Натеша Айер

Натеша Айер

Натеша Айер, которого упомянул Аннамалай Свами, впервые встретился с Бхагаваном, совершив паломничество к Аруначале из Чидамбарама в 1922 г. В начале 1930-х гг. он переехал в Тируваннамалай и стал работать поваром в местом чолтри. Позже он работал в храме Аруначалешвары. Все это время он каждый день приходил в Раманашрам, чтобы получить даршан Бхагавана и петь Веды вместе с другими.

Натеша Айер не оставил письменных свидетельств о жизни с Бхагаваном, но мне удалось собрать информацию о тех годах, что он провел в Раманашраме, у преданных, которые хорошо его знали.

Свами Раманананда: Я впервые узнал о Натеше Айере в 1959 г., вскоре после того, как первый раз приехал в ашрам. Меня поразил этот тихий, скромный человек, казавшийся абсолютно самодостаточным. Я видел, как он служит на кухне и в столовой – всегда с улыбкой, – но он очень мало разговаривал с другими преданными и, казалось, не интересовался делами ашрама. Служение другим преданным в столовой составляло весь его мир.

Если преданные должны были прийти поздно после долгого путешествия, или если они возвращались в ашрам после ночной прадакшины, Натеша Айер обычно встречал их с горячей едой. Казалось, ему было ничуть не лень готовить пищу в три часа утра для вновь прибывших – наоборот, он был счастлив служить другим преданным и заботиться о том, чтобы им было хорошо.

Натеша Айер никогда не прикасался к деньгам. Подобно знаменитому святому Рамакришне, он ощущал жжение, когда деньги касались его кожи, поэтому он избегал всяческих контактов с ними. Когда я познакомился с ним, у него была болезнь, из-за которой у него сильно тряслись руки. Разносить в столовой воду и масло ги было для него нелегкой задачей – руки у него страшно тряслись, но он выполнял свою работу очень внимательно, никогда ничего не путал и не проливал ни капли.

В 1960-х гг. я познакомился с ним ближе и узнал историю его жизни. Он приехал из Чидамбарама, где у него была семья. Почувствовав желание отречься от мира, или по крайней мере от семейной жизни, он оставил жену и дочь, приехал в Тируваннамалай и стал работать в храме Аруначалешвары. В этот период он нашел Бхагавана и вскоре начал приходить к нему каждый день. Когда Чиннасвами узнал, что он умеет готовить еду для большого количества людей, он предложил ему жить в ашраме и работать на кухне. Натеша Айер, который к тому времени уже был очарован Бхагаваном, сразу же согласился.

Натеша Айер переехал в Раманашрам в конце 1930-х гг. Примерно в то же время он собрал все свои деньги, выбросил их в водоем возле храма и никогда больше не прикасался к ним.

Рассказ продолжает Шри В. Ганешан, внучатый племянник Бхагавана.

Когда я был школьником и жил в Тируваннамалае, Натеша Айер работал в храме Аруначалешвары. Иногда по дороге в школу я проходил через храм. Моя семья тогда жила в городе.

Раз в месяц, в день, когда Натеша Айер получал жалованье, он останавливал меня и клал мне в руку монетку со словами: «Ты из семьи моего Гуру, возьми это». Лишь позже у него началась «аллергия» на деньги.

Его зарплата в то время составляла всего две рупии в месяц, но даже при этом у него оставались деньги для меня и моих братьев: он хотел хоть чем-то делиться с членами семьи Бхагавана.

Даже в то время у него страшно тряслись руки. Когда я спросил его, почему они трясутся, он сказал, что это последствия тяжелой работы.

«Моя основная работа в храме, – сказал он, – заключалась в том, чтобы делать сандаловую пасту. Мне приходилось каждый день по несколько часов размалывать сандаловое дерево. Это очень плохо сказалось на руках, поэтому они так сильно трясутся».

Несмотря на то что он работал на кухне храма, он непосредственно не участвовал в приготовлении пищи. Он был лишь париджаракой – помощником по кухне. Когда он переехал в Раманашрам и стал работать на кухне, там у него были такие же обязанности. Он не готовил сам, лишь помогал работавшим там женщинам.

В юности он учился в одном классе с Чандрашехарендрой Сарасвати, Шанкарачарьей из Канчипурама и Омандуром Рамасвами Реддьяром, который впоследствии стал Главным министром округа Мадрас. Его пригласили в матх Канчипурама как санньясина, но когда пришло приглашение, он уже был очарован Бхагаваном, и потому отказался.

