Глава 1. Пять аксиом о человеке

Глава 1. Пять аксиом о человеке

Одно из фундаментальных качеств человека мыслящего (именно в силу того, что он мыслит, что он, извините, не идиот) — это постоянная неудовлетворённость своим состоянием и положением в жизни. Данная психологическая аксиома, наверно, основательно прочувствована каждым из нас на собственной шкуре, причём в любой из периодов своей биографии. Прочувствована, пережита, но и только — осознать её по-настоящему и принять в качестве объективной истины мешают нам некоторые свойства нашего ума. Впрочем, их мы уже подробно обсудили в «Психодинамике колдовства» и немного менее подробно — в других книгах. А потому сейчас я укажу лишь на главное из этих свойств, которое более всех остальных маскирует от нас истину о нашем собственном состоянии. Это — непременная линейность ума, его стремление работать исключительно в логическом режиме: причина — явление — следствие... На практике выходит так: человек ощущает неудовлетворённость своим положением, ищет причину таковой и моментально её находит. А как иначе! В жизни любого — подчеркну, любого! — из двуногих достаточно проблем, да хотя бы таких сторон, которые, на его взгляд, не худо было бы усовершенствовать. Для интеллекта всё это — подходящие причины неудовлетворённости, которые не приходится долго искать.

Получается так, что всякое положение в этом лучшем из миров, какое бы человек ни занимал, предлагает ему собственный «милион терзаний». Один озабочен своим малым ростом и подсознательно убеждён, что, если бы его макушка отодвинулась от уровня моря ещё сантиметров на десять, то он бы значительно больше в жизни преуспел — по крайней мере, чувствовал бы себя в ней куда увереннее и счастливее. Другому мнится, что, владей он свободно английским — постичь же эту премудрость, как он считает, некогда помешал ему отец, или соседка по парте, а может, стечение обстоятельств, — тогда вся его жизнь сложилась бы по-иному, разумеется, значительно приятнее. Третий убеждён, будто судьбу ему исковеркало грубое вторжение родителей в его сердечные дела, действительно имевшее место когда-то очень давно или даже просто изобретённое им для самооправдания.

Некогда Зигмунд Фрейд уверял, что единственное, в чём фантастически преуспел любой человек, так это в самооправдании. Думаю, в данном вопросе австрийский первопроходец в мире снов и в области психоанализа был, безусловно, прав. Каждый из нас сам для себя превосходный адвокат — лучшего просто не существует.

В начале девяностых несколько российских журналистов получили возможность проникнуть в недоступное для них до той поры пространство — в камеры смертников, ожидавших исполнения наказания. Там они весьма обстоятельно и, видимо, откровенно побеседовали с 256 заключёнными, каждый из которых совершил, как правило, несколько убийств, зачастую — самых зверских. В итоге журналистами был получен богатый и чрезвычайно интересный, с точки зрения психологии экстремальных состояний, материал. Нас же в данном контексте интересует один немаловажный штрих. Практически все смертники сознавали тяжесть содеянного, и большинство из них соглашалось с тем, что наказание они понесут заслуженно. Но при этом все 256 убийц искренне считали, что совершили преступление (или ступили на путь преступлений) лишь по той или иной роковой случайности. 256 раз журналисты выслушали примерно следующее (с незначительными вариациями): «Да, я совершил ужасное преступление, за которое и должен понести наказание. Это будет справедливо. Но по своей сути я не преступник. Несчастная случайность, выразившаяся в том-то и том-то, привела меня к преступлению». Иными словами, ни один из убийц целиком не принял на себя ответственность за собственные действия, а следовательно, и за свою судьбу.

В дальнейшем мы ещё вернёмся к этой истории. Теперь же сформулируем ещё одну аксиому, которую будем считать второй: человеки мыслящие в своём обычном состоянии не желают принимать на себя ответственность за то, что делают, и за то, что с ними происходит.

Давайте договоримся: я не стану особенно «разжёвывать» те положения, которые кажутся мне самоочевидными. Если для кого-то они «с наскоку» не совсем ясны, то ему лучше начать с моих предшествующих книг о сознании. Если же читатель категорически чего-то не приемлет — а я и не льщусь надеждой, будто всё изложенное мною есть истина в последней инстанции — что ж, значит, эта книга — не для него. (В нашем многоликом изменчивом мире существует столько же истин, сколько и людей. И я не занимаюсь их коллекционированием; меня интересует иное — методики комфортного и успешного существования в нём.)

Но вернёмся к тотальной неудовлетворённости человека мыслящего своим положением (к аксиоме номер один). Именно это ущербное самоощущение лежит в основе всех религий, а заодно и «научного» атеизма. (Обратите внимание: я не называю ущербными религии сами по себе — ущербно только самовосприятие человека, побуждающее его искать выход из своей обычной человеческой ситуации, стремиться изменить своё положение смертного.)

В этом смысле очень показательна история буддизма. Некогда, примерно за шесть веков до рождения Христа, один молодой индийский царевич, а именно Сиддхартха Гаутама из рода Шакьев, вдруг, вроде бы, ни с того — ни с сего, поверг своих близких в отчаяние. Нежданно-негаданно этот принц бросил августейших родителей, которые души в нём не чаяли, красавицу-жену с сыном, покинул дворец, покинул даже свою страну и пустился странствовать по индийским лесам и селениям на манер хиппи или наших современных «бомжей». Вообще-то, в ту пору подобный стиль жизни, называемый саньясой — то есть добровольное нищенство с целью обретения религиозных заслуг — скорее поощрялся господствовавшей идеологией. Но приличествовал он каким-нибудь бедным браминам (жрецам) или не особенно удачливым вайшьям (варна торговцев). Сидхартха же принадлежал к блестящему роду кшатриев, воинов и царей, и ему не пристало «хипповать» даже из благородных побуждений. На столь радикальный шаг тонко чувствующего царевича побудила именно общечеловеческая неудовлетворённость собственным положением, которое, как можно догадаться, в его случае было не таким и плохим.

