ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Конечно, Самвел Тер-Огонесян хорошо понимал, что в бизнесе нельзя переходить границы дозволенного, как в футболе нельзя подыгрывать рукой. Сразу же последует наказание, а то и удаление с поля. В бизнесе, вполне возможно, что и в могилу. Самвел рассматривал фотографию и думал: «Это все результат моих последних действий». Дело в том, что Самвел был не только владельцем самого популярного в городе ресторана «Морская гладь», а и владельцем целого ряда мини-булочных, разбросанных по всему городу. Пользуясь связями и местными корнями, он выиграл конкурс, предложенный городскими властями, у сочинских армян. Мало того, Самвел застолбил участок в районе Морского вокзала на строительство нового ресторана и небольшого кафе попроще, на который тоже претендовали сочинские земляки. Самвел всегда избегал криминала и поэтому отказался участвовать, на паях с сочинцами, в производстве самопального спиртного, более того, предупредил, что товар у них брать не будет и предложит таганрогским предпринимателям сделать то же самое. С этого момента все и началось. Самвел испугался, но не за себя, а за Глорию Ренатовну. Он понял, что при его характере и образе жизни ему нельзя обзаводиться «слабостями и уязвимостями», то есть нельзя любить. Именно тогда он решил, что Глорию Ренатовну нужно отвратить от себя полным безразличием к сексу, прикинуться импотентом…

— Я сам с этим разберусь, — мрачно произнес он и вернул фотографию Самсонову. — Где вы ее взяли?

— У тебя в доме за городом, в спальне, на столике, к вазе была прислонена. А это, — Слава двумя пальцами брезгливо извлек из ящика, который приволок в кабинет Самсонова, кожаные шорты с недвусмысленным и добротным разрезом сзади, — это у тебя в прихожей было, вот в этом ящике. Ты кому дорогу перешел, Самвел?

— Я сам разберусь.

— Киллера наймешь? — насмешливо поинтересовался Самсонов.

— Сам во всем разберусь.

На столе Самсонова зазвонил внутренний телефон. Он взял трубку и выслушал доклад дежурного.

— Два трупа, — сообщил он Степе и Славе и, кивнув в сторону Самвела, добавил: — У него на даче убиты сторож и садовник.

— Ну все, — взвился до этого молча сидевший подполковник Абрамкин, — началось. Это он, Лорик, брат Ольгерта.

— Мы пошли? — спросил Степа у Самсонова, поднимаясь со стула. Слава Савоев поднялся вслед за ним.

— Да, идите, — кивнул полковник и тут же спросил у подполковника: — А вы куда?

— Я тоже поеду, — сказал Абрамкин, но, взглянув на Самсонова, добавил: — Разрешите?

— Нет, — резко ответил Самсонов, — у нас с вами и здесь работы хватит.

Слава и Степа покинули кабинет, при этом вид у Славы Савоева был такой, словно он выиграл в лотерею крупную сумму. Его можно было понять. Два трупа, завязка криминальной интриги — это говорило о том, что какой там полив участка на даче, какая там уборка гаража, если нет времени даже на замену разбитого стекла в «жигуленке»!

Расследование двойного убийства началось, как обычно, с осмотра места преступления. Степа и Слава посмотрели на убитых — и у одного, и у другого смерть наступила в результате огнестрельного ранения в голову — и спросили у эксперта-криминалиста:

— Что?

— Пистолет «макарыч».

Затем они подошли к зампрокурора Катаеву, топтавшемуся возле микроавтобуса экспертов.

— Ну что, нашелся Миронов?

— А он и не терялся, — удивленно взглянул на них Катаев. — Он в Москве, звонил недавно. Сейчас в больнице, сердце схватило. Повезло, что в Москве схватило. Если бы у нас, то уже похоронили бы.

— Ну и славно, — не слушая Катаева, озабоченно произнес Степа и, взглянув на Славу, добавил: — Делать здесь нечего, проверим сараи в окрестностях, может, там что завалялось.

«Сараями» они называли осведомителей. У каждого оперативника была своя методика работы с ними.

— Как это делать нечего? — возмутился зампрокурора. — Вы должны тщательно осмотреть место преступления, собрать улики, выяснить личности убитых и…

— Молчи, Катаев, — перебил его Слава Савоев. — Думаешь, я не знаю, что ты с женой председателя областной думы по четвергам встречаешься на базе отдыха в «Морской»?

— Прекрати шантаж, — неохотно остановил Славу Степан и объяснил Катаеву: — Мы здесь все собрали еще до преступления.

— Ну, — пожал плечами Катаев, — вам виднее.

Раскрытие убийства не казалось сложным, в деле были весьма весомые зацепки, даже фотография, обнаруженная в доме Самвела, с предполагаемыми убийцами. Сейчас оперативники пытались выяснить местонахождение Лорика, брата покойного Саркиса Ольгерта. Они не знали, что жестокая и кровавая интрига, закрутившаяся вокруг Самвела Тер-Огонесяна, в орбиту которой, естественно, был вовлечен уголовный розыск, приведет к необычным и даже фантастическим событиям в городе.