Каждый раз, когда в ашраме его кто-то звал, он неизменно отвечал громким «Ом», за которым следовало скромное: «Я здесь, иду!»

Все любили Натешу Айера, потому что он никогда не разделял людей по национальностям или кастам. Он всегда выполнял просьбы гостей и всегда был рад помочь каждому человеку в любое время дня и ночи. Удивительно было видеть этого внешне хрупкого человека, хлопочущего посреди ночи, чтобы радостно услужить любому пришедшему на кухню.

В свои первые годы в ашраме он проводил ежедневную панчаятана-пуджу – ритуал почитания пяти божеств. У него были свои собственные статуи, которые он хранил в плетеной корзине. Этот ритуал был его главной духовной практикой в течение многих лет. Администрация ашрама не поощряла личные пуджи такого рода, считая, что все ритуалы почитания должны проводиться в Храме Матери. Однако Натеша Айер рассказал Бхагавану об этой своей многолетней практике, и Бхагаван разрешил ему продолжать проводить ее на территории ашрама. Натеша Айер совершал эту пуджу на участке рядом с коровником.

Каждое утро, примерно в девять часов, Бхагаван заходил в коровник. Натеша Айер совершал свою пуджу немного раньше, чтобы Бхагаван мог видеть мурти после того, как пуджа была закончена. Каждое утро в течение двух с лишним лет Натеша Айер приглашал Бхагавана посмотреть на его мурти, и каждый день в течение всего этого времени Бхагаван внимательно осматривал каждое, а потом кивал головой в знак одобрения.

И все же однажды, когда Натеша Айер по своему обыкновению пригласил Бхагавана взглянуть на богов, Бхагаван поднял глаза к небу и спросил: «Ты все еще занимаешься этим?»

Когда Бхагаван произнес эти слова, Натеша Айер почувствовал, как по его телу пробежала сильная дрожь. Осознав, что Бхагаван предлагает ему оставить эту практику, он взял свою плетеную корзину со статуэтками и с благоговением выбросил ее в Пали Тиртхам – большой пруд за Храмом Матери. Он сказал мне, что не чувствовал ни сожалений, ни раскаяния, глядя, как корзина постепенно уходит под воду. Он полностью отдал себя Бхагавану и действительно почувствовал ликование от того, что получил от него духовное наставление.

Натеша Айер к тому моменту уже получил упадешу от Бхагавана. Придя к Бхагавану в середине 1930-х гг., он попросил его что-нибудь сказать ему. Когда Бхагаван спросил, что он хотел бы узнать, Натеша Айер ответил, что ничего не знает и хочет услышать что-нибудь от Бхагавана.

Бхагаван сказал ему: «Ты знаешь, что ничего не знаешь. Найди это знание. Это и есть освобождение».

Этот разговор зафиксирован в «Беседах с Шри Раманой Махарши», беседа 12, но имя Натеши Айера там не упоминается.

Свами Раманананда: Когда Натеша Айер только начал работать в ашраме, на кухне готовили в основном вдовы брахманов. Он оказался под руководством очень властных женщин, заставлявших его тяжело работать.

Однажды он сказал мне со смехом: «Я сбежал от одной властной женщины и оказался в распоряжении пяти таких же!»

В то время он давал выход своему чувству бессилия, выплескивая негативные эмоции в одиночку. Он рассказал мне, что выходил за ворота ашрама, катался по песку и кричал, но это было очень детское выражение гнева. Эти вспышки приходили и через несколько минут прекращались, не оставляя в его душе ни следа.

Однажды Бхагаван, сидевший в тот момент в холле, услышал, как Натеша Айер катается по песку и воет.

«Что случилось? – спросил он. – Откуда этот шум?»

Кто-то сказал ему: «Это просто Натеша Айер снова выплескивает свой гнев».

Бхагаван засмеялся и сказал: «А, как обычно!», – и замолчал.

В. Ганешан: В свои первые несколько лет в ашраме Натеша Айер часто испытывал проблемы с чувством гнева. Другие люди на кухне регулярно провоцировали его на раздражение. Однажды я спросил его, как он справляется с этим.

