БИТВА ЗА СВЯЩЕННЫЙ ОБРАЗ

БИТВА ЗА СВЯЩЕННЫЙ ОБРАЗ

В июне 1353 года король Иоанн II по прозвищу «Добрый» разрешил Жоффруа де Шарне построить приходскую церковь в городе Лирее. Мы убеждены, что Жоффруа де Шарне приходился внуком Жану де Шарне, брату приора Нормандии, сожженного на костре вместе с Жаком де Моле. Это был одаренный и честолюбивый рыцарь, которому удалось стать приближенным короля. В 1355 году Жоффруа стал знаменосцем короля Иоанна, и он вынашивал планы войти в число придворных.

28 мая 1356 года епископ Труа Анри де Пуатье освятил новую церковь в Лирее, причем среди имущества церкви не упоминалось никакой плащаницы.

Четыре месяца спустя, 19 сентября 1356 года Жоффруа сражался на стороне короля Иоанна в битве при Пуатье, которая закончилась поражением французов. Жоффруа отчаянно защищал короля, но пал в бою, а король попал в плен к англичанам. «Черный принц» Эдуард увез пленника в Англию и потребовал за его освобождение огромный выкуп — 3 миллиона крон.

Юная вдова Жоффруа Жанна де Вержи, потерявшая мужа и в отсутствии короля лишившаяся надежды на пенсию, оказалась в тяжелом финансовом положении и через несколько недель после того, как пришли ужасные новости, обратилась за помощью к сыну Иоанна Карлу. У нее на руках был маленький сын, которого тоже звали Жоффруа де Шарне, но Карл сам столкнулся с финансовыми проблемами и мало чем мог помочь.

Вполне естественно, что в таких обстоятельствах Жанна принялась разбирать имущество мужа. Среди прочих вещей она обнаружила большой кусок льняной ткани, аккуратно сложенный и пожелтевший от времени. Развернув полотно, чтобы оценить его состояние, Жанна с удивлением обнаружила на ткани слабое, но отчетливое изображение лица. Полностью расправив плащаницу, женщина увидела два отпечатка человека — вид спереди и вид сзади. Это странное изображение удивительным образом напоминало Христа после распятия.

Поначалу мы не были уверены, передавались ли в семье рассказы о том, что случилось с Жаком де Моле двумя поко лениями раньше. Пятьдесят лет — большой срок, но, по отзывам современников, Жанна была умной и образованной женщиной. Поэтому, взвесив все обстоятельства, мы пришли к выводу, что она догадалась, что в эту ткань завернули Великого Магистра тамплиеров после того, как он был распят инквизицией. Внимательно проанализировав последующие действия Жанны, мы убеждаемся, что она точно знала, какая реликвия оказалась у нее в руках.

Жанна де Вержи увидела в этой пожелтевшей плащанице средство поправить свое финансовое положение. Она не только убедила священников вновь отстроенной церкви в Лирее выставить ткань в качестве священной реликвии, но и показала себя талантливым коммерсантом, вложив немалые средства в выпуск памятной медали, продажа которой паломникам приносила неплохой доход.

Город заполонили паломники. В четырнадцатом столетии бизнес на святых реликвиях был надежным вложением капитала, и церковь поощряла его. Епископ Труа Анри де Пуатье вскоре узнал о наплыве паломников в Лирей и после ознакомления с плащаницей стал выяснять ее происхождение.

Мы убеждены, что Анри Труа должен был найти людей, знавших, что Моле подвергли пытке распятием, и ему сказали, что в семье Шарне осталась плащаница, в которую заворачивали тело знаменитого тамплиера. Это должно было встревожить епископа, потому что ужасная смерть Моле сделала из него мученика, и если откроется, что по приказу короля Филиппа его распяли с терновым венцом на голове, то людское воображение уже ничем не удержишь.

