II

II

Вообще говоря, главный вопрос, который беспокоит меня чисто в человеческом плане, звучит довольно просто: так можно ли всё-таки, несмотря на все вышеперечисленные сложности, добиться большего взаимопонимания между людьми? (Сейчас мы временно оставим в стороне, нелишённые тем не менее своих оснований, размышления о том, существуют ли другие люди вообще, существуем ли мы сами и что отличает Бытие от Небытия.)

Ещё раз повторим этот вопрос и постараемся ещё раз его осознать: возможно ли, несмотря на все трудности, повысить уровень взаимопонимания между людьми? И не может ли статься, что если понимание друг друга станет стопроцентным, то это, вопреки нашим ожиданиям, приведёт лишь к обострению существующих между нами конфликтов и, напротив, слишком острому и уже открытому противоборству вместо ожидаемых взаимопомощи, любви и гармонии?

Давайте сразу же перейдём к главному и зададимся новым вопросом: можно ли устроить мир так, чтобы бытие Другого перестало быть для нас бытием второго уровня?

В каком-то, даже чисто повседневном, смысле вроде бы нечто подобное наблюдается в случаях самопожертвования, когда, например, один из любовников в чём-то ограничивает себя во благо тому, кого он любит. Иногда нечто подобное мы видим в отношениях родителей и детей, хотя уже реже, поскольку, как показывает практика, с большей готовностью и охотой люди идут на жертвы ради того, к кому ощущают на самом деле не столько Любовь, сколько некое эгоистическое в своей основе чувство собственности. То есть получается, что в нашем привычном мире даже самопожертвование имеет всё же эгоистическую природу, и в основе любой жертвы всегда лежит некий, хоть и в большинстве случаев подсознательный, расчёт на изменение жизненной ситуации в таком направлении, какое кажется идущей на это личности более предпочтительным, чем настоящее положение вещей. (Массовые случаи героического самопожертвования наших соотечественников в Великую Отечественную только подтверждают это моё заявление. Просто, как ни странно, за те короткие двадцать с небольшим лет между Революцией и началом Войны большевикам удалось воспитать целое поколение людей, для которых Принципы и Идеальные Представления были важнее так называемой непослушной «действительности» (сноска: Об этом же писал в своей работе «Конец Истории» Фрэнсис Фукуяма, анализируя сам процесс первоначального разделения людей на «слуг» и «господ», с очевидным выводом о том, что вторые отличаются от первых именно приоритетом Принципов (они же — духовные ценности) над сохранностью своей материальной оболочки, она же собственная шкура и пресловутая «своя рубашка»))

В общем, вполне очевидно, что пока мир разделён на Себя и не-Себя, в каких бы то ни было жертвах особо ничего героического нет, как нет особо ничего героического и в любом Героическом как таковом, поскольку любой Героизм — это всегда, напротив, довольно экспансивное и напористое утверждение ценности именно своего «Я», своего Я-массива, своей картины мира и претензия Субъекта на Абсолютную Власть над всеми другими объектами, то есть над Миром вообще.

Героизм Прометея, пошедшего ради поддержания лично своего творческого проекта (человечество как таковое:)) на Преступление, то есть на кражу Огня, который ему не принадлежал и не мог принадлежать, согласно существующей на Олимпе легитимной иерархии, совершенно не считаясь с мнением Зевса — это ли героизм? Это ли бескорыстный подвиг?

То же можно, в общем-то, сказать и о Подвиге Христа — во всяком случае в том виде, в каком его преподносят все четыре канонических варианта Евангелия. И в той и в другой ситуации мы имеем дело в первую очередь с очень жёстким навязыванием Своей Воли другим, как и в случае с пресловутым подставлением другой щеки, истинная цель какового деяния, на самом деле, состоит в выбивании противника из колеи на уровне набившего в последние десятилетия оскомину НЛП.

Таким образом, факты говорят о том, что без дополнительных технических средств или же специальных духовных практик в мире, каков есть он сейчас, невозможно чувствовать другого человека как себя самого; невозможно воспринимать Бытие Другого как Своё Собственное; невозможно время от времени обострённо не чувствовать разницы между Собой и всеми остальными; и невозможно не мечтать о том, чтобы все вели себя с тобой так, как бы тебе хотелось, чтобы они с тобой себя вели и чтобы все искренне воспринимали бы тебя тем, кем себя считаешь ты сам.

Мне кажется, что если каждый из нас попристальнее посмотрит «внутрь» себя, не обнаружить там подобных желаний довольно трудно. Скорее всего, они точно там есть — просто некоторые предпочитают их от других скрывать; но скрывать при этом исключительно для того, чтобы в случае чего иметь, как говорят в военной науке, «преимущество внезапности».

Я сейчас говорю о людях, которые, как правило, выглядят весьма целеустремлёнными, но по сути совершенно явно обделены способностью видеть что-либо вообще, кроме Бытия Собственного. Всё, что их интересует — это циничное управление другими ради самого управления, то есть в сущности для того, чтобы… слишком пристально не смотреть и в Себя!..