В своих скитаниях Сиддхартха безуспешно перепробовал кучу средств — йогу, молитву, посты, всевозможные ущемления плоти — и, тем не менее, ничего толкового не достиг. Однажды — в ту пору принцу стукнуло уже тридцать шесть — отчаявшись окончательно, он в изнеможении рухнул под дерево Боддхи. И тогда на него снизошло просветление. Сиддхартха стал Буддой!

Таково предание, в которое свято верят все буддисты. Не буду обсуждать фактическую часть этой истории — куда больше интересует меня её психологическая подоплёка.

В современный буддийских школах Махаяны («Великой колесницы») принято считать, что на религиозный подвиг царевича Сиддхартху подвигло, в первую очередь, его сострадание всем живым существам. Рискну в этом усомниться. Ничего себе сострадание! Ради неких, весьма далёких для принца, живых существ принести в жертву родных и друзей, стать причиной тяжкого горя для них — как-то всё это не очень стыкуется с милосердием, которое в принципе не бывает абстрактным. Нет, не верю...

С другой стороны, каков вообще психический механизм жалости, сочувствия, сострадания? Того комплекса эмоций, который царевич, судя по преданиям, испытывал в отношении окружавших его живых существ? Наверно, в данном контексте было бы правильно написать эти слова так: «со-чувствие», «со-страдание», «со-переживание». Понимаете, куда я клоню? Вообще-то, эти эмоции психология связывает с явлением эмпатии, то есть с проецированием на собственную личность чьих-то переживаний, допустим, всевозможных неприятностей (реальных и мнимых). Примерно то же самое восточные мистики различного толка, в частности йоги, называют отождествлением, от которого всячески предостерегают своих приверженцев. Психический механизм эмпатии, или отождествления, приблизительно таков: этот человек страдает от зубной боли — у меня, кажется, тоже есть зубы, и я уже полтора года не был у врача — мои зубы могут точно так же заболеть — когда-нибудь они наверняка заболят, и я буду страдать... Только эта логическая (хотя и не очень логичная) цепочка выстроена из слов, а подсознание обходится без оных. Оно просто чувствует-ощущает именно так.

Царевич Сиддхартха был, безусловно, подвержен эмпатии и в своём более чем благополучном настоящем терзался будущими гипотетическими несчастьями. Между прочим, достигнув просветления, он не сразу ринулся помогать страждущим. Последним пришлось долго его упрашивать, прежде чем Будда, наконец, согласился, как говорят буддисты, «стронуть колесо учения», «колесо дхармы». И первым делом он сформулировал свои знаменитые «четыре благородные истины» о всеобщем страдании и о пути к его преодолению.

В общем, я хотел подчеркнуть, что, покидая дом, юный царевич руководствовался отнюдь не альтруистическими побуждениями — заботился он, прежде всего, о себе самом и стремился улучшить собственное состояние. Правда, никакой крамолы в том я не усматриваю. Заботиться о себе — это нормально. Свои зубки эмпатия показывает иначе.

Прежде приведу интересный, на мой взгляд, пример. Одинокая пожилая женщина — ей перевалило за 70 — живущая очень небогато, как большинство пенсионеров в наши дни, призналась мне, что в последние годы почему-то стала испытывать сильное раздражение к памяти своего покойного мужа, который умер уже лет двадцать назад. Вот её слова:

— Съездила на кладбище к Володе, потом зашла в церковь — свечку поставить. Хочу что-то доброе о нём вспомнить и не могу. Всё в голову лезет, что пил он, был груб, что я с ним и жизни по-настоящему не видела... Только почему-то раньше я об этом не думала, а теперь какая-то злость на него поднялась в душе. Чувствую, что нехорошо это, и ничего с собой поделать не могу.

Всё правильно, так и должно быть. У неё больше не осталось надежд на будущее, а её настоящее приносит ей мало радости. Своё негативное душевное состояние эта женщина проецирует на покойного супруга. Это — оборотная сторона эмпатии, можно сказать, обратная связь.

Итак, сделаем вывод: человек склонен, во-первых, проецировать на себя негативные состояния других живых существ (в виде жалости и сочувствия), а во-вторых, — проецировать собственные негативные состояния и связанную с ними неудовлетворённость на окружающих (в виде осуждения и ненависти). К счастью, в подавляющем большинстве случаев такая ненависть долго не длится. В обиходе это называется сорвать на ком-то злость, выместить на ближнем дурное настроение. В общем, вот вам и третья аксиома о человеке — о его склонности проецировать собственные негативные состояния на окружающих, а их негативные состояния — на себя.

Снова вернёмся к аксиоме номер один, к тотальной неудовлетворённости человека мыслящего своим положением. Теперь взглянем на неё в свете фундаментального закона мироздания — Закона компенсации. Согласно этому Закону, любое негативное явление во вселенной автоматически становится позитивным. Проще говоря, всё, что свершается в мире, в конечном счёте, служит во благо. Не будь Закона компенсации, тогда бы и нас с вами, и планеты Земля, и вселенной вообще давно бы уже не существовало. Но каким образом наша пламенная неудовлетворённость своим положением может преобразоваться во что-то ценное? А приблизительно так, как это произошло в рассмотренном случае с историческим Буддой.

