3. Успех

3. Успех

Как-то в поисках ручки или карандаша в комнату юного писателя забрела мать. Почему-то её сразу заинтересовали аккуратной стопкой покоящиеся на столе большие, толстые тетради. Ведо?мая чистым любопытством, женщина решила посмотреть, для чего сыну необходимо столько бумаги. Внутри она обнаружила описание неких событий, диалоги неведомых людей, думы… Так как повествование велось от третьего лица, она поняла, что это не дневник сына, а, скорее всего, придуманные им истории. Не в силах дождаться, пока он придёт домой, чтобы спросить разрешения, она просто начала читать.

Случилось это приблизительно через год после первого написанного рассказа. Школа была закончена, и по рекомендации родителей будущая звезда литературы собирался поступать в университет, на экономический факультет. Почему именно так? Дело в том, что ещё в самом начале последнего класса школы отец, на секунду оторвавшись от книги, спросил его, чем он собирается заниматься «по жизни». Парень лишь пожал плечами.

– Тогда поступай на экономический, – сказал отец, опять уходя в книжные страницы. – Профессия нужная, всегда пригодится. А захочешь – потом ещё одно образование получишь.

– Хорошо… – ответил литератор, так как не видел причин не следовать отцовскому совету и пошёл в свою комнату. Единственное, чего он по-настоящему хотел – это чтобы ему не мешали продвигаться вперёд, удерживая в руках тонкую нить Зова, да писать свои истории.

Вернувшись поздним вечером с прогулки, радостный, потому что в маленькой тетради пестрела только что появившаяся запись, парень застал в своей комнате мать за чтением его рукописей. Когда он вошёл, женщина лишь на мгновение оторвала взгляд от аккуратно прописанных строк, а затем вновь уставилась на страницы. Не проронив ни звука, он прошёл в помещение, переоделся и спокойно отправился на кухню поужинать.

Мать появилась, когда он уже допивал кофе и собирался к себе. Присев к столу, она подпёрла руками голову и начала безразлично сверлить взглядом окно, полностью погружённая в свои мысли. А он, в свою очередь, продолжал маленькими глоточками допивать горячий напиток.

– Ты куда-нибудь отправлял свои рассказы? – спросила она, так и не оторвав взор от темноты за окном.

– Куда, например? – он встал из-за стола и начал протирать клеёнку, споласкивать за собой чашку и тарелку.

– Ну… В издательства разные, журналы…

– Нет, – ответил он, расставляя столовые приборы по местам.

– А роман?

– Нет, – ответил он, вытирая руки кухонным полотенцем.

– Почему? – мать повернулась к нему.

– Не знаю… – пожал он плечами, – как-то в голову не приходило.

На этом их ночной разговор был окончен. Пожелав спокойной ночи, парень пошёл к себе корпеть над продолжением очередной истории. А мать, ещё немного посидев, отправилась в кровать, но всё равно долго не могла уснуть… И уж, конечно же, не от привычного громкого храпа мужа.

Во-первых, истории, написанные сыном, настолько поразили её своей реалистичностью и странными, зачастую просто непонятными, но интересными сюжетами, что ей хотелось, разгадывая, думать и думать над ними: анализировать характеры и поступки героев, возможные варианты преодоления препятствий… И особенно – их всегда трагично обрывающиеся судьбы. Иногда вся история была пропитана надвигающейся смертью. И когда, в конце концов, жизнь героя обрывалась, оставалось лишь тяжко вздохнуть и уныло покачать головой, мол: «Я ж говорила!» А иногда совсем неожиданно, когда герой оказывался в двух шагах от намеченной цели, смерть, неприметной спутницей притаившись рядом, превращала любые надежды в прах.

Во-вторых, талант, открытый сегодня в своём сыне, невероятно поразил её. Она и помыслить не могла, что малообщительный, замкнутый ребёнок способен создавать внутри себя столько контрастных миров, богатых событиями сюжетов, характеров и настроений…

«Получается… – думала она, подложив под голову руку и рассматривая серый сумеречный потолок, – что я совершенно не знаю своего ребёнка…»

Ни в том году, ни в последующие парень на экономиста не поступил, так как его судьба повернулась в самую лучшую, какую себе можно было только представить, сторону. Мать, вдохновившись талантом сына, несмотря на всю излишнюю бережливость, уговорила саму себя раскошелиться на покупку ноутбука, предназначенного облегчить муки творчества писателя. Она разумно рассудила, что работать с текстом на компьютере значительно проще, нежели делать это вручную…

Молодой писатель не стал противиться. И уже через несколько дней часть рабочего стола занимал небольшой серый компьютер-тетрадь.

