2. "Смертельная игра"

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

2. "Смертельная игра"

Сновидение — этот, на первый взгляд, невинный прием — оказывает столь сокрушительное воздействие на сознание человека, что его можно сравнить с "символической смертью", о которой мы упоминали, рассматривая безупречность. Нужно хорошо понимать особенности психических процессов, инициируемых волевым контролем сновидения, чтобы не поддаться легкомысленной тяге к опасным экспериментам.

Очевидно, когда Д. Л. Вильямс и ему подобные называют нагуаль «бессознательным», они в первую очередь опираются на впечатление, произведенное на них кастанедовскими приемами галлюциногенов и техникой сновидения. С их точки зрения, здесь имеет место вторжение сознания в бессознательное с целью корректировки и гармонизации подсознательных рефлексов. И с этим вполне можно согласиться, если не забывать, что подобная психотерапия — всего лишь частный момент магической дисциплины, безусловно, крайне важный, но связанный только с одним аспектом всесторонней трансформации, являющейся целью воина. Впрочем, даже при таком упрощенном толковании проблемы делается явной рискованность всего предприятия.

Оставим ненадолго в стороне онтологическую сущность таких категорий, как тональ и нагуаль, и сосредоточимся на их психологическом эффекте. Велико искушение на прямую связать их с сознанием и подсознательным (бессознательным), ибо нагуаль действительно никогда не манифестирует себя в сознательной перцепции, а тональ широко управляет работой осознания в нашем психическом мире. Однако реальное взаимопроникновение тоналя и нагуаля гораздо масштабней и распространяет себя, не считаясь с идеями современной психологии. Более того, именно бессознательное является самым благоприятным полем для активного противостояния нагуалю, так как тональ стремится осуществлять свои основные программы помимо сознания — слишком неуклюжего и слишком развлеченного абстрактными образами и идеями. Через бессознательное тональ эффективно охраняет нашу жизнь и через него же совершает самоубийство, если считает, что бесповоротно утрачивает власть. Скрытая агрессивность тоналя, конечно же, происходит от его «жесткости» и автоматического отождествления со всей целостностью существа. Все установки и программы тоналя, теперь целиком бессознательные, когда-то формировались в ограниченной зоне сознания — если не считать его «вегетативной» или животной части, унаследованной биологией вида. Будучи прямым результатом социализации, он обеспечивал рост эго и развиваются вместе с ним. Однако его усовершенствование не прекращается до конца жизни и любые впечатления (будь то сознательные или бессознательные) обязательно влияют на базовые структуры функционального аппарата. Видимо, сновидение в этом смысле формируется как неприкасаемая область, служащая непрерывным источником подкрепления тоналя, его самоосмысления и самоутверждения. Отделяясь от бодрствующей жизни, он скрывает от сознания центральные механизмы саморегуляции, фундаментальные смыслы и цели бытия эго.

Вряд ли мы отдаем себе отчет, насколько бодрствующее сознание может быть пагубно для успешной работы тоналя. Ведь сознание по своей функции — зона психики, где торжествует интеллект и рациональность, а изначальные посылки тоналя не-рациональны, по-своему примитивны, в самом неприглядном виде отражая ограниченность эго, его самолюбование и тягу к безграничной экспансии. Что же касается интеллекта, то он в значительной мере освобожден от влияния глубинных импульсов, и потому позволяет себе критику любого явления как внешней, так и внутренней жизни. Он анализирует и оценивает, пользуясь общим механизмом абстрактного мышления, развившегося в качестве побочного продукта в поиске специфических для человека путей выживания. Таким образом, бодрствующее сознание не слишком озабочено инстинктом самосохранения, возложив эту задачу на глубинные (бессознательные) области тоналя.