Между прочим, из шести классов живых существ буддийской космогонии наиболее предпочтительной для воплощения формой считается человеческая. Иными словами, с точки зрения буддиста, родиться человеком лучше, нежели даже богом, поскольку боги удовлетворены своим положением и потому лишены стимула к развитию. Именно наша неудовлетворённость своим состоянием только и может генерировать в нас внутренний накал — сердечный огонь христиан, он же — тапас йогов, который побуждает человека к поискам лучших состояний, то есть к развитию. Толтеки на сей счёт изъясняются проще. Они говорят, что, лишь будучи припёртым к стене, человек может решиться на самотрансформацию, или — только тот имеет шанс стать магом, кому нечего в этой жизни терять.

Теперь, наверно, самая главная аксиома о человеке, самая магическая. Её бы следовало вынести на первое место, но тогда, как это ни парадоксально, её суть, скорее всего, ускользнула бы от читателя. Сама аксиома была бы воспринята им просто как некий трюизм, как банальность, за которой нет ничего реального.

К сожалению, наш ум, привыкший разделять жизнь на материальную и духовную сферы, не склонен принимать всерьёз те явления, которые, как ему представляется, целиком зависят от нашего сознания. В общем, будучи на четвёртом месте, у этой аксиомы больше шансов привлечь внимание читателя и быть понятой достаточно глубоко.

Итак, аксиома номер четыре: каждый из нас — это то, как мы себя воспринимаем — воспринимаем, прежде всего, на подсознательном уровне и отчасти — на сознательном. Точно так же и мир, в котором мы существуем, есть результат нашего восприятия.

Далее, в «Тоннеле в подсознание» и в других книгах мы уже подробно останавливались на глобальном законе бытия, который я называю Законом изменчивости, текучести и мимолётности мироздания, или Законом глобальной нестабильности мироздания. Полный его титул, как видите, и так, и сяк, выходит довольно длинным, а обращаться к закону приходится то и дело. И потому в дальнейшем при его упоминании я не стану каждый раз перечислять все три качества мироздания, но буду их подразумевать, поскольку они неделимы.

Итак, ничто в этом мире ни единого мгновения не остаётся неизменным. Всё непрерывно меняется, трансформируется, прекращается и возникает вновь. Даже само время, в котором безостановочно происходят все эти мириады метаморфоз, тоже изменчиво: оно то растягивается практически до полной остановки, то стремительно несётся со скоростью света. И мы, живые воспринимающие существа, хотим мы того или нет, тоже непрерывно меняется вместе со своим текучим миром. Заметьте, меняемся не только психически, но и материально. (Что, между прочим, на самом-то деле одно и то же.) Я имею в виду не только рождение, рост, старение — не только процессы различимые в относительно крупных временных интервалах, но буквально ежесекундные изменения нашего тела. В нашем организме непрерывно происходит обмен веществ, и, как утверждают учёные, за семь лет в человеческом теле не остаётся ни одной прежней материальной частички. Вдумайтесь: в каждое мгновение какие-то наши клеточки исчезают и вместо них появляются другие. При этом психологически мы ощущаем постоянство своего «я». Хотя о каком бы то ни было постоянстве в нашем случае вообще не может идти и речи. Допустимо, пожалуй, говорить лишь о непрерывности нашего сознания и тела, да и то — с большой натяжкой.

У буддистов по этому поводу наработана могучая теория. Не стану её касаться — просто приведу одну буддийскую аллегорию, которая мне очень нравится. Возьмите пламя свечи: в каждое мгновение оно состоит уже совсем из других частичек огня, нежели прежде. Тем не менее, оно воспринимается нами как единое пламя. Пока оно непрерывно, пока свеча горит. Понимаете? Примерно так же можно рассматривать и человеческую жизнь. И нас с вами! Тем не менее, человек ощущает себя тем же самым субъектом, каковым он являлся многие годы назад.

Итак, существует лишь непрерывность сознания. Но чем оно является это самое наше сознание? Прежде всего, восприятием — восприятием себя и окружающей жизни. Следовательно, в отношении человека мыслящего мы можем говорить о непрерывности его восприятия. Иными словами, наша индивидуальность определяется непрерывностью нашего восприятия. Задумайтесь над этим.

Увы, человеческий ум отказывается принять Закон изменчивости мироздания, вернее, не может воспринимать в контексте этого Закона мир и себя в нём. Интеллекту непременно нужны фиксированные объекты и чётко обозначенные процессы, на которые он мог бы опереться. Логика ума такова: если явление вчера протекало каким-то образом, то и сегодня при тех же условиях оно непременно должно происходить точно так же. Жёсткое требование науки, дочери логического ума — возможность повторения любого опыта. Ум боится повиснуть в пустоте, остаться без своих мнимых эталонов, без своих костылей.

В свете Закона нестабильности мироздания в жизни любого человека постоянно существует парадокс. С одной стороны, бытие действительно определяет наше сознание, причём на весьма глубоком уровне — от самоощущения до оценки внешних ситуаций и наших действий в этой жизни. С другой же, само наше бытие постоянно меняется, а ум никак не желает с этим считаться. В итоге возникает конфликт внутри человеческого сознания.

К этой ситуации нам ещё придётся неоднократно возвращаться, а пока перейдём к последней, пятой, аксиоме из тех, которые я счёл целесообразным изложить в этой главе.