Как и все современные молодые люди, писатель достаточно быстро освоился с техникой, научившись всем необходимым манипуляциям. Но всё же, несмотря на недоумение со стороны матери, продолжал чёркать истории в тетрадях, лишь затем перенося на компьютер уже готовые тексты. Скорее всего, дело было в привычке и в приятном царапающем звуке, сопровождающем процесс письма.

Последовав неоднократным настойчивым рекомендациям матери, он также освоил и интернет, благодаря которому смог отправить свои работы в различные издательства. Они, в свою очередь, не очень-то и спешили зажигать новую звезду литературного мира, отвечая отказами, или же попросту храня молчание. На самом деле, парня не особо волновал подобный порядок вещей. Даже наоборот, нулевой результат только помог отделаться ему от настырной матери. И позволил со спокойной душой, без помех, продолжать сочинять истории.

Как часто случается в жизни, к его писательской карьере приложил свой перст «его величество Случай». Все до единого издательства, в которые он отправлял свои работы, отказались от этого «хлама». Все… Кроме одного. Одно маленькое, просто малюю-ю-юсенькое издательство в лице директора (а, по совместительству, и главного редактора, а, заодно, и просто редактора) в электронном ящике, среди груды спама и рассылок наткнулось на письмо какого-то молодого человека, предлагающего к изданию свои работы. К нему были прикреплены пару файлов с романом и рассказами.

Так как директор (и редактор в одном лице) занимались исключительно изданием книг на средства самих авторов, такое предложение его никак не заинтересовало. Поэтому письмо осталось пылиться в виртуальном почтовом ящике до скончания времён.

Неизвестно, каким бы путём пошёл прозаик и стал бы он вообще хоть сколько-нибудь известным автором, если бы не жена директора (а, по совместительству, главного редактора и просто редактора). Дело в том, что она часто помогала мужу вести дела. Это был их маленький семейный бизнес. И, «пропалывая» в очередной раз вечно захламлённый ящик мужа, расфасовывая заказы и деловые предложения по категориям, удаляя ненужное, она и наткнулась на скромное письмецо. Далее инициативу перехватила её врождённая любознательность…

Присланный роман дочитала к половине третьего ночи. Погасив монитор и выключив питание, она отправилась спать с ощущением гармонии, чувством странного удовлетворения прожитым днём. С желанием помочь, спасая всё человечество, она и отошла ко сну.

Наутро директор был ошарашен массированной атакой супруги, беспрерывно говорившей не менее получаса, не давая ни единого шанса вставить хотя бы слово. Яркие, пылкие речи, которыми она пыталась заставить благоверного наконец-то «стать настоящим мужиком, рискнуть и вложить деньги в эту чуд?ю книгу», всё же заставили директора-редактора прочитать так «зацепившее» жену.

В явно непрофессиональном, совсем ещё «сыром» тексте с уймой всевозможных (грамматических, стилистических и всяких других) ошибок, Дмитрий Геннадьевич рассмотрел ту самую изюминку и долю чудачества, что привели его половину в неописуемый восторг. В общем, после проволо?чки в несколько месяцев книга была издана тиражом всего в пару тысяч экземпляров. Автор же получил положенный гонорар – стопку книг со своей «сценической» фамилией на обложке, по выражению директора, «вполне достойных гордости».

Чего и следовало ожидать, стопка «гонорара» пылилась в одном из углов его комнаты, так как хвастаться было не перед кем. Разве что мать изредка брала одну-две книженции и уносила их в неизвестном направлении. Молодого писателя мало волновало будущее его опусов и их издание в принципе. Всё же было приятно, что кто-то может интересоваться его историями, но не более того.

Судьба продолжала плести затейливую сеть неожиданных поворотов и житейских чудес. Непостижимым образом, несмотря на чудовищную обложку и того же качества бумагу, книга, выставленная всего в нескольких столичных универмагах, не просто осталась на плаву и не затерялась среди миллионов собратьев, а даже наоборот – разлетелась в течение двух недель. На волне ажиотажа магазины потребовали дополнительного тиража, чем крохотное издательство не преминуло воспользоваться.