Что же происходит, когда эта беспечная и привыкшая к самовольному образу жизни структура вторгается в сновидение? Приводит это к двум решительным изменениям. Во-первых, описание мира — главная опора тоналя в его работе — демонстрирует сознанию свою условность и малообоснованность. ("Сновидения" предполагали культивирование контроля над снами до такой степени, что опыт, приобретенный в них, становился равнозначным опыту бодрствования. По мнению магов, при практике «сновидения» обычный критерий различия между сном и реальностью становился недействительным." — IV, 16) Утрата столь важных критериев — это значительная дезориентация тоналя, ибо нарушает структуру опыта в целом. Подобное нарушение, как мы знаем, главный симптом серьезных душевных заболеваний. Правда, психиатрические наблюдения показывают, что корень болезни кроется не в перцептивных экспериментах, но тональ — это хрупкое образование, существующее благодаря слаженной работе всех своих систем. Во-вторых, проникновение сознательных оценок и бодрствующего аппарата смыслопорождения грозит девальвацией главных мотивов эго, что для тоналя практически равноценно самоубийству.

"Он предупредил меня, что даже начальный этап подготовительной работы, называемый им "настройка сновидения", — это смертельная игра, в которую разум человека играет сам с собой, и какая-то часть меня будет делать все возможное, чтобы воспрепятствовать выполнению этой задачи." (IV, 16)

И это далеко не пустые угрозы. Ибо главное, что подвергается интеллектуальному пересмотру в случае расширения сферы бодрствующего сознания, — это проблема смысла. Обычно она благоразумно скрыта от оскорбительных манипуляций «рассудка», ибо последний никогда не в силах с ней справиться. В принятом описании мира смысл может быть отнесен только к схеме, уже наделенной смыслом. Иначе говоря, смысл, которым оперирует интеллект, возможен как частность, идея же абсолютного смысла или смысла смыслов — не более, чем фикция, метафизическая спекуляция, ибо внутри описания мира просто недостижима. Хорошо развитый, крепкий тональ всегда находит обходные пути для разрешения этого экзистенциального конфликта, тем или иным способом устраняя реальную ситуацию из сознания. Когда этот механизм работает плохо, общая жизнеспособность разумного существа снижается — в каком-то смысле он уподобляется известной сороконожке, парализованной попытками осознать собственное движение. Например, подростки иногда страдают "метафизической интоксикацией" — своеобразной депрессией, вызванной умствованиями о "тщетности всего сущего". Если тональ так и не сможет обезопасить сознание страдальца, его недомогание может зайти слишком далеко — вплоть до паранойи.

Однако не думайте, что разум взрослого человека гарантирует отсутствие этих крайностей. Например, по мнению известного психолога В. Франкла, "утрата смысла" — главная причина алкоголизма, наркоманий, суицидальных влечений, неврозов и других психологических расстройств. Утрата смысла гораздо чаще убивает человека, чем мы обычно предполагаем. Программа саморазрушения включается как естественная реакция тоналя на навязанную интеллектом бессмысленность существования, причем взрослый человек может пострадать куда серьезнее, чем подросток. Тому есть множество причин. Одна из них — в увеличении дистанции между сознанием и бессознательным, сопровождающем формирование эго. Хочется еще раз напомнить трагический случай Джона Лилли, который едва не погиб, растормозив активность собственного бессознательного (См.: " Центр циклона". Киев: «София», 1993. Гл. 1–2.)

Техника сновидения — это серьезная попытка расшатать равновесие психических структур, размыть границы, отделяющие нас от собственной целостности. Она намного эффективней (и, следовательно, намного опасней), чем традиционный аутотренинг или ориентальные медитации. Недаром даже разговор о сновидении вызывает у Кастанеды странную реакцию:

"Мы беседовали довольно долго. Под конец моего отчета он встал и направился к кустам. Поднялся и я. Я нервничал. Это было ничем не обоснованное чувство, так как для страха или тревоги у меня не было никаких оснований. Вскоре дон Хуан вернулся. Он заметил мое возбуждение. <…>

— Почему я так разнервничался? — спросил я.