По моему мнению, проще всего сформулировать её так: в своём настоящем положении люди обречены друг друга не понимать — меж ними могут быть лишь кратковременные случайные вспышки понимания, которые, к тому же, легко забываются сознательным умом.

Вспомните эту аксиому, когда речь у нас пойдёт о рамках и фокусе восприятия. Уже одно существование данных психических явлений (не говоря уже о наших чувственных предпочтениях и прочих индивидуальных особенностях человеческой психики) её убедительно подтверждает.

А теперь попытаюсь ответить на ваш законный вопрос: зачем вообще давать уму какие-то дополнительные опоры в виде логических формул? Даже и без оных этот зазнавшийся человеческий атрибут, интеллект, фактически подчинил себе своего господина, человека (о чём недвусмысленным образом было объявлено во всех предшествующих книгах данной серии). В общем, к чему эти аксиомы или — правильнее спросить — почему в них возникла потребность? Ответ однозначен: именно в силу того, что любой из нас есть производная собственного восприятия (четвёртая аксиома). Поясню подробнее.

Как вам уже известно (причём, надеюсь, не только на интеллектуальном уровне), наше восприятие, начинаясь с ума, распространяется в бездонные глубины подсознания и даже ноосферы (коллективного бессознательного), куда разуму вообще путь заказан. В то же время сам по себе ум, интеллект — всегда в нашем распоряжении. Именно разумом человек мыслящий в значительной степени способен манипулировать по собственной воле.

С другой стороны, совокупность наших умственных и подсознательных установок определяет доступные нам психические позиции, или состояния сознания (в том числе и особые, изменённые, которые нам необходимы для выполнения любых неординарных действий). Обычные наши психические настрои поддерживаются обычными же (для нас) установками, взглядами, интерпретациями мира и самого себя. Изменяя своё восприятие мира и себя, свои взгляды на жизнь вообще, мы тем самым получаем билеты в иные реальности, получаем доступ к так называемым изменённым состояниям сознания.

В своём нормальном состоянии человек скован собственным восприятием реальности, навязанным ему обществом. Его зашоренное сознание не способно принимать какие-то иные формы. И потому множество весьма полезных психических позиций остаётся для нас недоступно, хотя формально любая из них — в нашем распоряжении. Это обычное и весьма жалкое человеческое состояние толтеки объясняют прессом социализации. Мир, в котором мы живём, с самого начала стремится загнать нас в определённое общественно-психологическое стойло, чтобы затем удерживать в нём всегда. Можно сказать, что главный его ставленник, лоббирующий в нашем существе эти интересы, есть наш ум. Именно в уме формируются сперва определённые взгляды и представления, которые поддерживают наши привычные психические позиции, наше состояние сознания.

Чтобы изменить эту ситуацию, начать мы можем только с ума. Потому-то любое вероучение — если, конечно, оно чего-то стоит — сперва предлагает нам какой-то набор концепций, предназначенный для того, чтобы вытряхнуть наш разум из его привычного стойла, придать ему, как говорят толтеки, текучесть и подвижность. Для начала — уму, а затем — и всему нашему существу. Основная цель учений на этом этапе — человек без формы, без сковывающих его сознание взглядов (на мир и себя) и социальных установок.

Итак, вероучения и духовные школы предлагают нам собственные противоядия от социализации в виде каких-то наборов концепций. В буддизме для этих целей создана огромная библиотека сутр различных классов, предназначенных для людей того или иного типа. А дальневосточные школы буддизма (чань, дзен, тхиен) делают акцент не столько на сутрах, сколько на специальных упражнения для ума и всего сознания искателя. Это — так называемые гун-ани (японск. — коан) и хуатоу. (Об методе дальневосточных буддистов, весьма эффективном и сегодня, мы побеседуем подробнее в одной из последующих глав.) В учении толтеков, ставшем в последние десятилетия весьма популярным в европейском мире, тою же цели служат, во-первых, девять основополагающих положений космогонического характера, описывающих конкретную модель вселенной и человека в ней, затем, четыре постулата сталкинга, определяющие наше отношение к миру и себе, и, наконец, семичленное правило сталкера, развивающее постулаты и конкретизирующее их до житейского уровня. Помимо того теоретическая часть учения толтеков содержит так называемые послания абстрактного — своеобразный аналог (причём систематизированный) чаньских гун-аней, а также множество концепций более частного характера, к примеру, о четырёх настроениях сталкинга, о четырёх сторонах света и т.п.

Между прочим, и в христианских канонических текстах искушённый взгляд легко выделит множество мест, преследующих ту же цель — помочь человеку освободиться от оков обусловленного восприятия.

Ради неё же, этой цели, помимо изложенных мною в этой главе пяти аксиом о человеке, мы некогда предложили особую среду для сознания, альтернативную логической, которую назвали паралогией, и сформулировали её принципы. (Паралогия есть способ психического существования, альтернативный логическому, который принуждает человека к линейному истолкованию жизненных явлений.)