Все и так жили в ожидании нового мессии, а тут появлялась легенда, которая могла всколыхнуть весь христианский мир. Тот факт, что Моле чудесным образом оставил отпечаток своих страданий на плащанице, привел епископа в трепет — не потому, что он боялся могущества мертвого магистра, а потому что знал, что церковь не выдержит мощного напора эмоций, сопровождающих возникновение нового культа. Этот небольшой артефакт представлял для церкви большую угрозу, чем все мусульманские орды на Святой Земле.

Тамплиеров уже давно считали истинными стражами самого Грааля — во многом благодаря пропагандируемой ими версии легенды о Святом Граале, которая получила название «Перлесваус». Интерес к мессианской фигуре короля Артура и к рыцарским ценностям усилился после уничтожения Ордена Храма, рыцари которого объявляли себя его наследниками. Именно в этот период в Англии король Эдуард III сооружал в Вестминстере новый Круглый Стол, намереваясь основать рыцарский орден, который стал бы наследником тамплиеров .[212] Любые приписываемые Моле чудеса, такие как появление его изображения в образе распятого Христа, могли выбить почву из-под ног церкви и превратить выживших сторонников тамплиеров в учеников второго мессии.

Сходство обстоятельств смерти Иисуса и Моле не осталось незамеченным. Живший в ту эпоху поэт Данте назвал Филиппа Красивого «Понтием Пилатом» тамплиеров. Если признать истинное происхождение плащаницы из церкви в Лирее, то мир получит второго мессию.

Плащаницу следовало уничтожить, пока она не уничтожила церковь.

Реакция Анри де Пуатье последовала быстро — он объявил, что нашел человека, изготовившего плащаницу, и приказал уничтожить полотно — запись об этом распоряжении сохранилась в епархиальных архивах Труа. Тем не менее епископ не указал имя предполагаемого изготовителя плащаницы, что было бы вполне естественно в случае обычной подделки.

Плащаницу перестали выставлять на всеобщее обозрение, но Жанна спрятала ее, не дав уничтожить. Вероятно, она сознавала всю важность ситуации, потому что всю оставшуюся жизнь пыталась возобновить показ плащаницы. По всей видимости, епископу доложили, что реликвия уничтожена, поскольку он до конца жизни сохранил прекрасные отношения с семьей Шарне.

Жанна была еще молода и вторично вышла замуж за богатого дворянина Аймона де Женеванто (Aymon of Gene-vainto). Его семья пользовалась огромным влиянием в церковных кругах — до такой степени, что в 1378 году Жанна вдруг обнаружила, что приходится теткой новому папе, Клименту VII.

Тот факт, что вдова неизвестного рыцаря добилась такого влияния, нельзя считать простым совпадением. И еще одна любопытная деталь — сын Жанны Жоффруа женился на племяннице того самого епископа Анри де Пуатье, который приказал уничтожить плащаницу.

Жанна и ее сын явно вынашивали планы вновь заработать на демонстрации плащаницы в Лирее в качестве священной реликвии. Полотно было вновь выставлено на обозрение в 1389 году.

Слава маленькой церкви в Лирее росла пропорционально количеству стекавшихся к ней паломников, но этот успех быстро привлек внимание местного епископа, богослова и правоведа по имени Пьер Дарси. Он получал сообщение о растущей популярности культа плащаницы из Лирея и, подобно Анри де Пуатье за тридцать два года до него, решил лично выяснить происхождение реликвии. Результаты предыдущего расследования вызвали у него беспокойство. Анри де Пуатье хотел засвидетельствовать, что на плащанице изображен не Иисус Христос, но оставлять письменное свидетельство об истинном происхождении плащаницы было бы слишком опасно. Поэтому он просто сообщил, что это подделка и что ему известно имя человека, который ее изготовил. Он не назвал Имберта, пытавшего Жака де Моле, но нежелание называть этого автора плащаницы или рассказать все, что ему известно, приводит нас к выводу, что епископ имел в виду именно инквизитора Франции.

