчас наносят, несчастные случаи, нападения хищников, сезонная нехватка пищи, болезни. Потерять детеныша вследствие одной из этих причин, после того как пять или шесть лет было затрачено на его выращивание, воспитание, — очень дорогая цена по сравнению, скажем, с гибелью зародыша устрицы. (И пусть нас не коробят подобные ассоциации — это, увы, тоже реальности того мира, в котором мы живем.)

И значит, надо было создать такой социальный механизм, такую систему поведения, которые бы максимально исключали потерю детей из-за неблагоприятных ситуаций, условий. Значит, надо было максимально предвидеть возможность наступления таких ситуаций, заблаговременно и правильно реагировать на них. Этого объективно требовала К-стратегия.

Вот почему предчувствия, постепенно, в течение тысячелетий преобразованные в предсказания, а затем, по мере социального усложнения человечества, и в пророчества, изначально стали входить в качестве непременного условия в самую стратегию воспроизводства человека как биологического вида.

Разумеется, нельзя сводить все к этому биологическому фактору. Не менее важна и социальная организация общества, социальное воспитание детей, обучение их основам социального поведения, нормативным регуляторам и т. п. Иначе они не могли бы стать членами группы, не стали бы «человеками».

Но все же следует отметить, что Лавджей и его последователи, по существу, выводят социальную организацию общества действительно не из трудовой деятельности Homo, а из К-стратегии, то есть из специфически человеческого способа воспроизводства потомства. Что ж, возможно, на первых порах — два-три миллиона лет назад, или несколько позже — двести — триста тысяч лет назад у неандертальца, или даже сорок тысяч лет назад у кроманьонца — так оно и было.

Тем более что, по Лавджею, и прямохождение было изначально присуще нашим предкам, вошедшим уже такими прямоходящими в африканскую саванну и ставшими в ней могущественными хищниками, а не появилось эволюционно как результат орудийной деятельности или некоторых факторов социальной организации.

Но, конечно, впоследствии собственно трудовая деятельность человека и последовавшая в связи с ней организация общества придала К-стратегии и предсказательным занятиям качественно новые черты и новый уровень.

Какие же? Как конкретно проявился первоначально у Homo этот дополнительный импульс? Тоже ведь вопрос из вопросов, на который надо отвечать.

По-видимому, первоначально он усиливал все нараставшую способность человека замечать, наблюдать и обобщать и, главное, использовать для разных, в том числе уже и социальных, а не только биологических нужд природные факторы, в том числе поведение животных, птиц, рыб, насекомых. По крайней мере, дошедшие до нас археологические свидетельства, этнографические описания многих так называемых традиционных обществ (то есть таких, которые длительное время относительно гармонично сосуществовали с природой, стабильно поддерживались на основе обычаев, традиций, их члены занимались охотой, рыбной ловлей, собирательством) позволяют отстаивать именно это предположение.

Издревле, наблюдая за природой, за поведением зверей, птиц, рыб, насекомых, закрепляя эти наблюдения в индивидуальном и коллективном опыте (погодные приметы, приметы миграции животных и т. п.), то есть связывая то или иное поведение отдельных представителей животного и растительного мира с природными и иными явлениями, человек получил возможность сопоставлять свои личные предчувствия, свое опережающее отражение с этими явлениями и поведениями. В свою очередь, такая наблюдательность позволила ему более уверенно предвидеть свое будущее, условия своего социального и биологического существования и выживания, а стало быть, и вести себя соответственно.

Связывая затем эти природные явления (в широком смысле) с социальными процессами по все той же древнейшей схеме «благоприятно — неблагоприятно», «полезно — вредно», человек получил и возможность с известной степенью вероятности предсказывать не только природные явления, но и их влияние на социальную жизнь, некоторые характерные социальные процессы, а стало быть, и влиять на индивидуальную жизнедеятельность. Эти открывшиеся человеку связи между природными и социальными явлениями, процессами удерживались в коллективном опыте, коллективной памяти главным образом с помощью символов, ритуалов и других знаковых информационно-впечатляющих способов. Удерживалась, разумеется, эта связь только в той степени, в какой природные явления были жестко детерминированы или же могли с большой степенью вероятности влиять на условия существования конкретных обществ.