Возможно, это из-за страха одиночества. А такое тотальное Одиночество, какое ощущаешь, когда пристально смотришь в себя, в чём-то можно уподобить Сиянию Божественного Света Истины — не все это могут выдержать. Кто не может — те и заняты обычно циничным подчинением Своей Воле воль других.

Однако оставим этот затронутый вскользь весьма неприглядный аспект общечеловеческой натуры господам социал-дарвинистам и прочим циничным, по вышеперечисленным причинам, людям. Сами же вернёмся к вопросу, возможно ли увеличение взаипонимания между хоть какими-либо двумя людьми ВООБЩЕ без утраты кем-либо из них своего «Я». Возможно ли это хотя бы гипотетически и умозрительно, и если да, то что для этого требуется?

Мы уже говорили, несколько забежав при этом вперёд, что идеальным взаимопониманием был бы контакт между людьми, каждый из которых воспринимал бы бытие Другого так же, как своё собственное. А для того, чтобы воспринимать Бытие Другого как Своё, необходимо его таковым именно ЧУВСТВОВАТЬ! К этому уровню СОчувствия и СОпереживания мы ещё обязательно подойдём, но сейчас давайте вернёмся на уровень обычного понимания. Например, в случае простого разговора или философского спора.

Совпадает ли признание себя побеждённым кем-либо из участников этого спора с его искренним пониманием позиции того, кто победил его в той или иной дискуссии? Не бывает ли так, что зачастую мы имеем тут дело вовсе не с согласием со справедливостью утверждений Победившего, а в некоей ловкости, какую проявил этот самый Победивший в вычислении системы внутренних архетипов, символов, и, как мы это окрестили, речевых рефлексов своего оппонента и довольно агрессивном воздействии на неё, вследствие чего Побеждённый БЫЛ ВЫНУЖДЕН признать себя таковым, вне зависимости от своего истинного мнения по тому или иному поводу.

Эти трюки — иначе это не назовёшь — со взламыванием чужих внутренних кодов издавна используются в юриспруденции, нелишённой при этом своей благородной традиции, уходящей в века, к «Диалогам» Платона и далее, но в наши печальные дни эта техника используется уже повсеместно и всеми, кому не лень, ибо, увы, несмотря на все наши последние научные достижения мы оказались на дне человеческой истории, когда снова, как и в первобытные времена, большинству современников совершенно неважно, кто ПРАВ, но важно лишь, кто ПОБЕДИЛ. И даже разница между этим двумя вещами практически никому не видна, не нужна и неинтересна.

Как видите, всё это не имеет никакого отношения к взаимопониманию, но зато имеет отношение к прямой агрессии, которая в наши дни ещё и выглядит вполне легитимной!

Мы же всё о взаимопонимании! Можно ли добиться этого в принципе? И что вообще Взаимопониманием можно назвать? Понимал ли хоть кто-нибудь хоть кого-либо из нас хоть когда-нибудь? Или нам это только иногда казалось, неизбежно со временем оборачиваясь химерой?

Всем нам свойственно иногда поражаться, как мог такой-то человек так поступить с нами или с кем-то ещё. Как мог Он после стольких задушевных бесед, казалось бы, совместных переживаний взаимной духовной близости совершить нечто такое, что ставит нас в полный тупик? «Как вообще верить после этого людям!?.» — восклицают некоторые из нас в такие минуты.

Но… были ли Его действия, повергшие нас в культурный шок, злонамеренными? Виноват ли человек, от которого мы ждали другого, в том, что он поступил иначе, чем нам казалось логичным, исходя из некоторых наших с ним духовных контактов, когда мы были уверены, что понимаем друг друга? Ведь вроде Он соглашался с нами, а мы тоже вполне искренне соглашались с ним; вроде бы ему тоже, к примеру, нравится группа «Beatles», а мы действительно не имеем ничего против столь любимого им Федерико Феллини или Альмадовара! Как же так вышло, что Он вдруг выкинул нечто такое, чего мы от него совершенно не ждали? И в этот миг нам совершенно наплевать на то, что быть может для Него этот Поступок — который просто выбивает нас из колеи — был целью всей его жизни и вытекал из всего его предыдущего опыта (включающего и общение с нами, но, так сказать, на общих основаниях:)) с такой же закономерностью, с какой выпущенный из рук предмет падает на землю.

Нет, в этот миг, миг острого личного разочарования, нам совершенно неважно всё это. Нам неважна Его цель! Напротив, мы чувствуем, что задето наше самолюбие, поскольку его цели, видите ли, оказались иными, чем представлялось нам! И всё это при том, что от нас никогда ничего не скрывалось!