— Это естественно, — сказал он. — Твоя деятельность в сновидениях угрожает чему-то в тебе самом. Пока ты о ней не думал, с тобой было все в порядке. Но теперь, раскрыв свои действия, ты готов упасть в обморок." (IV, 17)

И все же, следуя технике сновидения, мы можем добиться цели, миновав коварную программу саморазрушения и не утратив своего психического здоровья. Но такое достижение возможно лишь при комплексном использовании всех центральных дисциплин системы — очистки тоналя, безупречности и сталкинга (о последнем будет сказано ниже). Если же учесть, что в качестве триггера сновидения воин пользуется остановкой внутреннего диалога, то становится ясным: дон-хуановская практика — это глубоко продуманная, целостная совокупность методов, и ни один из ее компонентов не может быть изолирован или устранен. Рассмотрим, например, роль безупречности в овладении снами:

"Поначалу новые видящие вообще сомневались в том, что сновидение может быть взято ими на вооружение. Они полагали, что оно не только не развивает силу воина, но более того — ослабляет его, делает капризным и склонным к одержимости. Все древние видящие отличались этими качествами. Но ничего, что заменило бы сновидение, новым видящим найти не удалось. Тогда они разработали весьма сложную многоэлементную систему поведения, которая была призвана компенсировать отрицательное воздействие «сновидения». Эта система получила название пути или тропы воина.

Эта система позволила новым видящим обрести внутреннюю силу, необходимую для того, чтобы направлять сдвиг точки сборки во сне. Причем сила эта не являлась только убежденностью. Никто не обладал убежденностью, которая могла бы превзойти убежденность древних видящих. А ведь они были слабы, и сердцевина у них была напрочь гнилая. Внутренняя сила — это чувство равновесия, ощущение почти полного безразличия и легкости, но прежде всего — естественная и глубокая склонность к исследованию и пониманию. Такую совокупность черт характера новые видящие назвали уравновешенностью." (VII, 409–410)

Такого рода «уравновешенности» можно достичь только благодаря безупречности, которая, в свою очередь, опирается на реорганизацию и очистку тоналя. Избавление от страха, жалости к себе и чувства собственной важности создают "безразличие и легкость", а растождествление с описанием мира, чему дон Хуан в свое время уделил особое внимание, вырабатывает "склонность к исследованию и пониманию". Примером взаимосвязанности отдельных техник, так или иначе имеющих отношение к сновидению, служит объяснение дона Хуана, приведенное Кастанедой в четвертой книге (глава "Стратегия мага"). Учитель показывает в этом эпизоде, что практическое вторжение в нагуаль происходит в момент остановки внутреннего диалога, а сновидение неминуемо развивает эту способность:

"Он сказал, что существует два основных вида деятельности, используемых для ускорения эффекта остановки внутреннего диалога: стирание личной истории и сновидение." (IV, 241)

"Эффект этих двух техник был бы совершенно разрушительным, если бы они практиковались во всей их полноте. И главной заботой каждого учителя является не дать ученику сделать что-либо такое, что швырнет его к помрачению разума и истощению.

… Каждому ученику для страховки необходимы уверенность и сила. Вот почему учитель знакомит ученика с путем воина или способом жить как воин." (IV, 243)

Затем мы узнаем, что для стирания личной истории (т. е. устранения фиксированного образа себя) понадобились: избавление от чувства собственной важности, принятие ответственности за свои поступки и использование смерти как советчика. Те же техники позволяют реорганизовать и очистить тональ, уже изрядно поколебленный в своем отношении к описанию мира. И, наконец, воин обучается еще трем техникам, способствующим сновидению: разрушению распорядка жизни, бегу силы и неделанию. "По идее дона Хуана, знание отдельного практического мира сновидения делалось возможным при помощи использования этих трех техник.

Сновидение, — это практическая помощь, разработанная магами. Они не были дураками, они знали, что делают, и искали полезности нагуаля, обучая свой тональ, так сказать, отходить на секунду в сторону, а затем возвращаться назад. Это утверждение не имеет для тебя смысла. Но этим ты и занимался все время. Обучал себя отпускаться, не теряя при этом своих шариков. Сновидение, конечно, является венцом усилия магов, полным использованием нагуаля." (IV, 254) Совокупный эффект всех приведенных техник должен производить впечатление. Только представьте масштабы изменений, вызванных ими в бессознательном!