Вот, например, в какой символике возникла и была закреплена связь между поведением некоторых грызунов и эпидемиями чумы, которая, как это вполне понятно, в свою очередь, оказывала грозное влияние на социальное бытие, даже на существование многих обществ.

Уже в ранних неолитических слоях Чатал-Гуюка в Турции, где обильный археологический материал дает возможность реконструкции систем символов, обнаруживается связь землеройки и мышей с символами смерти. В одном из древних храмовых захоронений вместе со жрицей погребены землеройки и мыши. Представление об этих животных как об очень опасных священных земных существах многие тысячелетия сохранялось в древне-малоазиатских и древне-балканских традициях эгейского ареала. Длительным приспособлением к часто вспыхивающим эпидемиям чумы объясняется, с одной стороны, выработка соответствующей системы символических представлений (в которой соотносятся смерть и грызуны-чумоносители), а с другой — создание форм обряда кремаций, при котором сжигали не только покойника, но и все его имущество (иногда и близких к нему людей, его скот), а посуду его разбивали.

У шумеров лик богини смерти представлял собой стилизованную мышь. Не ешьте тушканчиков, сказано в Библии. Грубая, но полная смысла проза жизни, а вовсе не какое-то религиозное иносказание.

Подобные полезные наблюдения пронизывают всю историю человечества. И все это для вполне реальных, земных, даже «бытовых» целей. Эту связь явлений замечательно опоэтизировал Пушкин:

Старайся наблюдать различные приметы:

Пастух и земледел в младенческие леты,

Взглянув на небеса, на западную тень,

Умеют уж предречь и ветр, и ясный день,

И майские дожди, младых полей отраду,

И мразов ранний хлад, опасный винограду.

Так, если лебеди, на лоне тихих вод,

Плескаясь вечером, окличут твой приход,

Иль солнце яркое зайдет в печальны тучи,

Знай: завтра сонных дев разбудит дождь ревучий,

Иль бьющий в окна град — а ранний селянин,

Готовясь уж косить высокий злак долин,

Услыша бури шум, не выйдет на работу

И погрузится вновь в ленивую дремоту.

Стоит, однако, добавить, что селянин этот уже в древности не стал полагаться целиком на свои чувства («взглянув на небеса»), а изобрел очень много различных приспособлений, которые помогали ему определять погоду.

Теперь о другом. Слишком, слишком долго предметом материалистической науки был мир Homo бодрствующего, a Homo спящий маячил где-то там, на втором плане, на задворках, не привлекая серьезного внимания науки. Фраза «история делается ночью» только сейчас стала наполняться глубоким смыслом. Сон стал подвергаться оценке на том же уровне, что и бодрствование. Именно сон и сновидения — окно, позволяющее подчас заглядывать во внутренний мир человека, видеть его «бессознательное», которое, однако, также отвечает за его поступки, а значит, и за будущее. По-видимому, вечные попытки истолковывать сновидения в системе «предсказания — пророчества» — это в целом совсем не шарлатанство и мистика, а гениальная догадка человечества в прошлом о действительном значении сна и сновидений. Именно догадка, но, как и многие другие, она уже в наше время приобретает научное обоснование.

А ведь совсем недавно одного из тех, кто уже в прошлом веке пытался научно подойти к сновидениям, шельмовали наши доморощенные «научные работники» как мистика, как шарлатана, в лучшем случае как идеалиста. И уж по крайней мере ему напрочь отказывали в научной доказательности: какие-то там половые или агрессивные инстинкты, комплексы — все очень и очень мудреное, идеалистическое! Речь идет о Зигмунде Фрейде. Но привычная критика Фрейда, отвергающая его как идеалиста, выглядит сегодня более чем примитивной. Уже в наше время, в 1987 году, интересные соображения в этой связи высказал на страницах журнала «Вопросы философии» крупный российский ученый Е. Фейнберг. «Мы ведь всегда знали, — заметил он, — что не все в человеческом мышлении должно быть осознанным, чтобы влиять на его поведение, что есть подсознание, и в этих вопросах также произошли огромные сдвиги. Что там в подсознании, как оно взаимодействует с сознанием и как его содержание формируется?» Оказывается, вовсе не обязательно подсознательное должно быть вербализуемым. Фрейд отталкивался от огромной роли подсознания, правда, у него почти все сводилось к сексуальному комплексу. Однако надо учитывать, что он жил в Вене в мирный период двух десятилетий между двумя войнами в Европе, в условиях неплохой буржуазной демократии, практиковал как врач в обеспеченной среде, где, в общем, никаких других проблем, которые нужно было бы сдерживать внутренним цензором, кроме сексуальных, не было. А, как говорил сам Фрейд в своей ранней книге «Истолкование снов», курице просо снится. Поэтому отделить у Фрейда основное и ценное от случайного, считает Фейнберг, — важная задача, относящаяся тоже к проблеме сознательного и бессознательного и их сложной взаимосвязи, сложному взаимовлиянию, которые все больше принято объединять термином сверхсознание. Таким образом, речь идет и о проблеме познания и самопознания. И о возможности по сновидениям предвидеть будущее, хотя бы состояние здоровья конкретного человека, добавим мы. А также и лечить больного человека не сном, а во сне, с помощью заданных, программируемых сновидений, и обучать во сне языкам, например.