В «Тоннеле» им, принципам паралогии, посвящена целая глава. Весьма подробно они изложены также в «Психодинамике колдовства» (второе название этой книги так и звучит — «Введение в паралогию»). Для тех из вас, кто этих книг не читал, ниже я кратко сформулирую принципы паралогии, хотя было бы, конечно, предпочтительнее ознакомиться с ними подробно. В отличие от традиционных концепций аналогичного назначения (тех же буддийских), эти принципы сформулированы в наши дни и, как показывает опыт, неплохо служат сегодня некоторым моим соотечественникам. Чтобы извлечь из них максимальную пользу, нужно постараться полнее распознать их в себе самом и в своей жизни. Все принципы паралогии так или иначе являются следствиями уже упоминавшегося мною Закона изменчивости мироздания. А потому, в первую очередь, желательно как следует проникнуться именно самим Законом. Без этого, например, невозможно воплотить в своей жизни принцип безупречности толтеков, являющийся одновременно пятым принципом паралогии. Вообще-то, все психические явления, которые мы рассматриваем, взаимосвязаны теснейшим образом, и потому невозможно их разделить в реальной жизни. (Да и не следует пытаться это делать!) Сама логическая последовательность, в которой я их излагаю, есть лишь очередная уступка интеллекту. Имейте это в виду.

Вернёмся к Закону глобальной нестабильности мироздания. Лишь по-настоящему ощутив его действие в собственной жизни, как говорится, пропустив его через себя, человек способен жить текущим моментом, перейти от бесполезных мечтаний и ностальгических воспоминаний к реальности, которая существует только «здесь н сейчас». А принцип безупречности может быть реализован лишь в настоящем — в прошлом и будущем он не имеет смысла. Попробуйте воплотить его в своей жизни хотя бы на четверть часа, и вы в этом убедитесь.

Но вернёмся к принципам паралогии. Итак, первый из них гласит: Объедини непостижимый мир с самим собой. Или — более академично: Мир и человек едины и непостижимы оба.

Уверяю вас, это — не трюизм и не метафора, а совершенно конкретное указание. Вот вам подсказка: отбросьте представления о том, что вы знаете окружающий мир и знаете себя.

Следующий принцип паралогии, второй, непосредственно вытекает из Закона всеобщей нестабильности. В «Психодинамике колдовства» он был сформулирован в виде рекомендации или правила: Не тяни одеяло на себя. Могу сформулировать его и в более академичной форме: Стремление фиксировать в определённом (ограниченном) качестве своё «я» и взаимосвязи этого «я» с окружающим миром приводит к психическому дисбалансу. Возможно, кому-то последняя формулировка покажется понятнее.

Второй принцип паралогии имеет собственное следствие, которое само по себе — тоже принцип, только более частного характера. Служит он для того, чтобы нейтрализовать негативные последствия, вытекающие из второй аксиомы о человеке. Я назвал его принципом принятия ответственности на себя и сформулировал так: Что бы ты ни сделал, и что бы в итоге ни произошло, прими это как данность и не изнуряй себя бесполезными сожалениями. В народе на этот случай есть пословица «Сделанного не воротишь». На мой взгляд, очень правильная пословица. Между прочим, способность жить без сожалений об упущенных возможностях толтеки называют принятием на себя ответственности за все свои действия (отсюда — и название принципа). Это — важнейшая составляющая их стиля жизни.

Изменчивость нашего существа проявляется, в частности, в том, что мы либо растём, либо деградируем. Иного нам не дано. И потому усвойте третий принцип паралогии: Никакие передышки в работе над своим существом, над своей психикой невозможны. Или — более эмоционально: Жить значит воспринимать, воспринимать значит развиваться, развиваться значит больше жить и больше воспринимать.

Наконец, следующий принцип, четвёртый, расставляет всё по своим местам в отношении всевозможных принципов, правил и систем. Я называю его принципом тотальной беспринципности, или фундаментальным антипринципом, и формулирую так: Любое правило абсурдно уже потому, что это правило; любая схема мертва и ядовита; любой метод неприменим. Избавься от всего этого и обретёшь себя. (Разумеется, речь идёт не о метрических системах и топографических картах.)

Пятый принцип паралогии толтеки называют безупречностью. В данном случае слово «безупречность» используется как антоним слова «совершенство». Большинство из нас живёт и действует в постоянной надежде на некий идеальный результат. Отсюда — все наши разочарования в жизни и неудовлетворённость ею (первая аксиома). Но можно сместить фокус наших устремлений с результата на безупречность самих наших действий. Понимаете? «Я сделал всё, что мог, а остальное уже зависит не от меня». И так в каждом случае.

Теперь о формулировке. У кого-то из старых английских писателей есть герой-рыцарь, а у этого рыцаря — замечательный девиз: «Делай, что должен, пусть будет, что будет — вот повеленье, данное рыцарю». По-моему, лучше не скажешь.

Шестой принцип паралогии мне всё же придется предварить короткой преамбулой. Вы наверняка замечали, что в этой жизни в зависимости от каких-то таинственных факторов, не поддающихся логическому толкованию (назову их ветром удачи), любое дело, однажды начавшись, имеет затем тенденцию либо затухать, либо, напротив, развиваться и накапливать энергию. Полагаю, каждый из двуногих — даже так называемые здравомыслящие люди — должен считаться с этим отнюдь не логичным фактом. Иначе вы только понапрасну растратите свою бесценную психическую энергию. В иных случая вместо того, чтобы безуспешно пытаться проломить стену лбом, лучше сменить объект приложения усилий. Наверняка, какое-то другое дело пойдёт у вас легко и, возможно, в итоге окажется не менее интересным со всех точек зрения. Толтеки говорят о предназначении человека и о направляющем влиянии Духа, буддисты, йоги, индуисты — о карме. Я не отказываюсь от этих понятий, но мне больше нравится поэтичное выражение «ветер судьбы».

Подходящая, на мой взгляд, формулировка шестого принципа паралогии выглядит так: В большом или в малом, всегда лови ветер судьбы и плыви в «свою» сторону.