Внутренние конфликты, сопротивления, неосознаваемые импульсы, влечения и программы делают нашу жизнь хаотической, иногда непредсказуемой и почти всегда — малопродуктивной. Человек не склонен задумываться о причинах такого положения и совсем не сознает, какую роль в этом играет разделенность его собственной психики. Работа, которую вынуждены исполнять сновидящие, меняет ситуацию кардинальным образом. Все в жизни воина обретает целостность и направленность. Избавившись от "подводных течений" тоналя (препятствующих не только сновидению, но и реализации любой сознательной установки), сновидящий находит удивительное единство в процессе повседневной жизни. Судьба более не противостоит ему, словно уступая магической силе.

"Человек способен формировать свою жизненную ситуацию в соответствии со своими установками, — настаивал дон Хуан. — Сновидящие делают это. Это звучит дико? Вовсе нет, особенно если учесть, как мало мы о себе знаем. <…> — Говоря о формировании жизненной ситуации, — продолжал дон Хуан, — маги имеют в виду формирование осознания процесса жизни. За счет формирования этого осознания мы можем обрести энергию, достаточную для формирования последствий каждого сделанного нами выбора и всего хода нашей жизни." (IX, 56)

Энергия, достигнутая благодаря осознанию, — это и есть сила, высвобожденная из бессознательной напряженности и вошедшая во взаимодействие со структурами внешнего бытия. Говоря о растворении бессознательных сопротивлений (которые являются сильной помехой даже для простого запоминания снов), нельзя не упомянуть о перепросмотре. Эта техника, обычно рассматриваемая как раздел сталкинга, способствует успеху сновидения как раз потому, что значительно уменьшает груз отрицательных эмоций, содержащийся в прошлом опыте и «забытый» (вытесненный) сознанием. (О перепросмотре см. следующую часть данной главы.)

Как и во всей системе дона Хуана, в технике сновидения важную роль играет энергетический аспект. Маг неоднократно повторяет, что успех сновидения обусловлен наличием определенной энергии. Львиную ее долю сохраняет безупречность. Отказываясь от эмоциональной вовлеченности в описание мира (страха, жалости, озабоченности и т. п.), воин находит необходимый ему энергетический ресурс. Давно замечено, что дети чаще, чем взрослые, видят сны и ярче их переживают. Нам кажется, этот факт косвенно подтверждает дон-хуановскую концепцию: в детстве описание мира выглядит проще, а эмоциональная вовлеченность поверхностна из-за большей подвижности внимания и относительно слабого функционирования эго. Возможно, люди, выросшие в примитивном социуме, сохраняют эту особенность и в зрелом возрасте. Яркость сновидений по тем же причинам возрастает в условиях сенсорной и эмоциональной депривации. Нетрудно догадаться, что древние пользовались здесь заметным преимуществом.

По мнению дон-хуановских магов, наличие сексуальной энергии также серьезно влияет на качество сновидения: "… если сновидение используется для контроля этого естественного сдвига [точки сборки — А.К.] и наша сексуальная энергия задействована в сновидении, то когда эту энергию растрачивают на секс вместо сновидения, — результат подчас оказывается катастрофическим. В этом случае точка сборки у сновидящих сдвигается в неправильное положение и они лишаются рассудка. <…> — Наша сексуальная энергия — вот что управляет сновидением, — повторил он, — Нагваль Элиас учил меня, — а я учил тебя, — что ты используешь свою сексуальную энергию или для занятий любовью, или для сновидения. Третьего не дано…

Так же было и со мной, — продолжал он, — Только когда моя сексуальная энергия освободилась от пут мира, все стало на свои места. Для сновидящих это является правилом. У сталкеров все наоборот." (VIII, 46–47)

Таким образом, «профессиональное» занятие сновидением требует определенного аскетизма. Для того, чтобы лучше понять, каким образом дисциплинирование наших желаний связано с контролем сновидений, нужно хорошо представить себе всю тонкость манипуляций точкой сборки, которая достигается исключительным равновесием психики. Сущность этого механизма налагается у Кастанеды в следующем отрывке:

"Дон Хуан объяснит, что сновидящий должен уметь добиваться очень тонкого равновесия. Ведь нельзя ни вмешиваться в сны, ни управлять ими посредством сознательного усилия сновидящего. И в то же время сдвиг точки сборки должен происходить в соответствии с его командами. Разрешить это противоречие рационально — невозможно. Зато можно практически.