Далее достаточно будет сказать так: «И пошло-поехало…» Ещё пять тысяч книг… К выходу готовится ещё один роман… Дополнительные тиражи… Упоминание о книге одним известным критиком стало хорошей рекламой… Газетные статьи о литературном чуде… Крупнейшее в стране издательство выкупает права на переиздание уже вышедших произведений… Заключается контракт на несколько лет… Первая премия… Вторая… Новая книга… Перевод на итальянский… Дополнительный тираж в пятьдесят тысяч экземпляров… Успех в Италии… Премия… Крупнейшим британским издательством заказан перевод всех произведений писателя… Покорение Англии… ?

– Мам! – позвал он. Юноша стоял в прихожей, стараясь поместить ступню в тяжёлый зимний ботинок.

Мать появилась в проёме. Глазами она скользнула по серой сумке, висящей на дверной ручке.

– Ты надолго? – спросила она.

– Гулять… – он наконец-то справился с обувью и начал одевать куртку. – Слушай, я вот подумал… Зачем мне вся эта муть с поездками, документами… Ты же сама знаешь, как я терпеть не могу из города уезжать. Может, ты сама как-нибудь справишься… Без меня, а?

– Так ведь…

– Всё равно под псевдонимом издаваться буду – так какая разница, кто будет документы оформлять? А от фотографии на форзаце просто откажемся. Я уже всё обдумал. И даже псевдоним женский выберем. Прошу.

Этот разговор произошёл на следующий день после радостного известия от того самого малюсенького («стартового») издательства.

Мать, естественно, согласилась, так как сама обожала путешествия и новых людей. Тем более, знала она и характер своего сына, который скорее вообще откажется от публикации, нежели покинет родной город или будет вести деловые переговоры. Он совершенно не был к этому приспособлен.

Таким образом, все дела сына она взяла на себя, полностью освобождая его от обязанности заботиться о своём будущем. Теперь он и дальше без помех мог гулять, сколько вздумается и столько же писать…

Встряхнув головой (как это делают герои фильмов желающие избавиться от наваждения) писатель развеял отголоски Зова, сковавшие восприятие. Оглядевшись, понял, что находится в самом центре города, на одной из главных улиц, ведущих к железнодорожному вокзалу. Сейчас ему даже не требовалось утруждать себя поиском того, ради чего Зов завёл его сюда. Прямо перед ним на картонной подстилке, разложенной под навесом крупного книжного магазина, восседал традиционного вида бомж, классический люмпен. Некогда белый пижонский бизнес– костюмчик ныне уступал даже половой тряпке. Оборванный на– половину галстук неопознанного цвета… У прозаика сложилось впечатление, что узоры на нём на самом деле являются остатками убогого провианта это грязного, бородатого, взлохмаченного существа. Хотя, по всей видимости, данный дикообраз не больно-то и страдал от скудости рациона и других недостатков бездомной жизни. Развалившись на картоне и опёршись о дверь магазина, бомж спокойно почитывал толстенную книженцию, свободной рукой поочерёдно отправляя в рот то кусок хот-дога, то порцию пива. «Лохматый» явно не напрашивался на сочувствие, больше походя на прикорнувшего с дороги путника, чем побитого жизнью бедолагу.

Доев хот-дог, он отложил в сторону книгу и начал озираться по сторонам в поисках чего-то, обо что можно было вытереть заляпанные кетчупом руки. Тут-то он и заметил писателя, с интересом его изучающего.

– Ментов нигде не видно? – спросил бомж гулким басом используя галстук, как полотняную салфетку.

Писатель огляделся по сторонам, но сотрудники милиции нигде не мелькали.

– Нет… – почему-то с сожалением ответил он.

– Засранцы… – возмутился бомж, – уже два с половиной часа здесь торчу, а ментов всё нет. За что, спрашивается, мы налоги платим?!

– Действительно, – хмыкнул писатель, представляя, как бомж отстаивает очередь в кассу банка, чтоб заплатить подоходный с собранных бутылок. – А зачем вам милиция?

– Как зачем? – недоумевающее переспросил бомж, искренне удивляясь непонятливости юнца, будто каждый порядочный человек должен знать, зачем сидеть под книжным магазином и ждать ментов. – Чтобы помыться! Вода холодная, лёд с реки даже не сошёл, сильно не накупаешься и шмотки не постираешь. А в отделении всегда горячая вода есть.

– А-а… – закивал парень вполне логичным рассуждениям.