Вот эти семь принципов (вместе с принципом-следствием) в сочетании с аксиомами о человеке, будучи принятыми поначалу на интеллектуальном уровне (кстати, воспринять их «умом» не столь и сложно), начинают постепенно трансформировать личность человека, делают его текучим, постепенно расширяя диапазон возможностей его сознания. Происходит это не сразу — подсознанию требуется время, чтобы впитать установки, проникающие в него из разума, и перестроить свою «работу» в соответствии с ними. У психологов и экстрасенсов есть такое профессиональное выражение «раскачать психику». (Заметьте: именно «раскачать», а не «расшатать».) Оно обозначает приблизительно то же самое.

В дальнейшем к принципам паралогии я добавлю ещё несколько относительно несложных правил восприятия, которые, будучи постепенно усвоены, стимулируют процесс трансформации человека мыслящего в человека воспринимающего, в человека «без формы».

Глава 2. Шесть с половиной, или Обычные каналы коммуникации

Теперь обратимся к конкретному миру, который нас окружает. Наше взаимодействие с ним, прежде всего — это контакты с другими двуногими мыслителями. Современная психология называет шесть основных каналов, по которым люди осуществляют между собой такие контакты. Я нахожу, что их семь, а точнее, шесть с половиной, и вы вскоре узнаете, почему я так считаю.

Первый канал общения — просто смысловая информация, переданная одним лицом другому устно (при визуальном контакте) или письменно. При письменной речи — это наиболее важный канал, несущий максимальное количество информации. Однако не всю: часть её авторы ухитряются передать при помощи знаков препинания, ритма и особого построения фраз, в результате чего и письменной речи могут сообщаться разнообразные интонационные оттенки, присущие речи устной. Это весьма существенно для художественной литературы и публицистики.

При визуальном же контакте через смысловой канал передаётся, как правило, не более 15-20 процентов информации. В общем, с этим каналом всё более или менее ясно. Правда, из него я считаю целесообразным выделить ещё один канал (или обещанную половинку канала), а именно, контекстуальный. Дело в том, что любую смысловую информацию мы всегда воспринимаем в каком-то определённом контексте. К примеру, нам сообщает её некое лицо, не внушающее нам доверия, и это само по себе тоже весьма важная информация. Или нам заранее известно нечто такое, что придаёт полученным сведениям дополнительный смысл. В общем, нетрудно понять и это.

Хочу только добавить, что в свете нашей темы контекстуальная половинка канала коммуникации имеет особое значение, поскольку непосредственно связана с так называемыми рамками восприятия, которые в дальнейшем мы рассмотрим весьма обстоятельно.

Следующий канал общения модальный, или интонационный. При визуальном контакте он может нести до 35 40 процентов информации. Канал этот сами интонации, с которыми мы произносим те или иные фразы, тембр нашего голоса, его модуляции и сила, темп и ритм нашей речи. Модальный канал общения одновременно «работает» и на ум, и на подсознательную сферу. Все суггестивные голосовые режимы (в частности, те шесть, что рассмотрены в «Искусстве доминировать») используют именно этот информационный канал, ориентируясь преимущественно на подсознательную область психики.

Третий и четвёртый основные каналы общения связаны соответственно с мимикой и жестами. Они также «работают» в основном при визуальных контактах и передают информацию одновременно и коре головного мозга, и подкорке. Последней даже в большей степени. В «Искусстве доминировать» мы рассказывали, как при помощи парадоксального использования этих каналов в контексте ситуации вводить биологические объекты в состояние кратковременного ступора (резкое понижение способности сознательного восприятия информации на фоне особого рода эйфории). Напомню вам эту нехитрую технику, которая бывает полезна в различных житейских ситуациях. Продемонстрирую её, что называется, прямо в действии.

Представьте, что вы чиновник, и в ваш просторный кабинет пожаловал посетитель допустим, не особенно близкий ваш знакомый, на которого вы решили психологически воздействовать. Вы отрываетесь от бумаг, глядите на него с улыбкой и радушно говорите что-нибудь такое: «Проходите, пожалуйста. Очень вас жду». Но одновременно рукой вы делаете резкий отторгающий жест в горизонтальной плоскости: мол, пошёл вон! В результате такого нарочитого диссонанса реакция вашего знакомого на смысл того, что он услышал, вступает в конфликт с подсознательной реакцией на жест отторжения, и человек оказывается в кратковременном ступоре. Вы уловили суть метода? Всё очень просто: говорите что-то приятное, а жестами или мимикой демонстрируете прямо противоположное.

Итак, в состояние лёгкого кратковременного ступора человека мыслящего погружает некая неадекватность, абсурд, разрыв потока сознания. Вот вам примеры использования в этих целях ассоциативного разрыва. Вы вещаете кому-то в академической манере нечто «заумное», а во время краткой паузы отпускаете какую-нибудь реплику совершенно иной эмоциональной окраски, допустим, «Не сопи!» или «Чего варежку разинул?». Или же вы встречаете кого-то, с кем знакомы очень мало, и вдруг лезете к нему с распростёртыми объятиями. Тут ассоциативный разрыв вызывает само ваше поведение.

Некогда первый и единственный президент Советского Союза Михаил Горбачёв постоянно вводил в ступор своих оппонентов методом абсурда. К примеру, его излюбленным выражением была искажённая (не сомневайтесь: искаженная сознательно, а вовсе не от косноязычия нашего лидера) поговорка: «Вот, где собака роется». А вспомните, как на первом съезде народных избранников г-н Горбачёв, отключив у какого-нибудь разгорячённого оратора микрофон, благосклонно отвечал на протесты последнего: «Да, я вас понимаю, я вас очень хорошо понимаю...» Но микрофон не включал. Это уже абсурд в реакции.