Встревоженный повторным появлением этой «подделки», епископ отправил распоряжение декану Лирея, предписывающее немедленно прекратить демонстрацию плащаницы, но полученный Дарси ответ оказался неожиданным. Декан сообщал, что у него высочайшее разрешение на показ плащаницы и что реликвия находится под юрисдикцией короны. Более того, Дарси узнал, что покровитель церкви Жоффруа де Шарне подтвердил свои права на плащаницу и получил разрешение короля выставить вооруженную охрану у реликвии на тот случай, если епископ попытается захватить ее силой. Пьера Дарси обыграли и унизили, и он прибег к последнему средству служителя церкви — к дипломатии.

Проявив максимум смирения, епископ обратился с просьбой к Жоффруа, чтобы тот, по крайней мере, прекратил показ, пока не получено разрешения от папы — дабы не причинить вред душам простых паломников. Однако Жоффруа не был намерен уступать, и демонстрация плащаницы продолжалась, как и до обращения епископа.

Пьер Дарси был опытным законником и тут же пожаловался королю. Король вынужден был признать обоснованным требование епископа приостановить демонстрацию плащаницы до получения разрешения от папы. Он приказал, чтобы реликвию передали епископу Дарси, и поручил бейлифу Труа конфисковать ее. Однако бейлиф вернулся ни с чем — Жоффруа де Шарне просто отказался отдать плащаницу.

Неопределенность сохранялась до лета 1389 года, когда ситуация разрешилась самым неожиданным образом. Жоффруа де Шарне добился встречи с папой в резиденции понтифика в Авиньоне, и папа Климент без консультации с Дарси дал разрешение возобновить показ плащаницы, хотя и выдвинул условие, которое должно было успокоить раздосадованного епископа. Он распорядился, чтобы настоятель церкви в Лирее во всеуслышание объявил плащаницу «копией, или воспроизведением» плащаницы Христа, и запретил говорить о ее подлинности.

Дарси был убежден, что папа мог принять такое решение только потому, что от него скрывали истинное положение дел. Вероятно, епископ искренне верил, что декан Лирея вступил в сговор с Жоффруа де Шарне и «совершил подлог ради извлечения прибыли». Души паствы для Дарси были важнее, чем запрет папы на обсуждение этого вопроса, и он решил представить Клименту VII подробный отчет, сообщив все, что ему известно о происхождении плащаницы, и надеясь, что папа изменит несправедливое решение в пользу Жоффруа.

Отчет епископа папе, написанный на латыни в 1389 году, в настоящее время хранится в Национальной библиотеке в Париже .[213]

При изучении этого документа у читателя не возникает сомнения в искренности и убежденности Дарси. Этот человек столкнулся с тем, что считал великой несправедливостью, и, обратившись к высшим властям за поддержкой, чтобы прекратить эксплуатацию паломников ради извлечения выгоды, не получил разрешения предпринять необходимые, по его мнению, действия. Он был убежден, что папа не знает ужасной правды происхождения плащаницы, и был полон решимости открыть эту правду.

Всех, кто знаком с фактами, не может не удивлять, что сопротивление моим действиям исходит от церкви, от которой я должен был ожидать энергичной поддержки, и даже наказания за нерадивость и нерешительность,[214]

Рассказывая о первом расследовании, проведенном Анри де Пуатье, епископ пишет:

… В конечном итоге после тщательных расспросов и расследования он раскрыл обман и выяснил, как была изготовлена плащаница; правду ему раскрыл искусный ремесленник, который сделал ее — то есть, что это дело рук человека, а не чудо…

Я убежден, что в письме невозможно в полной мере отразить всю ужасную природу этого скандала, неуважение к церкви и церковному праву, а также опасность для душ верующих.

Климент не стал проводить собственного расследования или вновь обращаться за консультацией к Дарси. Вместо этого 6 января 1390 года он издал три документа, положившие конец ссоре, которые, тем не менее, не удовлетворили Дарси и не ответили на обвинения, выдвигаемые в его отчете.