А чтобы сразу отбросить возможное недоумение, несогласие с такого рода весьма ответственными заявлениями, приведем точку зрения профессора А. Вейна, который, выступая в 1985 году на международном симпозиуме, отметил: на повестке дня создание новой отрасли медицины — медицины сна. Пока все рекомендации по лечению болезней, сказал он, основаны на наблюдениях за бодрствующим человеком. А между тем немало серьезных осложнений приходится на сон, его «быструю» фазу... Отсюда настоятельная необходимость изучать состояние человека в эти моменты, учиться им управлять.

Между прочим, такая медицина уже существовала, например, в Древней Месопотамии. Управляя сном, именно его «дремотной, быстрой фазой», ассирийские врачи пытались лечить многие болезни, особенно функциональные расстройства, в том числе импотенцию. Они также фиксировали связи сновидений с различными состояниями бодрствования, пытаясь нащупать и здесь «будущную», «предсказательную» зависимость.

Словом, реально существующее взаимопроникновение в человеке двух состояний — бодрствования и сна, двух естественных равноправных, меняющихся фаз самого способа его существования — один из важных научных выводов современности.

И этот вывод имеет действительно и научную историю, и научные корни. Уже Аристотель полагал, что на содержание сновидений влияет состояние организма и поэтому по сновидениям можно предугадать начинающиеся болезни.

В своей фундаментальной работе «Теория сновидения» (Л., 1983) В. М. Касатейн приводит вполне современное наблюдение одного исследователя XIX века о некоторой зависимости между сновидениями и внешними раздражителями. Этот исследователь писал: «Каждый случайно воспринимаемый шум вызывает соответствующее сновидение. Раскаты грома переносят нас на поле сражения; крик петуха превращается в отчаянный вопль человека; скрип двери вызывает сновидение о разбойничьем нападении. Когда ночью с нас спадет одеяло, нам снится, что мы ходим голые или же что мы упали в воду. Когда же мы лежим в постели в неудобном положении или когда ноги свешиваются через край, нам кажется, что мы стоим на краю пропасти или же что мы падаем с огромной высоты. Когда голова попадает под подушку, над нами висит громадная скала, готовая похоронить нас под своей тяжестью. Накопление семени вызывает сладострастные сновидения, локальные боли — представление о претерпеваемых побоях или тяжелом поражении и увечье».

И все же в случае со сновидениями дело не только в том, что бодрствование и сон — это две равноправные фазы человеческого существования. Дело еще и в той роли, которую генетически, по своему биологическому возникновению играли сновидения.

Возбуждение коры головного мозга — непременное условие сновидений — порождает в одной из фаз сна целые картины, увлекательные приключения, во второй — отдельные фрагменты, мысли, чаще всего касающиеся событий предыдущего дня. Полагают, что это возбуждение обусловлено внутренними механизмами, возникшими в далеком филогенетическом (филогенез — историческое развитие организмов. — Н. И.) прошлом человека, когда преобладал неполный, частичный сон и сновидения играли роль сигналов, импульсов об опасности, возникшей во время сна. Касаткин отмечает: «Биологическое значение сновидений для человека в далеком филогенетическом прошлом, вероятнее всего, заключалось в защитной функции — сигнала и физической мобилизации организма в условиях опасности во время сна... Первобытный человек, находясь в постоянной опасности от возможности нападения зверей, стихийных бедствий (наводнений, пожаров, ураганов), не мог надолго и глубоко заснуть и, вероятно, имел прерывистый сон с постоянным сторожевым «пунктом». Таким сторожевым пунктом стал зрительный отдел головного мозга, этот самый чуткий зрительный анализатор. Он является самым древним, по нему поступает максимальное количество информации о внешнем мире, и он связан со всеми другими анализаторами головного мозга. Внешние раздражители — звуки, ветры, запах вызывали кошмарные сновидения со зрительными сценами, в которых фигурировали звери, ураганы и т. п., и побуждали человека проснуться, чтобы принять меры самозащиты».