Подобных приёмов, вводящих в ступор, нетрудно придумать для себя очень много. Сложность здесь в другом. Чтобы эти техники работали по-настоящему, необходимо вывести их на подсознательный уровень. О том, как этого можно добиться, уже рассказывалось в предыдущих книгах серии. Несколько иной, углублённый способ выработки в себе подсознательных установок будет подробно рассмотрен в этой книге. Пока же могу предложить вам лишь такую подсказку: каждый суггестивный приём следует «привязать» к некоей особой психической позиции, к определённому (необычному) настрою. Тогда, входя в него, когда это требуется, вы сможете автоматически выполнять и суггестивную технику.

Вернёмся к каналам общения. Пятый из них это поза и положение тела человека. (То и другое мы уже подробно рассмотрели в «Искусстве доминировать.) При визуальном контакте этот канал также передает достаточно много информации и нашему уму, и подсознанию. Например, поза биологического объекта может выражать и его психическое состояние в данный момент, и его эмоциональное отношение к лицу, с которым он, объект, осуществляет контакт, и даже его самооценку по отношению к этому лицу (например, доминирующее или, напротив, подчинённое положение).

Наконец, у нас остался ещё один информационный канал тактильный. «Работает» он исключительно при визуальных контактах, и, между прочим, в некоторых случаях по нему может передаваться до 90 процентов информации. Нет, я имею в виду не только те ситуации, о которых вы сразу же подумали. Представьте себе человека, который недавно перенёс какое-то сильное эмоциональное потрясение и пребывает в состоянии аффекта. Его нервные реакции заторможены. Что-то ему говорить и доказывать в данный момент бесполезно. Но, если рядом сядет близкий человек и как-нибудь по-доброму к нему прикоснётся быть может, положит руку на плечо или погладит ладонь, то вполне возможно, что ему и полегчает. Кстати, слабые тактильные ощущения отлично используют всевозможные экстрасенсы и народные целители при работе с пациентами.

Итак, обычное общение людей, как правило, протекает сразу же по нескольким основным каналам, причём по ним может одновременно передаваться качественно разнородная информация. Например, вы сообщаете сослуживцу какие-то сведения по работе, которые сами по себе никак эмоционально не окрашены. Только слова вы произносите уничижительным тоном и на высоком потенциале внутренней агрессии. Если же к этому добавить соответствующую мимику и жестикуляцию, то наверняка получится не обмен деловой информацией, а базарная склока.

Между прочим, стремясь выйти из какого-то конфликта или просто перед кем-то оправдаться (иногда перед самим собой), люди пытаются формализовать свои действия, акцентируя внимание только на одном канале общения и абстрагируясь от всех прочих. Это может выглядеть примерно так: ну, что я ему такого сказала! Я и сейчас могу это повторить. Не понимаю, почему он оскорбился.

На самом-то деле сказано было предостаточно интонацией, мимикой, жестами. Но стереть негативную информацию, которую теперь хранит подсознание оппонента, очень и очень нелегко (если возможно вообще). И никакая формализация задним числом собственных действий в этом, разумеется, не поможет.

Теперь позвольте дать вам совет. Вы никогда не научитесь по-настоящему использовать информацию о каналах восприятия на самом-то деле весьма ценную именно в практическом отношении просто прочитав эти страницы. Чтобы пополнить ею свой арсенал, вам придётся всерьёз заняться выслеживанием собственного восприятия. Это, кстати, не так и сложно организовать, поскольку такие занятия не требуют какого-то дополнительного времени и особого места. Вы живёте вот и тренируйтесь, так сказать, в процессе самой жизни. Толтеки называют это занятие сталкингом самого себя, буддисты шаматхой, йоги пратьяхарой. В итоге вы научитесь видеть сам процесс общения во всех деталях и тонкостях и обретёте неоценимую способность управлять им. Мне больше нечего к этому добавить, поскольку наш язык не предназначен для описания таких вещей. Их легче почувствовать, нежели о них рассказать.

Далее, в «Тоннеле» я уже упоминал о том немаловажном обстоятельстве, что введение каких-то новых функций в подсознание требует времени, иногда немалого, по человеческим меркам. Это как при работе с компьютером: вы отдаёте определённую команду, а потом какое-то время ждёте то долю секунды, а иногда и несколько минут, и машина её выполняет. Когда компьютер медленно реагирует на команды, пользователи говорят, что он «тормозит». Точно так же и наше сознание при некоторых сложных операциях склонно «тормозить».

Выведение какого-то действия или реакции на рефлекторный уровень это для человеческого сознания очень сложная операция. Те из вас, кто увлекался восточными боевыми искусствами, отлично знают, как нелегко усваиваются до нужной стадии я называю её стадией осознанного автоматизма всевозможные тао, или ката. Впрочем, и вообще любые навыки трудно даются человеку в этом мире. Из предыдущих книг серии вы узнали, как облегчить для себя овладение любыми формами действий при помощи самокодирования, проработки аналогов и даже универсального метода погружения в подсознание (УМП). Позже мы рассмотрим ещё одну психотехнологию аналогичного назначения, которую я считаю важнейшей, поскольку она может заменить все прочие. Её я назвал стратегическим мышлением. А пока рассмотрим принципы использования ваших знаний о каналах общения для воздействия на биологические объекты, с которыми вам приходится контактировать в жизни. При этом я предполагаю, что вы уже некоторое время занимаетесь выслеживанием собственного восприятия и приобрели определённый опыт в этом деле.