Своему двоюродному брату (сводному) Жоффруа де Шарне папа отправил письмо, которое полностью игнорировало утверждения епископского меморандума, но обязывало его хранить молчание — под страхом немедленного отлучения от церкви.

Высшему духовенству Труа и Лирея папа направил письма, в которых приказывал следить за неукоснительным исполнением его распоряжений. Этими тремя письмами все записи, касающиеся меморандума Дарси, внезапно обрываются. Сам епископ умер пять лет спустя, за все эти годы ни разу не упомянув о плащанице.

Анри де Пуатье исследовал плащаницу и скорее всего довольно быстро обнаружил ее связь с последним Великим Магистром тамплиеров. Он действительно узнал имя человека, который создал реликвию, — это Имберт, приказавший распять Жака де Моле, а затем завернуть его в саван. В то время, когда епископ Анри проводил расследование, Имберту было уже за семьдесят, но он вполне мог сообщить шокированному епископу подробности этого ужасного события. К сожалению, записи Анри, о которых Пьер Дарси сообщал папе, вскоре исчезли.

Известно, что в 1453 году плащаница перешла от Шарне к семье герцогов Савойских, когда она была приобретена вторым герцогом Савойским Людовиком, и мы решили подробнее изучить историю этой семьи и попытаться понять, зачем им было отдавать два замка в обмен на кусок льняного полотна.

История свидетельствует, что Савойский дом — это одна из старейших европейских династий, правившая Италией с момента образования страны в 1861 году до 1946 года, когда была провозглашена республика. Согласно легенде основателем династии был бургундский дворянин со странным именем Гумберт Белая Рука, умерший в 1048 году. Сын Гум-берта Оддоне стал вторым графом Савойским и значительно расширил свои владения после женитьбы на Аделаиде, которая унаследовала земли Турина в области Пьемонт. (В этот момент нам пришло в голову, что Жак де Моле сам был мелким бургундским дворянином; возможно, это совпадение, а возможно, нет.)

На протяжении следующих трех веков ширились владения и укреплялось влияние семьи во Франции, на Апеннинском полуострове и в Швейцарии, а в 1416 году граф Амадей VIII Савойский получил титул герцога Савойского — в знак благодарности за поддержку императора Священной римской империи Сигизмунда. Мы с удивлением узнали, что в 1434 году пятидесятиоднолетний Амадей внезапно решил передать титул своему сыну Людовику и основал полумонашеский орден на берегах Женевского озера, где вел жизнь отшельника. Через пять лет собор в Базеле избрал его преемником смещенного папы Евгения IV, и в 1440 году он занял престол св. Петра под именем папы Феликса V. Часть европейских монархов продолжала считать законным папой Евгения, и в 1449 году Амадей добровольно уступил престол папе Николаю V, после чего занял должность главного папского викария Савойского дома и вскоре стал кардиналом.

Амадей прожил богатую событиями жизнь и умер в 1451 году, оставив после себя могущественную династию, к которой принадлежали все будущие короли Италии. Через два года после смерти Амадея его сын Людовик купил плащаницу у Маргариты, дочери Жоффруа де Шарне.

Нам показалось немного странным, что мать Жоффруа де Шарне Жанна вторично вышла замуж за родственника антипапы Климента VII. Жанна не могла похвастаться знатным происхождением, а после гибели в бою первого мужа она осталась без средств. Таким образом, ее вряд ли можно было считать подходящей парой для такого богатого и знатного дворянина, как Аймон де Женеванто (Aymon of Genevainto).

Может быть, он женился просто на владелице плащаницы?

Когда через сто лет плащаница перешла в другие руки, владельцем ее оказался сын другого антипапы — выходец из бургундской дворянской семьи, которая образовалась в одиннадцатом веке и члены которой скорее всего принимали участие в первом крестовом походе.

Вполне вероятно, что герцоги Савойские знали тайну плащаницы. В этом случае неизбежно возникает вопрос: входил ли Савойский дом в группу «Rex Deus»?