Бородач отхлебнул из бутылки, а затем поднял с земли книжку, и, как ни в чём ни бывало, продолжил чтение. Автор, неловко переминался с ноги на ногу, не зная что делать.

– Слушай… – будто вспомнив что-то, пробасил бомж, – будь другом! Можешь ментов поискать или вызвонить, если телефон найдёшь. А то я уже совсем замёрз. Я тебе за это книжку свою подарю – всё равно пару страниц дочитать осталось.

– Конечно, – согласился парень и направился в сторону рынка, где, по идее, должна была находиться опорка.

Пока он шёл, в голове крутились мысли, смесь удивления с восторгом. С одной стороны, эта встреча, дарованная Зовом, взбудоражила воображение и дала повод усомниться в собственной непогрешимости. Он-то думал, что всё в мире устроено согласно правильной схеме. Всё просто, бомжи– несчастные неудачники, обделённые судьбой, балансирующие на грани гибели. Им остаётся всего один шаг до смерти. И этот шаг они преодолевают намного быстрее остальных. А на самом деле вышло вовсе по-иному! С другой же стороны, прозаик совершенно растерялся, увидев в отверженном вполне полноценного, гармоничного человека, всего лишь выбравшего оригинальный образ жизни. Так ни с чем толком и не разобравшись, он понял лишь одно: социальный статус никак не влияет на ощущение собственного «счастья-несчастья». Дело совсем в другом. Заприметив заборчик, он подошел к нему, поудобнее уселся, достал из сумки тетрадь и записал:

«712. Если человек делает не то, что хочет, а то, что положено, что от него ожидают, что навязывают, что престижно, то тем самым он провоцирует град неприятностей, бед и болезней. Таким образом, КТО-ТО или ЧТО-ТО, отвечающее за наш успех, старается вернуть нас на путь собственного счастья. Если же человек настолько глуп, что продолжает упёрто двигаться чужой дорожкой, «мужественно» преодолевая все препятствия, тем самым всё дальше погружаясь в зыбучий песок, то в момент, когда глупец окажется по-настоящему в безвыходном положении, и приходит смерть. Зачем переводить кислород на того, кто всё равно по макушку увяз в трясине?

Вывод: если человек жив, значит он всё ещё способен найти верный путь… Причём вне зависимости от того, в какой яме он сидит или до каких высот успел добраться…»

В опорке на его заявление о бомже, оскверняющем дверь книжного магазина, молодой сержант всего лишь спросил:

– И ты ради этого сюда шёл?

Писатель кивнул, мол: «А что в этом такого?».

Работник правоохранительных органов тяжко вздохнул (людям не фиг делать), и пробубнил в рацию:

– Ребят, кто на «козлике» дежурит, проверьте книжный на Победе, там вроде проблемы с бомжом.

Рация что-то ответила невразумительным треском и умолкла.

– Всё… Можете идти домой, молодой человек. Ваш гражданский долг выполнен, – съехидничал сержант.

– Спасибо… – искренне поблагодарил писатель, не обращая внимания на издевательский тон дежурного.

Когда писатель вернулся к магазину, бомжа уже не было. Лишь пустая бутылка из-под пива да книга, прислонённая к стене. Обложка гласила: «Серия «Загадки Истории», Филипп Фольстер, и пафосное название «Великая жизнь, великая смерть. Джон Фицджеральд Кеннеди».

«– …Жители Техаса ждут встречи с тобой. Сейчас увидишь, сколько народа собралось! Такого шоу здесь отродясь не было! А ты как, готов? – спросил Конноли. Они уже сидели в машине, дожидаясь, пока служба безопасности не даст «добро?».

Джон сидел неподвижно, уставшим блёклым взором устремившись в одну точку.

– Милый, у тебя всё в порядке? Спина опять болит? – встревоженно поинтересовалась жена.

– А? – он с трудом вернулся в реальность. – Да, всё нормально… Просто… Я вот думаю… А получился бы из меня толковый писатель, как я мечтал в детстве… Или всё, что я могу – это только бороться непонятно с кем и добиваться непонятно чего…

Губернатор Техаса и миссис Кеннеди недоумевающее переглянулись.

– Ты уверен, что всё нормально?

– Уверен-уверен… – отмахнулся президент, с лёгкостью нацепив привычную дежурную маску-улыбку. – Ну что, мы двигаемся или как? Зачем заставлять людей ждать?»

Действительно, зачем нужно переводить кислород на того, кто и так погряз в болоте? – подумал писатель.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.