Таким образом, сновидения — это очень сложный психический акт, и они возникли в процессе эволюции, вероятно, как средство охраны человека во время сна. Наблюдения показали, что сновидения всегда возникают чаще и принимают неприятный характер в случаях какой-то угрозы, неблагополучия во время сна (заболевания, неудачные условия сна, сильные внешние раздражители), как бы предупреждая человека о надвигающейся или уже существующей опасности и побуждая его проснуться или изменить положение в постели.

Теперь становится понятным, почему сновидения также вошли в структуру предсказаний, стали и продолжают оставаться предметом истолкований. Их древнейшая функция — защита нашего далекого предка во время сна, как правило, ночью.

Вообразим жилище (отнюдь не пещера — в них люди жили очень редко!), в нем спит семья архантропов (древних людей), глава — на страже, у входа. Ночь. Крадется хищник, леопард, еле уловимый шум, но с ним уже возникает тревожащее сновидение, и это сигнал к пробуждению. Можно успеть защититься...

Так что человеку изначально приходилось реагировать на сновидения, истолковывая их все более усложнение, сознательно, привязывая ко все новым и новым ситуациям, создавая целые системы — сонники.

Исчезла опасность от нападений хищников — произошла привязка сновидений к возможным нападениям иных врагов, распространилась связь сновидений с заболеваниями.

Иными словами, предсказания, которые обслуживали в древности социальные интересы тех или иных обществ, воздействовали на социальные процессы, не в меньшей мере были ориентированы и на индивида, конкретного человека. В этом, кстати, одно из серьезных возражений против представлений о первобытном обществе как о некоем нерасчлененном коллективе, в котором отсутствуют самопознание и самосознание отдельного члена общества, индивида.

Самосознание, как теперь известно, характерно уже для высших приматов, в частности шимпанзе, которые, например, в некоторых ответах четко идентифицируют себя по отражению в зеркале. Что ж удивительного в том, что и первобытный человек открыл в себе тот механизм, который позволял сознательно проецировать себя в будущее!

Тем более что все сновидения жестко привязаны и к конкретным особенностям человека. Так, у слепых от рождения нет зрительных сцен, образов, глухие не слышат звуков, в сновидениях говорят на тех языках, которые знают или когда-то учили, нет того, что человек не знает или не встречал. Воину Древней Греции при заболевании кожи на ноге снилось, что в это место попала стрела, а солдат во время второй мировой войны при подобном же заболевании видел во сне, что ему в ногу попал осколок снаряда или пуля.

Сотни и тысячи людей под влиянием одних и тех же раздражителей (температура, звук, боль, голод, жажда и т. п.) рассказывали о появлении похожих по содержанию сновидений, связанных в каждом отдельном случае с особенностями действующего раздражителя. Обилие сновидений является признаком нарушения сна и повышения возбудимости нервной системы, вызываемых неблагоприятными условиями жизни, сна или заболеванием. Отмечается, например, что частое появление сексуальных сновидений у супругов указывает на неблагополучие в их половых взаимоотношениях.

Как правило, у современного человека, по мнению Касаткина, сновидения, вероятно, способствуют психической и физиологической разрядке чрезмерно утомленного головного мозга, в какой-то степени участвуют в усвоении информации, а иногда (очень редко) в творческом процессе и еще, возможно, в других, пока неизвестных нам процессах, протекающих в головном мозге. Однако главное назначение сновидений — и у современного человека тоже — это сторожевое (защитное), только теперь оно направлено на сохранение нашего внутреннего благополучия и в меньшей степени связано с неблагоприятными внешними влияниями.