Простой пример из истории XX-го века: неужели же можно говорить о сокрытии своих истинных целей или преднамеренном введении кого-либо в заблуждение в случае человека, всерьёз начавшего политическую карьеру только после написания и публикации главной книги своей жизни!?. (Я говорю сейчас о книге «Майн кампф».:)) Однако это, конечно, слишком глобальный пример, но, впрочем, всё равно подтверждающий наш тезис о невозможности взаимопонимания между людьми вообще.

Но… быть может ситуация бы изменилась, будь у нас всех одинаковые речевые рефлексы? Вдруг вся проблема только в том, что произнося одни и те же слова, а иногда и целые фразы, каждый из нас имеет в виду что-то сугубо своё, остающееся неведомым нашим собеседникам даже в тех случаях, когда мы сами уверены, что высказали всё как на духу? Ведь такое бывает довольно часто, и причин тут, как правило, две, перетекающие друг в друга: либо нас невнимательно слушали (то есть, с нашей стороны, нам не удалось ЗАВЛАДЕТЬ вниманием собеседника — даже наш язык тут сам себя выдаёт, обнажая истинную агрессивность наших намерений, которую все мы так любим маскировать под невинное «желание быть услышанным»), либо… нас не так поняли и сделали из наших слов неверные выводы (что довольно часто случается, в том числе, из-за ослабления внимания).

Но что такое речевой рефлекс сам по себе? Это некое вариативное поле наших реакций на те или иные слова и вариативное же поле ассоциаций, которые эти слова у нас вызывают. Да, эти поля обширны, но… не бесконечны, и подчиняются определённым законам, которые возможно выразить определёнными математическими функциями — в конце концов, математика и физика вполне достоверно описывают и более сложные явления.

В основе каждого речевого рефлекса, число которых, понятно, существенно превышает число слов в Языке, умножаясь в геометрической прогрессии вместе со всеми возможными словосочетаниями, всегда лежит «отдельно взятая» Индивидуальность, каковой свойственны сугубо свои речевые рефлексы, а само количество «отдельно взятых» индивидуальностей примерно соответствует количеству людей на земле. Таким образом, число X, которым описывается количество вариантов наших реакций на любые, якобы внешние, импульсы, смело умножаем примерно на 7 миллиардов:). Но и это финальное число, хоть и космически огромно, но тоже есть величина вполне конкретная, а не просто какой-то луч, устремлённый в бесконечную тьму!..

Иначе говоря число X реакций на слово, скажем, «собака», одного человека может существенно отличаться от числа X реакций другого на то же слово; и как количественно, так и качественно. Попробуйте сопоставить, для наглядности, числа X по поводу того же слова «собака» какого-нибудь простого владельца собаки и, допустим, профессионального кинолога! И ведь это всего лишь слово «собака»! Прямо скажем, не единственное слово в нашем языке:). И так же, в общем-то, обстоят дела не только со словами, но и со звуками, и с визуальными образами, и с тактильной сферой.

Однако представим себе — просто в качестве философского допущения — что все эти огромные проблемы ценой невероятных усилий (которые вообще возможны только в случае всеобщего осознания необходимости сие разрешить) решены. Предположим, что все люди способны воспринимать не только слова друг друга, но и понимать, сразу видеть глубинные причины, по которым в данный момент тот или иной человек говорит то-то и то-то. Каждый может в мгновение ока как будто просветить другого насквозь, понять всю его систему ассоциаций и образов в контексте всего его же личного опыта; каждый может не только правильно понять те слова, которые ему говорят — для чего необходимо в мгновение ока же привести чужую систему восприятия во всей полифонической полноте и своеобразии чужих речевых рефлексов в соответствие со своей, так же сугубо своеобразной, то есть, в мгновение ока получить идеальный перевод с одного языка на другой, зачастую даже неродственный — но и понять, почему такой-то человек именно сейчас говорит ТО, что он говорит; и понять это не так, как это понимаем мы, а так, как это понимает Он, то есть именно стать на мгновение Им, ощутив Его Бытие как Своё Бытие.

Представим себе, в качестве простого философского допущения, что это возможно. Что тогда будет происходить с Нашим Бытием в тот момент, когда мы будем воспринимать Бытие Другого как Своё Собственное? И что будет происходить с Его Бытием в те мгновения, когда Он будет ощущать Наше Бытие как Своё?..

По-моему, тут вполне очевидно, что в те мгновения, когда мы будем ощущать Его Бытие как Своё, мы ДЕЙСТВИТЕЛЬНО будем ИМ!

«И наоборот!» — хочется сразу сказать, и это, конечно, напрашивалось бы само собой, если бы не одно «но»!..

Это «но» — не что иное, как ещё один непраздный вопрос, звучащий приблизительно так: существует ли вообще Наше «Я» в тот момент, когда мы являемся Кем-то Другим (например, как раз в этой гипотетической ситуации, когда у всех есть взаимная возможность проникновения в «Я» Другого)?

Может ли Другой стать Мной в тот момент, когда Я являюсь Им? И кто из нас с Ним кем является? Я являюсь Им или же Он является Мной? Что предпочтительней? Есть ли разница?

О «разнице» далее и поговорим…