В то время, пока Степа и Слава работали на месте преступления, Самсонов и Абрамкин готовили обоснование для объявления в федеральный розыск Лорика и неизвестного азиата, фотографии обоих прилагалась. Если по Лорику имелось достаточно данных, то азиат представлялся полнейшей загадкой, о нем ничего не было известно. После составления обоснования Самсонов вновь приступил к беседе с Тер-Огонесяном.

— Ты сам больше не будешь разбираться, Самвел, — строго проговорил Самсонов. — Мы с этим будем разбираться, и вот, — он протянул Самвелу бланк допроса, — распишись об ответственности за дачу ложных показаний.

Но, как известно, кто-то там, наверху, располагает, а кто-то здесь, внизу, предполагает. Лорика нашли очень быстро, в дощатом подсобном здании рыболовецкой артели, со следами удушья на шее, мертвым.

Степа Басенок смотрел на море и выслушивал обстоятельный и спокойный рассказ старосты Виктора Найденова о том, как он увидел взломанные двери сарая для складирования ветхих сетей, как вошел и как увидел труп.

— Смотрю, хачик придушенный лежит, — объяснял Виктор. — Ну, думаю, точно из-за баб придушили, допрыгался. Так что если это наши мужики придушили, то правильно сделали. Вы лучше никого не ищите, все равно у всех алиби будет стопроцентное.

— Вы часто к помещению подходите? — спросил Басенок.

— Каждый день по несколько раз, — потряс ключами Виктор. — Мне люди имущество доверили.

Степа записал данные и, предупредив, что он будет вызван в качестве свидетеля, отпустили Виктора. Дело недвусмысленно стало усложняться.

Со стороны дачного поселка показался микроавтобус с криминалистами, за ним следовала «труповозка», старый «РАФ». Они направлялись к повороту на шоссе Таганрог — Мариуполь. Степа махнул рукой, останавливая микроавтобус.

— Придется вам на корточках сидеть, все места заняты, — предупредил водитель в форме сержанта милиции.

— Главное, чтобы там место было. — Степа кивнул в сторону покорно остановившейся «труповозки».

— Так-так, — грустно и вместе с тем невозмутимо произнес Эльмир Кречугин. — Многовато будет для нашего города.

Эксперты уже полностью завладели местом преступления. Водитель «труповозки», полный мужчина лет сорока, с лицом несправедливо обманутого плута, пинал ногой колеса впавшего в глубокую старость «РАФа» и предупреждал всех:

— Не выдержит машина трех жмуриков, развалимся по дороге, весь товар растрясем.

— Хорошо, — мечтательно произнес Степа, — трупы на ДТП списали бы. Откуда можно позвонить? — спросил он у Кречугина, меланхолично попыхивающего папиросой.

Кречугин пожал плечами, но, увидев, как один из экспертов извлекает из кармана скрывшегося на том свете Лорика сотовый телефон, кивнул головой:

— А вот и телефон, звони. Только перчатки надень, чтобы пальчиков своих не оставлять. — Он протянул Степану резиновые перчатки.

— Вы их сразу и снимите, — предупредил его Степан, — я мобильник к себе в карман положу, может, кто позвонит убиенному.

Степа брезгливо взял в руки мобильник и набрал номер Самсонова.

— Интересно, — выслушав его, сказал Самсонов. — Еще бы труп азиата найти, и готовый «висяк».

— Я не удивлюсь, — попытался успокоить его Степа, — если скоро и Самвел жмуриком окажется.

Когда Слава Савоев, еще не зная о том, что обнаружен труп Лорика, встречался со своей агентурой, Степа начал допрос Самвела без всяких экивоков в сторону его уважаемости.

— Я вас посажу в КПЗ и буду держать до тех пор, пока вы не вспомните о причинах и действиях, при которых возникла эта фотография, о людях, изображенных на ней, и ящиках с одеждой для извращенцев. — При слове «извращенцы» по лицу Степана пробежало облачко ничего не значащего предположения. — Скажите, может, вы действительно того, голубой?

Тер-Огонесян вскинулся и с холодной яростью, полыхающей во взгляде, посмотрел на Басенка.

— Ясно, не голубой, — резюмировал Степа. — Тогда что это за фотография, что за одежда, что за люди рядом с вами? Вы совсем ничего не знаете?

— Послушайте! — Самвел говорил с легким, почти несуществующим акцентом. — Я, конечно, кое-что предполагаю, но это очень сложно объяснить. Мне нужно съездить к брату в Мокрый Чалтырь и уточнить некоторые детали. Я веду с вами честный разговор, отпустите меня без вопросов. Я съезжу, выясню и тогда приду к вам.

— М-да, — скептически отнесся к этому предложению Степа. — На мой взгляд, лучше в КПЗ. Желаете посмотреть на ваших рабочих и одного из присутствующих на этой фотографии? Лежат они в морге рядком и шевельнуться даже не желают. У двоих пуля башку продырявила, а третьего придушили. Вы хотите быть четвертым?