Итак, первое, что вы должны сделать, собравшись воздействовать на некий объект, так это тестировать его на то, какими каналами восприятия предпочитает он пользоваться, или, как мы говорим, к какому типу восприятия он склонен. В «Искусстве доминировать» мы рассмотрели множество приёмов и направлений тестирования биологических объектов. Сейчас я подробнее остановлюсь на простейших методах выявления сенсорных предпочтений того или иного индивидуума. В данном направлении очень многое сделано нейролингвистическим программированием (НЛП), языком которого я и воспользуюсь на сей раз.

Прежде азы. Человеки мыслящие, как правило, имеют некие устойчивые предпочтения в выборе чувств, или каналов восприятия, на которые они привыкли опираться в своей жизни. Исходя из этого факта, мы можем условно поделить всё народонаселение планеты Земля на три основные группы, соответствующие трём типам восприятия: визуальному, аудиальному и кинестетическому. Я вовсе не забыл о вкусовых и обонятельных образах, которые, тем не менее, могут использоваться человеком далеко не во всех актах восприятия и потому имеют подчинённое значение. В общем, обычные люди формируют свою картину мира, преимущественно полагаясь на:

зрительные образы;

звуковые образы;

совокупность кинестетических ощущений (к примеру, сочетание ощущений шероховатой поверхности и прохлады или же тепла и т.п.).

При контакте с тем или иным биологическим объектом бывает полезно знать, каким именно способом он предпочитает воспринимать мир. Это, во-первых, улучшает качество нашего с ним общения, во-вторых, позволяет нам излагать ему свои идеи в наиболее подходящей форме и, наконец, помогает правильно выбрать способ воздействия на него.

Для определения типа восприятия того или иного человека НЛП предлагает нам, прежде всего, опереться на некоторые особенности его речи. Попробуйте отслеживать служебные, или же подчинённые словосочетания, употребляемые интересующим вас лицом. Люди с визуальным способом восприятия, как правило, предпочитают пользоваться вводными и другими подчинёнными выражениями типа: «по всей видимости», «посмотрим», «поглядим-увидим», «на мой взгляд», «отрадно видеть», «видимо», «свет в окне», «туманная область», «мне это видится так» и т.д.

Аудиальный способ восприятия выражается в иных речевых предпочтениях: «говоря по совести», «следует сказать», «в одно ухо влетает, в другое вылетает», «слышал звон, да не знает, где он», «у меня на слуху», «созвонимся», «растрезвонить», «озвучить» и т.д. и т.п.

Наконец, для лиц с кинеститическим типом восприятия характерны следующие выражения: «у меня в печёнках сидит», «меня достало», «ухватил суть», «горячий парень», «с меня достаточно», «крепкий орешек», «нутром чую», «свяжемся по телефону», «пощупать руками», «горячо холодно» и т.п.

Кроме того, при таком тестировании следует учитывать и манеру поведения человека. Люди визуального типа обычно говорят быстро, взахлёб, иногда фальцетом. Они суетливы в движениях и склонны к спонтанным взрывным реакциям. Аудиальный человек предпочитает отчётливо выговаривать слова, как бы вслушиваясь при этом в их звучание; его голос «опёрт» о грудь. Он любит картинные позы и жесты.

Кинестетический человек говорит монотонно и медленно; его речь бедна модуляциями и оттенками. Он часто опускает глаза, словно бы припоминая какие-то ощущения. Как правило, всё в нём речь, движения и сам он несколько заторможено.

К этому следует ещё добавить, что иногда у человека не одно, а два чувственных предпочтения. Например, у молодой особы в целом визуального типа восприятия неплохо «работает» и аудиальный канал. Понаблюдав за биологическим объектом какое-то время, нетрудно обнаружить и это.

Теперь представьте, что вы общаетесь на «аудиальном» языке с человеком, имеющим ярко выраженные визуальные предпочтения. Используя предикаты «послушайте», «это звучит так», «к слову» и т.п., вы правильно строите фразы и чётко выговариваете слова, но все ваши старания не производят на него впечатления. Иначе и быть не может, поскольку стараетесь вы «не в ту сторону».

В данном случае, быть может, и не стоило бы так уж следить за своей речью. Зато, используя соответствующие служебные выражения, вам следовало бы предложить ему что-то представить себе, что-то увидеть, а то и просто показать ему какую-то картинку, какой-то рисунок или же начертить перед ним схему. Иными словами, чтобы вас понял «визуалист», при общении с ним нужно оперировать зрительными образами.

Аналогичным образом, чтобы вас понял человек с кинестетическим типом восприятия, лучше всего дать ему что-то подержать в руках, что-то потрогать и пощупать во всяком случае, при общении с ним следует оперировать соответствующими выражениями. Надеюсь, это понятно.

Предположим теперь, что вы тестировали объект, на который намерены оказать воздействие. Пусть это будет женщина с аудиальными предпочтениями, которой вы хотите внушить сексуальное влечение к собственной персоне.

Прежде повторим основной принцип внушений на подсознание. Чтобы внедрить какую-либо информацию в подсознательную область психики биологического объекта необходимо передать ему эту информацию по одному или нескольким сенсорным каналам, но непременно таким образом, чтобы её не восприняло (просто не заметило, не разглядело) сознание биологического объекта.