С защитной функцией сновидений связаны, как правило, и так называемые пророческие, или вещие, сны. Человек беспокоится о близких, родных ему людях, которые оказались в опасном положении (например, на войне, в сложном морском походе и т. п.). Появляются в сновидениях картины ранений, гибели близких — сигнал опасности для спящего. И если эти сигналы совпадают случайно с реальной гибелью — появляется вера в вещие, пророческие сны.

Вот, например, свидетельство нашей современницы.

— Я в сны вообще-то не верю, — рассказывала одна деревенская жительница другой. — Вот только один раз случай был. Приснился мне сон, что брату построили сарай длинный-предлинный. В одной половине дрова пиленые, в другой — пшеница (а пшеница-то — к слезам!). И тут приходят плотники и давай этот сарай наполовину делить, пилить, значит. Я у брата спрашиваю: «Зачем сарай-то распиливают?» А он мне отвечает: «А мне и этого хватит». Я ему утром-то говорю: «Ты на мотоцикле-то на своем осторожней езди». Вот как раз три дня прошло, и убился он на нем, на мотоцикле-то. А те плотники, что сарай-то во сне распиливали, те ему гроб-то и делали.

Так постоянное беспокойство о брате, который ездил на мотоцикле, совпало у этой женщины со странным сновидением и гибелью брата, родило и очередной вещий сон.

«Сон в руку» — это как раз о сновидениях, которые сбываются в земных делах наших.

Как же становятся, скажем, в наше время толкователями снов? А вот как. И. Попинаки, страдающий неврозами из-за посттравматической энцефалопатии, собрал более пятисот своих сновидений. Он утверждал, что по сновидениям может предсказывать погоду на следующий день, начало заболеваний и другие события. Жил он в сельской местности и прослыл там «снотолкователем», к которому обращались многие жители его района. Надо отдать должное, пишет Касаткин, этому пожилому, с семиклассным образованием, но очень наблюдательному человеку в том, что он часто довольно правильно объяснял сновидения, особенно связанные с заболеванием. Его способности вполне научно объяснимы. У невротиков бывает поверхностный сон, подверженный воздействиям воздуха, чувствительный к атмосферному давлению, ветру, влажности и т. п. Попинаки заметил эту связь, утверждая, например: «Сегодня будет дождь, ветер», что часто бывает при понижении атмосферного давления, которое может измениться и ночью, или, наоборот, он говорит: «Сегодня будет ясный день», что бывает чаще при повышенном атмосферном давлении.

Примерно по такой же схеме некоторые лица становились толкователями снов и у алгонкинов — одного из племен индейцев Северной Америки. И в этой среде, столь отличной от только что описанной, надо было предсказателю по снам заслужить и доверие и уважение соплеменников. Тогда у него открывался и путь к высшим почестям.

Сначала это делалось в присутствии одного доверенного лица, так сказать, свидетеля. Толкователь снов с помощью знаков на древесной коре или другом материале систематически отмечал образы своих снов и откровений. Иногда такие заметки велись целую зиму, но зато четко фиксировалась память о главнейших откровениях. Если его предсказания сбывались, свидетель заявлял об этом, а памятные заметки служили дальнейшим доказательством его провидческой силы и искусства. Старейшины племени обсуждали эти таблицы и объявляли, что он действительно наделен даром предвидения {См.: Тэйлор Э. Первобытная культура. М, 1939, с. 500}.

Интересный анализ двух фаз существования человека — бодрствования и сна — провел японский исследователь Дз. Мацумото. Он связывает бодрствование с сознательной деятельностью, а сон — с бессознательной. Сознательное состояние в отличие от сна определяется им как способность воспринимать стимулы как внутренние, так и внешние и реагировать на эти стимулы разнообразными произвольными реакциями.

Продолжительность сна и бодрствования у человека меняется на протяжении его жизни, своеобразна и роль сна в отношениях между матерью и ребенком, в формировании характера человека.

Для ребенка отношение «мать — дитя» — это, по сути, вопрос жизни и смерти. Так, одним из основных факторов, позволяющих ребенку нормально уснуть, является необходимое присутствие в его сознании стабильного образа матери.

В свою очередь, пожилые дремлют днем, а вечером, испытывая чувство одиночества, рано ложатся спать, в результате этого на следующее утро просыпаются рано. Это порочный круг, способствующий увеличению времени дневного сна.

Многофазовый характер сна и бодрствования в младенчестве постепенно превращается в монофазовый по мере взросления и снова становится многофазовым в пожилом возрасте.