«Я знал, что сердиться – нехорошо, как бы меня ни провоцировали, но все равно страдал от этих вспышек ярости. Я не контролировал их. Однажды, когда меня опять охватил гнев, я подошел к Бхагавану и рассказал ему о своей проблеме. Я почему-то спросил его, можно ли мне отправиться на круговой обход горы, хотя минуту назад даже не собирался спрашивать об этом. Бхагаван одарил меня широкой улыбкой и кивнул головой в знак одобрения. С этого самого момента каждый раз, когда я испытывал гнев, я отправлялся обходить гору. Прежде чем уйти, я простирался перед Бхагаваном. Когда я уходил, он иногда говорил людям, присутствовавшим в холле, что я совершаю круговой обход горы, чтобы дать выход приступу злости. Услышав его слова, я почувствовал, что он дарует мне свою милость и помогает справиться с этой проблемой».

Свами Раманананда: В какой-то момент Натеша Айер устал от такого обращения. Женщины-поварихи эксплуатировали его нещадно, давая непосильную работу, более того ему приходилось мириться с их грубыми насмешками, так как они знали, что он ни за что не постоит за себя. Он решил покинуть ашрам, никому ничего не сказав, и вернуться в Чидамбарам.

Поскольку он никогда не прикасался к деньгам, то вынужден был идти пешком почти сто шестьдесят километров. Рано утром еще до рассвета он простерся перед Бхагаваном, вышел из ашрама и начал свой путь домой. Он шел довольно быстро: к вечеру уже был в Виллупураме – городе, расположенном примерно в шестидесяти пяти километрах от Тируваннамалая. Он искупался в озере по дороге, намереваясь выспаться в уютной ямке, которую обнаружил в корнях тамариндового дерева. Прежде чем расположиться на ночь, он намазал лоб пеплом вибхути, закрыл глаза и мысленно помолился Бхагавану.

Открыв глаза, он увидел, что перед ним стоит Бхагаван.

«Как вы здесь оказались?!» – в изумлении воскликнул Натеша Айер.

Бхагаван улыбнулся и сказал: «Насколько далеко ты ушел от меня?»

По словам Натеши Айера, он буквально растворился в слезах, не в состоянии ответить Бхагавану. Затем видение Бхагавана зашагало прочь от него по направлению к Тируваннамалаю. Натеша Айер, хоть и был измучен долгой дорогой, без промедления последовал за ним и шел до самого Тируваннамалая. Фигура Бхагавана в конце концов растворилась в темноте, но Натеша Айер чувствовал, что Бхагаван все время идет впереди и ведет его домой. Наутро он вернулся в ашрам.

Когда он вошел в холл и простерся перед Бхагаваном, Бхагаван улыбнулся ему точно так же, как улыбнулся в Виллупураме, и задал тот же самый вопрос: «Насколько далеко ты ушел от меня?»

Натеша Айер снова разрыдался. Он вернулся в столовую, ничего не ответив Бхагавану, и снова приступил к своей работе. С того самого дня он проглотил свою гордость и смирился с условиями работы, научившись отдавать свои печали Бхагавану.

После этого случая у Натеши Айера начался процесс отдачи себя Бхагавану, кульминацией которого стало понимание и прямое переживание, что Бхагаван – не тело, очевидное для всех в ашраме. Он однажды рассказал мне об этом.

«Бхагаван не был чем-то таким, что можно вообразить умом. Мы должны признать свое невежество и свою неспособность сказать о нем хотя бы слово правды. Когда мы признаем, что Бхагаван непостижим, когда откажемся от своего желания понять и объяснить его, мы погрузимся в глубокое безмолвие, которое является переживанием реального Бхагавана внутри нас.

Это и произошло со мной. Я не могу рассказать вам ничего о Бхагаване, потому что реального Бхагавана невозможно объяснить словами. Это сладкий вкус, который вы можете познать, лишь попробовав его».

Натеша Айер редко имел возможность говорить с Бхагаваном, так как в присутствии Бхагавана его ум обычно проваливался в безмолвие, в котором невозможно было разговаривать.

Когда я спросил его, о чем он беседовал с Бхагаваном, он улыбнулся и ответил: «Бхагаван для меня был кем-то наподобие Дакшинамурти. Внутреннее ощущение его присутствия погружало меня в такую тишину, что у меня редко возникало желание открывать рот в его присутствии. Чаще всего ни мысль, ни желание получить ответ не могли победить эту силу безмолвия».

Однако иногда он пересказывал ответы, которые Бхагаван давал при нем другим преданным. Поскольку женщины в кухне часто разговаривали с Бхагаваном, у Натеши Айера была хорошая возможность слышать, что он отвечал им.