Пока в допросе Самвела присутствовало вежливое «вы» со стороны допрашивающего. Это, конечно, ни о чем не говорило, но знающие люди утверждают, что когда во время допроса следователь плавно переходит с «вы» на «ты», это не означает, что вы сдружились с ним, напротив, вы из свидетеля или пострадавшего столь же плавно становитесь подозреваемым.

— Я все буду делать осторожно, — продолжал настаивать Самвел. — Буду вести себя, как мент на опасном задании.

— Прямо-таки? — недоверчиво посмотрел на него Степан. — Не думаю, чтобы вы знали это, но все же ладно, верю, но, естественно, все зависит от решения Самсонова.

Дверь в кабинет оперативников неожиданно распахнулась, и в ее проеме предстала Глория Ренатовна Выщух. На ней было темное и длинное, закрывающее даже щиколотки, платье. Голову, несмотря на жару, покрывал черный платок, повязанный в манере «Верность», а на ногах — о Боже! — были открытые черные туфли на высоких каблуках. Глорию Ренатовну, метр девяносто, нужно только видеть на высоких каблуках, представить невозможно, настолько она была лучезарно-монументальной. За Глорией Ренатовной, чуть выше поясницы и чуть ниже шеи, проглядывало плечо полковника Самсонова, пытавшегося заглянуть в кабинет, но у него это плохо получалось. Не мог же он подпрыгивать или нагибаться за спиной женщины на глазах у подчиненных? Глории Ренатовне пришлось наклониться, чтобы войти в кабинет, проем двери был стандартным, рассчитанным на обыкновенного человека.

— Вот, — наконец-то проник в кабинет полковник Самсонов, — навязалась на мою голову. — Он выглядел запуганным, но обратился к Степе со всей строгостью: — Долго ты еще будешь задерживать человека? Он у нас уже шесть часов прохлаждается.

— Нет, — уверенно ответил Степа. — Уже отпускаю, ему срочно нужно в Чалтырь на семейное торжество. — Бросив многозначительный взгляд в сторону Самвела, он добавил: — Можете идти, Тер-Огонесян, и будьте осторожны, как вы мне обещали.

Самвел понимающе кивнул, встал и подошел к Глории Ренатовне:

— Пойдем, дорогая.

Глория Ренатовна с нежностью взглянула на него, опустила глаза в знак согласия, и они покинули кабинет.

Слава Савоев, расставшись с оперативной машиной, сидел на лавочке в городском парке, ел мороженое и лениво рассматривал прогуливающихся по аллее молодых мам с колясками. После встречи с пятью осведомителями у него было ноль информации, последняя надежда оставалась на шестого. Мимо Славы, устремившись к только ему ведомой цели, прошел Николай Стромов, но Слава не знал его и потому не обратил на прошедшего внимания, лишь мельком подумал: «Ну и рожа».

— Привет, Савоев, — присел на лавочку Роберт Рогонян, — вот и я. Зачем звал?

— Да ты совсем страх потерял! — возмутился Савоев — Не «привет», а «здравствуйте», во-первых, а вовторых, — Слава изобразил на лице великодушие, — считай, что я этого не заметил, в последний раз, вот… — Он протянул Роберту недоеденное мороженое: — Освежись немного.

Роберт покорно стал доедать мороженое, неловко держа его в руке, на указательном пальце которой сверкал платиновый перстень пошлых размеров.

— Ты в Сочи когда-нибудь был? — спросил Савоев.

— Был.

— А, случайно, Лорика-армянина не знал?

— Знал.

— Насколько хорошо?

— Плохо.

— А здесь не встречал?

— Встречал.

— Короче, я тебе сейчас морду разобью! — разгневался Савоев. — Что за неуместная, я бы сказал, похабная, лаконичность?

— Первый раз видел две недели назад с каким-то китаезой, а позавчера — одного сидел в «Чайке», пил сушняк. Я к нему не подошел. — Роберт напустил на себя вид человека, всю жизнь проработавшего на тяжелом производстве в качестве ударника труда.

— Ну и харя у тебя, — удивился Савоев. — А почему не подошел? Мне информация нужна, а не морда твоя увядшая, козел. Ты должен был разузнать, по какой причине сочинский уголовник находится в Таганроге. И что это за китаец с ним был две недели назад? Где ты их видел?

— Они девочек брали на ночь. Китаец платил, я его не знаю. Знаю только, что в тот раз у них были номера в центральной гостинице, вот и все. — Роберт задумчиво повертел на пальце перстень и добавил: — Китаец, на мой взгляд, серьезный мужик, а Лорик шелупонь, на игле сидит плотно.

— Все, — благодушно кивнул головой Слава. — Иди. Если узнаю, что ты знаешь больше, чем рассказал… — Он вдруг резко оборвал свои угрозы, осклабился в улыбке и дружелюбно пожал руку Роберту. — Спасибо, Роберт, до свидания и до встречи.

Выходя из парка и окунаясь в зной, Слава озабоченно думал: «Если китаец действительно серьезный, а Лорик шелупонь, то, видимо, Лорика уже нет в живых». Он остановился возле бочки с квасом и, протягивая деньги молоденькой продавщице, поинтересовался:

— Такая жара, а очереди нет?

— Квас закончился, — приветливо ответила ему девушка.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.