Видения

Видения

Мы посмотрели на небо: представление уже начиналось, там появилась падучая звезда, сияющая почти как солнце. Таких падающих звезд мы еще не видали!

Вдруг Мануэль показал вверх:

— Видели волка?!

— Волка…? Где?

— Да вон там, в небе!

Мы посмотрели туда, куда указывал его палец, и точно, в небе виднелись очертания волка, с глазами в виде горящих звезд. Я весь задрожал, но не от страха, а от волнения: ведь у меня с волками особое сродство. Я присоединился к друзьям, и мы вместе переживали эти мгновения тишины и видений, открывающих перед нами такие стороны мира, которые в обыденной жизни были недоступны, — они открывали нам правду мира во всем ее откровении. Вдруг Луис Мануэль откатился от нас примерно метра на четыре. Это нас обеспокоило, и мы начали звать его обратно, но он не хотел нас слушать. Тогда я поднялся и подошел к нему.

— Луис, давай назад. Чего ты от нас ушел?

— Вик, оставь меня! Я хочу побыть в одиночестве. Я вижу сейчас нечто важное, такое, что было со мной всю мою жизнь, и только теперь я вижу это… я хочу остаться здесь один, хотя бы еще немного.

— Ты уверен, что с тобой все в порядке?

— Разумеется!

Я понял, что сейчас с ним происходит, и вернулся к остальным, которые уже собирались идти на поиски Мануэля. Я остановил их, уверил, что с ним все в порядке, и что нам лучше сейчас не тревожить его.

И правда, через некоторое время он действительно вернулся к нам, и пристроился ко мне сбоку очередной «сосиской». Мне показалось, что он отчего-то печален. Небо пересекла очередная падучая звезда. Я стал подбадривать Мануэля:

— Ты видишь эту звезду, такую большую?

— Да, вижу, — откликнулся он. Я не стал поворачиваться к нему, потому что и не глядя на него мог понять, что он плачет.

— Почему ты грустишь? Разве ты не видел звезду?

— Видел, поэтому-то я и плачу.

— Но почему, почему это так печалит тебя? Разве она не прекрасна?

— Прекрасна, но как недолговечна…

И тут я понял, что его гложет — я присоединился к его эмоциональной сфере и заплакал так же горько, как и он. Да, я буквально видел утрату любимого существа, его исчезновение и трепет оставшейся любви. Я обнял друга, до глубины души прочувствовав его боль, и попытался утешить его. Некоторое время мы просто плакали вместе. А потом Луис Мануэль спросил меня:

— Мы ведь теперь братья, правда, Вик?

— Да, Луис, мы братья!

А когда мы успокоились, я высказал ему то, что понял только сейчас:

— А что ты знаешь о падучих звездах? Ты знаешь, чем они хороши?

— Чем же?

— На самом деле, мы не должны слишком скорбеть о них. Ведь если жизнь их коротка, зато они так прекрасны, и свет их так ярок, что благодаря им наша жизнь становится хоть ненадолго светлее, хоть немного радостнее, пусть даже всего на миг?

— Это верно!

— Но есть и еще кое-что.

— Что же?

— Когда звезда исчезает, это не значит, что ее больше нет — просто мы перестаем ее видеть. Но она не исчезла совсем. Так что не грусти, Луис, твоя звезда не исчезла, просто она сияет теперь не здесь, а в другой части нашей прекрасной вселенной.

Мы задумались о мире и о своей жизни: каждому приходится вести свою битву, и подчас весьма отличную от других… Лично я был счастлив, потому что ясно видел свой будущий путь — он пусть и не легок, но прекрасен и светел.