Когда одна из женщин пожаловалась на тяжелую работу, которую она вынуждена была выполнять, Бхагаван сказал: «Не придавай никакого значения тому, что делает тело. Старайся выйти за его пределы и быть его свидетелем. Ты думаешь, что страдаешь, но на самом деле вся эта работа по кухне – благословение для тебя, ведь ты кормишь стольких преданных! Ты можешь передавать это благословение людям, принимающим здесь пищу, если будешь правильно относиться к работе. Если ты выполняешь свою работу с умом, обращенным вовнутрь, качество пищи, которую ты готовишь, неуловимо изменится. Преданные, которые едят пищу, приготовленную с обращенным вовнутрь умом, заметят, что их собственный ум тоже обратился вовнутрь».

Каждый раз приходя в ашрам, я намеренно искал Натешу Айера и общался с ним. Неоднократно, когда я приезжал в ашрам, он спрашивал меня: «Я рассказывал тебе о том случае, когда я смотрел, как оперировали Бхагавана?» Это была его любимая история. Он никогда не уставал рассказывать ее и при этом никогда не извинялся за то, что повторяет ее столько раз. Я слышал ее, наверное, не меньше сотни раз.

«Я был помощником Бхагавана, – рассказывал он, – когда ему вырезали раковую опухоль. В те несколько часов я со всей ясностью осознал, что Бхагаван имел в виду, когда говорил: «Я не есть тело». Его поведение на протяжении всей операции явно демонстрировало, что тело было для него чем-то вроде одежды.

Ему рассекли плоть, текла кровь, и я видел радиоактивные иглы, которые втыкали ему в руку вокруг опухоли. Бхагаван был в полном сознании, но оставался совершенно безразличным к процедурам, проделываемым над его рукой. Позже мне сказали, что мы были с ним в этой комнате два с половиной или три часа, но когда я был с ним, я совершенно не осознавал течение времени. Все мы были поглощены мощью безмолвия Бхагавана. Оно заворожило даже врачей. Когда операция была закончена, врачи в едином порыве простерлись перед Бхагаваном.

Один из них сказал: «Я прооперировал много людей, но никогда не испытывал ничего подобного. В этой комнате такой покой, которого я никогда и нигде больше не ощущал. Я не могу описать происходившего – могу лишь сказать, что это не похоже ни на что, что я испытывал раньше».

Думаю, этот врач говорил за всех нас. Бхагаван, оставаясь спокойным и бесстрастным и пребывая в своем естественном состоянии безмолвия, даровал всем нам чудесное благословение, пока его плоть резали хирурги. Это было невероятное проявление Силы и Милости, заставившее меня плакать.

После такой операции можно было бы ожидать, что Бхагаван будет молча отдыхать, однако он проявлял полное безразличие к своему телу и к предписаниям врачей. Отменив решения врачей и руководства ашрама, он объявил, что хочет дать даршан всем преданным, которые ждали снаружи и беспокоились за него. Когда люди вереницей проходили мимо него, Бхагаван спрашивал об их здоровье и благополучии, но отказывался говорить о своем собственном физическом состоянии. Если люди спрашивали его об операции и состоянии его здоровья, он улыбался, но ничего не отвечал».

В. Ганешан: Спустя несколько лет после смерти Бхагавана я пришел в ашрам. После долгого пути, подойдя к воротам ашрама, я неожиданно увидел Натешу Айера, сидящего снаружи на ступенях храма Дакшинамурти. Зная, что в это время суток он должен работать на кухне, я сразу же спросил, что он здесь делает.

Он ответил: «Я сижу здесь уже несколько дней, потому что администрация ашрама попросила меня уйти. Мне больше некуда идти. Это ашрам моего Садгуру. Куда я пойду? Я решил сидеть здесь, потому что это самое близкое место к ашраму».

Он рассказал мне это без малейшего негодования или обиды. Мне показалось, что он будет вполне доволен провести остаток своей жизни, сидя у ворот ашрама. Однако я, в отличие от него, вовсе не чувствовал умиротворения. Возмущенный тем, что с ним так обращаются, я пошел прямиком к своему отцу – управляющему ашрама – и вступил с ним в прямую конфронтацию, заявив, что такого хорошего преданного нельзя выгонять на улицу после стольких лет служения. Мой отец отказался отступить от своего решения и принять его обратно.

Меня очень взволновал этот случай, и я пошел к Муруганару, в то время жившему в маленьком домике за пределами ашрама. Со слезами на глазах я рассказал ему, что произошло, и добавил, что меня страшно возмущает и огорчает изгнание Натеши Айера. Муруганар озорно улыбнулся и спросил: «Почему ты рассказываешь мне об этой проблеме?»