Дз. Мацумото подчеркивает, что ритм бодрствования и сна у животных иной, чем у человека, и остается многофазовым на протяжении всей их жизни. Это дает возможность предположить, что первоначальный собственный инстинктивный ритм человека тоже был многофазовым. Словом, человек «создал свою уникальную культуру, пожертвовав сном», заявляет японский исследователь.

Итак, краткая современная сводка некоторых научных знаний о сне и сновидениях отнюдь не свидетельствует против предсказаний и пророчеств на основе их истолкования. Весь вопрос сводится лишь к предмету, способам и, главное, пределам этого занятия. Именно таково на сегодня глубокое научное, можно сказать, историко-философское понимание сновидений и их истолкования в механизме предсказаний и пророчеств. И понятно теперь, почему для предсказаний, основанных на сновидениях, есть только один путь — истолкование этой «закодированной» информации. В то время как для предсказаний, основанных на бодрствовании, путь этот иной: сознательное использование наблюдений, примет и т. п. Конечно, когда сновидения мистифицируются, рядятся в религиозные одежды, тем более используются откровенно шарлатански, мы должны четко сказать: это все не годится, это суеверие и т. п. Мы против. Вместе с тем, когда мы видим, какие реальные и глубокие пласты предыдущего опыта проявляются у человека в сновидениях, когда понимаем защитную и иные функции сна, связи с состоянием организма, роль сна, сновидений, их истолкований в развитии культуры человека, — ответ может быть только один — за. За научное изучение, разумное использование.

«ДЕРЖИСЬ ПОДАЛЬШЕ ОТ ТЕАТРА»

В Журнале американского Общества психических исследований рассказывается о человеке, который прислушался к голосу и тем самым спас двоих своих детей и сестру. Голос предупредил его, что в театре случится пожар.

...Шел 1877 год, мужчина был солдатом и как-то раз находился в увольнении. Он обещал двоим своим сыновьям сводить их на пьесу и купил билеты на следующий вечер, также договорившись встретиться в театре со своей сестрой. Когда он купил билеты, что-то побудило его обследовать помещение театра, включая сцену и задний выход. На следующий день голос постоянно твердил ему: «Не ходи в театр, отведи мальчиков обратно в школу».

Солдат пытался не обращать внимания, но голос с каждым часом становился все настойчивее. Это было как будто кто-то внутри разговаривал с ним. Голос повторял: «Забери мальчиков домой, забери мальчиков домой». За час до начала спектакля мужчина сдал билеты. Сестра же отправилась в театр.

В тот вечер в театре вспыхнул пожар, в результате которого погибло более трехсот человек. Солдат отметил про себя, что если бы пошел с сыновьями на спектакль, то попытался бы спастись через задний выход, который обнаружил во время покупки билетов. Но это им не удалось бы, так как почему-то задний выход был закрыт. Сестра солдата не пострадала — она ушла из театра до окончания спектакля.

Солдат, должно быть, предчувствовал надвигающуюся беду еще до того, как услышал голос. Иначе зачем обычному зрителю обследовать помещение театра на случай, если придется спасаться от огня? Так солдат спас членов своей семьи.

Страх перед водой может быть не менее сильным, чем страх перед огнем. Одной жительнице Нью-Джерси приснилось, что ее сын утонул. На следующей неделе сын с отцом плавали по озеру, и их каноэ перевернулась. Мальчик спасся — так как мать настояла, чтобы он надел спасательный пояс.

Конечно, помимо эмоциональной связи между родителями и детьми существует связь и между другими членами семьи.

...В 1833 году мальчик по имени Адриан увидел сон, в котором он был капитаном судна, а его семья находилась на другом корабле, который терпел катастрофу. Он рассказал о своем сне брату Томасу.

Спустя много лет, в 1880 году, Адриан действительно стал капитаном «Британской Индии», направлявшейся из Сиднея в Рангун, Бирма. Однажды ночью Адриану приснилось, что тонет другой корабль. Перед ним возникли яркие буквы «Семья». Следующей ночью ему снова приснился корабль, попавший в беду, теперь у него возникло ощущение, что корабль находится к северу от его собственного судна. Несмотря на возражения офицеров, он изменил курс и через два дня заметил судно, которое начало тонуть. Среди спасенных пассажиров был и его брат Томас. Корабль носил название «Семья».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.