На основании наблюдения сновидящих, древние видящие пришли к заключению: сны должны следовать по своему естественному руслу. Толтеки увидели — одни сны сдвигают точку сборки сновидящего довольно глубоко влево, другие — не так глубоко. Разумеется, они задались вопросом: а что первично? Содержание сна заставляет точку сборки смещаться или то, что человек видит во сне, определяется сдвигом точки сборки вследствие использования незадействованных эманаций?

Довольно скоро они определили: первичное значение имеет сдвиг точки сборки влево — им определяется характер сновидений. Чем сдвиг глубже, тем более фантастические и живые картины человек видит во сне. Отсюда неизбежно последовали попытки древних видящих управлять снами с целью добиться максимально возможной глубины сдвига точки сборки влево. [Под "сдвигом влево" везде имеется в виду погружение точки сборки вглубь светящегося кокона. Об этом см. гл. 8, раздел "Эманации Орла". — А. К.] Немного поэкспериментировав, толтеки обнаружили, что любая попытка сознательного или даже наполовину сознательного управления сном немедленно возвращает точку сборки в ее обычное положение. Поскольку же их интересовало обратное, они пришли к неизбежному выводу: вмешательство в сон является помехой естественному сдвигу точки сборки. <…> Дон Хуан объяснил, что хотя я до сих пор и считал сновидение искусством управления снами, оно таковым на самом деле не являлось. Несмотря на то, что каждое из упражнений, которые он предлагал мне отрабатывать — например, находить во сне свои руки, — целью своей имело, казалось бы, именно обучение управлению снами. В действительности цель всех этих упражнений — фиксация точки сборки в том месте, куда она сдвинулась во время сна естественным образом. Это как раз тот момент, в котором сновидящий должен добиться тончайшего равновесия. Управлять можно только фиксацией точки сборки. Сновидящий подобен рыболову, вооруженному самозакидывающейся удочкой: единственное, что он может сделать, — это удерживать грузило там, где оно затонуло." (VII, 408–409)

Очень важно помнить: сдвиг точки сборки обусловлен количеством и качеством имеющейся у нас энергии. И если количество ее может быть увеличено за счет самых различных приемов (в частности, употребления растений силы, дыхательных упражнений, диеты и т. п.), то качество целиком зависит от психологического состояния личности. Сильный, но неправильный сдвиг точки сборки вполне может вызвать патологическую фиксацию, то есть безумие. В конце концов, нас не должно сбивать с толку употребление терминов — ведь речь идет о психических процессах, подчиняющихся психическим законам. Засыпая, сновидящий больше не контролирует себя: развитие ситуации во власти его бессознательных или подсознательных интенций, а внимание сновидения лишь фиксирует комплекс эндогенных или экзогенных впечатлений. Скажем, подсознательный страх приводит к ярким и навязчивым кошмарам, а патологическая фиксация на страхе вызывает саморазвивающийся ужас, доводящий до истощения. Психическое истощение, в свою очередь, делает невозможным разрушение патологической фиксации — порочный круг замкнулся. Можно сказать, что направление сдвига точки сборки есть непосредственный результат намерения субъекта, а его намерение формируется наиболее активными областями психического пространства, т. е. бессознательным. Реорганизация бессознательного должна непременно сопутствовать практике сновидения. Дон Хуан иллюстрирует этот процесс конкретным примером одного из глубинных «постижений» Кастанеды:

"И он объяснил, что моя точка сборки сдвинулась, а сила уравновешенности переместила ее в положение, давшее мне понимание. Будь движущей силой этого прихотливость и капризность, точка сборки сдвинулась бы туда, где находится непомерное чувство собственной важности, как случалось уже не раз." (VII, 410–411)

Именно в силу непостижимости процесса восприятия и способе его активизации во сне, о самой технике сновидения многого не скажешь. По сути, основной объем информации касается обеспечения наилучших условий для работы сновидящего. Находясь в бодрствующем состоянии, мы имеем целый ряд средств, способствующих необходимому состоянию внимания и сознания:

1) Остановка внутреннего диалога;

"Мы считали, что существенной помощью сновидению было состояние умственного покоя, которое дон Хуан называл "остановкой внутреннего диалога" или "неделанием разговора с самим собой". Чтобы научить меня выполнению этого, он обычно заставлял меня усиливать периферическое зрение." (VI, 112)

2) Концентрация внимания на определенных точках тела;

"Дон Хуан говорил мне, что наилучший способ войти в сновидение — концентрировать внимание на кончике грудины, на верхней части живота. Он сказал, что энергия, нужная для «сновидения», исходит из этой точки. Та же энергия, которая нужна, чтобы перемещаться в сновидении, исходит из области, расположенной на 2–5 см ниже пупка. Он называл эту энергию «волей», или силой собирать воедино и выбирать. У женщин как внимание, так и энергия для сновидения исходят из матки." (VI, 112)

3) «Неделание», или фиксация внимания на тех аспектах картины мира, которые обычно не привлекают внимание;

"Ла Горда сказала, что, по словам дона Хуана, облегчить сновидение могло все что угодно в качестве «неделания» — при условии, что внимание будет удерживаться фиксированным. Например, он заставлял ее и других учеников пристально смотреть на камни и листья…" (VI, 113)

4) Пристальное созерцание объектов;

По словам дона Хуана, сновидящие вначале должны стать созерцающими. Он рекомендовал ученикам разглядывать сухие листья и утверждал, что это способствует остановке внутреннего диалога и пробуждению второго внимания, которое затем активно влияет на качество сновидения. Ла Горда рассказывает: "Вначале Нагваль положил на землю сухой лист и заставил меня смотреть на него часами. Каждый день он приносил лист и клал его передо мной. Сначала я думала, что это один и тот же лист, но потом заметила, что они были разные. Нагваль сказал, что когда мы осознаем это, мы уже не смотрим, но созерцаем.

Затем он стал класть передо мной кучу сухих листьев. Он велел мне чувствовать их, разбрасывая левой рукой и созерцая их при этом. Сновидец рассматривает листья по спирали, а затем сновидит узоры, образуемые листьями. Нагваль говорил, что если сновидящий вначале видит в сновидении узоры, а назавтра находит их в своей куче листьев, он может считать, что овладел созерцанием листьев." (V, 572)

Эта простая техника, открытая древними толтеками, в конце концов приводит к остановке мира. Созерцание листьев пробуждает второе внимание, а сновидение расширяет его объем. Остановив мир, воин может успешно развивать второе внимание, созерцая другие объекты: маленькие растения, деревья, затем — мелких насекомых и камни. Лучшее время для созерцания — около полудня.

Следующий этап овладения вторым вниманием через созерцание — это наблюдение за дождем и туманом. Ла Горда рассказывала, что созерцатели, фокусируя второе внимание на дожде, движутся вместе с ним, куда захотят. Благоприятные и неблагоприятные места находят посредством пристального созерцания через дождь. Места силы — желтоватого цвета, а неблагоприятные места — интенсивно-зеленого. Туман также используется магами в качестве "транспортного средства": "Она рассказала, как однажды Нагваль заставил ее видеть зеленую дымку перед полосой тумана и пояснил, что это было второе внимание старого созерцателя тумана, живущего в горах, где они тогда были, и что он движется вместе с туманом." (V, 575)

"Последней серией было пристальное созерцание огня, дыма и теней. Она сказала, что для созерцателя огонь не яркий, а темный, почти черный, такой же, как и дым. А вот тени имеют цвет и в них есть движение.