«Потому что ты самый старший из преданных. Я обратился к тебе, потому что это совершенно несправедливо».

«Ты мог пойти прямо к Бхагавану и рассказать ему об этой проблеме, – сказал он. – Почему ты пришел ко мне? Тебе казалось, что ты должен непременно рассказать свою историю живому человеку? Разве Бхагаван не жив и сейчас, неужели он не выслушает тебя, если ты подойдешь к его самадхи и облегчишь перед ним свою душу? Иди к его самадхи и расскажи ему об этом. Кричи об этом так же громко, как ты кричал здесь. Он не только выслушает тебя, но и примет меры. Верь в Бхагавана».

Его ответ поразил меня. В глубине сердца я знал, что это самое лучшее, что можно сделать. Я подошел к его гробнице и закричал изо всех сил: «Бхагаван! С Натешей Айером поступили несправедливо! Мое сердце болит за него! Прошу вас, позвольте ему вернуться в ашрам и снова работать здесь!»

К счастью, во время моего странного выступления никого рядом не было. Я заплакал перед Бхагаваном, простерся перед ним, а потом ушел на прадакшину в полной уверенности, что Бхагаван решит эту проблему.

На следующее утро, я увидел Натешу Айера в ашраме. Он работал на кухне, как и раньше. Я был удивлен – хотя, в общем-то, мог бы и не удивляться…

На мои расспросы он ответил: «Вчера поздно вечером управляющий шел домой, остановился перед храмом Дакшинамурти и попросил меня вернуться в ашрам и приступить к своей работе».

Я был счастлив, что Бхагаван услышал мою мольбу и решил проблему так быстро.

Самому Натеше Айеру даже не пришло в голову обратиться к Бхагавану, чтобы ему позволили вернуться в ашрам. Когда я разговаривал с ним за пределами ашрама, он принял свое изгнание смиренно и безмятежно. Однако он иногда обращался к Бхагавану и просил его вмешаться, когда видел, что у других преданных возникли проблемы. Он искренне заботился о духовном благополучии всех преданных, которых судьба свела с Бхагаваном.

Когда ему казалось, что кто-нибудь из них свернул с верной тропы (он судил об этом либо по их поступкам, либо по тому, что они больше не приходят в ашрам), он говорил: «Ах, бедняга! Он сам не знает, как неправильно поступает! Но нам не следует беспокоиться. Бхагаван заботится о нем. Когда придет нужный момент, он спасет его и направит на верный путь».

После этих слов он шел к гробнице Бхагавана, простирался и рассказывал ему о заблудшем преданном, прося Бхагавана позаботиться о нем.

Когда Натеша Айер стал слишком старым, чтобы работать на кухне, ему поручили менее тяжелую работу: смотреть за старым холлом, в котором Бхагаван жил и учил людей более двадцати лет. Он спал в углу столовой, где стояла маленькая картонная коробка со всем его имуществом: запасное дхоти, кусок ткани, который он накидывал на плечи, и две книги – «Собрание произведений» Бхагавана и «Перияпуранам».

Свами Раманананда: То, что пережил Натеша Айер, глядя, как Бхагавану делают операцию, окончательно убедило его в том, что Бхагаван не является телом. Много лет спустя, где-то в 1970-х гг., с Натешей Айером случилось нечто такое, что заставило его пережить на своем непосредственном опыте, что он сам не является телом. Я отвозил его на лечение в больницу, находящуюся в Веллоре. Пока мы ехали, в какой-то момент он отключился от внешнего мира, впав в состояние, в котором не мог общаться ни с кем из нас. У него закатились глаза, он не мог отвечать на наши тревожные расспросы. Все, кто ехал в машине, испугались, что он умирает или уже умер.

Через несколько минут он открыл глаза и, казалось, вернулся в свое обычное состояние. Не зная, что с ним было, я спросил чего он хочет – вернуться в Раманашрам или ехать дальше в больницу.

Он ответил: «Не имеет никакого значения, продолжим ли мы ехать в машине в Веллор или вернемся в Тируваннамалай – я останусь там, где я есть. Только что я получил глубокое переживание бытия. Теперь я точно знаю, что я не есть тело. Все, что происходит с этим телом, больше не важно для меня».

Мы отвезли его в больницу. Все время, пока он оставался там, он говорил об учении Бхагавана, цитируя его стихи и беседы, в которых Бхагаван подчеркивал, что «он не есть тело». Поскольку его здоровье было не очень хорошим, через некоторое время я предложил ему успокоиться и отдохнуть.