Оставались еще две вещи, стоящие особняком — пристальное созерцание звезд и воды. Созерцание звезд выполняюсь только магами, уже потерявшими свою человеческую форму. По ее словам, созерцание звезд проходило у нее очень хорошо, но она не могла управляться с созерцанием воды, особенно текущей. Маги использовали ее, чтобы собрать свое второе внимание и переправить его в любое место, где им хотелось бы оказаться." (V, 578)

Можно сказать, что созерцание — это тот мостик, что соединяет внимание сновидения со вторым вниманием наяву. Останавливая внутренний диалог, созерцание незначительно смещает точку сборки, как бы «привязывая» второе внимание к созерцаемым объектам. В состоянии сновидения, когда осознание полностью переключено на необычный режим восприятия, внимание опять находит их и вызывает особые энергетические сдвиги, ведущие к новым способам получения информации и к новому использованию объектов. Последующее созерцание направлено на активизацию полученных в сновидении навыков уже наяву.

"Сновидящие должны пристально созерцать, а затем искать свои сны в созерцании. Например, Нагваль велел мне созерцать тени скал, а потом в своем сновидении я обнаружила, что у этих теней имеется свечение, потому с тех пор я начала искать свечение в тени, пока не нашла его. Созерцание и сновидение идут рука об руку. Мне пришлось долго созерцать тени, чтобы получилось сновидение теней. А затем мне нужно было долго сновидеть и созерцать, чтобы соединить их и на самом деле видеть в тенях то, что я вижу в сновидении", — сообщает одна из учениц дона Хуана, Лидия. (V, 585)

Регулярное использование сновидения позволяет накопить большой опыт в перемещении точки сборки. Сила фиксации со временем слабеет и в конце концов наступает момент, когда возможны спонтанные переживания сновидения даже в дневное время без специальных усилий, прилагаемых к засыпанию. Практика безупречности, как уже было сказано, тоже направлена на разрушение фиксации, а потому вполне естественным итогом "потери человеческой формы" становится значительное облегчение сновидений. Воин, потерявший свою форму, с легкостью входит в сновидение, когда только захочет. Интересно, что симптомом потери формы часто бывает так называемое "видение глаза": маг постоянно ощущает перед своим лицом некое образование, напоминающее большой глаз. Ла Горда рассказывает, что Нагваль (дон Хуан) приказал ей использовать «глаз» для произвольного погружения в сновидение. Это оказалось эффективным приемом: "Нагваль сказал, что он все изменил, и приказал использовать глаз, чтобы тянуть себя. Он сказал, что у меня нет времени для получения дубля в сновидении и что глаз — это даже лучше…

Я использовала глаз, как только могла. Я позволяла ему тянуть меня в сновидение. Я закрывала глаза и засыпала с легкостью даже днем и в любом месте. Глаз тянет меня и я вхожу в другой мир. Большую часть времени я просто брожу там." (V, 450)

И здесь мы касаемся обратной стороны уже обсуждавшейся проблемы соотношения сна и реальности для сновидящего. Мы узнаем, что любой достаточной интенсивный сдвиг точки сборки, вызванный в бодрствующем состоянии, переживается нами как засыпание. Ведь тональ привык функционировать только в двух позициях: наяву и в состоянии сна со сновидениями. Любой режим восприятия, отличающийся от привычного, автоматически «узнается» тоналем как сон. Известно, что больные, страдающие галлюцинациями, очень часто переживают возвращение к нормальному мировосприятию как "пробуждение ото сна". Нечто подобное сопутствует и дон-хуановскому опыту, хотя перестройка перцептуального аппарата со временем устраняет этот симптом. Полноценное восприятие в состоянии сна — то, что мы называем "функционированием по модели бодрствующего сознания" — достигается через развитие особого контроля над своей психикой наяву (безупречность и сталкинг), что вызывает правильную направленность движения точки сборки.