Он улыбнулся и сказал: «Мой покой – в Бхагаване. Вы не понимаете меня. Я вечно в покое, пребывая в Бхагаване. Где еще я могу обрести покой?»

Через несколько дней Натеша Айер сам отказался лежать в больнице и вернулся в Раманашрам. В то время я не знал, что жить ему осталось недолго. Однако он сам это знал.

В последний раз, когда я видел его, он заметил: «В четверг в шесть часов вечера я буду петь „Веда-параяну“ с учениками».

Это удивило меня, поскольку я никогда не видел, чтобы он пел Веды, хоть я и знал, что он регулярно пел их в присутствии Бхагавана в 1930-х гг. В четверг в шесть часов вечера он умер. Сказав, что собирается петь «Веда-параяну» с учениками, он имел в виду, что он соединится с Бхагаваном, потому что мальчики из патасалы во время пения сидят рядом с лингамом на самадхи Бхагавана.

Вот еще один рассказ о том, как умирал Натеша Айер, написанный Бхупати Нараяной Раджу. Первоначально он появился в сентябре 1983 г. в номере журнала «Аруначала-Рамана» и был перепечатан в книге «Жизнь с Раманой Махарши».

Шри Натеша начал работать на кухне, и она стала его миром. Он не знал хитростей и премудростей этого мира и потому стал объектом шуток и насмешек среди жителей ашрама. Они дразнили его, но он никогда не обращал на них внимания.

В любую свободную минуту он медитировал, распевая «Раманеша, Раманеша (Господь Рамана)».

Шри Натеша Айер никогда не прикасался к деньгам. Преданные, посещавшие ашрам, обычно давали деньги тем, кто служил Бхагавану, но он никогда не принимал никаких денежных подношений. Если кто-нибудь пытался дать ему денег, он приходил в волнение и отталкивал деньги палкой или бумажкой. Оказавшиеся рядом начинали бороться между собой за эти деньги. Дети в ашраме забавлялись, стараясь налепить деньги на его тело, но он убегал от них. Они гнались за ним и заставляли бегать вокруг ашрама.

Натеша Айер заранее знал, что скоро умрет.

«Раджу, – сказал он мне в веселом настроении, – Бхагаван зовет меня. Я уйду через десять дней».

На следующий день, увидев меня, он снова заговорил на ту же тему – весело, но немного по-другому: «Бхагаван зовет меня, я уйду через девять дней».

Люди смеялись над ним: «Неужели Бхагаван зовет этого дурачка? У него хорошее здоровье. Наверное, у него психическое расстройство».

Через три дня Натеша Айер потерял аппетит. Врачи обследовали его и заключили, что он ничем не болен. В то время он спал в углу столовой. Преданные силой заставили его выпить апельсиновый сок.

При нашей следующей встрече он все еще был в прекрасном настроении: «Раджу! Осталось всего пять дней! Я уйду через пять дней!»

Он показал на свою грудь, положил на нее руку и провозгласил: «Бхагаван зовет меня».

Его физическое состояние ухудшалось, но он все еще был полон энергии.

Некоторые говорили: «Он совсем сошел с ума», но все это удивляло меня. Я знал, что происходит что-то странное.

Натеша Айер очень ослабел и не мог принимать даже жидкую пищу. Боясь, что он скоро умрет, его перевели в дальний угол ашрама. Спустя несколько дней я пришел к нему туда, принеся с собой гроздь винограда в качестве подношения. Увидев, что я иду к нему, он открыл глаза, показал мне два пальца и сказал: «Еще два дня! Я уйду через два дня!»

Его глаза горели, как огонь – так, словно он уже не принадлежал к этому миру.

Он выглядел радостным, будто действительно собирался возвращаться домой.

Кто-то из присутствующих сказал: «Не надо бояться. Ты проживешь еще много, много дней».

«Бояться? У меня нет страха. Просто Бхагаван зовет меня», – ответил Натеша Айер.

На следующий день его перевели в больницу ашрама. Я навестил его там.

«Раджу! Еще один день! Я соединюсь с Шри Рамана Параматманом (Шри Раманой, Самостью)».

На десятый день Натеша Айер потерял сознание, но потом его лицо внезапно прояснилось и засияло. Он произнес одухотворенным голосом: «Бхагаван уже здесь? Я иду!» Это были последние слова, слетевшие с его уст.

Через несколько минут он умер.

Оставшиеся четыре истории представляют собой рассказы от первого лица. Это истории преданных, трудившихся на кухне с утра до вечера в течение многих лет.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.