"Дон Хуан сказал, что с точки зрения практики мы входим в состояние сна, как только сдвигается точка сборки. Меня интересовал, например, вопрос, выглядел ли я спящим для стороннего наблюдателя, как Хенаро выглядел для меня.

<…> — Ты спишь самым натуральным образом, хотя и не ложился, ответил он. — Если бы сейчас тебя увидел человек, находящийся в нормальном состоянии осознания, он решил бы, что ты слегка не в себе, а может быть даже — что ты пьян.

И он объяснил, что во время обычного сна точка сборки сдвигается вдоль одного из краев человеческой полосы. Такие сдвиги всегда сопряжены с дремотным состоянием. А в процессе практики точка сборки сдвигается вдоль среднего сечения человеческой полосы. Поэтому дремотного состояния не возникает, хотя сновидящий по-настоящему спит." (VII, 469–470)

Наилучшее время для занятий сновидением — поздний вечер или раннее утро. Дон Хуан объяснял, что в эту пору легче избежать вмешательства посторонних людей, причем он имел в виду не физическое вторжение, а «помехи», создаваемые человеческим вниманием. Потому следует выбирать для занятий такое время, когда первое внимание окружающих спит.

Также дон Хуан рекомендовал наилучшую позу для сновидения: сидя на тонкой мягкой циновке, сложив ступни ног одна к другой и положив бедра так, чтобы они касались циновки. Кастанеда пишет: "Он указал, что поскольку у меня гибкие тазобедренные суставы, то я должен развить их полностью, ставя перед собой задачу, чтобы мои бедра полностью прилегали к циновке. Он добавил, что если я буду входить в сновидение в таком сидячем положении, то мое тело не соскользнет и не упадет в сторону, а туловище наклонится вперед и я лягу лбом на ступни." (VI, 114)

Поскольку эти рекомендации были даны учителем уже на продвинутом этапе работы, мы полагаем, что для начинающих поза не имеет большого значения. Подобные детали обретают смысл, когда внимание сновидения полностью пробудилось и энергетика всего организма перестраивается на активное использование открывшихся возможностей. Именно тогда поза может служить полезным стимулом для определенных изменений энергетической формы в сновидении.

Интересно, что психофизиологи, исследующие механизм сна, при рассмотрении вопроса о его регуляции иногда дают советы вполне в духе дона Хуана. Отключение внутреннего диалога и особая работа внимания могут оказаться прекрасными средствами от бессонницы. Например, В. Н Третьяков в статье "О возможностях механизма саморегуляции сна и ее практике" приводит следующую технику: "Зрительное поле при закрытых глазах, если присмотреться, не покажется однородно темным (из-за не нулевой фоновой активности зрительного анализатора). Выбираем какое-нибудь (темное или светлое) пятно и начинаем в него напряженно вглядываться, стараясь сделать его единственным объектом внимания. Если на протяжении 1–2 минут удается "не впустить" в поле сознания никаких других образов и мыслей, то по механизму положительной обратной связи торможение коры снизит уровень бодрствования и человек заснет." (Психическая саморегуляция — 3, М.: 1983.

С. 146.) Попробуйте сравнить это с рекомендациями Зулейки, сновидящей из отряда дона Хуана, которая настаивала на том, чтобы Карлос искал во внутреннем зрительном поле пятно оранжево-красного цвета (VI, 203). В той же главе ("Тонкости искусства сновидения", книга "Дар Орла") вы найдете много интересных деталей, касающихся искусства сновидения, и сможете реально представить себе масштабы работы.

Мы завершим краткий обзор данной техники указанием на то, что одним из самых важных результатов дисциплины сознательного контроля за снами является формирование тела сновидения. Второе внимание, развиваемое воином во сне, должно быть сфокусировано на создании и закреплении некой структуры, воспринимающей единицы, которая организует впечатления и обучается тонким маневрам. Фантастические возможности открываются магу, развившему свое тело сновидения. Этой обширной и захватывающей теме в нашей книге посвящена отдельная глава — "Миры сновидения".

Данный текст является ознакомительным фрагментом.